Прерви моё падение

Усуи проснулся ближе к вечеру. С тяжелой от снотворного головой, ноющей болью в левом плече и пересохшим горлом. Приподнявшись, он поморщился. Потянувшись, взял с тумбочки стакан с водой. Откинувшись на подушку, жадно глотнул. Взгляд скользнул по палате. Бежевые стены, минимум мебели, приоткрытое окно, треплющий занавески свежий ветер ранней весны, и солнечные лучи, оранжево-багряного оттенка. Падая на пол косыми полосками, они наполняли помещение приятным желтоватым свечением, удлиняли тени от предметов, предвещая скорые сумерки. Зажмурившись, Такуми попытался привести мысли в порядок. Сейчас он был спокоен, ведь с Аюдзавой ничего не случилось. Легкое сотрясение и царапина от пули на бедре. Зато в то мгновение, когда Сузуна упала на землю, Усуи испытал такой ужас, что его даже невозможно было описать словами. Подобных слов просто не существовало в природе. Его сердце перестало биться, мир померк, мысли смешались, возвращая в прошлое. В ту ночь, когда погибла Мисаки. Ведь происходящее практически ничем не отличалось оттого, что случилось тогда. Такуми помнил все, как в тумане. Звуки отдалились, крики его людей и нападавших растворились в леденящей тишине. Он бросился к Аюдзаве, не обращая внимания на нестерпимую боль в плече, на текущую липкую кровь, залившую всю правую часть его рубашки. Отчаянье рвало его на части. А потом, когда он понял, что Сузуна жива, Усуи накрыла волна облегчения. Мир снова обрел свои краски, и он смог вздохнуть полной грудью. Поднявшись, Такуми, взяв Аюдзаву на руки, кинулся к автомобилю, и вскоре они уже мчались по направлению к больнице. Сейчас главным было оказать девушке первую помощь. О себе он не думал. А с очередным покушением, Усуи собирался разобраться позже, пока оставив все на своих доверенных людей и на полицию. Тем более, он знал, кто организатор. При мысли об Анзу, парня охватили гнев и отчаянье. Он до сих пор не имел абсолютно никакого представления, как ему поступить с сестрой. Особенно, после случившегося. И как рассказать обо всем Сузуне. Пальцы сжались в кулак. Такуми открыл глаза. Поднявшись, направился в сторону встроенного в стену шкафа, где должна была находиться его одежда. Игнорируя боль в раненом плече, он избавился от больничной пижамы, кое-как натянув брюки. С рубашкой дела обстояли намного хуже. Но Усуи справился, хоть на это ушло куда больше времени, чем хотелось бы. От усилий на лбу выступил пот, а тело охватила слабость. В висках застучало, во рту появился привкус ржавчины. Привалившись к стене, блондин позволил себе короткую передышку. После чего, пошатываясь, покинул помещение. В коридоре царили тишина и покой, и вскоре он уже стоял возле палаты Сузуны. Взявшись за дверную ручку, Такуми решительно повернул ее и так и замер на пороге. Изумрудные глаза удивленно распахнулись, когда он увидел Анзу. Его сводная сестра расположилась возле окна. Скрестив руки на груди, она смотрела на Усуи. Прямо и открыто. Длинные черные волосы волнами падали на плечи. Светлая рубашка и узкая ярко-красная юбка-карандаш подчеркивали гибкость фигуры, как и туфли на шпильках. — Что ты здесь делаешь? — проговорил Такуми, и на его лице появилась беспристрастная маска, взгляд превратился в кусочки льда. — Пришла поговорить, — вздохнув, ответила Миямото. Отклонившись от подоконника, она приблизилась. На алых губах играла полуулыбка, однако глаза оставались настороженными и где-то в самой их глубине угадывались искорки страха. — Рассказать о том, как убила Мисаки? Или о покушениях на Сузуну? — Усуи больше не собирался скрываться и таиться, он пошел ва-банк. Анзу на мгновение растерялась. Она явно не ожидала такого напора. Но потом, спустя всего каких-то пару секунд, взяла себя в руки. Растерянность исчезла, как и не бывало. — Во всем виноват лишь ты, — резко произнесла Миямото, вздернув подбородок, она обожгла Такуми гневным взглядом, — Ты вынудил меня пойти на такое. Твое равнодушие, твое безразличие, твое нежелание признавать мои чувства, — жарко заговорила она, подаваясь вперед. Темные глаза наполнились болью и злобой. Потянувшись, она схватила Усуи за руку. Сжала его пальцы. — Что за бред ты несешь? — с отвращением прошипел он, вырываясь из ее хватки, — Я всегда любил тебя. Как сестру. Анзу не дала Такуми закончить. Зажав его рот ладонью, она затрясла головой. — Нет. Хватит. Я больше не хочу этого слышать, — забормотала она, зажмурившись, и Усуи застыл на месте, потрясенный внезапно открывшимся перед ним фактом. Сумасшедшая. Миямото была совершенно невменяема. — Прекрати сейчас же, — он отпихнул ее от себя, испытывая очередной прилив ярости, бессилия и отчаяния. Что ему делать? Как поступить? От безысходности хотелось биться головой о стену, разнести все кругом. Только подобным поведением проблему не решить. — Я никогда не относилась к тебе, как к брату. И ненавидела тебя за то, что ты всегда видел во мне лишь сестру, а не женщину, — она снова кинулась к нему, прижавшись всем телом, обхватила Такуми за шею, уткнувшись головой ему в грудь, — Да. Я тебя ненавидела и безумно любила. Нет. Я тебя и сейчас люблю. Даже сильнее, чем раньше. А эти бесстыжие девки, они никогда бы не сделали тебя счастливым. Они тебе не нужны. Когда ты только это поймешь? Когда ты поймешь, что я никому не позволю забрать тебя у меня? Что ты будешь либо мой, либо ничей! Анзу взглянула на Усуи. По щекам текли слезы, лицо было искажено мукой, пальцы судорожно цеплялись за него. — Как же ты ничтожна, — тихо произнес Такуми, от сладко-приторного аромата ее духов на него накатила тошнота. А еще ему было противно. И очень больно. Он так до конца и не верил, что та девочка, с которой он провел детство, понимающая, нежная, милая, превратилась в настоящее чудовище. Однако теперь, глядя на Анзу, Усуи, наконец, окончательно принял жуткую правду. Сердце сжалось в груди, и остатки сомнений исчезли. Лопнули, подобно мыльному пузырю, вместе с призрачной надеждой. — Да. Я ничтожна. Но я не жалею о том, что совершила. Я сделаю это сотни раз, если понадобится, поэтому, если хочешь спасти свою драгоценную Сузуну, тогда оставь ее, — исступленно прошептала Миямото. И эти слова стали последней каплей. Отшвырнув девушку от себя, Усуи, выбросив правую руку вперед, с силой стиснул ее горло. Рана мгновенно отозвалась вспышкой боли, но он ничего не почувствовал. Внутри у Такуми запылал пожар. Перед глазами возникла красная пелена гнева. Сознание отключилось под натиском всепоглощающего бешенства. — Я убью тебя. Поступлю с тобой так же, как ты поступила с Мисаки, — он вдруг улыбнулся, горящие яростью глаза, сощурились, — Это же справедливо. Око за око. Его пальцы сжались. Рана открылась, и горячая струйка крови промочила повязки, окрасив рубашку алым. Но Усуи ничего не замечал. Он безотрывно взирал на Анзу. Покраснев, она машинально вцепилась в его запястье, вонзив в него острые ногти, царапая и полосуя кожу. Затрепыхалась, пытаясь высвободиться. — Я убью тебя, — продолжал повторять Такуми, сжимая все сильнее, — Убью. Миямото захрипела, забившись сильнее в его железных тисках. Темные глаза наполнились ужасом. Открыв рот, она пыталась вдохнуть. Но все было бесполезно. — Пусти… — просипела она, собравшись с силами, в последнем отчаянном порыве. И перед мысленным взором Усуи внезапно возник образ Сузуны. Ее нежные черты, сияющая улыбка, веселые искорки в больших бездонных глазах, каскад черных блестящих волос. В ушах прозвучали ее слова о любви, робкие признания. И наваждение вдруг отпустило. Содрогнувшись всем телом, Такуми разжал пальцы. Отшатнувшись в сторону, потрясенно уставился на Анзу. Она, осев на пол, зашлась в судорожном надрывном кашле. — Боже… Я же чуть не убил ее… — прошептал он, осознавая весь ужас произошедшего. С белым, как мел, лицом, Усуи отступил назад. Пошатнулся. Налетев на стул, еле удержался на заплетающихся ногах. Зеленые глаза широко распахнулись, зрачки сузились. В горле образовался ком, рот заполнила мерзкая горечь. — Ты… Ты должен оставить Сузуну… Иначе… Я… — просипела Миямото, которую, казалось, ничто не могло пронять. Безумие полностью поглотило ее душу, сердце, разум. Безумие, порожденное неразделенной любовью. — Да пошла ты к черту. С этого момента у меня больше нет сестры, — проговорил Такуми, после чего, собравшись из последних сил, покинул палату.