Спаси меня

Пустота...рвущая твою душу на части, но в тоже время успокаивающая и обволакивающая в свою дремоту. Именно она преследовала меня при отключении чувств. Боли не было, ее и не могло было быть, боль была равнодушием. Пустота и равнодушие. Кажется, что в своем понятии это одно и тоже, но моя душа слишком хорошо понимала оба этих чувства. В первом случае, боль существовала внутри тебя, но не могла выбраться, затесненная среди пустого сердца, разбитого или просто раненного. В ее силах была возможность выбраться наружу, но обида от предательства давала мощь только лишь разрастающейся пустоте. Словно во сне, нет ничего, ни чувств, ни эмоций, возможно только усталость. Пустота существовала не долго, после наступало самое страшное, то, с чем я жил уже много лет...Адская боль, которую невозможно было уничтожить. Равнодушие. Оно было прекрасно. Но только для меня. Когда у тебя нет ни сердца, ни совести и ни чувств, трудно контролировать свои потребности и желания, особенно, если на твоем пути не находится ни одной преграды. А впрочем, даже помехи к моей цели, становились жалкими и ничтожными, если я, действительно, хотел получить желаемое. Пустые куклы и марионетки - это я видел перед собой, поэтому эмоции так и не просыпались. Когда она произнесла губящие меня слова, чувства включились. Однако среди них было одно, которое превосходило все, затмевало даже остатки разума и рассудка. Ненависть. Само слово противное и склизкое на вкус не приносило ничего, кроме желания устранить раздражитель. В ту минуту захотелось искупаться в каплях ее крови, услышать пронзительный, пропитанный болью крик, почувствовать власть над ней, ломая хрупкие кости. Именно она, Кейтлин, любовь всей моей жизни, стала для меня объектом ненависти. Ее мелодичный голосок раздражал слух, любимые светлые глаза с испуганным взглядом сводили с ума, а магия, которая чувствовалась в ней сразу, губила ситуацию еще больше - я ощущал себя слабее. Она пыталась объяснить, пыталась помочь, но я видел лишь в ней предательство. Столько лет страха, лжи и мучительной любви - пробудили во мне главный порок. Гнев. И сейчас, когда мы всей семьей сидели за большим столом, обсуждая мое воскрешение, мои мысли были обращены лишь к ней. Я не мог остановить в себе эту ярость,не мог, но подавить пытался. Вокруг все было через чур спокойно, словно каждое существо всеми клеточками своего тела ощущало мой гнев. Стоило задуматься, кем мне теперь быть для них. Равнодушной тварью без принципов, уступающей только своим прихотям или же ненавистным ублюдком, каким долгое время я старался казаться. Настенные часы тикали слишком раздражающе, поэтому не выдержав, я бросил в них находящийся в моей руке бокал с бурбоном. Стрелки прекратили свой ход в отличие от меня, немного опьяневшего и идущего в сторону своей спальни. Ярость притупилась алкоголем, но ей пришлось снова очнуться, когда я вновь увидел в своей спальне Кейтлин, одетой лишь в коротенькую, еле прикрывающую ягодицы рубашку. Я прокашлялся, из-за чего брюнетка вздрогнула и развернулась ко мне. - Извини. - Она опустила взгляд. - Я совсем забыла, что это твоя комната. - Действительно. - Я усмехнулся, сделав шаг вперед. Странно, но на секунду я почувствовал ностальгию, и ненависть постепенно начала уходить. - Забывать - это твое коронное. Блэк нахмурилась, обескураженно, стараясь не смотреть мне в глаза, сев на кровать. - Я бы могла быстро собрать свои вещи, но сейчас ночь. - Ее голос был тихим, но полным решимости. - Дай мне время до завтрашнего утра, Кол. Я уеду, и ты больше никогда меня не увидишь. Признаюсь, в этот момент в оледеневшем сердце что-то кольнуло, и я ответил: - Опять сбегаешь. Сколько можно, Блэк. Пора бы научиться отвечать за свои поступки. Ведьма вскочила и уверенно, глядя на меня, произнесла: - А я бы ответила, Майклсон. Ответила тебе, если бы ты находился в нормальном состоянии, но я вернула не тебя. Ты бесчеловечен, в тебе нет ничего, кроме ненависти... - К тебе. - Добавил я, и девушка замерла. Казалось, что весь мир затих, слыша голоса только двоих. Спустя длительную паузу Кейтлин проговорила то, что все-таки разбудило томящуюся во мне необузданную ненависть. - Мне больно. Подлетев к ней, словно вихрь, я взялся за тонкую шею, приподнимая в воздух. - Больно, говоришь! А мне не было больно, когда после столького времени я узнаю, что ты жива?! - Кидаю в стену, и она, ударяясь всем корпусом, оседает на пол. - Ты не такой...Кол. - Шепот, такой родной и милый, взывающий к моим старым чувствам, но я понимаю, что не полностью проснулся, не все чувства включены. И именно из-за этого я не могу остановиться, я сломан, теперь я стал безвольной марионеткой, которой управлял лишь гнев. - Прошу. - Кейтлин приподнимается, когда я оказываюсь рядом с ней. - Включи их все. Губы холодные едва касаются моей щеки, но тут же хрупкое тело падает мне на руки, сопровождаяясь звуком переломанного хребта. - Не могу.