Прерви моё падение

Она теперь с Торой. От этой мысли Усуи становилось настолько паршиво, что он каждый раз хватался за бокал с виски или за очередную сигарету, от бесконечного количества которых уже в сотый или в сто сотый раз переполнялась пепельница. А еще его мысли не оставлял тот их разговор, когда Сузуна пришла к нему и, сев напротив, сказала совершенно обыденным тоном, что они расстаются. Расстаются, потому что она больше не желала подвергать свою жизнь опасности, потому что устала находиться в постоянном страхе, потому что больше не могла рисковать и им тоже. И, вообще, ей все надоело. Она хотела обыденности и спокойствия. Хотела выплатить долги за лечение матери. Хотела любви и понимания. И когда он попытался возразить, сделав акцент на их семейном договоре, удивленный и уязвленный тем, что она до сих пор не поведала ему о болезни и больничных счетах госпожи Аюдзавы, Сузуна просто посмотрела на него и спросила. Спросила, как он относился к ней на самом деле, что испытывал, помимо желания защитить. Видел ли в ней не копию Мисаки, не ее сестру, не обязательство перед семьей, а обычную женщину. Женщину, что любила его всем сердцем. И на эти вопросы Такуми не отыскал ответа. Глядя прямо в темные, широко распахнутые глаза Сузуны, наполненные надеждой, он просто промолчал. Смалодушничал, запутавшись в самом себе. И тогда она встала и сказала, что с этого момента их помолвка разорвана, а он свободен. Она уходит к Игараши, который оплатит все ее долги. А на договор между их семьями, она плевать хотела. Ее отцу она никогда не была нужна. Он лишь использовал дочь в своих целях, вспомнив о ее существовании только в тот момент, когда ему стало это выгодно. Поэтому она ничего ему не должна. Так же, как и клану Усуи. И Такуми не нашел, что ей возразить. Он снова промолчал, как последний идиот, несмотря на боль в сердце и желание не дать Сузуне уйти. В итоге, Аюдзава покинула его, оставив после себя тонкий аромат духов и глубокую печаль. С того мгновения миновало уже три недели. Невероятно долгих, наполненных мучительными, сладко-горькими воспоминаниями. Усуи попытался с головой уйти в работу, что очень плохо ему удавалось. Практически не бывал дома, где все напоминало о Сузуне, и курил, курил, курил. Пачку за пачкой. Сигарету за сигаретой. В тщетной надежде, что горький сизый дым вытравит из его души и сердца всю ту боль, что копилась в них с поразительным постоянством. — Мы на месте, господин, — объявил водитель, вырвав Такуми из череды тягостных дум. Рассеянно кивнув, блондин взял в руки пиджак, и вскоре уже входил в шикарный особняк, принадлежащий одной из самых именитых семей Японии. Семье Игараши. Криво усмехнувшись, Усуи миновал вестибюль и оказался в просторной зале. Роскошной, сияющей множеством огней, и практически до отказа заполненной людьми. В богатых костюмах и платьях, они улыбались, тихо переговариваясь между собой. То тут, то там раздавался приглушенный смех, перемешанный с ароматом изысканных духов и дорогого мужского парфюма. Приветствуя знакомые лица, с дежурной, холодно-официальной улыбкой, застывшей на губах, Такуми продвигался вперед. Абсолютно бесцельно. Мимолетные поклоны, вежливые обмены фразами. Привычная фальшь и притворство. Он умело следовал правилам этикета и установленным временем нормам. Взяв с подноса официанта бокал с шампанским, Усуи остановился, разговорившись с очередным приятелем. Взгляд, скользнув по толпе, внезапно замер на той, о которой он думал последние три недели, показавшиеся Такуми бесконечно долгими и тягучими, подобно нуге. Аюдзава была с Игараши. Держала его под руку. Светло-бежевое узкое платье до колен подчеркивало хрупкость ее фигуры, изящные туфельки на высоких каблуках придавали Сузуне дополнительную статность и гибкость. Иссиня-черные блестящие волосы падали на плечи крутыми локонами, челка была заколота наверх, открывая лоб и нежный овал лица. Яркая подводка и тушь на длинных ресницах подчеркивали глубину темных миндалевидных глаз, а броская алая помада добавляла образу дерзости и эффектности. Девушка улыбалась, стараясь выглядеть непринужденно и свободно, но вся ее поза была пронизана напряжением и некоторой неловкостью. Аюдзава будто бы боялась повести себя неправильно, сказать что-то не так, о чем-то забыть. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке, что, конечно же, не укрылось от проницательного Усуи. Он взирал на Сузуну жадно, безотрывно, буквально испепеляя ее пылающим взглядом. Хотя, параллельно с этим, умудрялся вести светские беседы. — Да, конечно. Обязательно, — кивал Такуми, совершенно не слыша своего собеседника, да и себя самого тоже. Пальцы буквально впились в несчастный фужер с шампанским. В груди творилось нечто невообразимое. Аюдзава же, словно почувствовав, что за ней кто-то наблюдал, повернулась и посмотрела прямо на Усуи. Темные глаза невольно распахнулись, и она сильнее стиснула руку Торы, от чего Такуми испытал приступ жесточайшей ревности. Сознание словно окутала красная пелена. Внезапный прилив гнева обдал волной неописуемого жара, растекся по венам, отравляя и взвинчивая и так натянутые до предела нервы. Ярость постепенно достигала своего апогея, эмоции мешались в хаотичном потоке, беспорядочно сменяя друг друга. И когда все его чувства обострились до такой степени, что дальше уже было просто некуда, Усуи словно ударило током. И с этим самым ударом пришло осознание. Осознание того, что он безумно любил Аюдзаву Сузуну. Именно, ее, а не Мисаки. Причем, уже давно. Вздрогнув всем телом, Такуми на мгновение замер, окончательно принимая и осмысливая свое открытие, а потом решительно направился к бывшей невесте. Забыв обо всем на свете, не думая о последствиях. — Нам нужно поговорить, — коротко бросил он, не обращая внимания ни на Тору, черты которого исказились раздражением, ни на испуг и недоумение, промелькнувшие на лице Аюдзавы. — Что ты себе позволяешь? — сощурившись, процедил сквозь зубы Игараши, прожигая Усуи бешеным взглядом. — Мне нужно поговорить с Сузуной. И если ты не хочешь опозориться и оскандалиться на вечере, устроенном твоей же семьей, то тебе лучше заткнуться и не лезть не в свое дело, — совершенно спокойно отозвался Такуми, и его изумрудные глаза блеснули осколками льда. — Ты… — начал было Тора, но Аюдзава внезапно выступила вперед, прервав его речь на полуслове. — Не надо ссор. Я поговорю с ним, — решительно произнесла девушка, после чего направилась к выходу из зала, и Усуи последовал за ней.