Похищение

      Несмотря на общую бодрость, после поездки я настолько вымоталась, что, как только Ваня провел меня в специально выделенную комнату, легла на кровать и отключилась практически сразу, не перекусив, не переодевшись и не приняв душ. Долгие размышления о настоящем и будущем, не дававшие спокойно уснуть уже несколько дней, не успели даже сформироваться. Я забыла щелкнуть выключатель и вырубилась прямо под ярким светом люстры; в любом случае, все это не помешало заснуть настолько крепко, что за целую ночь не приснилось ни одного сна, хотя в прошедшие то и дело мучали какие-то кошмары.       Вторник, 09:11       Впервые за долгое время я проснулась в нормальной кровати под теплым одеялом, источавшим аромат стирального порошка, и первым делом увидела утреннее солнце не за деревьями, а за обычным квартирным окном. Свет в комнате уже не горел; было чувство, что порядка вокруг стало как-то больше, хотя и вечером нигде не наблюдалось бардака.       Неуверенно поднявшись, я осмотрелась и поняла, что лежу в чистой кровати в потертой кофте, запачканных штанах и грязных носках. Перед Ваней неудобно… Нужно прямо сейчас сходить и помыться, после чего переодеться во что-нибудь чистое, вот только во что? В рюкзаке лежит лишь верхняя одежда, а в домашних условиях она ни к чему.       Тихонько встав с постели, я на цыпочках приблизилась к двери, сквозь матовое стекло которой виднелся шкаф в прихожей. Приоткрыв ее, я прислушалась. Довольно тихо, будто Ваня еще спит. Впрочем, через некоторое время слух уловил доносившиеся из отдаленной комнаты щелчки компьютерной мыши и негромкий стук клавиш, потому я уже смело вышла наружу и направилась к соответствующей двери, чтобы спросить у хозяина квартиры разрешения принять душ.       Для приличия постучавшись в приоткрытую створку, я выждала несколько секунд и заглянула в комнату. Ваня, обернувшись, вопросительно смотрел на меня.       — Доброе утро, — поприветствовала своего временного опекуна я, придерживая дверь и тем самым не давая ей открыться полностью. — Вы… ты не будешь против, если я схожу в душ?       — Привет, — поздоровался и Ваня. — Нет, конечно, я против не буду. Только ты там песни не пой, а то соседи могут удивиться, чей же это голосок слышится из-за стены. Полотенце оранжевое бери.       — Приму к сведению, — улыбнулась я и, прикрыв дверь обратно, пошагала к ванной, которая находилась практически рядом. Наверное, хозяин квартиры не такой серьезный и мрачный, как показалось вчера, если уж готов с самого утра шутить, не будучи со мной толком знакомым. Или у него, как и у меня, все зависит от настроения?       Буквально за десять минут ополоснувшись и помыв голову единственным найденным в помещении шампунем, я вылезла из старой, еще советской чугунной ванны обратно на плиточный пол, вытерлась, как и сказал Ваня, оранжевым полотенцем и вскоре, одевшись, вышла в коридор.       Ваня, судя по звукам, в этот момент что-то готовил на кухне. Услышав мои шаги, он выглянул из двери и, вновь улыбнувшись, негромко спросил:       — Ополоснулась? Ну как, еще чего-нибудь тебе нужно? Сложи свои вещи и приходи на кухню, я завтрак сейчас приготовлю.       — Да, спасибо… Вань, у в… тебя не найдется случайно какой-нибудь домашней одежды для меня? Свою я не захватила, сам понимаешь, в суматохе…       — Найдется, конечно. В шкаф загляни, в средний отсек, там лежат старые вещи, их уже давно никто не носил, они тебе будут великоваты, но лучше, чем ничего. А грязные можешь скинуть в стирку, не стесняйся.       — Хорошо… Постараюсь, — улыбнулась в ответ я, отходя к указанному шкафу. Да, видимо, о лучшем пристанище можно было и не мечтать. И то ли мое отношение к окружающему миру все так кардинально меняет, то ли и впрямь все стало на деле хорошо, но после совета от Гены все происходящее ощущается совершенно иначе. Вчера громила сделал для меня гораздо больше необходимого, понял он это или нет.       В шкафу лежали стопки потертых и поношенных вещей, предназначавшихся явно для мужского пола. Впрочем, раз уж я не выхожу за пределы квартиры, на это незачем обращать внимание. Выбрав себе вещи по размеру, я отправилась в комнату, чтобы наконец переодеться.       Через несколько минут, когда я в своем новом наряде вошла на кухню, Ваня раскладывал что-то из сковородки по тарелкам.       — А я как раз успел сделать нам завтрак, — все так же тихо, с некой осторожностью, воскликнул он, перенося тарелки с тумбы на стол. — Я не повар, поэтому все очень просто — яичница да бекон. Ну, точнее, докторская колбаса. Есть и зелень, можно посыпать, если хочешь!       Ваня достал из холодильника колбасу с зеленью и принялся их нарезать. Я отвела взгляд в сторону — не смогла ни за что зацепиться, от нечего делать изучила рисунок обоев, скатерть. Скатерть была не особо чистая в красно-белую клетку, обои — ненавязчивые серовато-голубые.       Незаметно для самой себя я улетела в привычные депрессивные мысли. Где сейчас Натан? Наверняка в школе, по возвращении из которой к нему снова прибежит следователь с допросом. Хорошо еще, если расколоть не сможет и никто в тюрьму в итоге не попадет. Родители как? Переживают, злятся, убить готовы? Все вместе? А брат в силах учиться, когда я просто так взяла и исчезла? Невозможность узнать ответы на все эти вопросы, невозможность как-то повлиять на происходящее, что-то исправить, мигом вернули во вчерашнее состояние, словно напомнив, как я должна себя чувствовать в этой ситуации, будучи похищенной и находясь дома у почти что незнакомого человека, не имея возможности не то, что куда-то выйти, а даже и с кем-то, кроме Вани, пообщаться, пока эти кто-то не захотят того сами.       Стало вновь так противно и мерзко, что все мысли о приятном, все сегодняшнее хорошее настроение испарились, как будто их никогда и не было. Как будто это и был мой сегодняшний сон, а в реальность я вернулась лишь сейчас. И даже весьма неплохую яичницу с колбасой, которая в сравнении с остальной едой за последние два дня являлась просто королевским деликатесом, я жевала с остервенением, вновь думая только о том, как ненавижу весь мир. Повезло еще, что хоть Ваня ел молча и ничего не спрашивал, пытаясь разговорить.       — Спасибо большое, — быстро прикончив не успевшую остыть еду и выдавив из себя улыбку, проговорила я и поставила тарелку в раковину. — Я, наверное, немного полежу еще, если можно, голова немного болит.       — Не будешь чай? — удивился немного Ваня. — Ну ладно, как хочешь, если что, скажешь попозже. А, да, у меня лежат кое-какие таблетки, станет вдруг хуже, ты обязательно говори, мне лекарств не жалко. Тебе только заболеть не хватало сейчас.       — Это точно, — уже без улыбки согласилась я, задвинула стул и чуть ли не бегом побежала в выделенную мне комнату, захлопнула дверь, легла на разложенную кровать и закрыла глаза. Боже, за что мне все это?       11:23       Прошло много времени, может, час, а может, больше, но депрессивные мысли и эмоции наконец уступили, будто бы даже грустить не осталось сил. В голове снова прозвучали слова Гены о том, что нужно быть на позитиве. Совет хороший, только вот сейчас следовать ему нет никакой возможности. Где-то там, внутри, лишь пустота, и на все глубоко наплевать.       «И что, опять будешь валяться и жалеть себя дни напролет, пока за тобой присматривают и за тебя все решают? Самой-то не стыдно?» — стала терроризировать собственную нервную систему колкими вопросами я, намеренно не поддаваясь очередному желанию порыдать и продолжить лежать на кровати да думать о своей незавидной судьбе. После столь четко заданного вопроса, на первый взгляд, перехотелось и дальше вести себя, как безвольный овощ, который только и умеет, что плакать. Какая разница, что будет потом, если для меня важнее, что есть сейчас? Пора уже, в конце концов, и повзрослеть. Нельзя впадать в депрессию после каждой идиотской мысли, что забредет в голову. Если продолжу видеть в жизни только плохое, то пусть даже все планы сбудутся и похищение завершится удачно, через пару дней я сама заведу себя обратно в мысленный загон, продолжая влачить бессмысленное существование, полное нытья и учебы. А как же Натан? Ладно я, я себя все равно не полюблю, а ему-то за какие грехи все та же днище-Вика по окончании сложной и рискованной затеи? Может, раз я для себя ничего сделать не могу, стоит попробовать измениться хотя бы ради него?       На второй взгляд, «ну иди-иди, поболтай с Ваней. Вы уж точно прямо сейчас решите все проблемы, и к вечеру ты будешь дома, а родители падут пред тобой ниц, моля судьбу и бога, чтобы такое больше не повторилось. И перестанут пытать за любую провинность, конечно же».       И я продолжила валяться в постели, в очередной раз проникшись отвращением ко всему вокруг. Ради чего оно? Плевать.       Время продолжало идти. Нечеткие мысли медленно шевелились, сбивались. Постепенно, вместе с тиканьем часов где-то на полке книжного шкафа, желание лежать на кровати и думать о том, как все плохо, отступало. Сейчас я не могу сделать абсолютно ничего, но добивать себя, будучи заложником ситуации — ненормально. Кому от этого хуже? Тошнит уже не только от себя, но и от этой комнаты. Пора перестать страдать и развеяться и нормально пообщаться с живым человеком, пока я снова не оказалась в каком-нибудь лесу.       Я встала, поправила одежду и направилась в комнату, где обитал Иван. Перед заходом снова постучалась, но на этот раз не ждала почем зря приглашения и сразу же, почти не стесняясь, зашла в логово своего нового знакомого.       — О, ты снова ко мне. Выспалась, хочешь пообщаться? — тут же спросил тот, по-доброму улыбнувшись. Если я останусь с таким мрачным и напряженным лицом, то вряд ли обрадую этого человека своим появлением.       — Да, я… отдохнула… и подумала, что раз уж мы сейчас живем в одной квартире, неплохо бы пообщаться и узнать друг друга поближе, — постаравшись так же мило улыбнуться в ответ, с запинками проговорила я, придумав все буквально на ходу.       — Проходи, не стесняйся. Садись на это кресло, — подкатил ко мне стул на колесиках Ваня, не вставая в то же время со своего. — Только осторожно, спинка там плохо держит, у меня руки все не дойдут починить.       Я аккуратно присела, не рискнув опереться даже краешком спины.       — Знаешь, — сразу, ничего не дожидаясь, начал Иван, — Натан мне про тебя немало рассказывал… Если верить ему, то ты довольно умный, грамотный и приятный человек. Я немного тренировался в свое время, научился определять характеры людей по лицу. И в данном случае с Натаном я полностью согласен. Потому не буду притворяться и скажу честно, что не рад всему, что с тобой и всеми нами происходит, и вообще, если по правде, тебя здесь очень легко могло не быть. Не то, чтобы я о чем-то сожалел, но иногда мне надо думать получше, да. — Парень ненадолго запнулся. — Но в целом, ситуация для нас всех сейчас самая выгодная, потому что иначе вас с Натаном просто еще вчера бы засекли в лесу и он — нахуй в тюрьму, а ты — нахуй в приют. Здравый смысл — тоже нахуй. Ты, надеюсь, не обижаешься, что я матом говорю. Как есть… В любом случае, грустить не надо, потому что все будет нормально, я не идиот и глупостей в таком деле не допущу. Так что даже не думай, что я тебя на улицу выставлю. И вообще, если что-то тревожит — говори, не держи в себе. Я такой домашний психолог, пойму, как тебе помочь. Дураку ясно, что поддержка тебе сейчас нужна. А так у нас множество тем для разговора, вообще-то, и времени достаточно. Я сам торчу дома постоянно, потому вдвоем, думаю, нам будет не так скучно. Если пожелаешь, конечно. Посмотри вот, если хочешь, что вообще в комнате лежит, надеюсь, тебя заинтересует.       Выговорившись, Ваня еще раз улыбнулся и отвернулся к компьютеру, на экране которого виднелся интерфейс некой программы.       Я тяжело, но очень тихо вздохнула. Только что мне прямо заявили, что я здесь, в общем-то, никому не сдалась. Ничуть не обидно: случись что, всего одно какое-то неверное действие — и влететь может и Ване, и Нату, и многим его друзьям. Но это многое говорит об уверенности в завтрашнем дне и наличии вообще какого-то плана у моих опекунов.       «Нам конец», — быстро пришел к логичному выводу мозг и запнулся. Я почувствовала, что нащупала мысленное дно. Дальше просто не получалось думать. Конец.       С каким-то мрачным удовлетворением я поставила воображаемую галочку. Конец. Отлично. Раз уж исход почти предопределен, то зачем терзать себя этим? Я все равно не могу ни на что повлиять, остается разве что поплакаться Ване на горькую судьбу. Но мне уже не восемь лет, так что какая разница?       Никакой. Я принялась обводить комнату взглядом. Гена строил из себя успешного человека, но при этом даже машину привести в приличное состояние не мог; здесь же высоким достатком никто козырять не пытается, что видно и по дешевым, но опрятным обоям, и по телевизору моего возраста, и по шкафчикам советского времени, и по той же эпохи ковру на одной из стен. К последнему были прибиты несколько крючков, на которых висели три гитары, разительно различавшиеся внешне. Я поймала себя на мысли, что программа, открытая на компьютере Вани, вполне похожа на музыкальный редактор. Надо будет позже спросить у него разрешения послушать песни, все же интересно, что человек исполняет. Тем более, у себя дома я все никак не могла научиться нормально играть на гитаре, а здесь есть человек, способный с таким помочь. Даже смешно, но ситуация прямо располагает.       На столе вплотную друг к другу стояли несколько советских радиоприемников и коробок с инструментами, с краю были расставлены разнообразные динамики, рядом лежала пара микросхем и ряд деталей непонятного назначения, а также стопка с различными бумажками. Одна из шуфлядок была открыта — в ней виднелась еще кипа страниц. В углу комнаты, к моему удивлению, сверкали отполированные до блеска части средневековых доспехов — мечи, щиты, наплечник. Я подошла поближе, принявшись осматривать.       — Моя работа, — внезапность этого высказывания заставила меня вздрогнуть. — Хочу сделать полноценную рыцарскую форму века этак пятнадцатого. Давай покажу тебе, как надевается наплечник.       После этих слов Ваня встал, подошел ко мне, помог надеть увесистые доспехи и тщательно закрепил их.       — Ну что, как?       — Потрясающе! — лишь смогла ответить я. Изделие смотрелось настолько правдоподобно, что начинало казаться, будто я на самом деле рыцарь из далекого прошлого. Несмотря на то, что доспехи были абсолютно новыми, их материал и технология изготовления для несведущего выглядели в точности воспроизведенными. Окажется неудивительно, если некоторые вещи Ваня продает на рынке. Хотя, с другой стороны, на рынке торговать такими великолепными работами скорее унизительно. Наверное, если он где-то и продает свои изделия, то в интернете и за хорошие деньги. Вполне возможно, что для этих же целей припасены советские раритеты, что разложены у него на столе. Ностальгирующих по СССР и просто им интересующихся ныне хватает, потому дело должно быть прибыльным. Впрочем, запас этих вещей не бесконечен, а деньги нужны постоянно. Мне стало интересно, где Ваня работает, но задавать лишние вопросы я стеснялась.       — Видишь, у меня много чего интересного здесь есть. Если хочешь — рад буду показать все подробно вечером, — проговорил Ваня, снимая с меня рыцарские принадлежности. — Сейчас мне нужно отлучиться по кое-каким делам, но я тебе покажу, чем можешь заняться, чтобы не было скучно, — с этими словами он достал из шуфлядки несколько десятков бумажек и положил на стол. — Не знаю, заинтересует ли тебя и моя писанина, но могу предложить прочитать. Раньше, когда у меня было поменьше работы, я в свободное время пытался писать. Много говна накалякал, конечно, но одна работа мне и сейчас нравится. Это история о жизни одного довольно почтенного воина в Калитонии, придуманном мной средневековом государстве где-то на территории Европы. Ну, что еще сказать, на этих листах само произведение, на этом — карта государства с пояснениями, а также описание взаимоотношений с другими странами. Здесь все очень неаккуратно и небрежно, но, надеюсь, ты сможешь вникнуть — если захочешь, конечно. И — если хочешь, опять же, — можешь смело поисправлять ошибки прямо в тексте, написать на этих же бумажках критику или просто потом высказать ее мне, неважно. Сама понимаешь, у меня с письмом проблемы, в школе я практически не учился. Потому я не обижусь, мне это лишь в интерес. Так, что еще… Да, разрешаю тебе брать любую из гитар, телевизор и радиоприемник тоже смело пользуй, если пожелаешь. Еду спокойно хватай на кухне, не стесняйся. Компьютер тоже в твоем распоряжении, только не открывай того, что не знаешь и Вконтакте ничего не меняй на моей странице, ну, и не пиши никому, сама понимаешь. Вроде все. А, если что-то срочное — звони на мой мобильный с домашнего. Набираешь код восемь-ноль-двадцать девять, а дальше вот этот номер, — Ваня взял лист с картой Калитонии и прямо на нем накорябал сверху несколько цифр, после чего протянул его мне. — Кажется, ничего не забыл. Ну ладно, до вечера, я постараюсь долго не гулять, — наконец умолкнув, парень потрепал меня по плечу, после чего достал из шкафа легкую кожаную куртку, накинул ее и пошел к выходу. Я не без удивления смотрела ему вслед. Просто не верится, что люди могут быть настолько разными. Будто мало было своеобразных Гены и Саши — теперь рядом столь творческая личность, что даже дух захватывает. С трудом вообще верится, что за последние сутки я действительно встретила такое огромное число новых типажей.       Дверь за Иваном захлопнулась и еще с минуту закрывалась на множество оборотов. Я попыталась их посчитать — не десять, как показалось вчера, а только восемь. Впрочем, в прочности двери сомневаться не приходится. С такой защитой можно снова побыть с собой наедине, но при этом, в кои-то веки, расслабиться и не бояться, что меня кто-нибудь увидит.       Недолго думая, я решила воспользоваться одним из полученных разрешений и зайти под аккаунтом Вани во «Вконтакте». Руки чешутся проверить страницу Натана, как и свою собственную. Пока никто не видит, можно и написать ему, уж едва ли кто-то из следователей мониторит переписки в онлайн-режиме.       Сайт загрузился быстро. Я взглянула в левую колонку, которая сообщала о полном отсутствии новостей, после чего нажала на вкладку «мои друзья» и перескочила на страницу Натана — ссылка на нее висела в самом верху. В его профиле все выглядело так, как и обычно — 743 друга, седьмая часть из которых онлайн, стена захламлена рассылками из приложений, количество фотографий превышает сорок тысяч. Все настолько обыденно, что невольно возникает вопрос, а происходило ли что-нибудь вообще… ах, да ладно. Как бы там ни было, Натан сейчас в сети, потому связываться с ним нужно быстро, чтобы не упустить момент. Я уже открыла окно набора сообщения, придумывая, что именно и в какой формулировке стоит написать, но вовремя опомнилась — мало того, что, собственно, писать мне нечего и это я должна ждать его сообщений, так еще и удаление сообщений из диалога после переписки отнюдь не гарантирует их параллельное исчезновение из архивов самой соцсети. В обычной жизни подобные мысли стоило бы посчитать за паранойю, но в нынешней ситуации лучше поддаться сомнениям. Глупо и неразумно общаться просто вот тут, тем более, Натан и так позвонит через несколько часов, так что ждать осталось недолго.       Закрыв оставшееся пустым окно, через графу семейного положения я перешла на свою страницу, сразу же обратив внимание на пометку «заходила вчера в 19:23». Значит, то ли следователи, то ли родители откопали пароль и смогли войти на страницу вместо меня. Хорошо, что там нет и быть не может какой-либо информации о происходящем, так как последнее мое сообщение адресовано Натану, а написано в нем лишь, что мы не погуляем на выходных из-за наказания. Только вот прогулка на выходных у меня оказалась еще какая большая, затянулась аж до вторника. А это, помимо прочего, значит, что уже прошло три дня с момента моего исчезновения, и взлом страницы явно свидетельствует о желании милиции приложить максимум усилий к поискам. Интересно, какую версию произошедшего сейчас поставили в приоритет? Подозревают ли кого-то из знакомых, и если подозревают, то кого?       Я принялась лазить по новостным сайтам, пытаясь найти какую-либо информацию насчет собственного исчезновения. Родители, скорее всего, подняли шумиху сразу же после похищения. Так или иначе, вестей о ходе следствия не нашлось, везде был опубликован лишь один сухой факт — пропала четырнадцатилетняя девушка. На различных сайтах находились десятки комментариев, авторы которых в разное время и в разных местах видели кого-то похожего на пропавшую, но со мной реальной, за исключением описанной одним из них сцены в троллейбусе, это не совпадало.       В СМИ тишина, и это не может не радовать. Вопрос лишь в том, обрадуются ли этому мои пробивные родители.       13:46       Будучи сытой по горло комментариями в собственный адрес, я поняла, что не прочь отвлечься от новостей, и вообще отвлечься. В конце концов, тут ждет критики целая повесть, да еще и в бумажном виде. Нечасто нынче встретишь творения начинающих писателей где-то, кроме интернета. На компьютере гораздо быстрее и проще и писать, и редактировать, и распространять свое творчество, при этом нет никакой необходимости тратить на него тонны чернил и бумаги. Несмотря на последнее, я всегда хотела попробовать себя в создании рукописей. Что ж, сейчас появилась возможность хотя бы исправить в таковой ошибки. Но сначала надо прочитать текст целиком, концентрируясь не на них, а на сюжете.       Устроившись на стуле поудобнее, я сняла с кипы потрепанных бумаг погнутую скрепку и, аккуратно развернув белоснежные листы, принялась за чтение. Несколько минут ушло на попытки разобрать корявый почерк, а первая глава кончилась хорошо если через полчаса. Поначалу дико мозолили глаза и орфографические ошибки, число которых превышало все нормы даже для третьего класса, но со второй главы у меня все-таки получилось придать большее внимание описаниям и сюжету, которые, к чести Ивана, находились на вполне достойном уровне и завлекали даже сквозь тяжелый для понимания почерк и тонну ошибок. В какой-то момент чтение стало даже приносить настоящее удовольствие, которого еще никогда не удавалось получить при чтении, как правило, штампованных и неграмотных фанфиков. Тем не менее, перед изучением третьей главы я наконец решилась выступить в роли истинной беты и еще раз проштудировать весь текст на предмет ошибок, чтобы исправить их. Найдя корректор, по чистому везению, сразу в ближайшем ящике, я принялась возиться с текстом, стараясь не смеяться над совсем уж глупыми описками. На словах рода «бирёза» и «кастёр» сдержаться было весьма трудно.       15:18       В реальность из Калитонии вернул громкий и пронзительный звонок городского телефона. Я вмиг вспомнила, что ждала звонка от Натана. Но что, если это вовсе и не он звонит, а какой-то Ванин друг, и я, ответив ему сейчас незнакомым голосом, создам всем лишнюю проблему? Вот только если это все-таки Натан, то и ему очень обидно будет за мое неблагодарное отношение, и я сама ничего о происходящем не узнаю. В конце концов, если это знакомый Вани, то можно будет придумать легенду про пришедшую в гости подругу, вряд ли в этом усомнятся. С дрожью во всем теле я подняла трубку.       — Да? — впервые в жизни отвечаю на незнакомый номер.       — Вика, привет! — на том конце трубки раздался настолько воодушевленный голос, будто все происходящее уже оказалось позади. — Как ты? Как настроение? Извини, что снова так долго ты была одна, иного выбора ну просто не было.       Его привычка извиняться за все никуда не девается, будто бы я когда-то за что-нибудь обижалась.       — Ничего страшного, я все понимаю. Я в полном порядке. Ваня меня накормил и при уходе оставил кучу занятий, вот только что бетила его «Калитонию». А ты там как? Со следствием разобрался, на тебя не давят? — все, кроме последней фразы, я протараторила для формальности.       — А, ты об этом, — голос Натана заметно напрягся, вдобавок он издал вздох. — Как тебе сказать… Меня другой, более спокойный следователь допрашивал в воскресенье, но правды не добился. К тому же он вместе с учениками моей школы организовал поиски по всему лесу возле Малиновки под вечер. Мы проходили прямо по тем местам, было немного стремно даже. Но потом мы разговорились, и оба пришли к выводу, что все это стоит рассматривать либо как внезапное похищение, подготовленное дальним знакомым, либо как просто побег из дома.       Я уже открыла рот, чтобы похвалить Натана за ловкость, но тут же в душе появилось дикое беспокойство. Все подобные версии похищения вскоре проверят, а после, как зайдут в тупик, вернутся к Нату уже с принципиально иным видением ситуации, и хоть какую-то улику, да в итоге найдут. А не найдут — так пришьют ему что-нибудь, чтобы дело закрыть. Тогда он сядет за решетку не только за похищение, но и за клевету! Он спятил и не понимает, к чему все идет. Я должна быть сдана милиции, которой лично скажу, что сама сбежала из дома по надуманной причине, это спасет и его, и Ваню, и Сашу с Геной, которые за соучастие легко пойдут на нары вслед за Натом.       — Натан, я… Ты понимаешь, что творишь?! Они ведь проверят это, всех моих друзей, одноклассников, знакомых! — я почти никогда не перехожу на крик, но сейчас иначе попросту не могла.       — Вика, ты чего? Ты…       — Я чего? Мне ничего не будет, а вот тебя скоро посадят! А с тобой, блять, всех твоих друзей!       — Не посадят, блин! Ты послушай, нет доказательств, что это я! Как и на остальных нет.       — Нет? Рано или поздно они найдут тех, кто видел нас в троллейбусе, и по описаниям составят наиболее подробный фоторобот! Сам потом увидишь, каким точным он получится, вот только поздно будет. Я прямо сейчас пойду в ближайший отдел милиции и сдамся, сказав, что сама сбежала, иначе тебе крышка!       — С ума сошла?! — завопил Натан. От прежней — напускной — радости не осталось и следа. — Не вздумай даже! Ни черта нам не крышка! Все схвачено, второй следователь мне верит, это видно по нему! Он по сто раз теперь всех вокруг проверит, и поверь, очень тщательно.       — А про первого забыл? По нему зато отлично видно, что он просто хочет посадить побыстрее первого встречного и закрыть дело! А знаешь, кто первый встречный? Напомнить?       — Так он лишь помогает, главный следователь — второй!       — Ну вот и поможет, когда у второго не останется придуманных вариантов, и придется ему согласиться. Не строй из себя крутого, я отлично знаю, что у тебя ни хрена не под контролем все, — горло начало сжиматься, и голос предательски задрожал.       — Ты просто не была на разговоре с ним. Поверь, во мне уже сомнений нет, тем более следствие уверено, что Маша бы меня узнала, пройди я мимо нее, ведь они знают, что тебя похитили после…       — Но она же тебя не узнала, потому что ты смог спрятаться! Думаешь, они тупые и не поймут, что ни один нормальный похититель не будет идти по пятам за своей жертвой?!       — Нигде не доказано, что похититель вообще разумен! Нигде не указано, куда тебя он увез, где держит, жива ли ты вообще! Может ты вообще сама смылась и сидишь где-то!       — Ага-ага, и прямо так ответят моим родителям, еще и скажут, чтобы сами искали? Ты меньше фантазировал бы, где это видано было, чтобы у нас на поиски детей и их похищение настолько болты забивали? Где, блять?! Это…       Я замолчала, потому что услышала звук закрывшейся двери. Значит, Ваня, скорее всего, услышал мои крики. А следовательно…       — Вика, ты чего? — с этими словами он тут же вбежал в комнату, расстегивая куртку на ходу.       — Я чего?! Вы оба рискуете свободой, удерживая меня тут! Скоро по-любому на вас выйдут, и что с вами сделают, знаете?!       — Ты у меня живешь, в далеком городе, тебя сюда перевезли на машине, ты о чем? Тебе даже твой парень звонит сюда совершенно с другого телефона, чтобы никакой прослушки не было. Вика, успокойся, — Иван, видимо, не зная, что делать, расстегнул куртку до конца и внезапно кинулся ко мне, попытавшись обнять. Дружески или нет — было уже не важно. Сразу же вырвавшись из его рук, я, в очередной раз зарыдав, бросилась в коридор, к своей комнате и закрылась там, на всякий случай забаррикадировав дверь тем, что попалось под руку — коробка со всяким хламом, пару книг, небольшая гирька. Вывалив все это перед створками, я, не переставая рыдать, грохнулась на кровать и зарылась лицом в подушку, снова возненавидев себя, Натана и весь остальной мир.       — Что ты ей сказал? Ты головой-то думаешь вообще, блять?! — донеслись до меня крики Вани. — Она же тут с ума сходит, рыдает все утро, делает вид, что все хорошо, а потом убегает в свою комнату! Нельзя ее так нервировать, нельзя! Не ври ей, блять, ну так и не говори лишнего тогда, чтоб не расстраивать! И это что, я тебе, Натан, объяснять должен?!       Ваня умолк, к этому моменту затихла и я — сил рыдать не осталось. Пробившийся сквозь отвращение интерес заставил прислушаться, чтобы узнать, что будет дальше.       — Да?! Ну и кого они подозревают? И кто это? Ой, бля… — после этих слов в дальнем конце коридора закрылась дверь.       Видимо, это и есть то самое «лишнее», о котором неразлучные друзья не считают нужным рассказывать. Ну и плевала я на них. Хотят держать в неведении — пусть так. Сами окажутся идиотами, если будут рассчитывать, что я после такого продолжу слушать все их указания и честно рассказывать о собственных планах. А они у меня, кажется, уже появились.