8 секунд

- Ковальски, варианты. - Стратегическое отступление. - Поясни… - Мы убегаем. Но мужественно. Пингвины из Мадагаскара

- Даш, здесь сворачивай! Куда прешь?! – Хорь подскакивает на переднем сидении, хватается за ручку дверцы, словно вот-вот произойдет встряска, и ему потребуется удерживать себя на месте. - Угомонись, дитё природы, - Дашка, держа одной рукой руль, мизинцем второй ковыряет у себя в носу, пуляя козюльки в приоткрытое окошко. Машиненка наша подскакивает на кочке, от души грохнув всеми своими старческими винтиками и гаечками. Олег, слева от меня, в еле скрываемом ужасе хватается за спинку сиденья перед собой, на котором сидит Дашка. - Дашенька, миленькая, может, сбавим обороты?... – боязливо запрашивает Олег. - Тэк? – Дашка грозно оборачивается, словно наровясь удавить любого, кто пикнет. – Кто тут мне гундит? Олег, я и Рыков дружно мотаем головами. - То-то мне… - фырчит Дашка. - Дашенька, Даш, блин, следи за дорогой! – Хорь кидается на руль, хоть в этом и нет надобности - но Дашка отшвыривает его на место. - Сиди, не трепыхайся, - брезгливо фырчит наш водитель в серой шапочке с ушками кошечки. Не успеваю оторвать всё свое сконцентрированное, сжатое внимание от лобового стекла, за которым стремительно проносится дорога и обезумевшие люди, разбегающиеся в разные стороны при виде Даши за рулем, как Рыков настойчиво тычет меня в ребра. - Чего тебе? – двигаюсь от его пальца, наползаю на Олега. - Гляди, - Рыков тычет указательным пальцем в стекло, показывая, куда мне требуется обратить своё царственное внимание. Наша машиненка мчится вдоль тротуара: вдоль самой дороги, гонятся друг за дружкой три велика. На одном сидит молодой мужчина в забавной вязаной шапочке с оленями, на втором – девушка в легкой курточке, а на третьем рассекает…. Девушка в платье невесты. Так мало ей оказалось и платья – за ней на ветру, как воинский штандарт, развевалась призрачная фата. Но, как бы это не банально, на ногах у неё, вместо изящных туфелек - обычные синие кроссовки. Троица крутила педали столь близко от нашей машины, при этом, не отставая ни на метр, что я невольно вспыхнула любопытством. Не отрывая взгляда от невесты в кроссовках, я накренилась, насколько мне позволял ремень безопасности, к Рыку. Ремень плавно растягивается, позволяя мне глядеть в окно, спокойно осознавая, что никакой опасности мне при этом не грозит - Запомнила? – спрашивает у меня Рык с довольной усмешкой. С непониманием поднимаю на него взгляд. - Что запомнила? Рык кивком указывает на троицу на великах. - Как свадьба у нас с тобой проходить будет. Не успеваю возмутиться, как Дашка с радостным визгом крутит руль, и машина с истошным визгом (или криком ужаса?) заносится на повороте, сворачивая. Растянутый ремень не успевает понять, в чем дело – кубарем лечу на Рыка, ногами на Олега. Когда машина восстанавливает равновесие, ускоряясь по новому кругу, пытаюсь шевельнуться. Съехавший ремень больно врезается в живот. Рык, у которого я оказываюсь лежащей на коленках, ободряюще хлопает меня по спинке. - Ну-ну, дождись свадьбы… От нахлынувшей ярости, смущения, вспыхиваю, и смачно бью его кулаком между ног. - Даш, бляха, те кто права вообще выдал?! – паникует взъерошенный Хорь. Дашка кокетливо корчит носик и звонко начинает петь: - Не насоса-ала-а, а подари-ли… Выбираюсь из машины со стороны Олега, оставляя несчастного покалеченного Рыка корчиться одного на задних сиденьях. Хорь выбегает из машины, отбегает в сторону, словно машина вот-вот взорваться должна. Как обезумевший тычет пальцами в Дашку. - Ты… Ты, блин, камикадзе хренова… Я назад на метро поеду, поняла?! - Ути-пути, творожок неженка, - ворчит Дашка, хлопая дверцей машины. Поворачиваюсь, гляжу на машину, «дожившую» до конечной остановки: допотопного вида жигули, грязно-песочного цвета. Как кривой куличик. Его Дашке с Хорем одолжил дед Хоря, Тихон Остапович. Этакий сухонький милый субъект, чье старческое восковое лицо застыло в выражении улыбки на все случаи жизни. Его мы повстречали у подъезда Хоря, откуда начиналось наше путешествие, и ужаснулись, узнав, что такие люди спокойно разъезжают по нашим дорогам. Тихон всем своим видом давал нам понять, что Дашка – ещё не предел совершенства на дороге. Пока Дашка баловалась с зажиганием, Тихон стоял в нашем окружении, сцепив ручки за спиной, и дремал стоя, только покачивая одобрительно головой на все наши слова. Тихон оказался в три раза меньше своего внука – то ли Хорь пошел в других своих родственников, то ли Тихон успел настолько усохнуть за свою долгую жизнь. Рыков, не первый раз уже имеющий дело с этим старичком, с чего-то вдруг взял себе на ум, что ему необходимо докричаться до Тихона. Каждый раз, решаясь вставить свое слово в нашей общей беседе, Рык подходил к старичку, нагибался к его лицу и кричал тому прямо в ухо. Но Тихон по-прежнему не реагировал, лишь согласно кивая. Кричи, не кричи. Ему до всего было фиолетово. Он пригнал машину – теперь можно и подремать. Не важно, что стоя и на улице. И вот, мы оставили спящего Тихона у подъезда (Хорь заверил меня, что он не спит – хотя я сомневаюсь…), загрузились в машину и тронулись. Понеслись, благодаря Даше. Наконец добрались. Добрались, обезумевшие, придавленные, и уже не знающие, чего ожидать от предстоящего дня. А теперь позвольте закинуть удочку ещё дальше, и пояснить некоторые детали. Куда же мы всё-таки причалили? Правильно. Сейчас объясню. Огромный торговый центр – исполинская конструкция, тянущиеся от горизонта до горизонта. На входе грозно стоит прибитая к земле огромная, выше человеческого роста, дамская сумочка. Какая прелесть. Будущее меня уже пугает. «Добро пожаловать в Амбар! Мы открылись!» - гласит мусорщина над входом - огромный, уже заляпанный землей плакат. Хотя откуда на нем земля?! С неба, что ли шмякнулась?! Плакат-то вроде высоко висит… Требовалось нам от этого места… Хотя, что нам собственно требовалось? Просто так вышло, что мы все оказались в нужном месте, но в ненужное время. Я шла к Любке, по дороге встретила Олега, пошла с ним к Рыку, а Рык уже спешил нам на встречу к Хорю… Потом выясняется, что к Хорю он спешил, чтобы с ним поехать в торговый центр. В конечном итоге – поехали всем караван-сараем. Хорю требовались подтяжки для Тихона, Дашка хотела закупиться в Ашане и присмотреть своему любимому доморощенному хорьку новую одежду в школу, а Рыку – черт его знает. Говорит, очередные кроссовки. Олег же высказал в свою очередь идею глянуть новую форму для команды. А я… Эм, не знаю, что я там забыла. Ладно, куплю в Ашане батончики. - Значит так, - с каким-то неистовством фурии возглашает Дашка. – Слушать сюда! У нас по плану много дел. Должны уложиться в три часа. Но жратве – исключение. В МакДонадсе посидим, как и полагает. - Зачем нам макдоналдс? – со скромной улыбкой спрашивает Олег. Дашка поворачивается к нему и одаривает того презрительным взглядом. Дует холодный ветер, гоня у Дашки за спиной этиленовый пакет. Судорожно сглатываем – я и Олег. Выглядит это со стороны жутко. Словно Дашка ветер силой мысли подняла. - Затем, что там сырный соус, роял чизбургер и цезарь ролл. И фри, - чеканит Дашка. - А в тебя влезет? – неуверенно вставляю. Дашка фыркает и с какой-то сияющей гордостью выпячивает грудь. - Обижаешь! Хорь, убито сгорбившись, устало косит на нас с Олегом. - Это она со стороны девочка. А внутри у неё черная дыра. Туда всё проваливается и исчезает. Восторженно присвистываю – неплохая функция у Дашки! Дверь жигули-куличика распахивается, и с заднего сиденья свешивается рука Рыка, тянущаяся к нам и молящая о помощи. Да-а… Неплохо я ему залепила. - Марат, харэ придуряться, - злится Дашка и пинает открывшуюся дверцу коленкой. Слышим придавленный вой. Рыкову только что прищемили ещё одну конечность. Рык с Дашкой первыми вбегают в стеклянные двери, которые в панике бросаются открываться сами – чтоб не снесли ненароком буйные голодающие… Следом заходим мы с Олегом, а уж следом плетется несчастный Хорь. Нас встречает технический запах нового: новые кондиционеры, новый пол, новые стены, новые витрины, новые вещи, новый воздух. Как обычно и водится в только что встретивших своё открытие огромных городских торговых центрах - некоторые помещения ещё пустуют, и их печальную ненужность и непринадлежность скрашивают забавные карикатуры животных. Посетителей тоже не густо, а на входе так вообще никого, за нашим вычетом. Неудивительно, что Рыков, не найдя никакого стеснения в виде свидетелей, начал скользить по натертому до блеска кафельному полу. - Нам точно хватит трех часов? – усомнился Олег, и я согласно киваю, соглашаясь с его точкой зрения на происходящее. - А куда вы денетесь? – наигранно изумляется Дашка. Стоим в отделе мужских костюмов. Рыков стоит у кассы, ковыряя в ухе, и, всем своим видом демонстрируя ноль интереса. Испуганная девочка-консультант не спускает с него выпуклых глазок, боясь, что стоит ей лишний разок моргнуть, как этот странный парень стащит какой-нибудь галстук, запихав его себе в брюки или под майку. Но Рык на галстуки даже и не смотрит, мысленно уже блуждая по отделам спорттоваров. Я и Хорь стоим над стеклянной крышкой витрины, пристально изучая разложенные подтяжки. - Бери уже любые, и идем мерить костюм! – кипит Дашка, витая вокруг нас и грозя строгим костюмом с вешалки, который она приглядела для самого Хоря. - Или в полосочку… - растеряно роняет на витрину Хорь. - Ты уже три часа выбираешь! – гудит издалека, на весь магазин, Рыков, отчего девочка-консультант в немом испуге вздрагивает. - У твоего деда одни парадные штаны, - возмущается Даша. - Но всё же… - качает головой Хорь, опечаленный столь богатым ассортиментом подтяжек. Устало вздыхаю: - А какого цвета-то штаны? Подбери просто по цвету штанов. Хорь вскидывает патлатую голову, смотрит на меня сияющими глазами. - А ведь точно! Тяну губы в узкую полоску, сдерживая усталость и скуку. Отхожу к Дашке. Она радостно демонстрирует мне свой выбранный костюм. - Как тебе? – спрашивает. Беру рукав пиджака, придирчиво разглядываю крупную пуговицу. - А по цене как? - У нас на этой неделе скидки, - встревоженно восклицает девочка-консультант, стоящая рядом с Рыком. Своим писком она привлекает внимание Рыка: он медленно поворачивается и смотрит на испуганную консультаншу, словно впервые её увидел. Но смотрит без особого интереса, просто хмуря брови – как будто она его потревожила от чего-то важного (от ковыряния в ухе). Девочка-консультант в ужасе ловит на себе его взгляд и прыскает наутек. - Могу показать вам комплект из прошлой коллекции. Прекрасное качество, но из-за того, что коллекция уже сменилась, цена тоже… упала, - девочка-консультант семенит к нам с Дашкой, начинает запальчиво жестикулировать, обводя весь отдел руками, как несказанную сокровищницу мужских одежд. Пока одушевленная Дашка впилась в консультаншу, выпивая из неё все соки, я отхожу к Рыку. - Ты вместо того, чтобы в носу ковырять, лучше бы тоже что-нибудь померил, - гундосо говорю ему я. Рык удивленно косится на меня. - Зачем? - А затем. Ты же тоже по школе без формы ходишь. Как чмоша. Рык обиженно дует щеку – саданула в цель. - Нормально я хожу, - как-то тихо отнекивается. Молчу, корчу ему недовольную мину, отхожу к близ стоящему манекену. Манекен по росту подобен Рыку, только в отличие от него – он не Рык. А значит, прекрасный мужской объект. Стоит, ровно держа пластмассовую спинку, на пластмассовом прессе – белая рубашка. Подхожу к манекену и тычу в него пальцем, показывая Рыку. - Вот это – я понимаю. Мужчина. Рыков огрызается, поспешно подходит к нам с манекеном, как-то с неприязнью смотрит на пластмассового «мужчину». - Да у него, поди, там нечего и нет, у твоего мужчины, - язвит он и демонстративно хлопает «мужчину» промеж ног. Ударяется о пластмассовый «ничего нет» и испуганно отскакивает. - Ема… - палит, во все глаза смотря на усмехающегося над ним манекена. Прыскаю от смеха. - В нашем время таких манекенов делают, закачаешься… - хохочу. Рыков свирепо смотрит на меня, на манекена, раздраженно бросает: - Ну, вот и купи себе его! Ухмыляюсь и лезу к манекену – обнимаю его за пластмассовые бока, кладу головку на пластмассовую грудь. Показываю Рыкову язык. - А ты купи себе подружку. Только не здесь, а в магазине 18+… Или тебе и в детском мире куклы хватит? - Мерзкая извращенка! – Рыков перепугано отступает. - Чья бы корова мычала… - бубню манекену в грудь. – А если серьезно. Хотя бы померь. Отпускаю манекена из своих объятий, и тот облегченно покачивается на месте. - Не буду я ничего мерять! – Рык кладет руки в карманы, отворачивается, показывая, что разговор на эту тему окончен. Я, не обращая на него особого внимания, иду к вешалкам. И пока Дашка пытается загнать Хоря в примерочную, отыскиваю на вешалке пиджак, уже с подобранной рубашкой. Пока Рыков печально глазеет из-за стеклянной стенки на другие отделы магазина, подхожу к нему со спины и начинаю прикладывать к его спине рубашку. - Ты чё творишь?! – Рык отпрядывает, словно я ему стринги примеряю к заднице. - Стой ровно, дай хоть так гляну, - не сводя оценивающего взгляда с рубашки, пытаюсь расправить ей плечи. - Перестань… - Стой, сказала. Потеряв терпение, привстаю на носки и отвешиваю ему подзатыльник. Возможно, это и выглядит со стороны глупо, но мне на тот момент кажется, что это может принести результат. Подзатыльник, и в самом деле, возымеет свой эффект. Рыков замирает, как капризный ребенок, которому мама сказала стоять и не рыпаться, пока она примеряет ему штанишки. Начинаю прикладывать рубашку к его груди. На первый взгляд – размер его. Хорошо было бы помереть, но на него ведь силком придется натягивать. - Вот прекрасно было бы! Но ты ведь не хочешь, - через какое-то время придирчиво одергиваю рубашку. Поднимаю на него взгляд. Рык стоит, печально опустив на меня глаза – смотрит задумчиво из-под полуопущенных ресниц. Кажется, в этот момент он о чем-то размышляет, и вряд ли о новой форме или о том, что я только что изменила ему с манекеном у него на глазах. От его внезапного несчастного вида мне становится не по себе. Перевешиваю рубашку себе через локоть, и свободной рукой треплю Рыка по щеке. - Не грусти, я куплю тебе в Ашане сникерс-сни. - Мара-ат, - Дашка, испепелив весь свой пыл, плетется в шеренге, хвостом следующей за Рыком. Один Рык вдруг воспылал – его уж больно вывело из себя отсутствие в торговом центре спорттоваров. – Мы ходим так уже час. Успокойся, прошу тебя. Или давай поедим, а? - Что это вообще за чертово место?! – ярит Рыков, неугомонно размахивая руками. – Что это за магазин, если тут даже спорт мастера нет?! Адидаса?! Тут вообще ничего нет! Олег начинает делать примирительные жесты руками, остужая своими взмахами Дашку, которая уже начинает закипать, подогреваемая самодурством Рыка. - Да лан тебе, Рык, глянь. Этот магазин только открылся, ещё не успели… - А нефиг было тогда вообще открываться! – гавкает Рык. Хорь, навьюченный пакетами и мешками, как томный верблюд встревает между Рыком и Олегом. - Вы как знаете, а я за жратву. Да-аш, пойдем? Стой. Где она? – Хорь потерянно мотает головой из стороны в сторону. - Где Даха?! Куда она успела сдриснуть?! Все вместе изумленно переглядываемся. Первой Дашку замечает Рык. Даша, избавленная от нош (свалив всё на Хоря), уже возлегает в кресле-массажере. Когда она успела до него добраться – кресло находится в тридцати шагах от нас – черт один знает. - Ты чего там делаешь?! – кричит ей Хорь через всё расстояние. Дашка многозначительно делает нам жест рукой, то ли приглашая к себе, то ли показывая, что незачем копошиться. В следующий момент она выуживает из кармана куртейки горстку монет и начинает свирепо запихивать их в кресло. Когда мы подходим к ней, то кресло уже успело активизироваться, напичканное мелочью – проснулось, потянулось, и начало колыхать Дашкиным телом. - Ну, как? – любопытствую у неё. Мне ещё ни разу не приходилось бывать в таких замечательных креслах, хотя за последние годы они стали обычным явлением в больших торговых центрах. - Ка-айф, - блеет разнеженная Дашка. – Эта штука мне даже ноги массаж-ж-жирует… Ай!!! Глаза у Дашки округляются, демонстрируя её внезапный испуг. Она пытается выдернуть свое тело у кресла, но черная масса уже успела обхватить ей с двух сторон. - Что? – взволнованно выступает вперед Хорь, словно вот-вот готовый дергать будущую женушку из лап монстра-кресла, как дед репку. - Ай! – снова пищит Дашка. Мы с парнями вопросительно переглядываемся. - А-А-АЙ! – уже громче кряхтит Дашка. - Что?! – Хорь в ужасе глазеет на свою девушку. - Эта хрень мне в жопу бьет! Как кулак в жопу! Ай! Кресло зловеще гудит, извиваясь вместе с Дашкой. - Хосподитыбоже! – лепечет она. Наконец, кресло переваривает в своем мебельном чреве брошенную в него мелочь и успокаивается. - Вставай, быстрей! – Хорь бросается было к Дашке, но та отмахивается от его протянутой руки. - Да погодь ты! Я ещё хочу! Ренат, давай тоже! На монетку! - Н-нет… - не отважно качаю головой. – Я лучше просто, в выключенном посижу… Хорь возмущенно топает ногой. - Даш! Хватит мелочь растрачивать! Это тоже деньги! - Молчи, злыдень, дай бабе отдохнуть, - гудит Дашка, закрывая глаза и откидываясь во вновь оживавшем кресле. Когда Дашка рвется по четвертому кругу донять кресло, Хорь вдруг перестает причитать, выпрямляется, как зверек, увидевший что-то на горизонте. - Эй, - он, не отводя задумчивого взгляда откуда-то издалека, делает нам знак рукой. – Это не наши? Все мы следуем своим вниманием за указанным Хорем направлением. Даже Дашка «вынимает» себя из кресла, чтобы привстать и глянуть себе за спину. - Ба-атеньки! – она реагирует первой. Вскакивает, бежит куда-то. Олег смущенно чешет себе за ухом, Хорь вежливо улыбается. И только Рык поспешно «прячется» от формальностей и приветствия, плюхнувшись в выключенное кресло-массажер. Пока я, ничего не понимая, вожу взглядом из стороны в сторону, Дашка уже подводит к нам молодую пару. - Давно не виделись, - здороваясь, усмехается Хорь. - Хорь! – молодая девушка сует своему партнеру набитый пакет, и спешит обнять Хоря. – Выбрался из норы своей! Хоря!!! Свесив челюсть, гляжу, как молодая особа ласково треплет довольного Хоря по лохмам, дергает его за край клетчатой рубашки. Девушка сама по себе не высокая, но из-за сапог на каблучках выглядит выше Даши. Нельзя не отметить четко обрисованную талию, но, несмотря на силуэт, было бы неправильно назвать её худышкой: крепкие, подбитые ножки, пышная грудь. И длинные, густые, витые каштановые волосы, красиво уложенные по плечам. Лицо девушки тоже не сразу дало мне возможность узнать её: густые брови, пухлая нижняя губа, когда верхней почти не видно, легкий румянец и большие, выразительные темные глаза. И только когда девушка засмеялась над Дашкиной шуткой, по поводу Хоря, я углядела в её открытой улыбке… нечто знакомое. Удивительно знакомое. Девушка вскинула волосы за плечо, и я увидела оттопыренное ухо с сережкой. - Ань, а вы зачем приехали? – спрашивает Дашка. Аня. Да… Это действительно Аня. Старшая сестра Рыка! Как они похожи! За одним только исключением – если сестру черты лица скрашивают, придавая её выражениям затененную загадочность и скромную красоту, то из брата они делают какого-то невообразимого мрачного маньяка-убийцу. Хотя, возможно, дело вовсе не в наследстве предков, а просто в самовыражении. Если Аня оказалась улыбчивой, лучезарной девушкой, то Рык оказался темным, страшным дяденькой. - Мы с Юрой… - начинает бойко Аня. Перевожу внимание на партнера Ани – Юру, или, как обращается к нему Даша – Юрашу. Юраша взволнованно спешит присоединиться к беседе, пожимая Хорю руку. Сразу видно, Юраша – старше Ани, возможно, старше Даши. Но его сухость, костлявость делает его со стороны ещё мальчиком. Высоким, сухощавым подростком со стороны, обтянутого в черные джинсы. Но стоит заглянуть ему в лицо поближе, чтобы догадаться, что он возможно, уже давным-давно выкурил свою первую сигарету и отпраздновал выпускной. У него скуластое лицо, нос горбинкой, четыре глаза – на носу слабо отражают свет элегантные очки, и белесые волосы. Улыбка зажатая, но видно, что человек просто стеснительный, а вовсе не гадкий. Пока я рассматриваю новоприбывших, Аня обходит кресло, в котором притаился Рык, заходит со стороны и… локтем летит Рыку в живот! - АХ ТЫ ГНИЛОЙ ПАРШИВЕЦ, ЧЁ РАССЕЛСЯ, КОГДА СЕСТРА ПРИШЛА?! – диким голосом взревела Анечка, заламывая Рыка. Стою, не зная, как вообще реагировать. Гляжу с вопросом нараспашку на Олега – он сокрушенно кивает головой. - Пусти, ненормальная! – давится Рыков, пытаясь выбраться с кресла. - СТОЯТЬ, ПАДЛА, Я С ТОБОЙ ЕЩЁ НЕ ЗАКОНЧИЛА. С КЕМ ПОЦАПАЛСЯ? ГДЕ КУРТКУ ПОСЕЯЛ, ГАВНА КУСОК?! - Эт-то… Давно было… - из последних сил выдавливает из себя Рык, пытаясь спастись, выжить. Аня вскидывает голову: волосы взметаются в стороны, вырисовываются оттопыренные уши, на лице у неё возникает жуткое выражение маньяка-убийцы, ещё похлеще, чем у братца. Выглядит она точь-в-точь, готовая уничтожить маленького выродка-родственничка на месте, прямо в кресле-массажере, в торговом центре, при свидетелях… - Нюрсик*… пусти… - сдавленно вопит Рык. Нюрсик (истинное зловещее имя Анечки), благословляет братика смачным ударом по заднице коленом. - Ты чё думал, к Юрке переехала, о тебе забыла, мелкий засранец? – зловеще вопрошает Нюрсик, нависая над Рыком с кресла. – Ты у меня довыдрючиваешься, перееду обратно, каждый день у меня пиздячек будешь получать. Понял? Рык поспешно вскакивает, отбегает за Олега. Истребляющий взгляд-терминатора Нюрсика натыкается на ограждение в виде Олега, и вновь перед нами возникает Анечка. - Олежек, - Нюрсик подскакивает с места, вприпрыжку направляется к Олегу. – Как я рада тебя видеть! Как Люба? - Хорошо, спасибо. Я тоже рад, - Олег улыбается, как ни в чем не бывало. Дрожу, как осенний лист. Что это, черт возьми, за семейка такая? Мать – фея-крестная со сковородкой, сынишка – бабайка с мячом под мышкой, а доча… Доча вообще тихий ужас, вспыхивающая моментально, и превращающаяся в настоящего демона. Рык, если так приглядеться, самый безобидный в этом семействе. - А это у нас кто? – Нюрсик замечает меня, и мне приходится свершить над собой усилие, чтобы совладать с дрожью в коленках. - Рената, - представляюсь. Глаза у Нюрсика расширяются. - Ой! Правда?! Ренатушка! Та самая? Которая вместе… - голос её понижается до мрачного баса, - с этим уродом поганым, - снова становится лютиком, - к нам в гости приходила? Олег вопросительно косится на меня сверху вниз, и я подавлю в себе желание извинительно ответить ему взглядом. - Д-да, - согласно киваю, глядя на Нюрсика. Всё-таки она красивая, милая девушка, когда не злится и не калечит брата. - А я Аня, или Нюрсик, как тебе больше нравится, - Нюрсик делает мне жест – дай пять. Даю ей пять. – Вот и славненько. Ну-ка, а теперь дай мне на тебя взглянуть… Нюрсик делает шаг назад, окидывает меня с ног до головы оценивающим взглядом. - Ты такая хрупкая, - вдруг высказывается она, задумчиво сцепив пальчики. – Не знала, что Марату нравятся… Маленькие девочки. Вспыхиваю от смущения. Маленькие девочки! Ну, уж простите, что у меня не растет капуста на груди! Сдавленно произношу: - Обычная. Я. - Но маме ты понравилась, - машет головой Нюрсик, словно отгоняя лишние мысли. – Так что мне тоже! Бывшая девушка этого… гнойной мразищи… была довольно странная. Мне она никогда не нравилась. Так что учти, я слежу за тобой. Нюрсик заговорщицки мне подмигивает, но я в этот момент чувствую себя, словно меня подстрелили, как куропатку. - Ой! – Дашка своим восклицанием отвлекает нас всех. - Что ещё? – устало вздыхает Хорь. - Ты гречку забыл, - сообщает ему доверительно Даша. – Дуй обратно в Ашан. - Но… - Не «н-н», - Дашка издевательски мычит, закатив глаза, - а дуй обратно! - Я с тобой, - рядом вырастает Рык, потирая ушибленную задницу. - А ты куда? – щурит глаз Нюрсик. - От тебя подальше… - имеет неосторожность бросить Рык. - Мразёнок… - Тих-тих-тих… В конечном итоге в магазин убегают Хорь и Рык. Остальные следуют в сторону кафе и ресторанчиков. - Это всё потому, что он скорпион по знаку зодиака, - жалуется нам Нюрсик на брата. – Упрямый строптивец, всегда думает, что прав только он… Вот Олежек, умничка-мальчик, ты у нас кто? Рак? - Я - рыбы, - улыбается Олег. - Рак – Хорь, - напоминает Дашка. - Ах, да, - щелкает пальцами Нюрсик. – В любом случае. Рыбы, Олег, тоже хорошие люди. Тихие, мирные, спокойные. Адекватные. Вот Юраша у меня тоже рыбы. - А ты кто? – спрашивает у подруги Даша. - Я – весы. А ты, Даш? - Стрелец. - Вот такие пирожки. А Марат – скорпион. Придурошный скорпион. Ренат, а ты кто по знаку? Нюрсик с любопытством смотрит на меня. Пожимаю плечами без особого энтузиазма. - Дева, - отвечаю. - Дева… Хм, - Нюрсик какое-то время идет молча, задумчиво покусываю нижнюю губу и словно смакуя это слово на языке. – Тяжело тебе будет с Маратом. Дева и скорпион. Непросто вам будет. Виновато кошусь на Олега. Он, словно ничего и не было сказано, продолжает вышагивать рядышком, улыбаться. - Тебе больше рыбы или рак подойдут, - продолжает увещевать Нюрсик, наигранно. Устало вздыхаю. А что… может быть. Может быть. Расстаемся у макдоналдса. Дашка, Нюрсик и Юраша остаются здесь, выжидая в очереди, мы же с Олегом следуем в соседнее кафе за пиццей. Здесь, в эпицентре голодающих, торговый центр расширил свой проток, давая возможность расположиться в образовавшемся пузыре пространства кучке кафешек и рестораничков. По центру плещется широкий фонтанчик, высотой по щиколотку – чтобы нерадивые детишки не потонули ненароком. В нем переплевываются струйками воды трубочки и тухнут на дне кувшинки. Громкогласная детвора пытается поймать перелетающие по воздуху струйки воды, но те ловко, как летающие рыбки, возникают и исчезают в трубочках. От фонтана по кругу расходятся столики, за которыми постепенно устраиваются прожорливые посетители. Останавливаемся с Олегом у очередной очереди. - Ну и ну… - позабыв про неловкость, выдыхаю я. Кажется, ему не требуется объяснять, что именно я имею в виду. - Да, вот такая вот у Рыка сестрица, - отвечает Олег. - Так что с Любкой мне, можно сказать, повезло… - Ты еще сомневаешься? – с напыщенным оскорблением за Любку тычу его в бок локтем. Оба начинают нервно посмеиваться, стараясь скрасить ожидание в очереди. В какой-то момент очередь начинает менять свою сложную конструкцию. Люди расходятся, и в какой-то неуловимый момент я оказываюсь нос к носу… с Кариной. Да-да, той самой вздорной девчонкой, что когда-то была мне преданной подругой, товарищем по команде, а после – человеком, который не стыдится напоминать мне время от времени, как выпадет случай, о моих прегрешениях. Стоит ли тщиться описать написанное на её лице изумление при виде меня? - Ты? – округлив глаза, выдыхает Карина. Выглядит она так, словно увидела меня, сбежавшую из тюрьмы. Спешу отвернуться, но Карина грубо хватает меня за плечо и заставляет повернуться. - Нам надо поговорить… - Её голос не звучит извинительно, всё еще столь же ненавистно, как и прежде. И я не могу позволить себе согласно кивнуть. - Нам не о чем говорить, - сухо смахиваю её руку. Олег вырастает у меня за спиной, спрашивает, в чем дело. Карина испепеляет его своим взглядом исподлобья и, не говоря больше ни слова лишнего, толкает меня вон из очереди. - Иди, - бросает она. Отлетаю, чуть не падаю. - Прекрати, я же сказала. Я не стану с тобой… Карина хватает меня под руку, ведет в сторону. Следую за ней шаг, другой. Останавливаюсь. - Пусти. Ноги, руки – всё разом во мне стало плюшевым. Не могу заставить мышцы работать в требовательной последовательности, чтобы выбраться, чтобы просто-напросто отойти. Карина отводит меня в сторону, тут же пускает меня с явным облегчением. - Ты опять приходила? – злым шепотом злится на меня Карина, не сводя с меня испытующего взгляда. Вспоминаю свою последнюю встречу с Нютой и Никой в больнице. Вспоминаю и неподвижный кокон, и эрозивный артрит у этого кокона. - Да, - ровным голосом отвечаю, стараясь следить за ребенком, который возится в этот момент за спиной у Карины, усердно пытаясь поймать летающую струю воды в фонтанчике. - Тебе было сказано не приходить. - Почему ты не сказала мне раньше, - пропустив её слова мимо ушей, заставляю себя говорить. Просто говорить. - Что не сказала? – Карина злится. Она вечно злится. И будет злиться. - Про её травму. Травму руки. И то, зачем ей были нужны деньги. Почему не сказала мне. Не сказала тогда, при встрече в больнице?! – забываю про ребенка. Злость уже не позволяет мне смотреть на него. - Тебя это уже не касается, - шипит Карина. – Ты и так уже сделала достаточно. - Что я сделала?! Что?! – срываюсь на крик. Люди проходят мимо, не замечая нас, не слыша. Дети бегают у нас под ногами, плещутся в фонтане. Из огромных окон на том краю зала льется свет, стелется по кафелю. По нему, прямо по лучам солнца, ходят люди. Топчут его. Пачкают. И эти дети. Дети трогают воду, тревожат брызгами. - Всё! – рявкает она в ответ. – Это всё из-за тебя! Из-за тебя с ней случилось это! Трясу головой, распущенные волосы хлещут меня по щекам. Слишком сильно трясу головой. Сжимаю кулаки. Слишком сильно сжимаю кулаки. А люди всё ходят и ходят, им нет дела. А мне они мешают. Хочу, чтобы они все исчезли. Все эти чужие люди без лиц, без голосов. Хочу, чтобы они перестали топтать лучи солнца. У них же такая грязная обувь… - Да, я… Виновата. Виновата в том, что пошла на поводу у эмоций. Что накричала на неё тогда. Что не догнала. Что не спасла. - Именно. У тебя был шанс спасти её. - Но я не знала… - Тебе и не требовалось знать. - Неправда. - Ты просто эгоистка, поняла? Дура, вот ты кто. - Да… - Ты не захотела спасти её в тот вечер. Кто-то наступает на луч солнца. Свет бьется под башмаком, исчезая, задыхаясь. - Что?... – с горечью на губах выдыхаю слово. - Ты не захотела её спасать… - … что ты такое говоришь. - … ты дала ей попасть под машину. - … нет же. - … ты хотела этого. - … Карин. - А может, это ты толкнула её? Как так вышло, что она попала под колеса? Почему она сама шагнула на красный? Это ведь была ты? Ты?! - Сука. - Что?.... - Ты сука! Наступаю на лучик света. Тяну руку. Вспышкой фотоаппарата перед глазами возникает ночь, красный свет, дождь по пальцам. А потом дневной свет в глаза. Этот свет бьет со всех сторон, бьется о стекла окон торгового центра, топит нас. Тонем. Хватаемся друг за дружку, бросаемся вниз. Вниз головами. Падаем. Тонем. Или не тонем? Нет, тут воды по щиколотку. Мы не утонем. Но свет льется нам на головы, свет исходящего солнца. Оно топит меня. - Ненавижу тебя! Сдохни! Почему не ты сдохла?! - Сука! Сука! Слышишь?! - Тварь! Обе тонем в свете. Смотрим из мрака на свет, слышим голоса перепуганных людей. Или это только я? - Ты! Ты! Из-за тебя, из-за тебя! Как ты могла?! - Сука! Как! Ты!... Сука! - … она ведь умрет, Ренат. - Сука. Меня хватают чьи-то руки. Чьи-то сильные руки настойчиво тянут меня из воды. Снимают меня с Карины, стряхивают с меня солнечный свет. Вырываюсь. Я рыба. Рыба, которую вынули из воды. Но кто-то обнимает меня со спины, прижимает к себе, ладонью пытается накрыть мое лицо. Кто это? Рыков? Хорь? Олег? Юраша? Кто это? Впиваюсь зубами в чью-то ладонь, сжимаю челюсти. Слышится чей-то крик. Сжимаю веки, сжимаю зубы. Сука. Сука. Сука. Сука. Как она. Могла. Сказать. Такое. Что. Я. Хотела. Этого. Я. Хотела. Не. Этого. Открываю глаза. По моим волосам стекает вода из фонтана, капает на чью-то укушенную руку. Смотрю на эту руку. Где-то я её видела. Чья-то смуглая лапа. Смуглая. Лапа. С кольцами. Железными. Карина вскакивает, стоит в фонтане. Вся мокрая. Волосы короткие – мокрые, облепили череп. Глаза полные ярости, слез. Стоит напротив меня, тяжело дышит. Разжимаю зубы и, прежде чем успеваю принять реальность, рядом возникает Хорь. Он хватает меня за руку, начинает тянуть в сторону. В сторону от того, кого я укусила. Поворачиваюсь. Гляжу на того, кто снял меня с Карины. Кто вынул меня со дна. Цыган. Стоит, потирая укушенную ладонь, злобно морщится, что-то кричит мне. Не слышу. Котенок Гав. Потерял куртку – Нюрсик теперь злится. Жест – палец к уху – он не слышит. Доктор, режьте – шрам над глазом. Не умирай. Почему ты молчишь? Мария, почему ты молчишь? Рука Хоря соскальзывает с меня. Я вырываюсь, но мне кажется, что его хватка просто соскользнула с меня. Словно так надо. Цыган невозмутимо смотрит на меня, всё еще сжимая второй рукой укушенную ладонь. - ТЫ ВЕДЬ ЕГО ЧУТЬ НЕ УБИЛ! Хватаю Цыгана за ворот куртки, тянусь к нему лицом. По щекам бегут слезы. Цыган смотрит на меня. Узнает, а может, нет. Просто изумлен. Заинтересован. Глаза пристально на меня смотрят – значит, он услышит. Услышит, что я сейчас скажу. - Зачем? Просто скажи, зачем? Из-за игры? Да? Но ведь… Так нельзя. Убить. Убить мог, урод, как ты не понимаешь… Почему не отпустил? Почему разок не ударил и не отпустил? Почему ты? Почему его?! Почему сейчас возникаешь, ублюдок?! Сейчас?! Я ведь тебя даже ударить как следует не смогу! Ведь я не виновата. Я не хотела. Чтобы так… Губы Цыгана дрогнули. Он собирается ответить. Затаив дыхание, жду… Карина врезается в меня, бьет. Не пускаю Цыгана, не отцепляюсь от его куртки. - Пусти его! Пусти! – визжит Карина. – Сучка, от него отстань! - Карин, бля, погодь… - бросает Цыган. Пальцы мои сами собой разжимаются. - В-вы… знакомы? - Сучка! Убирайся! – вопит Карина. - Тих, угомонь, - Цыган спокойно отмахивается. – Так. Спокуха. Деваха моя, усекла? Занят я, пардон, мадам. Стоп. А ты кто, Зена, бля, воин? Погодь… Мордаха твоя… где т видел, зуб даю. Я тя с пьяну что ли? Ты чё так взъелась? - Ренат, хватит, пойдем… - голос чей-то дико знакомый из-за спины. - Рената? Епрст, тих, спокеда. Без паники, девчат. Рената. Та-ак, бля, я чет, кажется, секу… И тут я всё понимаю. Это просто замкнутый круг. Цепочка зла. Карина думает, что я хотела смерти Анны-Марии. И её парень чуть не убил Рыка. Как же всё просто оказывается. Какой-то колокольчик должен прозвонить, чтобы всё это оказалось не зря. - Так это я виновата, - с немым изумлением роняю я. Цыган – тяжеловоз, мне его не убить голыми руками. Но как грушу использовать могу. - Истеричка! Хватит! Сука! – вопит Карина, пытаясь спасти Цыгана. - Блядь! Уйди! Уйди! – вспомнив меня, Цыган приходит в ужас. Пытается свести ноги, но молния два раза в одно место не ударяет. Просто до одури колочу его по плечу, по руке, по животу. Своими идиотскими детскими ручонками. - Так нельзя, слышишь?! Так нельзя! Ты ведь его чуть не убил! – воплю. Цыган перехватывает меня за руки, грубо, бесцеремонно. В глазах его проблескивает догадка. Словно ему надоело со мной дурачиться, и он решил перейти сразу к делу. Шутка затянулась, не так ли? - Ты про кого, детка? – шипит мне в лицо. Без улыбки. По шее моей стекает вода. Из носа течет вода. По волосам бежит вода из фонтана. В обуви хлюпает вода. В голове хлюпает вода. В сердце хлюпает вода. И тут меня, как какого-то ребенка, кто-то вырывает у него из рук. Цыган исчезает для меня. Кто-то закрывает меня собой от него, от Карины. А потом вижу, узнаю спину Рыка, делающего шаг прочь от меня. Тяну к нему руку, хочу ухватиться. Ведь он так внезапно возник, а теперь опять исчезает. Но он не собирается далеко от меня уходить, не собирается меня оставлять. Он просто делает размах и мажет Цыганю кулаком по носу. Цыган падает, Карина бежит к нему. А Рыков на одной руке подбрасывает пакетик с гречкой и ухмыляется, скаля зубы. Глядит с насмешкой на Цыгана сверху вниз. - Греча, какая встреча,** - усмехается Рык. Мимо меня проносится Хорь: слышу его окрик. - Хватай его! - Наших бьют! – верещит Дашка. - Ур-роды попуканные! – рёв Нюрсика. Прежде чем мы с Рыком успеваем осмыслить, кого же всё-таки необходимо хватать, как Хорь набрасывается на Рыка. Рык успевает только округлить глаза, когда его скручивают Хорь, Олег и Дашка и начинают волочить прочь. Меня, стоящую как истуканчик, хватает под руку Нюрсик. Тянет меня ближе к себе, запальчиво выдает: - Погнали, сеструха! - А я тут не при чём, а я тут не при чё-ём, - взволнованно повторяет Юраша, семеня следом за нами. И таким образом мы оперативненько сматываемся с места происшествия.