Острова нас не отпустят 2

У входа слышу слабый лязг лопастей, удивлённо прислушиваюсь. Я видела здесь вертушку всего пару раз, и то, когда Хойт приезжал переговорить с боссом. Если бы в лагере сейчас находился Волкер, меня бы поставили в известность, даже не сомневаюсь в этом. Посмотреть бы в глаза тому, кто сделал из лагеря сраную вертолётную площадку! Толкаю парнишку вперёд – он слушается без разговоров. Зато девка вся издёргалась! Пришлось даже заклеить ей рот, чтоб молчала всю дорогу. Анна следит, чтоб она ничего не учудила. Подол платья и один из рукавов успели порваться, пока мы добирались до главных ворот. Замечаю это только сейчас, когда на подходе по моим ногам проскакивает красный лазер и тут же исчезает. Задираю голову. С вышки мне машет снайпер. Узнал. - Кто здесь? – кричу, чтоб услышал. Ответ его ленивый и сонный, будто парня окончательно сморила жара, и он справлялся с работой из последних сил: - Покупатели. Товар смотрят. Это чё на тебе, платье? - Ебать, прикинь, да. Отпустив Кая, кружусь на месте под гогот снайпера. - Ахуеть, бля. - Так обычно же все приезжают к Хойту, - влезает Анна недовольным пьяным голосом. Смотритель переключается на неё: - Да знаю! Ваас такой хуйнёй не занимается. Он весь испсиховался уже. А чё у вас там? Он наклоняется ниже посмотреть на девочку. Отвечая, недовольно хмурюсь: - А это я уже спросить должна, почему пленники по джунглям расхаживают. - Бля, окей, мой проёб. Только боссу не говори, ок? Короче, пиздуйте к клеткам, они все там. Отсюда вижу. И полегче с боссом, он какой-то дёрганный сегодня. - Как будто он бывает другим, - язвит Анна, но усмешки парень не замечает. - Окей, спасибо! - Да не за что, хуле. Ха-ха. Затем он отворачивается в сторону джунглей и продолжает высматривать врагов, как будто такие решились бы сейчас напасть на лагерь. Рывком потянув пленницу за запястье, Анна тащит её к клеткам. Она упирается – должно быть, узнаёт место. Я иду следом, придерживая Кая за локоть. Туда слетелись все. Пираты, за день заскучавшие от своей работы, с интересом наблюдают, как Монтенегро пытается сдержанно объяснить гостям, чтобы те отправлялись нахуй, и что им здесь не место. Где-то на пол пути Вершинина останавливается и одёргивает девушку. Подхожу к ней и тоже залипаю на происходящее. - Угараю с этих двоих, - она показывает на Вааса и мужчину постарше. Всего незнакомцев пятеро: четверо охранников «при параде» и, по всей видимости, покупатель. Усмехаюсь его желанию здесь выжить – столько секьюрити для него одного. Возрастом ему за пятьдесят. Такой, среднестатистический клиент. Щупленький, низенький, в дорогом костюмчике. На его фоне Ваас выглядит панком-подростком, решившим бунтовать с отцовскими деньгами и связями. - Нет-нет-нет. – огорченно рассуждает мужчина, - Нам нужно что-то изящное, понимаешь? Экзотика – не экзотика – не имеет значения. Ваас чешет потный затылок, не понимая, что от него хотят. - Это все, что у меня есть. У Хойта... Если Ваасу не было дозволено повышать голос на этих людей, то у его оппонентов были все возможные привилегии. Терпение мужчины было на исходе - это слышалось по скачущим ноткам в его голосе. - Повторяю ещё раз! Мы уже были у Хойта. У него мы ничего не нашли. - Пойду верну пропажу, - говорю Анне, указывая в сторону клеток. Вершинина безынтересно пожимает плечами. - Ага. И эту с собой забери, я в это пекло соваться не хочу. Киваю, прекрасно её понимая. Затем поворачиваюсь к Каю: - Когда я тебя отпущу, иди прямо и только попробуй куда-то свернуть, понял? - А если попробую? Он держится на удивление спокойно, даже пытается улыбаться. Будто задумал что-то. - Аня отстрелит тебе яйца. - Весомо, - усмехается, но больше не перечит. Девка упирается, будто второе дыхание открылось. Пришлось вмазать ей в живот, чтоб снова начала подчиняться. Ударить в лицо было бы эффективнее, но тогда испортился бы товарный вид. Не то, чтобы она была совсем чистая, но иначе я б её не изловила. С заклеенным ртом она лишь мычит, что не так сильно раздражает. При виде меня пираты расступаются: кто-то глядит с удивлением, кто-то - с какой-то опаской, к которой я все никак не привыкну. Так обычно пленники на них смотрят, не наоборот. Заметив движение, босс и покупатель оборачиваются. Лица обоих нужно видеть! Ваас стоит в ахере. Глядит на меня, чуть ли не разинув рот. Не верит, что перед ним я. В белом платье, с винтовкой за спиной, немного пьяная, притащившая двух каких-то доходяг… Он явно пытался сопоставить в мыслях образ, который «оставил» на обочине и образ, представший перед ним сейчас, и не мог понять, в каком моменте его подсознание дало сбой. Я была для него кем-то из параллельной вселенной или, ещё «лучше», - пленницей, которой можно откупиться от назойливого покупателя. Наверное, эта мысль его и отрезвляет. Замечаю, как недавний шок быстро сменяется злобой, и вот он уже готов убить меня за то, что я приперлась сюда в такой неподходящий момент, да ещё и в таком неподходящем виде. Готовая к подобным ситуациям, уже собираюсь рассказать ему о своих находках, как вдруг всё снова меняется. Монтенегро мельком оглядывает пленников и, задержавшись на мальчике, замирает. Его глаза непривычно округляются. Поднеся тыльную сторону ладони к губам, он закусывает на ней кожу. У покупателя спектр эмоций послабее, он лишь хватается за сердце и, не веря своим глазам, произносит: - Кай! Удивленно смотрю на пленника, и тот довольно улыбается. - Привет, пап. Оборачиваюсь к Анне, и по её лицу можно чётко прочесть: «Нам пиздец». Я не знаю, что делать. Не знаю, как это получилось. Не знаю, сколько мне осталось дышать, ведь все их охранники в момент достали оружие и направили на меня. Сердце отбивает такой ритм, что можно танцевать чечётку. Дышать тяжело – корсет, как удав, сдавливает лёгкие. Такой проёб! Мы же всегда только с туристами и работали, не с заказчиками! А этот Кай с виду – как раз самый обычный мальчик, какие приплывают к нам на личной яхте и с кучей денег. Одет неброско, но довольно элегантно, будто после нас его повезут на вручение сертификата из киношколы, которую он с горем пополам окончил, - в белую рубашку и чёрные брюки. Рукава закатаны до локтей. Волосы на голове взъерошенные (но это потому, что мы его по песку поваляли). Все руки усыпаны татуировками. Этакий бунтарь из каменных джунглей. Ни шрамов, ни ушибов, зато самолюбования хоть отбавляй. Хотя как ни шрамов, ни ушибов – один себе пол часа назад заработал. И, походу, за него меня сейчас и ёбнут. Мужчина подбегает к своему чаду и принимается распутывать узлы из проводов, которые мы с Анной накрутили. - Боже мой! Я слышал выстрелы, с тобой всё в порядке?? Не на шутку испугался за своего мальчика. Такие присылают на выкуп особенно много денег. - Не волнуйся, пап, - он гаденько улыбается, демонстрируя синяк на скуле, - она была осторожна. - Говорил же, возьми с собой охрану. Что, нормально прогулялся?! - Не начинай… И опустите оружие, глаза мозолит. Его слушаются без колебаний. Старший неприятно морщится, но по этому поводу ничего не говорит. - Если ещё не передумал, выбирай, и мы уезжаем. И так до ночи задержались. Кое-как совладав с собой, пока воссоединялось семейство, вывожу сбежавшую на передний план и говорю: - Простите, что так вышло, меня не предупредили о Вас. Если вам нужно определиться с выбором, я помогу, - стараюсь не смотреть на Вааса, который за всё это время не сдвинулся с места. – У нас есть вот эта. Отец Олдена оборачивается и оценивающе осматривает девушку, которую я сопроводила. Та, в испуге, округлив глаза, рвётся с места, чуть было, не сбив меня с ног. Пираты поблизости успевают заломить ей руки. Через мгновение она уже в окружении Вааса и наших гостей, вся дрожит и плачет. - Дерзкая, пиздец, - смеётся Килла. - Если подождёте, мы ей прыти поубавим. Наблюдая за сватовством, невольно представляю себя на месте пленницы. Сходство поражает. Мне просто повезло, что тогда к Ваасу не приехали покупатели. А сейчас я стою на месте тех, кого когда-то ненавидела, и наблюдаю за девкой, чьи несмелые протесты кажутся мне очень знакомыми. - Что скажешь, - отец смотрит на своё чадо, - как она тебе? - Пап, можно тебя на минуточку? Когда те отходят в сторону, ко мне подлетает Ваас и, схватив за локоть, быстро уводит в сторону. - Какого хуя ты творишь?! – шипит сквозь зубы. – В край ёбнулась? И что за херня на тебе надета?! - Босс, - замечаю пристальные взгляды их секьюрити, - давай не сейчас. Иди, перекури, а я всё сделаю. - Ты блять сделала уже. Взяла и скрутила этого пидора! Меня Хойт выебет за это. - Давай так, - сохраняю спокойствие, надеясь, что оно передастся и Ваасу. – Нальём им и сделаем скидку. Вот увидишь, они отойдут. Не решаюсь высказать ему, что это он не предупредил меня о покупателях, из-за чего всё и пошло по пизде. Это разъярит его сильнее. Поэтому я лишь улыбаюсь, надеясь, что за день заебавшийся босс перестанет бычить. Он долго рассматривает платье, после чего усмехается своим мыслям. Берётся за рваный рукав и лёгким движением отрывает его с мясом. - Где ты эту хуйню достала? - А не всё ли равно? В ответ он сипло смеётся, но глаз с меня не сводит: - Такую бы тебя, может, и купили. Недовольно хмурюсь. Его бы никто не решился сравнить с вещью. Никогда. - Если это был комплимент, то я не оценила. Монтенегро долго смотрит мне в глаза, после чего, действительно, направляется к бару, как я и предложила. Долго смотрю ему в след, задумавшись. Этот день не первый, когда он вольничает, кричит и издевается, но сейчас явно перегибает. И мне не аргумент, что он устал – мы оба не спим вторые сутки. Но почему-то он позволяет себе вести себя по-ублюдски, а я должна принять позицию терпилы и следовать каждому его указанию. Надоело! Но просто поговорить с ним не вариант, нужно действовать изобретательнее, пока он лишён своих полномочий. Подавляю в себе первые признаки злости и возвращаюсь к клеткам, где меня уже ждали клиенты. Да я сегодня нарасхват! - Позвольте исправить сегодняшнее недоразумение приглашением выпить. Учтиво улыбаюсь. Покупатели переглядываются, и я замечаю что-то странное в их поведении. Младший охотно кивает, а старший с недоверием оглядывает меня с ног до головы. После недавнего обыска у нас осталось несколько бутылок качественного алкоголя, который было не стыдно предложить гостям. Еще издалека Алекс замечает меня и подаёт знак. Я на пальцах объясняю, что нужно, и, подойдя к ангару, нас уже ждала готовая выпивка. Кай выпивает свою стопку залпом и просит вторую, а его папаша долго принюхивается, не зная, стоит ли ему рисковать здоровьем. Охрана стоит рядом, готовая в любой момент оказать медицинскую помощь. Как мило. Стараюсь не обращать на них внимание. Говорю с Алексом о бытовухе, понемногу глотая свою порцию. Он делает вид, что ему не похуй. Под пристальным наблюдением незнакомцев не знаю, куда себя деть. Ваас сидит поодаль, наблюдает; закуривает уже третью сигарету. Вижу его только я – остальные сидят к нему спиной. - А ты, значит, Шутер, да? – начинает мужчина, всё-таки залив в себя алкоголь, - ещё плесни. Киваю Алексу. Тот наливает по второй. Все берутся за кружки. Непоколебимой остаётся только охрана. Мне страшно смотреть на Вааса. Его рука то и дело тянется к пистолету, но он постоянно отдергивает её, зная, что нельзя. Больше всего на свете он терпеть не мог приезд таких гостей, потому что статус «царя и бога» приходилось засунуть себе очень глубоко. Эти люди ведут себя здесь по-хозяйски, а он даже не может вмешаться. - Знаете, кто я? - Хойт рассказал. Ты правая рука придурка, который пытался впарить нам товар. – он жестом указывает в сторону клеток, - Сказал нам обратиться к тебе, если Ваас будет не в состоянии говорить. Искренне хохочу. Это вполне тянет на правду. Если бы «этот придурок» напился или уехал из лагеря, мне пришлось бы самой развлекать гостей. К счастью, сегодня я в лишь в качестве помощницы. - А ваши имена я могу узнать? - Кай, - парень протягивает руку для приветствия, но я игнорирую. - Да, это мой сын. Я Брюс Олден. – он кладет правую руку на грудь, таким образом представившись, - Видишь ли, у мальчика скоро юбилей. Ему исполнится двадцать, и я бы хотел в честь такого события… «…купить ему человека». -…сделать особенный подарок. Понимаешь меня? Только вот с выбором не можем определиться. То ему разрез глаз не нравится, то фигура. То слишком плоская, то низкая… - Девушка, которую я привела, отлично подойдет. Золотая середина. - Да, - уклончиво отвечает Брюс, - она неплохая. Но Кай снова заупрямился. - Я уже сказал, чего хочу, - фыркает Олден-младший, кивая в мою сторону. Ваас в этот момент весь в лице переменился. Быстро поняв, что босс сейчас не готов адекватно вести беседу, беру ситуацию в свои руки: - Извините? Я, наверное, не так поняла... - Не знаю, что ты там не поняла, но Каю… - Брюс смотрит на сына, будто ждёт, что тот откажется от своих слов, - понравилась ты, и больше он никого смотреть не хочет. Ваас вскакивает со стула и уже тянется к пистолету. Вовремя заметив, приказываю ему жестом успокоиться и сесть обратно. Это замечают Олдены, и Брюс, свистнув своей охране, просит удалить ненужного собеседника из нашей беседы. Монтенегро, кажется, сейчас взорвётся от злости. Должно быть, не ожидал, что его сомнительного характера комплимент окажется правдой. Он ничего не может сделать, кроме как, допив алкоголь, добровольно отойти подальше. Покупатель оценивающе оглядывает меня с ног до головы, а затем кривится, будто ему в десна втерли кусок лимона. Я в свою очередь таращусь на его сына, который еле заметно кивает головой, думая, что своим взглядом я переспрашивала, точно ли меня он имел ввиду. Алекс подливает алкоголь. - Я здесь не товар. Торг бесполезен, только босса разозлите. - Он нам ничего не сделает, - отмахивается Брюс, поудобнее усаживаясь на стуле. Он чувствует свою безнаказанность. – Он лишь пешка. «Пешка? Эта пешка убьет человека, если ему не понравится, как тот дышит. Попади Кай ему в руки, ты вряд ли обрадуешься, старик». На деле лишь приподнимаю бровь, выказывая заинтересованность в разговоре. - В прочем, как и ты, – продолжает он, взявшись за третью кружку. – Давай на чистоту, ладно? Если б мой сын захотел, я бы купил ему весь остров с местными в придачу. Не понимаю, что он в тебе нашёл, но это и не моё дело. Давай ты просто назовешь цену и требования к содержанию, и мы уже закончим с этим? Я только качаю головой, уже не тратя время на наигранные эмоции. Мне не до шуток, идёт открытый торг за моё тело. При всём желании не могу быть уверенной, что Ваас за меня постоит. Даже отработав у него год, не могу. Что-то терзает внутри и заставляет сомневаться. Брюс смотрит на меня с надеждой, но я лишь пожимаю плечами и опустошаю свой стакан. - Я не продаюсь. Мужчина не собирается отступать. Оглядываюсь посмотреть, не стоит ли позади Ваас. Ему бы не понравилось, о чём мы говорим. - Не понимаю, чему ты упрямишься. Ты живешь здесь, в отвратительном месте с отвратительными людьми, - его неприязнь к этому месту была искренней, - и не хочешь бежать отсюда! Любой бы молился за такую возможность. - Мы не договоримся. Холодный взгляд заставляет Олдена почувствовать дискомфорт. Он ёрзает на стуле, хотя на лице не дрогнул ни один мускул. К тому времени к нам вновь присоединяется Кай, в нетерпении узнать, что мы решили за время его отсутствия. Пытаясь сохранить доброжелательный тон, объясняю младшему с улыбкой на лице: - Твой отец определился. Пойду оформлю на девушку документы. Вы можете продолжить отдыхать, но, как закончите, Ваас будет ждать у себя с бумагами на подпись. Разумеется, Брюс понятия не имеет, о чём я. Собираюсь всучить им новенькую, хоть Каю она и не очень приглянулась. Но работорговля не супермаркет – что предлагают, то и покупается. Знаю, где лежат документы, так что оставалось лишь обрадовать босса, что покупатели скоро свалят, прилично ему заплатив. Но в ангаре Вааса не оказалось. Прикрыв за собой дверь, скидываю винтовку, подхожу к старому шкафу, где лежат документы. Сбрасываю все на постель. Усевшись рядом, вчитываюсь в бумаги. Большую часть из них, чьих владельцев мы больше не держали, скидываю на пол. Так намного легче работать. Ощущаю себя в безопасности. Бумаги, бумаги, бумаги! Много разных бумаг. Ваас, казалось, тупо забрасывал их в шкаф, зная, что никогда в жизни ими не воспользуется. Здесь так накурено, что едва ли можно дышать. Легкие горят от вдыхаемой горечи. «Кажется, кто-то из наших говорил, что нечем костры разжигать. Теперь будет, чем». Тишина, повисшая в воздухе, не пугает, а успокаивает. Обычно, в такие моменты в дверях появлялся Ваас, настроенный либо на выяснение отношений, либо на трехчасовые монологи без идеи или смысла просто потому, что ему этого хочется. Случалось и так, что он заходил в ангар и сразу заваливался спать, даже не раздевшись. Сейчас он был занят порядком в лагере и сбежавшей пленницей, так что ему некогда было меня искать. Хотя, после произошедшего, мне казалось, он не выпустит меня из виду. Во всем этом мусоре натыкаюсь и на свою страничку. Фото старое; на нём я совсем другая. В памяти всплывает разговор с Олденом, и я неприятно вздрагиваю. Долго думаю, стоит ли открывать папку, но в конце концов скидываю её на пол к остальным. Какое-то время удаётся не обращать на неё внимание, но постепенно в глаза всё чаще и чаще бросается её очертание. Очень тянуло прочесть. Интересно, какие пометки были сделаны на моей странице. Ещё никогда в своей жизни я не видела досье на саму себя. Чтоб не поддаться соблазну, поднимаю свои документы и сворачиваю в трубочку. Стоя на коленях, достаю из кармана зажигалку, подношу огонь к листкам бумаги и наблюдаю за тем, как пламя торопливо пожирает печатные чёрные буквы, которые так хочется прочесть. - Так значит, здесь ты спишь, - слышу за спиной чей-то недовольный голос. Медленно оборачиваюсь. К тому времени бумага в моих руках уже окончательно догорает, и я тушу обугленный огрызок об пол. В дверях стоит Кай и с любопытством разглядывает рисунки на стенах. Как бы сильно ни хотелось, не могу грубо вышвырнуть его отсюда. Ваас бы ещё смог, но его рядом не было. Зато была охрана Олденов, а в ангаре, кроме меня, никого. - Это комната босса. Он не любит, когда к нему заходят посторонние. Стараюсь отвечать сдержано, из-за чего мальчик начинает чувствовать себя важной фигурой. - Но ведёшь ты себя здесь, как хозяйка. Он небрежно закрывает за собой дверь, оставив телохранителей снаружи, и делает шаг навстречу, вынудив меня подняться на ноги. - Мы в хороших отношениях с боссом. - А по-моему, вы просто трахаетесь. Его голос звучит с упрёком. Думает, что обличает меня, заставляет краснеть, но, кроме раздражения, он ничего во мне не видит. Мы остались наедине. Охрана за дверью готова вломиться сюда в любой момент. Парень окончательно смелеет, заметив, что при мне нет оружия: сокращает расстояние и, склонив голову на бок, чуть сужает свои глаза. Взгляд такой, будто изо всех сил пытается меня напугать. А мне смешно. Это всё тот же мальчик с пляжа, которого удалось уложить за пару ударов. Только он, видимо, об этом забыл. Отступаю на шаг, принимая правила игры. Он довольно улыбается. - Ты до сих пор ломаешься. Отец сказал, что не смог тебя убедить. Значит, это сделаю я. - Вот же наглец. Его это забавляет. Он вынимает из кармана пачку крупных купюр и начинает отсчитывать их, то и дело поглядывая на меня, видимо, ожидая, что от вида денег я напрочь забуду о своих принципах. - Так сколько? Его внимание привлёк мой шрам на ключице; я поняла это по застывшему взгляду Олдена. Хочется прикрыть чем-нибудь этот порез, но, кроме платья, из одежды ничего нет. - А деньжат-то хватит? Пародирую его уличающий тон, чем вывожу Кая из себя – он-то не привык такое слышать. Он ведётся на каждое моё слово, как рыба на блесну. - Я могу купить, кого пожелаю, – он обиженно фыркает. - Ты просто набиваешь себе цену. Мой оборонительный оскал он принимает за сигнал действовать. Решительно двигаясь вперед, заставляет меня отступать к стене, пока не прижмусь к ней спиной. Упёршись руками в стену по бокам от головы, он наклоняется к моей блестящей от пота шее. - В тебе явно что-то есть, - сощурившись, он будто пытается разглядеть во мне это что-то, что его зацепило, - Я не могу это объяснить. Что-то дикое, необычное. Доминирующее, мм? Это заводит. Меня пробирает на дикий смех. Как он ни пытается изображать из себя дерзкого мачо, получается настолько убого, что это невозможно воспринимать всерьез. Свободной рукой отодвигаю от себя его тушку, пока он, опешивший, пытается понять, что меня рассмешило. - Н-да? А вот ты меня не заводишь. Тут его накрывает! Вижу по недобро блеснувшим глазам, что злится. Навалившись сверху, Кай хватает меня за шею, сдавливая горло. Не ожидав такого, на секунду забываю, с кем имею дело, и даже пытаюсь сопротивляться. После выходок Монтенегро любое касание к горлу принимаю за угрозу и сразу начинаю искать либо оружие, либо пути к отступлению. Однако, придя в себя и увидев перед собой Олдена, а не Вааса, тут же отпускаю ситуацию. Пусть играется. Смелый ход. - Ах ты какая! - Это ещё какая? Он держит меня крепко. Дышу с трудом, но по большей мере из-за корсета. Скорее бы избавиться от платья. Для вида хватаюсь за руку, которой держит меня. Видя блеск в его глазах, могу только предполагать, какой кайф он испытывает, наблюдая за моими ничтожными попытками (а точнее, их отсутствием) высвободиться. Ему нравится воображать себя важной персоной. Наверное, поэтому, заигравшись, он забыл о собственной безопасности. - Ты гордая, - он забавно оскалится, решив для себя, что именно так выглядит победная улыбка, - Причём не в меру. Ну ничего, это можно перевоспитать. Все ещё сдерживая меня, он, чуть склонив голову на бок, накрывает мои губы своими и жадно их посасывает. Удивляюсь, какой гладкой оказалась его кожа: закрыв глаза, можно решить, что целует не мужчина, а женщина. Слишком ухоженный, слишком смазливый. Надо это исправлять. Чуть заметно приоткрываю рот, помогая его языку проникнуть внутрь. Олден прикрывает глаза, наслаждаясь моментом. В своих мыслях он уже лез ко мне в трусы. И прямо в этот момент, когда парень совсем потерял бдительность, свободной рукой я со всей дури бью его по лицу. Слышится приятный хруст суставов. Олден падает, схватившись обеими руками за нос, из которого течёт густая кровь, капая на его чистую рубашку. Тыльной стороной ладони вытираю губы от его слюней. - Только, умоляю, не испачкай пол, - добавляю уничижительно, глядя, как парень корчится у меня в ногах. - Ты что, ахуела?! Я лишь усмехаюсь. Отхожу в сторону, выделив ему место, чтоб поднялся. Мне так многое хочется ему сказать! Начинаю понимать, почему Ваас так любит зачитывать монологи перед пленниками. Чувствую, как меня разрывает изнутри. Натерпевшись от этого семейства, горю желанием отыграться. Это не то что весело, это реально возвышает над другими! - А ты чего хотел? Что я тут вся поплыву и отдамся тебе? – мой надменный тон уничтожает его горделивость. - Ну же, вставай давай! Да не вытирай ты кровь, так хоть немного на брутала смахиваешь. Помогая себе рукой, парень всё-таки поднимается на ноги. Вытирая кровь ладонью, он лишь размазывает её по лицу. Затем указывает на меня побагровевшим пальцем: - Будь уверена, ты ещё прогнёшься под меня, когда мы тут с отцом всё испепелим! Будешь стонать и извиваться. И никто тебе не поможет. «Да-да, пока из перечисленного полыхает только твоя жопа, Кай. Без обид». - Боже, какой же ты убогий, - уже открыто измываюсь над ним. - Да я лично залезу на тебя, когда ты принесёшь мне голову Вааса. Лично! А пока пошел нахуй с этого острова, и чтоб глаза мои тебя не видели! Кричу на эмоциях, особо не думая. Просто, чтоб окончательно втоптать его в грязь, показать, что без отца он никто. Хочется сказать ещё много чего гадкого, но сдерживаюсь. Небрежно бросив в Олдена документы на брюнетку, выпроваживаю его из ангара и какое-то время, наконец, провожу в тишине, время от времени нервно посмеиваясь. Я же несерьёзно всё это сказала! Правда. Бля, лишь бы босс не услышал. Услышав шум вращающихся лопастей, выхожу на улицу. Дверь в кабину открыта: из неё на меня смотрит Олден-младший. Хохоча, дружески машу ему рукой, после чего он оскорбленно отворачивается. Не могу отделаться от чувства, что до сих пор ощущаю на себе следы от пальцев и губ Кая. Найдя в шкафу запасной комплект одежды, отправляюсь в душевую. Пираты возвращались к рутинным делам. Проходя мимо них, ловлю на себе их косые взгляды. Они всё так же молчат. По пути мне встречается Ваас, по выражению лица которого даже не понятно, что произошло. - Ты куда это? - В душ, - не останавливаясь, бурчу и демонстрирую подол изодранного платья, на котором виднеются капли крови. - Вся одеколоном провоняла. Вода нагрелась за день, и теперь горячей лилась из-под душа. Чувствую, как расслабляются мышцы на теле; как липкая кожа вновь становится гладкой. Сразу появляется желание расправить плечи. Остатки платья валяются где-то в ногах. Наблюдая, как меняется цвет воды от серой к прозрачной, не замечаю человека, подошедшего сзади, пока до шеи не дотрагиваются чьи-то грубые пальцы. Щёлкает застёжка. - Не потеряй. Я знаю, как ты умеешь хранить мои вещи. Дотрагиваюсь пальцами до зелёного камня и оборачиваюсь. Ваас прижимает меня к холодной стенке, оказавшись под напором воды. Его не смущает промокшая насквозь одежда; сейчас он был поглощён разглядыванием моего лица. Он смотрит пристально, с хищным прищуром. Всё внимание сфокусировано на мне одной. Правую руку кладёт на мою грудь и крепко сжимает, чтобы я почувствовала легкую боль. Склонившись к уху, он произносит лишь одно слово, после чего, довольно улыбаясь, уходит. - Моя. В ту ночь он овладел мной. Грубо, жестко, бесцеремонно. Будто обоим пытался доказать свою власть. Общение с покупателями его здорово потрепало: он был на взводе и хотел хорошо оторваться. А я старалась громко не кричать, пока он упивался моей шеей, прокусывая кожу до крови. Тогда он вновь полоснул меня по едва зажившему шраму. Вся постель была в крови. Опять. Но мне, занятой болью, было плевать, а ему это казалось сексуальным. Ему было нужно сделать меня своей; будто страх потери вытеснял чувство похуизма, которым он всегда кичился. Всё время от него веяло уверенностью, но сейчас он будто чувствовал себя заложником ситуации, которой мог только подчиняться, и это его изводило. «Только не говори, что боялся за меня».