8 секунд

Чувства переполнили и меня уже не удержать Передам тебе немного, крепко сжав твою ладонь Даже если я один — я буду продолжать бежать И прошу тебя, мой друг, останься навсегда со мной. Александра Балакирева «Run! Run! Run!», (из плей-листа Любушки)

      Начну сразу с дела: зачем вдаваться в подробные описания того, как я утром встала, умылась, оделась, пришла в школу и тыры-пыры. Во, тем более, что я уже всё вам вкратце рассказала. Быстро и оперативно.       Так о чём это я…       — Отстань от меня, дурака кусок!       — ДАВАЙ СЫГРАЕМ, МАЛЫШЕВА!       Любка устало вздыхает:       — Малашенко…       — … а? Приятно познакомиться.       — Да не она, Я — МАЛАШЕНКО! — бью себя ладонью по лбу (за утро на нём уже успел отпечататься красный след). — Любушка, миленькая, может, тебя этот инфантильный придурок послушает…       — Какой? Чё придурок?.. — Рык скребет затылок, будто у него мозги чешутся, пытаясь отыскать в своем вокабуляре слово «инфантильный».       — Как энцефалитный клещ? — он делает щелчок пальцами, будто озвучивая умную мысль.       — Ого, какие мы умные, и про клещей столько знаем… — горячусь я. — Ишь ты. Иди блещи своими познаниями в другом месте.       Хватаю подруженьку под ручку и семеню прочь от этого дауна. Видимо, ему мозги вышибло мячом, вот он и контуженный… Другого объяснения я не вижу.       Любка растеряно шаркает следом за мной. Рык тоже.       А тем временем на нас уже пол школы пялится.       Любка уже успела мне сообщить, что Рык этот пользуется дурной славой и если я буду с ним якшаться, то меня не только занесут в черный список, так еще и будут преследовать как новую «звИзду» школы. Тоже мне! Удивила! В наше время так всё обычно и происходит. Чем человек тупее, тем он «круче». К сожалению, я человек отсталый, и устои нынешнего общества меня не колышат.       Понимаю, что просто так от него не отделаться. Пристал, как банный лист к попе.       Затаскиваю Любку в туалет для девочек. Рык вначале, сомбулически следуя за мной по пятам, с дури суется следом, но его тут же выгоняют тусившие в это время тут девчонки. Девки так начинают визжать, что бедный Рык хватается за голову и спешит ретироваться. Но далеко так и не уходит, паразит такой. Остается дежурить у выхода. Тогда кто-то из баб зовет на выручку Галину Ефимовну, тутошнюю грозу муравьев. Чудовищная баба с чудовищным голосом. Одной её оплеухи с размахом становится достаточно, чтобы Рык ощутил радость высокого полета и пропахал затылком паркет. Рука у неё тяжелая, натренированная на таких вот Рыках. Когда Галюшка повышает голос, у учеников обычно волосы, как от вентилятора, назад раздуваются…       Любка, выглядывая вместе со мной из туалета, высказывает жалость к этому полудурку, но я её мнение на его счет не разделяю.       — Опять ты в джинсах, бестолочь! — орет Галюша первоклассным казарменным басом.       Рык продолжает стоять, как ни в чем не бывало, и ковырять мизинцем в ухе.       — А? Да… простите. Штаны в стирке.       — СЛУШАЙ СЮДА, ЕНОТ ПОЛОСКУН, ТЫ МНЕ ТУТ…       В конечном итоге, Галюша за ухо уводит Рыка для дальнейших разборок. Мы с Любкой выбираемся из туалетного убежища. С опаской смотрим им вслед.       — Не пойду сегодня на физру, — бубню я. — Ни за что туда нос не суну. Там-то он точно меня в покое не оставит. Ещё и зашибет снова.       Любка согласно кивает. Ей бы тоже не хотелось этого…       — Давай тогда на физре пойдем во двор?       — Угу, — я поправляю на носу замотанные скотчем очки.       Небо. Синее светлое небо, ни единого облачка. Слабый ветерок шуршит густыми кронами деревьев. Никого на территории школы. Только я да Любка.       — Идем! — кричит мне Любка и радостно спешит в сторону стадиона. Олежка раздобыл для нас баскетбольный мяч, и теперь Любушка с мячом на перевес перелезает через поломанную перегородку. Глупая, ты ж в юбке! Зачем труселями сверкаешь? Парадные они у тебя, что ли? Угадала — парадные. С вишенками.       Любка грохается по ту сторону перегородки, тут же вскакивает, отряхивает юбку.       — Полезай! — приглашающим жестом зовет меня последовать её примеру. Ага, ща-аз, уже разбежалась…       Долгое время отнекиваюсь, убеждаю себя и Любку, что это глупо перелазить таким образом. Что раз калитка закрыта, то значит закрыта, не надо сюда залазить… Но всё же Любка знает меня слишком уж хорошо: начинает то и дело подзадоривать меня, дразнить и манить мячиком. Сдаюсь, горько вздыхаю и лезу следом…       Казус заключался в следующем: я, как и Любка, тоже была в юбке, и прекрасно теперь зная, как это будет выглядеть со стороны, да ещё и в моем исполнении, я стараюсь быть более аккуратной. Но лучше бы я быстро проделала этот маневр, как Любушка, а не так… Тяжело переваливаясь через перегородку, я чувствую, как застреваю, выпятив при этом свою жопень на обозрение.       — Люб…ка… Помогай! — выдавливаю я.       Любка бросается на помощь, но не успевает. Кто-то уже добродушно поддерживает меня за попу, помогая осторожно перевалиться на нужную сторону… При чём руки «нежданного спасителя» проделывают это настолько мягко и эффективно, что я в немом изумлении валюсь Любке под ноги.       Слышится чей-то приятный смех.       Олежка.       Вспыхиваю, как кипятком облитая, и вскакиваю на ноги.       — С-спасибо… — мямлю еле слышно.       Поднимаю взгляд на Любкиного брата — тот улыбается. Улыбается ласково, открыто и без издевки. От этого теряюсь ещё больше…       Ещё раз коснусь его описания. В отличие от большинства (всей составляющей) представителей грубого пола, Олежка часто ведет себя как вымирающий вид неких существ, зовущихся джентльменами. Любка ссылается на его мягкий характер, но мне кажется, был бы он мякишем, его бы так радушно пацаны у себя не принимали. Просто качественное воспитание, вот и все. Всегда ходит причесанный и опрятный, вот и сейчас, несмотря на спортивную форму, выглядит он так, будто вышел на вечерний променад. И тут дело даже не в опрятной одежде, а в том, как он при этом держится: спинка ровненько, взгляд спокойный, как у удава, и легкая приличествующая событиям улыбочка. Светлые волосы откинуты назад, и с приятного лица смотрят добрые синие глаза — вообще на Любку не похож…       — Что ты тут делаешь? Нас физрук ищет что ли?.. — ахает Любушка.       Олежка качает головой:       — Да нет, просто к вам пришел. Что делаем?       «Да вот… труселями сверкаем», — мрачно думаю я, но вслух ничего не говорю. Отбираю у Любки мяч и вяло начинаю постукивать им по потрескавшемуся зеленому полю стадиона…       — Хотим в мяч сыграть, но тебе, наверное, с нами не интересно будет… Мы так, просто покидать хотели, — отмахивается Любка.       Олежка с интересом смотрит на меня. Явно у того в голове какие-то мысли пощелкивают… Поди Рык успел наплести.       — Да нет, — вдруг говорит Олежка. — Давайте я с вами.       Он неспешно перебирается через перегородку и уже стоит рядом с Любкой.       — Ну, — машет он мне. — Пасуй!       Я могу правильно передать ему мяч… Но не хочу. Себе говорю, что не хочу. Делаю вялый пас.       Олежка ловит мяч у земли и тихо смеется.       — Да… Что-то как-то не шибко сильно. Чего же ты, Ренат, боишься? Подавай сильнее. Можешь ведь.       Это сейчас такой скрытый намек был или это он приличия ради?       Намек поди…       Мы втроем встаём в небольшой кружок и начинаем кидать друг дружке мяч. Унылое занятие. Любке сильно не кинешь — та мяча боится, Олежке — почует неладное…       — Так что же к тебе Рык-то прилепился? — вдруг любопытствует Олежик.       — А?.. — растеряно смотрю на парня. — Да не знаю… Перепутал с кем-то, видимо…       Олежик ловит мяч и подает Любке.       — Да не, не похоже, — не соглашается он. — Нам он не говорит, пацанам, а продолжает что-то скрытничать. Ты тоже, что ли, не знаешь? За тобой ведь шастает.       Любка пасует мне.       Дует теплый ветерок.       — Не знаю, — упрямлюсь я. Кидаю ему.       — Да что ж ты к ней пристал с расспросами! — возмущается Любка, и принятый от братца мяч возвращает ему же с напущенной злостью. — Сказала же — не знает! Рыков вообще какой-то жуткий, кто знает, что у него на уме!       Олежик смеется и кидает мяч мне…       Когда Любка устает (спустя две минуты), то начинает устало пыхтеть и садится прямо на пол, прислонившись спиной к перегородке. Хочу последовать её примеру, но Олежик кидает мне мяч, будто предлагая продолжить вдвоем. Кидаю ему.       Остаюсь на месте.       — … почему ты так мало с кем общаешься? Только с этой дурындой, — вдруг задает неожиданный вопрос Олежик.       — Эй! — подает голосок Любка, которую столь по-хамски обозвали дурындой ни за что ни про что.       — Я? — замираю с мячом в руках.       Олежик кивает и, сунув руки в карманы трико, идет на меня. Видимо, наскучила наша игра…       Смотрит на меня — всё еще ждет ответа.       — Да мне и так нормально, — пожимаю плечами.       — Тебе не стоит так много времени уделять учебе, — он хлопает меня по плечу.       — Стоит больше времени проводить с друзьями…       Нравоучения читать мне вздумал? Вот же!..       Хмуро смотрю на него исподлобья.       И тут…       Вот же чертовы рефлексы! Не сумела… остановить собственное тело! Олежик делает порывистое движение всем телом на меня — сейчас вырвет мяч… Моя рука тотчас же прижимает мяч к груди, туфли уже рисуют по полу резкие кривые линии, быстро уводя тело назад.       Замираем оба. Он, в позе готового выхватить мяч, и я, на полусогнутых ногах, в пол оборота…       — Ого… — брови Олежика ползут верх. — Шустро ты. Умничка…       Умничка! Да елки-палки, как так можно обращаться к человеку?!       Вспыхиваю до самых кончиков ушей. Грубо сую ему в руки мяч — да подавись ты! — и иду к Любке. Сажусь рядом.       — Сколько времени до звонка? — спрашиваю у неё. Голос звучит как-то обиженно. Будто Любка виновата в том, что её братец явился непрошенным гостем.       — Ещё минут двадцать… — растерянно отвечает Любка.       — Наигрались? — спрашивает Олежик.       Молча киваю.       — Айда со мной, — он жестом приглашает нас следовать за ним. — С меня мороженое…       Он перескакивает через перегородку.       Любка радостно вскакивает с места и смотрит на меня сверху вниз с мольбой во взгляде:       — Будешь?       Киваю и встаю следом. Блин, не дали посидеть… Мороженого хотелось, но не настолько, чтобы идти до него в такую даль.       Любка, не теряя ни секунды, так же оперативненько, но неуклюже переваливается вслед за братом… Отбегает от стадиона, устремляясь уже вперед паровоза в сторону магазина… Олежик стоит на месте. Смотрит на меня.       — Помочь? — любезно предлагает он.       — Обойдусь… — фырчу я. А в голове тем временем: «За жопу меня что ли не дохватался…»       Медленно перекидываю одну ногу, хватаюсь руками за край перегородки. Подтягиваюсь, а второй ногой отталкиваюсь от пола. Черт возьми, слишком сильно… Лечу вперед носом об землю. Не успеваю завизжать, как Олежик хватает меня и принимает в свои объятия. Пока как дурашливая хватаю ртом воздух, вдыхаю его близкий терпкий запах одеколона, он вытаскивает меня и ставит на землю…       — С-спасибо… — лепечу я, и стараясь не смотреть ему в глаза семеню следом за Любкой.       Такие руки у него крепкие… черт! Хлопаю себя по щекам, прогоняя напасть.       Мороженое мы с Любкой выбираем фруктовое, на палочках. У неё — с клубникой и молоком, у меня — с арбузом и дыней.       Олежику на мороженое не хватает, отчего мне почему-то становится стыдно. Предлагаю ему свое, но от отнекивается. Вместо моего начинает тырить мороженое у сестры. Любка возмущается, но уступает. Все-таки на его деньги куплено…       Подходим к школе. Любка с Олежиком смеются, дурашливо корчат рожи… Олежка и мне корчит, и Любка забавно мороженым изляпалась, и я позволяю себе улыбаться вместе с ними. На детской площадке у школы садимся на лавочку.       — Вот же, Анатолий Игоревич увидит — запишет в дневник: «Жрала на уроке физкультуры…» — прыскает Любка.       — Мне как-то уже писал, я тогда в столовке с пацанами сидел, — хвастается Олежик.       Когда остается пять минут до звонка, Олежик убегает в зал, а мы с Любкой еще сидим… Решаем вернуться, когда перемена начнется.       Не успеваем доесть мороженое, как аппетит нам кое-кто специально приходит попортить…       — Ага! Вон она! Жрет сидит!       Давлюсь. Слюна аж вылетает…       Рык подходит и кривится лицом в отвращении ко мне.       — Бу-э-э, ты чего тут слюной ядовитой капаешь? Вытрись что ли…       Быстро вытираю рот рукой и успеваю вытереть пальцы о майку Рыка… Тот в ужасе раскрывает рот и отскакивает от меня, как от прокаженной.       — Т-ты… т-ты чё творишь?! — кривит рот и пытается «содрать» со своей майки мои слюни.       — Не какашка, отстирается… — бубню я.       Когда словесный поток у Рыка иссякает, он наконец вспоминает то, зачем явился.       — Давай сыграем!       — Да пошел ты… — сунув в рот мороженое, отнекиваюсь я.       — На этот раз я тебе не проиграю… Вставай!       Любка прыскает со смеху:       — Он тебе проиграл?!       Рожа Рыка наливается краской.       — Н-нет, конечно! — спешит соврать он. — Я имею в виду…       — … проиграл, — твердо киваю я.       Рыка как из рогатки подстреливают. Удар по самолюбию засчитан в мою пользу.       — Неправда! — кипит он.       — Ты портишь мне мороженое…       — … да я ни за что тебе больше не проиграю! Тогда я тебя пожалел, поняла? Давай! Вставай!       — Я говорю, — поднимаю на него пустой взгляд. — Мороженое… портишь.       Рык скалит зубы, как злостная дворняжка.       — Каким образом я тебе его порчу?! — ворчит себе под нос этот придурок.       — Своим раздутым эго… задеваешь, — мрачно кусаю мороженое.       Выглядит при этом Рык готовым отлупасить меня своим мячом.       — Хватит болтать! Давай сыграем!       — Так вот чего он хочет… — ошарашенно выдыхает Любка. Смотрит на меня, будто ожидая, что же я ему отвечу.       — Да кто его знает, что он хочет! Не встану…       Рык взглядом мечет молнии. Уже не знает, к какой бы силе обратиться, чтобы мою задницу оторвали они от лавки…       Победно ухмыляюсь.       Не успеваем мы с Любкой хоть как-то среагировать, как Рык делает быстрый шаг вперед, наклоняется и… как бешеный пес впивается зубами в мое мороженое! Остатки моего драгоценного мороженого! Своими слюнями, полными микробов и наверняка глистов! Не-е-ет!       Рык трясет головой, как настоящий звереныш, как собака, ухватившаяся за кусок мяса… Пока моя челюсть летит вниз, он расправляется… с моим… мороженым… Хочет выдернуть из моих рук палочку, но я не отпускаю.       Выпрямляется и с недовольной миной вытирает свою пасть лапищей.       — Всё, нет теперь у тебя мороженого… Вставай.       Любка в немом шоке смотрит на меня. Не верит своим глазам…       — Ренат, он… съел из рук?       Спокойствие. Только спокойствие…       Спокойным движением беру из рук Любы её остатки мороженого. Кусаю. Встаю, медленно, будто бы решившись пойти с ним… И с размаху влепляю мороженым ему в пупок.       — Раз такой свин, то на тебе!       Размазываю Любкино мороженое по его майке.       Рык в таком ступоре, что молча смотрит, как я тщательно обмазываю палочкой сладкую жижу по синей ткани… В этой майке он ходит не только на физру. Он в ней круглосуточно…       — ИЗВЕРГ, ЧТО Ж ТЫ ТВОРИШЬ-ТО! — в отчаянье вопит Рык, оттягиваю на себе майку.       — А ИБО НЕФИГ! — ору я и со шлепком даю ему пощечину остатками мороженого на палочке. Теперь у него и физиономия грязная. «Сладкий фэйс». Поворачиваюсь и ухожу. Любка в растерянности смотрит мне вслед, потом на измазанного Рыка, который пытается слизать с майки липкую вкусняшку.       — Вот же… Зараза! Всё равно я тебя достану! — обиженно кричит мне вслед он. Никак не реагирую на его голос. Дело сделано.       Любка догоняет меня и трогает за руку.       — Блин, Ренат, это ж было мое мороженое…       Не важно, дорогуша. Главное мне было — вовремя уйти. Эпично так, с чувством, с расстановкой.