Скорей ныряй в мой тихий омут, ты нравишься моим чертям.
Бонус к главе. Из записной книжки Любки.
Команда Котики-Вперед!*
Гипер-котики-обормотики
Гиперактивные тюлени
Крутые парни!
Придумать название потом
Олежка Рост 179, вес 69Котики! Вперед!
Записывайтесь к фанатам Котиков! Каждому новому участнику бесплатный носок от Олежки (Чё ты пишешь, больная?!)
Не будь жирной тефтелиной, иначе у твоего прынца может случиться несварение желудка!
- Чекмарь, давай! Любка верещит, словно её за хвост на турник подвесили. - Ни-е-ет! Тюлень продолжает озабоченно скандировать: - Еханый бабоханый, тефтелина, давай! Давай! Любка морщится, пыжится, пищит жалобно: - Я сейчас лопну! Тюлень в ужасе округляет глаза, поспешно качает головой, машет руками, словно сейчас Любка вот здесь сдастся, и на этом весь мир рухнет вместе с ней с этого турникета… - Только попробуй мне тут сдаться, мерзкая жиробасина! Ну! Еще разок! Четы-ыре… Ноги Любки натужно пытаются взмыть в воздух – выглядит это со стороны, словно матрас заевший складываться не желает. - Не смейте меня оскорблять, Андрей Петро-о… - Етить, жирная бабенка, давай! - Не могу! Грохот. Весь спорт-зал сотрясается, когда туша Любушки грохается на пол. Тюлень отскакивает, пошатывается на месте. Пытается отдышаться, справиться с охватившим его сопереживанием. - Ну ты, Чекмарева, и тефтелина… - роняет, добивая корчащуюся на полу ученицу. Любка зычно тюкается лбешником об пол. - Ну Андрей Петрович… Ну поставьте мне уже эту четверку!… Брови у Тюленя начинают колебаться, как амплитуда. - Че?! Четверку удумала? Ща-аз, размечталась! Я таким подушкам безопасности только двойку честно заработанную выставляю! И так твой братец меня на тройку умаслил, а ты мне тут еще права качать удумала?! Любка садится в неуклюжую позу кривого лотоса. На щеках у неё вспыхивает румянец, то ли от натуги, то ли от стыда, то ли от всего разом. - Я ещё раз… попробую… - Ты мне уже пятый раз пробуешь! – ярит взмыленный Тюлень, - я тут с тобой сам уже вспотел! Любка пыхтит, как косолапый мишка, пытается встать. Тюлень с опаской отходит на шаг назад. - Не вставай, ради всего святого, только не вставай… Но Любка встает. Восстает, так сказать. - Ух-х! – Любушка принимает позу бойца сумо. - Опять! – взвывает Тюлень, но тут же осекается. Резко поворачивается, и в глазах его вспыхивает надежда на спасение. - Витька! Витюха! Цыпа, иди сюда! О, и ты, дубина стоеросовая, тоже шаркай своими боталами сюда… Любушка, всё ещё стоящая в позе «толстого японца», сдувается. Витька?! От неожиданности она чуть не падает. Из тренерской выходит Чиж, уже переодевшийся после тренировки. В темно-красном свитере поверх рубашки, в черных джинсах, уличных ботинках. На плече сумка с вещами, в руке – связка ключей от мужской раздевалки. Домой собрался… Не успел. Ох, не успел. За ним, устало шаркая подошвой по полу, плетется заспанный Рык. Любка смотрит на Чижа, поспешно садится обратно на пол, начинает заползать за скамейку – тщетная попытка, если учесть размер самой скамейки и размер её попы. Пока Чиж бесшумно преодолевает расстояние спорт-зала, запыхавшаяся Любка глазеет на него исподтишка. Волосы у него взлохмаченные после тренировки, приглаженные вверх. Но даже этот нюанс в нем неотразим. А вот совокупность нюансов Любкиных… про них такого не скажешь. В потной майке, с красной рожей и вялым прессом. Никакая фея крестная не управится за столь короткий срок. - Слушайте, значит, сюда. Я с ней уже заколебался… - Тюлень оборачивается, тычет пальцем в то место, где минуту назад пыхтела Любка, но, не застав её, удивленно начинает рыскать взглядом по полу. – Куда делась?! В какой-то момент его взгляд «ударяется» об её попу, торчащую из-за скамьи, и рикошетом отскакивает обратно. - Ох тыж господи! Ни стыда ни совести! Короче, Чижов, Рыков, слушать внимательно! Я пошел на собрание учителей, потом в столовку. Вы остаетесь с этой… амебой, выжимаете из неё ХОТЯ БЫ десять отжиманий и десять подтягиваний. Потом она прыгает вам в длину, до минимума. Понял, Рыков? Я устал просто уже с ней…. Вам задание передаю. Приду, проверю. Или нет. Или да… Короч я почапал. Тюлень поспешно ретируется, словно понимая, что парни в праве отказаться и удрать первыми. Любка морщится, продолжая играть незаметную дюймовочку. А ведь только начало налаживаться!… игрушечный ёжик, наушники. А теперь всё – капут. Любовь пройдет, завянут помидоры, сандалии начнут натирать пятку и Чиж поймет, что боженька не велел им быть по пути. Стоит ему только вдохнуть божественный аромат её «горячего-елки» тела, как он не просто рухнет без чувств, так еще, того гляди, в бабоненавистники переметнется. Рыков, громко шмыгнув носом, гундосо трындит: - Ну и что за дела?... Ещё и этот бестактный Рык со своим сальным юмором и грубыми манерами! Бедная, несчастная Рената, как же ей свезло-то нарваться на такое чудо… Рык вяло пинает носком скамейку, пытаясь шугнуть притихшую девку. - Вылазь давай, таракан. Вот же! Любка выползает из-за скамейки под пристальным взглядом надзирателей, на подгибающихся коленях (час натуги дает о себе знать) пытается выпрямиться. Когда же ей это удается (ну как сказать..), Любушка решительно выставляет перед собой ладонь. - Ща всё будет! Рык надменно фыркает: - Ну давай, покажи нам бомбу. Пригладив выбившиеся из-под резинки волосы спереди потной ладонью, Любка набирает в грудь побольше душного воздуха и с непоколебимой решимостью начинает карабкаться на стенку. Чувствуя, как взгляд незваного возлюбленного прожигает её затылок (или задницу…), Любка пытается устроиться на турнике. - Ща всё будет… Ща-ща, погодь. Чиж в полном ауте наблюдает за усердием девчонки. Рык же с каким-то отвращением корчит рот. - Те подсобить, Люб? - Тэк, ща как поднимусь, ща как… Ой, ма… Любка неправильно втискивается между поручнями и неловко виснет всем телом, удерживаясь на выпрямленных руках и зажав голову с расплывшимися щеками между плеч. - Ну и? – устало запрашивает Рык. Дураку понятно, что так никто не виснет! Так только Любка виснет... Но Любка, непоколебимая в этот момент, продолжает делать вид, что всё идет по строго намеченному плану: - Вот.. Видишь, я уже висю.. Вишу… Повисла. Ой… Виснет она и в самом деле не самым удачным образом. Боль в руках просыпается мгновенно. Самое интересное, что сменить позу тоже ей не представляется возможным. - Сейчас я… Ноги… Д-да… Любка корчится, не в силах подавить ломающую боль в плечах. - Ну-ну, чё ты творишь? – гундит Рык, изображая спеца в «повешении». «Главное не подавать виду, главное не подавать виду, что больно… Ох, черт, ну и рожа поди в этот момент!…» - молча сходит с ума Любонька. Ноги её в дырявых кроссовках вяло дрыгаются. Рык устает комментировать и приступает к ковырянию в носу. Чиж молча держит руки в карманах. Все ждут, чем же дело завершится… Любка жмурится, прикусывает нижнюю губу. Тут ей уже становится не до позирования – как выбраться из неудачной болезненной позы, вот вопрос на засыпку… Вдох. Выдох. Даже просто отпустить поручни не получится, шея вывернется. Ох как больно… В какой-то момент Любка не выдерживает. Издает жалобный, тоненький писк, как нельзя лучше взвывающий о помощи, о крайности ситуации… Поэтому когда чьи-то крепкие руки обвивают её за талию, притягивают к себе, первая реакция Любоньки – всё столь же жалобный писк. - Отпускай уже, - вздыхает Рык, понимая, что девчонка не спешит отцепляться от турникета. Любка мигом приходит в сознание. Адреналин ударяет по мозгам, пробуждая старческие инстинкты. - Ах ты мерзкий извращуга! – ревет Любонька. – Убрал от меня свои грязные пальцы! Хулиганьё! - Чё?! – у Рыка отвисает челюсть. Любка начинает яростно брыкаться: коленями «хулигану» под дых, пупком в грудь. Рык стойко принимает первую дозу «благодарности», всё по-прежнему не отнимая «грязных ручищ» от девичьего тела, сосиской извивающегося на турникете. - Я тебя спустить пытаюсь, дура безмозглая! - Отвянь, я твои повадки знаю! - Да угомонь… - На-на, кабелина! Ренату тебе лапать тоже не позволю! В какой-то момент ожесточенной схватки Любе удается упереться пятерней Рыку в нос, отводя его голову назад. Отплевываясь, луковый рыцарь бросает свою нещадную затею выручить истеричную Рапунцель с турникета. - Да пропади ты пропадом, Любаха! Тьфу… пальцем в рот… Тьфу! Любка, вновь цепко засевшая «наверху», устало пытается удержать шаткое равновесие. Я голосовала за Олега, - мысленно показывает ему язык Любушка. – Ты в планы нашей будущей сплоченной семьи и супружеской пары Олег-Рената никоим образом не вписывался… Но не зря Тюлень оклеймил её тефтелиной. Мышцы дряблые, руки её долго удерживать в такой позе решительно отказываются. Не барское это дело - перенапрягаться. Локти предательски подворачиваются, и вот летит уже наша Любонька прям в ручки к своей судьбе. Чиж вовремя подскакивает, и ему для завершения не хватает только ручки в разные стороны раскинуть и матрасом претвориться… «Чижик, миленький, так близко, смотрит снизу верх, еще и…» Жаль полет уже «вершится»… остается только корчить на лету рожу отчаянья. «МАМА-ДОРОГАЯ, его же потом сшибет!» Грудью в нос, ручками на плечи богатырские, хряком в волосы. Вот ляпота. Вот и славно. Поймал, родимый. О да, - думает Любка, - ради того, чтобы тюкнуться носом ему в маковку, стоило застрять на этой хреновине всё это время… На какой-то момент они так и зависают. То ли Чиж пытается назад не опрокинуться и вернуть равновесие, то ли его скручивает боль в позвоночнике, но нос свой Любка в его волосах подержать успевает всласть. Потом, наконец, он приходит в себя, аккуратно ставит «непутевую» тефтелину на пол. Отворачивает голову, стреляет взглядом в окно. Любка стоит, гипнотизируя себя его кадыком. Даже рот от восторга раскрывает. Совсем чуток, и вскоре Любка официально примет культ Чижова Виктора… Уж больно хорош, скотиняка такая. - П-прости… - мямлит Любонька, - я никудышная спортсменка… Ты как? Не больно? Знаю-знаю, надо меньше жрать, я буду меньше жрать! Прости, пожалуйста… Любка в полной растерянности начинает поглаживать Чижа по предплечью, утешая. Рык мельтешит, как обычно, на заднем фоне, горько причитая о своем «оскверненном» Любкиным пальцем рте… Чиж изумленно возвращает на Любу взгляд, пристально начинает смотреть ей в глаза, от чего у той сердце заходится в лихорадке. Гла-аза-а, гла-за-а, кругом глаза-а… - поет про себя Любка. - Ты про что? – спрашивает он. Любка удивляется не меньше – не понимает его вопроса. Так они и стоят, в недоумении уставившись друг на друга. В какой-то момент Любка понимает, что сходит с ума. Нельзя долго смотреть на человека при таком расстоянии, когда от этого человека на тебя исходят вредоносные гормоны. Любка хлопает себя по попе. - Поясница не болит? Чиж со спокойным лицом произносит: - Поясница выше, - и, как ни в чем не бывало, заведя руку ей за спину, хлопает ошарашенную Любку по пояснице. Шалун, екарный бабай, - взрывается от смущения про себя Любка, а так согласно кивает. Науку усвоила, спасибо. Сегодня прекрасный день. Небеса ей явно благоволят. Вот только как справиться с таким благоволением – вот вопрос… Как справиться, если сердце вот-вот лопнет. - Слушай сюда, истеричная особа, которая зовется сестрой моего лучшего друга, - Рык влезает между ними, бесцеремонно руша всю идиллию. Купидоны над головой у Любы сдуваются, как праздничные надувные шарики. – Я уже жду не дождусь того дня, когда ты перестанешь… И в этот момент Любка клянется купить себе секиру и носить её в школу…Учись у профессионала, детка
- Чекмарь, чё расселась? Э? Бина пинает Любку под зад, и та теряет равновесие. - Чё творишь, придурошная?! – верещит Любонька, потирая незаслуженно ушибленную попу. - Чё расселась тут, как гусыня? Тараканов ловишь? - Да-да, твоих родственничков давлю сижу… - Попой давишь? - Ой, отстань! Любка пытается встать, покачивая задом из стороны в сторону. - Так что делаешь-то? – смерив пыл, снова задет вопрос Бина. Всё-таки странное поведение Любаши вызвало у неё неподдельный интерес. - Тебе-то какое дело… - обиженно пыхтит Люба, отряхивая ладошки. - Ну, не знаю… - Бина задумчиво рассматривает взъерошенную девчонку. – Сидишь тут на коленях, за угол заглядываешь... Что там такое? Бинка, деловито скрестив руки на груди, делает неспешный шажок, но Любка поспешно скручивает её на месте. - Отпустила! Быстро! – от столь несусветной наглости у Бинки аж каблук подворачивается. - Стой! Цыц! Не выдавай! – шикает Любка, пытаясь заткнуть нерадивую деваху. - Да пусти ты… Так, сцепившись в тесный блинчик, они продвигаются к стене, и обе, одновременно, заглядывают за угол. В шагах семи светскую беседу ведут Олежка, Чиж и Рыков. - Ну и? – словно не узрев ничего интересного, Бинка с презрением фыркает. - Ну и вот! Нет тут ничего, проваливай! – Любка грубо отпихивает от себя ошарашенную Бинку. - Странная ты, Чекмарева, сидишь тут, подглядываешь… постой. За Маратом? - Что?! – от такой наглости Любка аж поперхнулась. – Да иди ты! Бинка, словно почувствовав свежую кровь, хищно склабится, крутит бедрами. - Ага! У подружки своей ненаглядной паренька увести вздумала?! - ЧЁ?! - Чё мне тут «расчёкалась»?! Я тебя раскусила, стерва малолетняя! - Да типун тебе на язык, страусиха ты разукрашенная! - Привет, девчонки, чё расшумелись? Любка с Бинкой одновременно вскрикивают, оборачиваются. Над ними возвышается Рыков, облокотившись по-деловому об стену и ковыряя мизинцем в ухе. - Не смей подслушивать, хулиган! – восклицает испуганная Любка и въезжает негодяю по коленке ботинком. Промахивается, не рассчитав траектории, ударяет по более уязвимому месту. Рыков, никак не ожидающий такого подвоха, выпячивает челюсть и, пока с мучительным мычанием пытается скрючиться, Любка уже хватает Бинку и удирает только так. - Где Рыков? – заметив исчезновение друга. Олег вертит головой, прерывая разговор. Потом видит лежащие ноги в знакомых кроссовках, выглядывающие из-за угла, и темнеет лицом. - Только не говорите мне, что… Тут же ему в ответ доносится истошный крик мимо проходящего Гоши: - Хосподя! Рыков! Чё с тобой?! Кто тебя так уделал?! Бинка выдергивает руку. - Поняла я! Поняла! Бешенная! С тобой связываться – только проблем себе набирать! Уйди от меня! Не по-одхо-оди! Любка показывает девахе кукиш. - Сама уперлась! Любит-шлюбит! Не его, поняла? Отстань! Бинка кокетливо поправляет свою завитушную прическу. - … да уж, такой пендель ему забубендила, любила б – пожалела… Стопэ. «Не его»… Значит, другого кого? Не смотри на меня так, я с тобой дальше связываться отказываюсь! Ты психованная истеричка! Верно. Таких, как ты, вряд ли приличные парни привлекают… Тебе по вкусу, поди, инопланетяне всякие, да гуманоиды… Ты зови их почаще, авось заберут тебя к себе. Бе-е… Хотя… Чижов? Да ладно… батеньки! Неужто угодала? Да по твоей физиономии видно, что угодала! Любка вспыхивает, уши тотчас пунцовеют. - Ну и что с того? Пойдешь сейчас, нажалуешься ему?! - Неплохая идея. Так и поступлю. - ЩИТО? - Бе-бе-бе… Дай пройти, упоротая! И грянул гром. - ТЫ НЕ ПРОЙДЕШЬ*! – взревела Любка. Бинка убирает зеркальце, бросив тщетную попытку оттереть губнушку со щеки. Демонстративно щелкнув сумочкой, она пихает локтем рядом сидящую Любку. - Ну что? Успокоилась? Любка жалобно всхлипывает, но носа не утирает. Так и остается сидеть, потупив взгляд и свесив соплю. Бинка устало вздыхает. - Мне то не в первой к директору, отчитываться, а вот ты, как погляжу, новичок этом деле… Прикольно. Будет забавно глянуть. Ты что, уже нюни распустила? Фу, скука смертная… Обе одновременно поднимают головы и жалобно смотрят на дверь в кабинет директора. - Что же теперь делать… - роняет Любка. - Снимай трусы и беги, - злится Бинка. – И вообще, чего сдулась?! Только что глаза мне циркулем проткнуть грозилась. - Всё равно в пустую… - Любка вешает голову на грудь. – Только зря теперь к директору нарвалась… - Что значит зря? – Бинка в ярости швыряет сумочку на пол. - Я всё равно ему ни капелечки не нравлюсь… - последнее слово Любушка растянула настолько, что оно перетекло в горестное завывание. - Конечно не нравишься, - обдав Любку волной презрения, зафырчала Бина, - ты когда последний раз в зеркало гляделась, чмоша? - Я чмоооша, - пуще прежнего разхныкалась Любка. Бинка, сбитая с панталыки столь внезапным перепадом настроения, аж покачнулась. - Ну да.. – уже не столь дерзко продолжает наседать она. - Чмоша она и есть чмоша. Чего ж теперь рыдать-то? - Я одинокий чмоша! – разрыдалась Люба, - которого сейчас вызовут к директору!!! Бина, узрев рядом с собой рыдающего ламантина, уже растерялась не на шутку. К такому жизнь её не готовила. - Ну ладно тебе… Чего ты сразу-то. Ну чмоша. Знаешь, вообще из любого чмоши можно сделать Чрезвычайно Милый Объект. - Не успокаивай меня! – трагично отмахиваясь ручкой, рыдает Люба, отвернувшись. Бинка с треском бьет по руке, мельтешащей у неё перед носом. - Да кто сказал, что я успокаиваю?! Я просто хочу, чтобы ты перестала рыдать мне тут как мамонт! Хочешь понравиться своему ненаглядному, так накрасься, причешись и мандюхай отсюда! - Тебе легко говорить, ты хоть и стерва, а преподать себя умеешь! - А вот сейчас обидно было, знаешь ли! - Ну, уж прости, что у тебя характер злого гнома! - При чем тут гном?! - НЕ ЛЮБЛЮ ГНОМОВ! - Хватит! Бинка вскакивает, чуть не спотыкается об свою же сумочку. Встает перед распустившей нюни Любкой и указующим перстом указывает ей вправо по коридору. - Хватит ныть, тряпка! Если ты так уж не равнодушна к парню, так возьми свою жопень в кулак и иди, займись собой! Если уже не ждешь, что он сам к тебе приползет, а тебе неймется, ТО ВСТАЛА И ПОШЛА! Ошарашенная Любка даже икать перестает. Округлив глаза, тихохонько спрашивает: - Куда идти? - ЗА МНОЙ! БУДЕШЬ УЧИТЬСЯ У ПРОФЕССИОНАЛОВ, КЛУША! - Чекмарев. Олег останавливается. Чиж немного заходит вперед, но тут же возвращается. - Да, Екатерина Петровна? Классная руководительница смеряет парня непроницаемым взглядом. - Где сейчас твоя сестра? - Что?... - Чекмарева младшая где. Олег растеряно переглядывается с Чижом. - Не знаю… что-то ей передать? Екатерина Петровна корчит вежливую улыбку. - Будьте так любезны передать своей сестрице, чтобы она впредь не сбегала от встречи с директором. Наказание за драку всё равно обе получат. Теперь придется дозваниваться до родителей. Не дожидаясь ответной реакции, Екатерина Петровна удаляется. Олег, у которого глаза уже устали вываливаться от удивления, переглядывается с Чижом. - Да что с ней сегодня такое?! Чиж молча пожимает плечами.Урок первый. Представь, что ты жираф
Чем паршивее у женщины личная жизнь, тем короче юбка и выше каблук... Так что, если увидите женщину в кроссовках и джинсах, знайте - она совершенно счастлива.
- Надевай. Окно вместо урока истории – это хорошо. Еще лучше, когда есть чем заняться. Пара обуви «предстает» перед Любкой. - Я?! Да ты что! Любка от удивления приседает, начинает разглядывать диковинную обувь. - Первый раз что ли видишь? Надевай, говорю! Любка корчит нос, садится на пуфик. В коридоре кроме них никого нет, и это позволяет в какой-то мере расслабиться. - Да ну нафиг… Как-будто каблуки что-то меняют. Бинка встает в позу, словно вот-вот из-за угла выскочат папарацци. - Чекмарь, запомни, каблуки придумали мужики, чтобы женская задница выглядела сексуальней. Вот тебе первая и последняя причина. Усекла? Любка задумывается. Расклад с Чижом, любующимся её задницей, ей пока особого удовольствия не приносит… - Ну не знаю… - Всё ещё ломаешься? Что ж.. ну и ходи, как клуша. - Но я… Бинка хватает одну туфлю и начинает рьяно трясти ей за каблук перед Любкиным носом. - Как ты не понимаешь, эта вещь будет стройнить твою гиппопотамью лапу, сделает из неё козью ножку! - Ужас какой… - Каблук сделает тебя хоть чуточку, но привлекательней и сексуальней… Тебе это значительный плюсик. - Плюс плюсами, но здоровье всё-таки на первом месте… - Ну, покалечишься немного, тебе это только на пользу. Осанку хоть выпрямишь. - А если люди увидят?! - Да кому ты нужна, чтобы тобой любоваться?! Надевай, живо! - Я не надену это! - А ну!... Застаю Любку на втором этаже, борющуюся на пуфике с Бинкой. Всё, что мне остается сделать, так это повернуть назад и сделать вид, что я ничего не видела и ничего не слышала. Но, увы, я имею неосторожность ляпнуть: - Чё вы тут делаете?! Обе разом замирают, переплетясь в яростных объятиях. Картина выглядит такой, словно Бина намеревается воткнуть Любе в лоб каблук. Мне стоит идти спасать друга?... Бинка тут же отскакивает назад, отбрасывает туфлю, начинает поспешно приглаживать юбку. Любка следует её примеру и начинает одергивать на себе свитерок. - Почему вы здесь? Люб, что происходит? Любка растеряно хлопает ртом. - Подруга твоя, а всему учить её должна почему-то я! – влезает Бинка. - Чё? С чего вдруг ко мне претензии? - вообще не врубаюсь, что происходит. Бинка усмехается, начинает кивать головой. - Точно… совсем забыла. Кому я вообще говорю! Сама ведь как вобла… Вобла и редиска, лучшие подруги! - Так, - делаю примирительный жест руками. – Вот я сейчас не поняла… Люб, нас только что обозвали едой? Любка виновато мнет пальцы. - Ну… понимаешь… - Что вы тут вообще делаете? Опять деретесь?! - Нет. Я, вообще-то, учу твою подругу, как жить. Столько лет просуществовала, как редиска, а теперь вдруг ни с того ни с сего очухалась! - Это стёб сейчас или что?... - Она делает из меня чмошу, - со знанием дела поясняет Люба. - Чё она из тебя делает?! - Ренат, я тебе сейчас всё расскажу… просто… Знаешь, тебя как бы сложно назвать эталоном красоты и… А вот теперь я окончательно запуталась. - Люб, чё за нафиг?! - Прости! Просто… она помогает мне и… - Так ты будешь напяливать каблуки или нет? – влезает Бинка. - Так, спакуха. Я вообще не въезжаю в ваши дела. Давайте я смотаюсь… - Нать, Нать, миленькая, подожди! Побудь со мной! Мне твоя поддержка необходима! И с этого момента я влипла… Сидим с Бинкой бок о бок, пристально глядим на Любку. - Ну как? – ощущение у меня сейчас, что вот-вот рухнет Эйфелева башня, а мне её ловить. Любка стоит: лицо каменное, глаза охреневшие мягко говоря. - Не.. знаю… Бинка плавно делает жест рукой. - Дубль три. Пошла! – последнее слово она говорит шепотом. Любка покачивается, и мы с Бинкой уже дергаемся в разные стороны, чтобы убраться с опасной зоны. Любка поворачивается, медленно, скрежеща, как оловянный солдатик. Шаг, другой… - Умничка, спинку ровно… - Бинка громким шепотом пытается удержать Любкино шаткое равновесие. - Я не могу… как вы… ходите… - сквозь стиснутые зубы давит Любка. - Расслабься! – пытаюсь поддержать лишней репликой. - Не сметь расслабляться! – возмущается Бинка. Любка опасно покачивается, и мы с Бинкой в ужасе замираем. - Мамоньки… - Представь, что ты жираф! Просто представь, что ты жираф! – запальчиво шепчу я. - Какой ещё жираф?! – кипит Бинка, но тут же наше внимание привлекает Любино движение со стороны. - Жира-аф… - закусив губу, пыхтит подруженька. - Она ща грохнется из-за твоего жирафа! – шипит Бинка. - У тебя есть идеи получше?! - ЖИРАФ! Любка делает размашистый шаг, изображая цаплю. - Что она делает?! Что ты делаешь?! Кто так ходит! Что она делает? – ошеломленная Бинка крутит головой, не в силах переварить такое варварское отношение к священному искусству хождения на каблуках. - Люб, это не жираф… - чешу затылок. – Это цапля у тебя… - ИДИ НАФИГ, ЭТО ЖИРАФ! Я ЖИРАФ! Не видишь, у меня стало получаться! - У неё не получается… - опустошенно констатирует Бина. - Иди нафиг, у неё получается! - Я жира-а-а-аф! Бинка с открытым ртом смотрит, как Люба скачет по кругу. - Что за цирк вы тут устроили?! - Я жирафик, ищу травку. - Судя по твоему танцу, ты уже её нашла! – возмущается Бинка. - Да ладно тебе, ты глянь, она уже не падает, - пытаюсь приободрить оскорбленную в лучших начинаниях Альбинушку. - Я ЖИРАФ. - Умничка! – хлопаю в ладоши. - Вы обе чокнутые… Бина осекается. Из-за угла выходит человек… Одновременно с ней мы жалобно пищим: - Сто-о-ой! Позняк метаться. - Я ЖИРА-А-АФ! - Чё за на… Позвольте включить замедленную съемку: Любка спиной запрыгивает Рыкову каблучищем на носок, прокручивается, словно туша сигарету, и только потом второй ногой добивает его по бедру. Пока оба они падают, пытаясь ухватиться друг за дружку, следом за Рыком показывается измученный Олег, округляющий глаза, и Чиж, изумленно корчащий брови. Пока Любка валяется с Рыковым в обнимку, а двое парней и я хлопаем глазками, Бинка вскакивает ногами на пуфик и орет во весь голос: - ШУХЕР! ВАЛИМ! ОБЪЕКТ ВСТУПИЛ В ЗОНУ ЗРЕНИЯ! ВАЛИМ! Не знаю, что творится со мной в этот момент, но я тут же вскакиваю следом. Пока Бинка хватает коробку из-под туфель, я хватаю сумки. Пробегая мимо Рыка, ору уже я: - ВСТАЛА! ПОШЛА! СВАЛИВАЕМ! Любка, изумленная внезапным вмешательством парней, растеряно крутится на четвереньках, и только когда видит нас, вперед неё удирающих от ЧИЖА, вскакивает, и на КАБЛУКАХ БЕЖИТ СЛЕДОМ. Считанные мгновения, и мы исчезаем. Рык, всё еще валяющийся на полу, перекатывается на спину. - Чё это ща было… Олег в ужасе глядит на Чижа. - Чё блин с моей сестрой?! Чиж молча жмет плечами. Так Люба познала науку хождения на каблуках.Урок второй. Испытание не для слабонервных
Сидим у Любки дома, в комнате её бабушки. - Я закончила, - Бинка устало откидывается назад, ложится на спину, раскинув руки. Кидаю ей утешительную подушку в форме пельмешки с глазками. Бина ловит, вытягивает перед собой. - Что это еще такое? – флегматично уставившись на косоглазого пельменя, спрашивает. - Это пельмень Федя, - радостно сообщает Любка. - Класс, - отзывается Бина и кидает Федю обратно. Я подползаю к Любке, чуть не наступаю коленом Бинке на волосы. - Ну-ка, глянь на меня. Любка резво поворачивает голову. Волосы у неё собраны в луковку на макушке, но даже это не так уж портит общего впечатления. Макияж у Бинки действительно оказался на должном уровне. Вот только пижамка с микки-маусом и луковка на башке… с этим надо что-то делать. Впечатлено киваю. - Не дурно… прости, Люб, но если по-честному, сейчас пик твоей красоты. Любка обиженно дует губки. - И на том спасибо… Дай зеркало! Дай-дай-дай! Бинка ловко перекидывает складное зеркальце. - С тебя пятьсот рублей, - язвит. Любка, узрев свое отражение, испуганно кивает. - Да-да-да! Сейчас! Минутку… я, правда, нормально выгляжу? - Да она пошутила, - кидаю в Бину подушкой Люсей в виде укропа. Бинка уворачивается, возмущенно фыркает. - А это, как я понимаю, лук Федя? – спрашивает она, с отвращением отодвигая от себя носочком подушку. - Нет, это укроп Люся, - любезно поправляю. Бинка ошарашено глядит на меня, не зная, как реагировать на такое заявление. - Ну знаете… Я пойду попью. Я тут с вами всю задницу отсидела. Олег ведь на кухне? Нет уж, Чекмарева, сиди, мне твою физиономию лицезреть уже надоело… Бинка пытается подняться, но от долгого сидения у неё заклинило всё что можно. Она корчится в конвульсиях, и мне кажется, что ей уже необходима помощь, чтобы выпрямиться. - Я тоже пойду попью, - хлопаю себя по ногам с усталой готовностью встать. - Делай, что хочешь, - кряхтит Бинка, хватаясь за спину и ковыляя в сторону двери. Но далеко ей убраться от нас не удается: носком наступив на Люсю, она чуть не шмякается на нас сверху. Олег с подозрением глядит на меня поверх кружки. - Прям этакая красавица? Грозно ставлю свою чашку на стол. - Так! Что это еще за сомнения в сестре? Ну-ка, - выдергиваю у него из рук кружку, - иди, гляди! И чтобы комплимент не забыл оставить, лайкнуть и все дела… Олег улыбается, послушно позволяет себя выпихнуть с кухни. Но на самом выходе вдруг останавливается, от чего я больно врезаюсь в него носом. Пока я потираю ушибленный пятак, Олег окидывает нас с Бинкой пристыженным взглядом. - Слушайте, а с чего это… - Си-икрет, - забавным голосом перебивает его Бина, погружая нос в свою чашку. - Неважно, - бормочу я. – Потом расскажем. Потом. А сейчас иди Любку подбодри. Олег, сдавшись, грустно вздыхает и плетется с кухни. Довольно отряхивая руки, подхожу к Бине. - Знаешь… спасибо тебе. Правда, спасибо. Мне кажется, то, что ты делаешь для Любы… действительно делает её радостной. И ты… Я смотрю, ты больше не злишься на нас? Взятая врасплох Бина ставит на стол чашку, смущенно корчит носик. - Злиться? Хех, слишком много чести, редиска… Кстати, тебе тоже взять у меня пару уроков не помешает. Не могу сдержать улыбки. - Да… может быть. Я обязательно подумаю над твоим предложением. Может, мне стоит купить абонемент? Бинка сдавленно усмехается. Странное дело, но стоя на кухне у Любки, и смотря на девушку, кокетливо попивающую кофе из синей кружки, мой мозг никак не мог связать эту миловидную, но немного своенравную особу с той стервой, закрывшей меня когда-то в раздевалке. Как бы это не удивляло меня, но чувство подсознательной опасности во мне отказывало включаться. Рядом со мной стоит друг, человек, которому я теперь доверяю. И то чувство уюта, что обеспечивает мне квартира Любки, её бабушка, смотрящая «Пусть говорят», кошка на подоконнике, Олег в тренниках – всё это словно подкрепляет мое отношение к Бине. Однако, мои светлые мысли вдруг обрываются криком Олега. Врываемся с Бинкой на перебой в коридор, оттуда скользим носками в комнату. По дороге сталкиваемся с Любкиным батей, и уже втроем врезаемся в Олега, застрявшего в дверном проеме. Видим Любку и орем уже втроем, Олег пока набирает следующую порцию воздуха. Когда первая волна ужаса отступает, и воцаряется гробовая тишина, из-за спины вдруг кто-то произносит: - Ух, шалапаи, расшумелись мне тут на ночь глядя! Чавой стряслось? От неожиданности и от наложенного первоначального эффекта, орем уже вчетвером и вваливаемся в комнату, к Любке под ноги. В дверях над нами стоит бабАся, бабушка Любы, и, пытаясь надеть трясущимися руками на нос очки, щурится в пол. - Бабуль, не-ет! – запоздало кричит Олег. Бабася надевает очки, еще какое-то время настраивает зрение. В конце концов, видит Любку и перекрещивается. - А нукося, чавой это у Любоньки-то моей на личике такое прилипилося? Люб, ты? Я, Бина, Олег и батя Любкин дружно поворачиваем головы к самой виновнице. Любка, раскрашенная по последней моде племени Тумба-блин-юмба, сидит, улыбаясь от уха до уха, ржет. Видимо, пока мы кофе пили, она решила свою лепту в Бинкино творчество внести, дополнить. Добавить огоньку. - Ба, - деловито заявляет Люба. - Так это мода у нас такая! У молодежи-то! Ничего ты не понимаешь... Любкин папа хватается за голову: - Хосподитыбоже, потерял дочь... Не усмотрел. Олег, что-то мы не усмотрели... в воспитании-то. Олег, устав от сестринских выкрутасов, ложится на пол между мной и дядей и делает вид, что спит.Продолжение следует Котики, вперед!