Похищение

      Суббота, 23:29       Черт… ну и холод на улице. А ведь ночь еще толком не началась, да и самые морозные часы, как известно, приходятся на раннее утро. Придется набрать вещей потеплее, одной зимней курткой тут не обойдешься, по-хорошему, надо вообще с собой обогреватель тащить. Только вот во что его включить в лесу? Жаль, что человечество еще не дошло до того момента, когда такие вещи станут действительно важной проблемой, а не никому не нужным бредом, как сегодня.       Я быстрым шагом пересекал дворы и переулки, торопясь дойти до теплого магазина. Энергичные движения руками и периодические подпрыгивания никак не помогали согреться, потому мне хотелось как можно скорее оказаться там, где будет комфортно и без этих танцев с бубном.       На улице — почти ни души. Зловещая атмосфера. Обычно в это время население Минска еще только готовится разъезжаться по домам, а многие и вовсе лишь выходят из них, так как именно в районе полуночи в выходные начинается весь ночной движ. Впрочем, чем меньше людей вокруг — тем лучше.       Светофор загорелся разрешающим цветом. Я чуть ли не бегом пересек дорогу. Сбоку пронесся почти пустой троллейбус, нарушив своим гулом густую тишину, окутавшую город, словно туман.       Вот и долгожданный «Алми», сверкая зеленой вывеской, будто приглашает зайти, что я и намереваюсь сделать. Миновав парковку, на которой большинство машин явно были оставлены на ночь, а не на пару минут случайными покупателями, я наконец прошел сквозь учтиво разъехавшиеся стеклянные двери и оказался в теплом, сухом и светлом помещении. Высокие полки с товарами уходили будто за горизонт, играла какая-то веселая музыка. Я на минуту даже забыл, зачем сюда пришел, просто стоял и грелся после прогулки.       Ах, точно. Консервы… А я даже не знаю, сколько они стоят нынче. В любом случае, надеюсь, что взятые из дома двести тысяч одной купюрой смогут обеспечить мне покупку оных с еще чем-нибудь вроде хлеба, сладкой газировки, одноразовой посуды и прочих вещей, без которых будет проблематично обходиться в лесу.       Взяв корзинку, я направился было в недры магазина, держа путь к прилавкам с напитками, но тут мое внимание привлекли ярко освещенные лотки с фруктами и овощами. Яблоки, бананы, апельсины, мандарины, огурцы, помидоры — разноцветные, насыщенные дары природы, переливавшиеся на свету ламп, хотелось прямо из коробки взять и надкусить, но охранники магазина, прогуливавшиеся неподалеку, едва ли оценили бы такой поступок.       Я взглянул на цены. Ну, приемлемо, думаю, ничего не станется, если я возьму несколько фруктов. Хорошо порывшись в плетеных корзинках, я положил себе два самых красивых банана и четыре самых спелых яблока, что смог найти. Вполне сойдет для перекуса в глуши.       Пройдя дальше, я свернул в длинный ряд стеллажей со всякой всячиной. Чуть дальше стояли разноцветные напитки. Я бы, конечно, взял Колу, да вот сомневаюсь, что вместе с консервами она хорошо зайдет. Зато рядом стоит негазированная вода с добавлением различных фруктовых вкусов — я обычно такое не пью, но для полевых условий она точно подойдет лучше всего.       Взяв несколько бутылок, я положил их в корзинку и двинулся в самый конец ряда, где находились морозильники с рыбой и прилавки со всеми ее производными вроде тех же консервов, которые я и искал.       В какой-то момент я осознал, что получаю заметное удовольствие от выбора продуктов, даже улыбка на лице появилась. Нашел себе отдушину, конечно, нечего сказать… Отвлекшись от дурацких мыслей, я посмотрел вокруг и только сейчас заметил, что в магазине, как и на улице, тоже очень пустынно. Какая-то женщина с корзинкой, полной множеством разнообразных вещей от стирального порошка до сырной нарезки, мечется между прилавков. Совсем молодой на вид парень с букетом роз в одной из рук выбирает вино получше среди десятков различных бутылок. Дядька-рабочий в униформе возится с коробками из-под товара в соседнем проходе… И больше — никого. Я снова вспомнил, что человека, похитившего Вику, ищут по всему городу. В совершенно пустом торговом центре как-нибудь схватить меня легче легкого…       Ну уж нет, только не это. Хватит себя пугать.       Невероятным усилием воли отогнав от себя мрачные мысли, я вошел в рыбный отдел. В аквариумах весело плавали какие-то рыбы, на полках покоились стопки консервов. На крышках банок такие сочные картинки, что прямо слюнки потекли — а ведь действительно, ни я, ни Вика ничего не ели с тех пор, как дом покинул следователь. Учитывая, куда мы отправляемся, нужно хорошо подкрепиться перед выходом. Консервы лучше оставить на потом, а сейчас поесть чего-нибудь посерьезнее, вот только чего именно? После приготовления пиццы дома не осталось почти никаких продуктов, да и готовить сейчас явно не время, нужно купить что-то вроде полуфабриката. Например, ту же замороженную пиццу, чтобы можно было засунуть ее в микроволновку и сразу же съесть. Правда, одолевают сомнения, что на это счастье мне хватит денег — как-то очень уж много всего получается, а в списке покупок у меня есть еще пару пунктов.       Прикинув в уме, сколько денег должно остаться в запасе, я аккуратно, в стопочку положил в свою корзинку сразу пять баночек разных консервов. Ай, ладно, с математикой у меня всегда были проблемы — подойду к прибору для пробивания цен, там и определюсь, что выложить обратно на прилавок. А сейчас надо бы найти что-нибудь на предстоящий ужин. Что это может быть? Нет, пицца точно не вариант — она, конечно, сытная, но придется делить на двоих, а это получается порция уже меньше, чем хотелось бы. К тому же через несколько часов после нее практически всегда снова голодным становишься. Нужно что-то более практичное.       Я перевел взгляд на ближайший прилавок в поисках идей. Долго думать не пришлось — всю полку занимали упаковки быстрорастворимой лапши.       23:54       Спустя почти полчаса я наконец вышел из магазина на улицу. Не успев обрадоваться свежести, я сразу же поежился от ледяного ветра — стало еще холоднее, такое впечатление, что температура гораздо ниже нуля, а ведь уже совсем мало осталось до мая. Погода не перестает удивлять уже который год подряд. Впрочем, я на нее все равно повлиять никак не могу, потому остается лишь подстраиваться.       В пакете я нес, помимо консервов из кильки, три пачки «Роллтона» со вкусом курицы и фрукты. Воду решил не брать — зачем тратить деньги на ровном месте, если гораздо проще налить у себя дома то же самое из-под крана. В конце концов, это не так уж принципиально. О хлебе, одноразовой посуде и прочей ненужной ерунде я больше даже не задумывался, ведь мы с Викой все-таки не королевские особы, чтобы так шиковать в лесу.       Единственная вещь, напрягшая меня в эту вылазку — процесс оплаты на кассе. Я был почти уверен, что девушка, пробивавшая покупки, не сводила с меня глаз, к тому же смотрела с каким-то подозрением. Впрочем, ничем более ее поведение не насторожило, да и охранники выпустили меня из магазина без проблем. Осталось только одно: войти в подъезд — надеюсь, что за ним слежки все еще не ведется. Конечно, едва ли здесь все вокруг оцепят, стянув оперативные силы со всего города, ведь я прохожу по делу лишь как подозреваемый. Однако сейчас, в темном переулке, пока я наедине со своими страхами, кажется, что все возможно. Когда рискуешь загреметь в колонию для несовершеннолетних, как-то не хочется отмахиваться от потенциальных неприятностей только потому, что они слишком невероятны.       Чем ближе к дому я подходил, тем больше различных облав рисовало воображение. Дошло до того, что я побоялся идти сразу в подъезд и решил сначала обойти здание сзади, чтобы проверить, как там со светом в квартире.       Продравшись через плотный ряд припаркованных у обочины машин, я спешно пересек тротуар и пошел по газону под окнами к своему подъезду, мысленно отсчитывая положение собственных окон на другой стороне дома.       Наконец, подойдя в правильное место, я задрал голову вверх. В окне — лишь едва различимое свечение от монитора, как и должно быть. Значит, пронесло — если бы кто-то ворвался в квартиру с целью схватить нас с Викой, он бы наверняка включил люстру.       «Тебе самому не смешно, параноик? Время летит!» — проснулся внутренний голос. Трудно с ним спорить, поспешить и вправду нужно. Даже если сейчас дома никого постороннего нет, то заявиться сюда с опергруппой никогда не поздно, ведь именно глубокой ночью меня проще всего схватить. Раз уж родители Вики так дотошны к ее поведению и оценкам, то в такой ситуации, прочитав в интернете, с кем ее видели в последний раз, они могут действительно хорошо насесть на соответствующих людей и подговорить их устроить мне западню. Что, если за окнами в данный момент смотрю не один я, а и кто-то еще, ждущий, пока там не мелькнет нечто подозрительное?       От таких мыслей стало действительно жутко. Я вздохнул полной грудью, чтобы успокоиться. Вот, так-то лучше. В любом случае, если слежка на самом деле ведется, меня уже примерно сотню раз спалили, так что какая теперь разница. Все равно надо идти домой и готовиться к вылазке, поскольку других вариантов у меня нет. Точнее, есть, только все они слишком рискованные — и следователи, чтобы «просто поспрашивать», ко мне в квартиру будут заходить достаточно часто с завтрашнего дня, а про визиты без предупреждения даже думать не хочется, уже напредставлял себе всякого…       Наконец я сдвинулся с места и побрел к краю дома, чтобы его обогнуть и войти в подъезд через дверь, находившуюся с другой стороны.       На улице было тихо. Черный внедорожник на тротуаре все так же стоял, на лобовом стекле периодически моргала синим огоньком сигнализация. Достав ключи, я приложил пластинку к замку. Раздавшийся писк нарушил ночную тишину, показавшись необычайно громким. Я дернул дверь на себя, прошел по темному коридору, будто ожидая, что сейчас из-за угла кто-то набросится. Никого. Вздохнув спокойно во второй раз, я подошел к лифту и нажал кнопку вызова — обычно на свой пятый этаж я ходил по лестнице, но сейчас, уставший и с пакетом, не хотел тащиться пешком.       Спустя несколько секунд ожидания створки с шумом разъехались. Пол лифта был усыпан мусором, как и всегда — моя мама нередко возмущалась этим фактом, спрашивая, за что вообще платит ЖЭСу. Недолгая поездка — и я опять на свободе, на этаже горела тусклая лампочка, освещавшая немного грязные, облупленные и местами изрисованные стены.       Прежде чем всунуть ключ в замочную скважину, я прислонил к ней ухо и прислушался. Тишина, долетают только глухие обрывки фраз из телевизора — это соседи какую-то передачу или фильм смотрят наверняка. Подумав еще чуток, я все-таки открыл дверь и вошел в тамбур, осторожно разулся, все еще подозревая неладное. Послушал на этот раз происходящее за своей дверью — тут вообще полная тишина, а это скорее хорошо, чем плохо. Ну ладно, хватит бояться.       Моим глазам предстала совершенно пустая и темная квартира, лишь в комнате слабо отсвечивал экран компьютера. Не было слышно даже кликанья мышкой.       Закрыв дверь, я прислушался еще немного, потом включил свет и неуверенно позвал:       — Вика?       Послышался шум одежды, потом прямо в конце коридора раздвинулась дверь гардероба и оттуда вылезла моя девушка, смешно поправляя спутавшиеся в тесной обстановке волосы.       — Хорошо, что это ты! Я была уверена, что это милиция нагрянула — так тихо открывалась дверь…       — Да, я тоже немало кирпичей отложил по дороге, — признался я. — Ладно, у нас не так и много времени на все про все, светает сейчас не так уж и поздно, через часа полтора нужно будет выдвигаться. Поэтому давай займемся делом, поедим и будем собираться.       — А ты чего-нибудь съестного купил? — полюбопытствовала Вика, как будто мы обсуждали поход к друзьям в гости.       — Само собой, купил. Вот консервы, вот фрукты, — показал я содержимое пакета. — Воды наберем еще пару бутылок, и на несколько дней всего должно хватить, если, конечно, пировать не будем. Ну, вилки еще захватим, салфетки, может, но это уже мелочи. Лучше прямо сейчас поставь чайник, разложи Роллтон по тарелкам, и чай можешь достать, а я разденусь и начну собирать вещи, времени нам терять нельзя.       Вика кивнула и спокойно отправилась на кухню все с тем же непринужденным и даже веселым видом. Когда люди боятся, что их вот-вот схватят правоохранительные органы, то ведут себя не так расслабленно. Да и почему она спряталась в самое очевидное укрытие — шкаф? Я сердито посмотрел Вике вслед: она в этот момент, что-то напевая под нос, расставляла тарелки на стол. Если уж согласилась на похищение, то стоит вести себя ответственней, мы тут не шутки шутим. Как и милиция. Как и родители.       Впрочем, в сторону размышления, надо переодеваться, а не стоять столбом. В последнее время мне и так много чего мерещится.       Воскресенье, 00:26       Нужно было подобрать что-то потеплее, а наверх — куртку с капюшоном, чтобы можно было спрятать голову от холода и любопытных глаз случайных прохожих. И при этом куртка должна быть такой, чтобы в ней было удобно спать и ходить в лесу, не боясь продрать ее насквозь об острые ветки. Задача не из легких, но здесь, помимо моих, хватает и маминых курток, и каких-то старых папиных, и не менее древних дедовых — ни один, ни другой больше не живут в квартире по разным причинам. Все эти вещи в конкретный момент не нужны никому, и это хорошо бы использовать с умом.       Попутно я обдумывал свой план, выискивая в нем какие-то доселе не найденные изъяны. Так, хорошо, мы проведем около двух дней в лесу, после чего я посажу Вику на электричку и отправлю ее в другой город. Основная проблема заключается в том, что с топографическим кретинизмом на вокзале она может сразу и не сориентироваться, а лишнее промедление смерти подобно. К тому же другу своему, который там живет и должен будет ее встретить, я пока что ни слова не сказал. А из леса позвонить ему не получится — во-первых, меня легко засекут, во-вторых — батарея тоже не резиновая, а заряжать ее сейчас нет времени.       Я невольно поразился собственной тупости — целый день я торчал дома, не находя себя занятия, но при этом вообще не продумал свой план!!! Как быть теперь? Прийти в лес, за пару дней съесть все запасы и торжественно раскрыть перед Викой карты? «Любимая, извини, я не знаю, что нам дальше делать, поэтому поехали к твоим родителям». Какой же бред!       Я от злости чуть не швырнул стопку вещей, которые разложил на кровати, в сторону. Ну черт же побери! Хочется головой об стену удариться, и раз этак десять, чтобы уж наверняка. Или просто нажраться таблеток, которые лежат в одном из ящиков комода в достаточном количестве. Или с крыши. Хуже не будет.       Хуже будет. Если я сейчас же не угомонюсь и натворю еще какого-нибудь дерьма на эмоциях. Надо снова собрать всю волю в кулак и успокоиться, от нервов голова все равно лучше не заработает. Да, электричка — это не выход, но что тогда им является? Ведь нужно как-то добиться цели и проучить родителей Вики, не загремев при этом за решетку и не сделав все еще хуже, чем было. И как же? Может, инсценировать более серьезное похищение? Скажем, сделать вид, что я действительно бандит, который похитил Вику с целью получения выкупа. А потом, видимо, отпустил ее, поняв, что навариться в семье не на ком.       Только разум не дает сейчас встать, заорать и прыгнуть в окно. Я с какой-то ненавистью откладывал одну куртку за другой, сзади точно так же копошилась Вика, разгребая кофты, которых у нас в доме тоже лежало немало. Тонна старого барахла, и хоть бы что-то нормальное попалось! Эмоции никак не отступали, и я уже всерьез начал подумывать о том, чтобы сдаться ментам или просто убиться. И лишь потеряв всякую веру в светлое будущее, я наконец вспомнил, что совет спросить есть у кого.       — Ты разбирай вещи пока, мне нужно отвлечься, — я чуть ли не подлетел к компьютеру и грохнулся на стул, отрыл среди переписок нужную. Точно, ведь я переписывался сегодня с Витей, и так и не дочитал его сообщение из-за следователя! Какое счастье, что он онлайн — в субботу многие сидят допоздна.       Я открыл диалог и продолжил так давно прерванное чтение, надеясь, что друг понял обстановку и за прошедшее время составил шикарный план действий.       Витя: *Честно говоря, не знаю. Тут и просто свалить быо опасно, а когда вас уже ищут, то все, пмздец… хз, куда тут деваться. Наверное, и правда бегите за мкад и подальше от города. Я бы нашел какую деервню, заброшенный домик и укрылся бы там. Или просто в лесу, там меньы не дотянутся скорее всего. А что еще делать? Меня только беспокоит, как вы вернетсеь, раз там объявления и все такое уже висит… не знаю, я бы предложил как-то втихую прийти потом к вам опять домой, и Вику к себе отправить в такое время, чтоб нмкого дома не было. и пусть не говорит предкам, где была, чтобы не выбили из нее ответа, а дело за неимением улик закрлют все равно. ну или пусть придумает чего, не знаю, например, что решила от них уйти из-за избиений или просто покататься поехала. Знаю, что бред, но еб твою мать, мне ничего в голову не приходит, отправлять ее в Бобр точно не стоит ибо этот кретинизм, рискованно слишком, ты ведь ее не проконтролируешь там. Вот в промзону можно попробовать, хотя почему промозна, пусть тот же лес тогда уж. можно оставить ее там и носить ей еды, а дальше уже решить, че делать.*       Витя: *Хотя я бы все-таки сказал родакам, что они оехрели, будь в такой ситуации сам. Спустя дня три-четыре, когда все натуральные поиски начнутся уже с ментами, собаками блежкеами и шлюхами, пора будет ее вывести и вернуть, а родители уже все равно обрадуются что дочь нашлась*       Витя: *Но не знаю, все равно дебильно звучит и выглядит как-то. Бля, серьезно, не могу помочь никак, не мог себе представить эту ситуацию в реальности, а то что мы тогда нафантазировали, это все херь конечно… мне кажется, что так, как я описал поступить, это лучший вариант все же. Хотя нет, лучший это ее прямо сейчас вернуть, пусть и сомневаюсь я, что есть в этом смысл уже*       На редкость бесполезный поток мыслей… Впрочем, я ведь тоже подумывал вернуть Вику домой спустя некоторое время — как ни крути, иного выхода нет, все другие планы совершенно идиотские. Может, спустя столько часов товарищ сможет чего-то еще предложить? К сожалению, мало времени переписываться с ним, но, тем не менее, потом буду жалеть, если не сделаю этого.       Натан: *Я тоже думаю вернуть Вику через пару дней. Но знаешь… как-то бессмысленно это. И придумать нечего в оправдание, и большая вероятность, что родители обозлятся, зная их характер… Может, ты еще чего надумал? Мы уже собираемся вылазить, и хотелось бы напоследок получить пищу для размышлений*       Витя: *Уже вылазите?*       Витя: *Я тебе не машина идей, знаешь ли*       Витя: *Не знаю, что еще можно сделать. На мой взгляд, логичнее всего оставить Вику в лесу, а самому вернуться домой, чтобы следователи не волновались шибко. Периодически можнл ее навещать, а когда начнутся поиски по всему городу, надо будет вернуться и забрать ее, а там обратно домой отправить. Как-то так*       Натан: *Я понимаю… Ну, тогда придется так и поступить, наверное. Спасибо тебе за поддержку… Надеюсь, все получится. И ты это, диалог удали на всякий*       Витя: *Чувак, я не удалил и не буду его удалять, здесь было слишком много всего важного. Ты то хоть все не вычистил? Можно же сообщения отдельные выпилить*       Витя: *Удачи вам… Я буду думать, ты же вернешься? тогда и прочитать сможешь новые идеи, если появятся*       Натан: *Бль.. действительно, можно же отдельно удалить*       Натан: *Фак!*       Натан: *Так, ладно, поздно жалеть уже. Да и не сообщения сейчас волнуют… Да, постараюсь вернуться, наверное. Мало ли что может случиться. Если здесь будут дядьки из милции ходить, нужно будет им на глаза показываться, а то заподозрят неладное. Ну все, я пожалуй, пойду. Ты не стесняйся, пиши, если что, прочитаю как-нибудь. Но предчувствие все равно дурное…*       Витя начал что-то писать в ответ, но теперь мне стало абсолютно все равно. Я без сожаления удалил диалог, в котором вместо недавних десятков тысяч было всего несколько сообщений, и выключил монитор. Обмякнув на стуле, я попытался прислушаться к себе. Внутри уже не осталось злости и суицидальных мыслей, теперь на душе была лишь неопределенность в сочетании с гнетущим спокойствием. Даже не знаю, хороший ли это знак.       Вика тем временем отложила несколько кофт и разгребала последние куртки. Я подошел к ней, присел рядом и обнял.       — Ну, как настроение?       — Тревожно, — пожаловалась девушка. И как она только не сорвалась на истерику до сих пор, будучи заложницей всего этого дерьма? Утренние слезы не в счет, это мелочи в такой ситуации.       — И мне… Но ты не волнуйся. У нас обязательно все получится, и вскоре ты забудешь все свои наказания и будем мы спокойно гулять вдвоем без всяких запретов, — подбодрил ее я, сам не веря в то, о чем говорю. — Знаешь, Вика, ты на меня не обижайся, но, скорее всего, тебе придется в лесу побыть одной некоторое время. Совсем немного.       Вика сразу отстранилась от моих объятий и посмотрела мне в глаза сердитым испуганным взглядом.       — Что? Одной в лесу? Почему?..       — Не волнуйся, — я положил руку ей на колено. — Эту ночь мы будем вместе. Потом, ближе к вечеру, мне придется уйти домой, поскольку, если заявится следователь и не застанет меня, у него могут возникнуть лишние вопросы. Сама понимаешь, это нам вовсе ни к чему. А ночью я могу вернуться в лес снова. Может быть, одолжу у кого-нибудь левый телефон, чтобы дать его тебе и созваниваться иногда. Но я еще подумаю над этим. Ты, главное, будь оптимистична — не забывай, ради чего мы это затеяли.       — Я-то понимаю, — вздохнула Вика. — Но знаешь… если наш план действительно настолько слабо продуман, не слишком ли рискованно его осуществлять? Сначала ты рассказывал мне про электричку, потом про промзону, теперь вот говоришь, что я буду в лесу сидеть… Я уже просто устала от… слово забыла… от неопределенности. Если бы ты меня не похищал, то наказания рано или поздно сами закончились бы, а теперь я даже не знаю, не убьют ли родители меня, когда увидят снова. Я ведь и сказать толком ничего не смогу…       Я молчал, не зная, что ответить. Все, что сейчас озвучила Вика, и так вертелось в моей голове не одну минуту.       — Ты не обижайся на меня, пожалуйста, — вновь заговорила моя девушка, видимо, заметив изменившееся выражение моего лица. — Я понимаю, ради чего ты на все это пошел, и мне правда… приятно, нет… я не знаю, как сказать, но я очень ценю твою самоотверженность. Но есть ли в этом смысл, если мы даже не обсуждали все заранее? Мы вдвоем могли бы придумать что-нибудь получше.       — Но если бы я предложил тебе такую безумную идею в переписке, ты бы разве что посмеялась и перевела тему, — как-то грубо прозвучало, хотя ничего удивительного в этом нет, учитывая мое настроение.       Вика печально улыбнулась.       — Да, наверняка… Но понимаешь, я ведь тоже не вечная и сама сильно устала от всех этих истерик насчет оценок. Мне кажется, из-за их требований зубрить все наизусть я знаю уже больше, чем все учителя моей школы вместе взятые. И это не радует… все одноклассники — люди как люди, ни о чем не заботятся, для них восьмерки — отличные оценки, а у меня из-за них настоящий концлагерь начинается, стоит хоть одну схватить где-нибудь… Ну, то есть, я и сама подумывала как-то их проучить, и если бы я поняла, что ты не шутишь, то мы бы с большой вероятностью смогли бы разработать отличный план. А то, чем мы занимаемся сейчас, несколько… бессмысленно, что ли… — Вика отвела глаза в сторону, будто стесняясь говорить мне все это. — Просто мы слишком сильно не верим в себя, не знаем, что делать, понятия не имеем, каким будет итог затеи. Очень рискуем, получается… И это не может не волновать. Ну, обратного пути уже нет, конечно, это и заставляет как-то действовать, но все-таки, если подумать, можно же как-то разрулить ситуацию. Вот только я не знаю, как, да и ты тоже…       В комнате повисло молчание.       — Да, Вика, — будто на автомате сказал я безэмоциональным голосом, — обратного пути нет. Раз уж затеяли мы это дело — надо его закончить. Какими бы глупыми мы ни были, каким бы ужасным ни был наш план — нам нужно действовать дальше. Мы все равно ничего не теряем. А в лесу у нас будет достаточно времени все продумать… Да и вообще, — ко мне в голову приходило все больше обоснований поступить именно так, как мы решили, — для того, чтобы планировать наверняка, нам нужно знать, на каком этапе идет следствие. А для того мне и нужно будет являться домой и ждать, пока ко мне придут с опросами. Только так мы сможем понять, к чему готовится милиция, и заблаговременно действовать. Думаю, мы заставим твоих родителей осознать, что никакие оценки не спасут ребенка от реальной угрозы, да еще и пристыдим их так, поскольку им самим не захочется, чтобы ты запомнила их последними гадами на свете. В общем, не просто так мы всем этим занимаемся, — неуклюже закончил я. — И вообще, раз уж такое дело, то давай это правда в лесу обсудим, а теперь нам нужно собираться, поскольку ночи сейчас не такие уж и длинные.       Вика кивнула, но мне показалось, что печально-сомневающееся выражение все еще осталось на ее лице. Я прекрасно понимал все ее чувства. Удивительно, что она до сих пор не послала меня и не убежала вон из квартиры, предпочтя уже привычный домашний арест сомнительным перспективам разборок со следствием.       01:02       Тихо прикрыв дверь, чтобы не волновать соседей, я закрыл ее на ключ и мы с Викой, дрожа от страха и холода, побежали по лестнице вниз, не дожидаясь лифта.       — Ты точно ничего не забыла? — шепнул я ей, не желая говорить громко. Вика кивнула, поскольку никак иначе ответить точно не смогла бы — кроме одежды, у нее больше ничего не было. Ко всему прочему, чтобы ее никто не узнал, мы пришли к решению спрятать все волосы под капюшон и мою шапку, а лицо вплоть до глаз густо замотали шарфом, так что и произнести что-либо вслух ей было теперь затруднительно. Помня, какой холод стоит на улице, я не думал, что в таком наряде ей будет жарко, хотя всего день назад мы и гуляли в одних кофтах да майках.       Я тащил с собой школьный рюкзак, в который сложил всю еду, две дополнительные кофты и даже запасные носки, покрывало, на всякий случай наши телефоны (хотя и не собирался ими пользоваться, чтобы не спалить свое местонахождение, которым наверняка заинтересуются соответствующие органы), а также несколько тетрадных листов — с расписанием всех электричек на ближайшие дни (если все-таки Вике придется отправиться в другой город), с примерной перерисовкой плана карт Google (чтобы не заблудиться по пути в укрытие, для которого я нашел как можно более удаленную от всех возможных сооружений точку) и еще штуки три пустых для различных записей. В целом все это весило не очень много, что лишь способствовало нарастанию тревоги насчет того, что я забыл нечто важное. Впрочем, у меня всегда так перед уходом из дома на долгий срок, что уж говорить о столь стрессовой ситуации.       После нашего диалога мы с Викой почти не разговаривали, думая каждый о своем. Чем больше времени проходило, тем меньше я волновался по поводу каких-то неприятностей. Мысли о том, что нас вот-вот схватят менты, стали настолько привычными, что превратились в обычный посторонний шум, который уже никак не воспринимался. Схватят и схватят, что с того? Я едва ли смогу на это повлиять. Рано или поздно мне все равно придется как-то возвращать Вику, и я так до сих пор и не уверен, что меня после этого не закроют в тюрьме на долгое время, пусть я даже ее и пальцем не тронул. Какое-то безразличие возобладало над всеми остальными чувствами, и я просто шел бок о бок со своей девушкой, как будто мы решили выйти погулять среди ночи.       Тишину вновь нарушил громкий писк кодовой двери. Мы с Викой вышли из дома. Во дворе в целях экономии были отключены почти все фонари, потому на ночной улице господствовала тьма. Впрочем, тучи разошлись, пролив на землю лунный свет, из-за чего очертания большинства объектов были вполне хорошо различимы.       Мы двинулись в направлении МКАДа, ежась от холода и то и дело уворачиваясь от мерзопакостного ветра, который будто стал еще сильнее. Ведь еще вчера было за двадцать градусов тепла! Все-таки знаменитый закон Мерфи работает — уверен, не будь похищения, не было бы и этого жуткого холода. Да и еще много чего бы не было.       Пройдя дворами, мы вышли на пустынную дорогу, которая кончалась перекрестком с автобусной конечной через две сотни метров. Еще через столько же — поле и МКАД, по которому то и дело носились машины, оживляя совершенно мертвую округу. Что ж, безлюдность — это хорошо, да ночь еще не глубокая, а потому стоит остерегаться тех же автобусов, да и различных ночных развозок. Если нам еще не встретилась ни одна легковушка, это ни о чем не говорит.       — Смотри по сторонам, Вика, — предупредил я свою спутницу перед тем, как ступить на дорогу. — Сейчас могут еще ехать последние автобусы. Последний рейс аккурат в час с копейками, нам нельзя попадаться ему на глаза. Если водитель увидит, как мы идем по полю — пиши пропало.       Я очень хотел верить, что ошибся и перепутал время в расписании, но, стоило нам только пересечь проезжую часть, издали послышалось характерное гудение мотора и мерные его завывания.       — Накаркал, — пробормотал я. — Давай сделаем вид, что просто идем вдоль дороги.       Я услышал, как Вика вздохнула. Знала бы она, как я ее понимаю. Мы медленно побрели по обочине, я то и дело оборачивался, следя за передвижениями автобуса. Зеленый МАЗ выехал из-за забора стройки, повернул в нашем направлении и заехал на конечную. Не дожидаясь никого, водитель почти сразу же развернулся и уехал восвояси, потушив свет в салоне и даже наружное освещение, оставив лишь передние фары. Пронесло.       — Пошли, — негромко сказал я Вике, после чего, поправив рюкзак, повернул с дорожки и быстро пошагал в направлении подземного перехода. Вика повиновалась, не отставая от меня ни на шаг.       До входа в тоннель оставался буквально десяток метров, как вдруг я почувствовал сильный толчок сзади и хлопки по спине.       — Что ты… — не успел даже начать, как тут же получил еще и легкий удар по лицу. Я ошарашенно взглянул на Вику, та знаками потребовала замолчать и потянула меня в сторону.       Мы прошли по полю не одну сотню метров, не говоря ни слова. Я совершенно не понимал, что происходит. Вика передумала? Нашла путь получше? Просто сошла с ума?       — Что происходит? — в какой-то момент не выдержал я, остановившись и бросив на спутницу сердитый взгляд. — Какого черта? Мы сейчас точно кому-нибудь спалимся, если будем разгуливать в открытую.       В ответ на это Вика начала развязывать шарф. С большим трудом справившись с тугим узлом, она наконец проговорила:       — Там в переходе люди.       Я машинально оглянулся. До тоннеля, который, казалось, только что маячил перед глазами, теперь было минуты две бега. Несмотря на это, меня все равно, словно в ночном кошмаре, прошибло волной холодного пота, а руки едва заметно задрожали.       — Люди? Ты уверена?       — Да. Какие-то мужики стояли там и болтали.       Я оглянулся еще раз. Улица и поле выглядели абсолютно безжизненными, даже по МКАДу в этот момент не ехало ни одной машины.       — Тебе не показалось?       — Да говорю я тебе, — рассердилась Вика, — два взрослых борова! Еще пару секунд — и нас бы точно заметили, один из них смотрел почти прямо на нас.       Вот даже здесь я просто круглый идиот — со своим зрением вести Вику в лес в темноте надо было еще додуматься. А что, если бы она отвернулась в сторону? Что было бы дальше?       — Что дальше? — задал я вслух вопрос, не ожидая получить на него ответа. Его и не последовало. Вика потупила взор, рассматривая теперь свои ботинки. Еще через какое-то время до меня дошло, что отвечать должен я сам.       — Я думаю, нам стоит вернуться. Они точно стояли или куда-то шли?       — Стояли.       Другого я и не ждал. Раз стояли, значит сейчас наверняка распрощаются и разойдутся в разные стороны, следовательно, кто-то из них однозначно двинется нам навстречу. Возвращаться в переход — самоубийство. С другой стороны, а не самоубийство ли оставаться снаружи? В темноте тоннеля нас трудно будет разглядеть и запомнить, есть еще и шанс, что двое взрослых мужчин в такое время будут подшофе, а тогда точно не обратят на нас внимания. Но вдруг не повезет? Снова надо выбирать из двух плохих вариантов…       — Да. Стоит вернуться, — в конце концов проговорил я.       — Вернуться? Ты разве не боишься, что нас узнают? — судя по интонации, Вика даже не поверила моим словам.       — Вряд ли узнают. Здесь темно, к тому же мы целиком закрыты одеждой. Кстати, завязывай шарф, как справишься, кивни и пойдем.       Вика еще немного помедлила, потом все же стала выполнять указание. Дождавшись кивка, я неспешно направился обратно к переходу, потом прибавил в скорости, поняв, что времени прошло уже порядочно. В какой-то момент мне даже показалось, что небо на востоке стало светлее, но разум помнил, что в ближайший час это невозможно.       — Ты как? Сильно устала? — поинтересовался я у Вики.       — Не особо, — пробормотала та сквозь шарф. — Ты помнишь свое место, которое по картам нашел?       — Конечно, помню, — я придвинулся поближе и приобнял ее, отчего нам обоим сразу стало теплее, — там на расстоянии нескольких километров ни души. Главное, потом не потеряться, когда будем обратно идти, но я уже знаю, как будем наносить метки, специально взял ножик из дома.       — А нас самих по меткам не найдут? — взволнованно спросила Вика.       — Ннуу… — и об этом я тоже совсем не подумал! — Можно как-то это предотвратить. Например, метить деревья только снизу, или чем-нибудь маленьким, чтобы никто не заметил… В общем, я начерчу что-то, что будет понятно только мне, и нас никто не найдет.       Я не мог этого видеть, но мне показалось, что Вика слабо улыбнулась. Пройдя с ней в обнимку еще немного, я замедлился и остановился, прислушиваясь к любым звукам, которые могли донестись из темного перехода.       — Кхе-кхе… Ну да, да, и он об этом знает, да все знают, только не делает никто ничего… Всем похуй! Как и всегда! — внутри раздался звонкий смех.       — Ну! Везде одно и то же. Ладно, пошли они все к чертовой матери, и без них разберемся. Позвонишь мне завтра.       — Обязательно. Ну, пока!       — Давай!       Краем глаза я успел заметить, как из туннеля расслабленно выходит толстяк, но разум в этот момент уже отключился — ноги сами несли меня по склону вверх, а руки тащили Вику за собой.       Секунда — и мы вдвоем уже мчимся через все три полосы одной стороны дороги, махом перепрыгиваем через высокое ограждение посередине и бежим через вторую, и прямо в этот момент слышен протяжный автомобильный сигнал, а в глаза начинает бить свет ярчайших фар…       — Вика! Вика, ты в порядке?       Моя девушка прямо сползала по крутому склону, тяжело дыша. Живая! Я подхватил ее под мышки и понесся вглубь леса, не дожидаясь, пока хозяин остановившейся машины начнет разбираться, что происходит.       Я не знал, куда бегу, времени ставить метки не было. Приходилось ориентироваться на свою память. Достаточно быстро устав, я ненадолго остановился, пытаясь понять, что с Викой.       — Вика, слышишь меня?       Не прощу себе, если с ней что-то случилось.       — Слышу, — последовал тихий ответ. — Я споткнулась… машина задела ногу, болит…       — Главное, что с тобой все в порядке… Не волнуйся, все нормально. Здесь нас никто не найдет, — прошептал я.       Примерно с той стороны, откуда я бежал, донеслись крики — видимо, водитель той машины зовет нас, чтобы оказать помощь или промыть хорошенько мозги, впрочем, одно другому не мешает. Как бы там ни было, если я его слышу, то это значит, что не так-то и глубоко мы залезли.       — Идти можешь? — едва слышно спросил я Вику. Та кивнула. — Обопрись на меня и пошли, найдем какую-нибудь опушку и расположимся там. Говори, если что-то будет не так, хорошо? Обязательно говори!       Вика положила руку мне на плечо, я обхватил ее за спину и мы поковыляли вглубь леса. Время как будто исчезло, я и приблизительного понятия не имел, сколько мы так шли. Думать о чем-то просто не было сил.       Вскоре закончились и силы физические, потому я, увидев крохотную полянку, не занятую растительностью, решил на ней остановиться. По моим внутренним ощущениям мы продвинулись примерно на километр вглубь леса, на первых порах этого будет достаточно.       — Как ты, Вика? Что с ногой?       — Болит… Да и устала я уже, — прохныкала моя девушка.       — Мы уже пришли. Будем спать на этой полянке. Эх, это как же тебя угораздило споткнуться…       Я подвел Вику к дереву и помог ей прислониться к нему, впрочем, она в этом не особо нуждалась, так как, к счастью, травма не была серьезной, внешне нога выглядела абсолютно нормально. Достав из рюкзака покрывало, я расстелил его на полянке, после чего пригласил Вику лечь.       — Попробуй пройти сама, мне нужно понять, какие у тебя повреждения.       Моя девушка аккуратно, будто узнавала температуру воды в реке, передвинула больную ногу и очень медленно опустила; подняла вторую и сдавленно вскрикнула, но, не успел я подбежать к ней, опустила и ее тоже. Дальше она двигалась очень медленно, все еще боясь наступать, потому путь в несколько шагов преодолевала почти три минуты.       Наконец она присела на покрывало. Я достал свой мобильник, с большим нежеланием включил его и посветил фонариком на пострадавшую ногу, снял ботинок и носок. Кроме небольших покраснений, не увидел ничего. С разрешения Вики попробовал покрутить ногу туда-сюда — вроде ничего не сломано.       — До свадьбы заживет, — с облегчением выговорил я, быстро надевая обувь обратно, пока ступня не успела закоченеть от холода.       — То есть, не заживет вообще? — слабо улыбнулась Вика. Надо же, даже в такой ситуации она может смеяться. Зря моя мама нелестно о ней отзывается из-за серьезного выражения ее лица, которое называет «завернутым еблищем», ой как зря.       — Тьфу, я как-то и не подумал, ведь мы не собираемся жениться… — улыбнулся и я. — Но заживет быстро, я тебе обещаю.       Устроившись рядом, я положил Вике под голову рюкзак, потом аккуратно накрыл нас обоих кофтами, взятыми из дома, подвинулся к ней вплотную, обнял, поцеловал в губы и закрыл глаза.       В голове носилось столько мыслей, что я не знал, как буду спать — казалось, что придется провести ночь просто так. Я думал и о том, что для сна слишком холодно, и о том, что хотя бы Вика теплая, и о том, что делать с ее ногой, и о том, как она могла споткнуться прямо на шоссе, и о том, откуда вообще взялась та машина, и в очередной раз о том, какой же я все-таки идиот, не предусмотревший никаких изъянов в своем плане, и о том, что делать завтра. Но усталость все-таки сыграла свою роль, и спустя примерно двадцать минут я заснул, согревшись теплом Викиного тела.