Острова нас не отпустят 2

Открываю глаза. Всё плывёт, жутко тошнит и непреодолимо тянет снова заснуть. Вижу кровь на своей майке, колени, бетонный пол, чьи-то зубы в углу… это в момент приводит в чувства. Заставляю себя бодрствовать. Я привязана к стулу и так, по всей видимости, провела не один час. Пытаюсь понять, что было, пока не оказалась здесь. Напрягаю руки, но веревки держат меня крепко. Пахнет странно, незнакомо. Обычно в таких помещениях, нагретых солнцем, чувствуются спёртый застоявшийся воздух, духота и тяжесть; здесь же, наоборот, холодно! Впервые за долгое время нос замёрз – ощущаю это с дыханием. Соски твердеют; кожа покрывается мурашками. Пахнет сигаретным дымом, подслащенным плесенью и рвотой. Мимо пробегает серая крыса. «Ебать, где я?» Резко поднимаю голову и принуждённо жмурюсь от головной боли. Ещё и похмелье, мать его… Передо мной решётка, но я в ней одна. Стоит тишина, и нет сомнений, что я здесь одна. Огорожена бетонными стенами, сижу в мизерной клетушке, как клоп в спичечном коробке. Все стены в плевках и крови. Должно быть, тут пытают. К потолку привинчено много труб. Понятия не имею, для чего они. Может, для подачи газа? Люминесцентные лампы придают помещению устрашающе зеленоватый оттенок. Будто я в подвале у маньяка. Хотя, может и не будто. Всё выглядит так, словно живыми отсюда не выходят. Слева какой-то щиток, на нём мерцает красная лампочка. Приглядываюсь внимательнее. Камера что ли? Разминаю шею – единственное, чем могу двигать. Тело затекло от зафиксированного положения. Снова дергаю руками и ногами, но верёвки не поддаются. Зато подозрительно громко заскрипел деревянный стул. Поелозив корпусом, понимаю, что мне под силу его расшатать. Принимаюсь за работу: раскачиваюсь из стороны в сторону, намереваясь на нём свалиться и, возможно, сломать одну из его составляющих. Задираю голову кверху, но тут же опускаю обратно, пожалев о своём решении. Прямо надо мной на проводе висит лампа. Освещает пространство, занятое мной на этом стуле. Яркий свет спровоцировал чих. Нос разболелся так, будто по нему дубинкой ударили. Замерев от собственного эха, вслушиваюсь. Вдали, где-то правее от меня кто-то зашевелился. Слышу, как он поднялся с такого же скрипучего стула и направился в мою сторону. Злюсь на себя, но решаю не бездействовать. В темпе раскачиваю стул, не стесняясь его лязгающих звуков (всё равно уже кто-то услышал), пока тот не подает на правую сторону, утянув меня за собой. Больно ударяюсь плечом, но чудом спасаю голову от удара – до стены не хватило нескольких сантиметров. Вопреки всем ожиданиям, стул не разлетелся на детали, как это было в баре, и я осталась связанной, только сейчас в заранее проигранном положении. Чёрт. - Надо же. Быстро ты. Резко поворачиваю голову в сторону решётки. По другую сторону от неё стоит человек в форме наёмника. Жёлто-серая форма, и каска на голове. Он ставит руки на решётки, и я вижу на нём черные перчатки без пальцев. - Ты и часа тут не сидишь. Не успеваю ответить – мужчину отвлекают. Мельком глянув в сторону, откуда пришёл сам, он тут же вытягивается в стойку смирно и отходит от камеры на шаг. Через отверстия вижу ещё одного мужчину, на этот раз выглядящего солидно, в костюме и с аккуратной причёской. Покупатель? Он смотрит на меня, кивая наёмнику: - Подними. Звон ключей разносится по всему помещению. Не знаю, насколько оно большое. Выбрав нужный, смотритель открывает дверь в камеру и заходит внутрь. Согнувшись, поднимает меня со стулом обратно и тут же отходит. Чувствую, как из носа что-то течёт. Хоть бы это была кровь. Склонив голову на бок, мужчина в костюме смотрит… нет, присматривается. Взгляд именно такой: недоверчиво-оценивающий. - Ворочалась во сне? Его дразнящий тон бесит, но я лишь морщу нос. Голова раскалывается, в глазах двоится. - Кто ты? Голос будто не мой: сиплый, невнятный. Хочется прочистить горло. - Твой новый владелец. Смотрю на него исподлобья. Пару минут назад я ёбнулась об пол – значит, точно не сплю. Не знаю, чего хочется больше, задать миллион вопросов, рассмеяться или набить ему рожу. Что-то мне подсказывает, что последнее. Чувствую в себе переизбыток агрессии. Должно быть, так сказывается усталость. И отходняк. - Только выпусти и поймёшь, насколько дерьмовой была шутка. - Если ты не остыла, я приду позже. - Нет уж, стой! Он игриво поднимает руки, будто сдаётся. - Если развяжем, обещаешь не натворить глупостей? Мы же все цивилизованные люди… верно, Катерина? Замираю в смятении. Меня так даже Ваас не называл. Только Анна и то редко. Качаю головой, хмурясь: - Мы не встречались. - Если честно, - он тоже хмурится, сложив руки на груди, - то и тебя я рисовал себе иначе. Но как уж есть. Так что, выпускать тебя? Неуверенно киваю, понимая, что, если вдруг завяжется драка, я проиграю. Однако, вроде, убивать меня здесь не собираются. Ладно, посмотрим. Наёмник развязывает мне руки. Пресекая помощь, тут же наклоняюсь, высвобождая затёкшие ноги. Голова подозрительно кружится, и на пол падает багровая капля. Шмыгаю носом. Засвидетельствовав моё спасение, мужчина подаёт знак рукой: - За мной. Внимательно смотрю на него, но он не ждёт. Ускоряю шаг, но не стремлюсь его обогнать - он же ведёт. Мужчина идёт спокойно, размеренно, уверенный в каждом движении. Руки опущены, а не в карманах. За углом бетонная лестница. Задираю голову, но не вижу солнца, как и других источников света, хотя всё видно, как днём. Поднимаясь, отчётливо слышу эхо наших шагов. Его силуэт со спины не даёт никаких наводок. - Ты кажешься мне знакомым. Но не внешне. - Не волнуйся, - говорит мне буднично, - скоро познакомимся. Незнакомец доводит меня до двери на втором этаже и отпирает её ключом, затем приглашает зайти. Мы оказываемся в просторном тёмном кабинете с зашторенными окнами. Внимательно осматриваю его, но ничего по-особенному приметного не нахожу. А в голове крутится лишь одно – как же здесь жарко! Мужчина проходит к большому деревянному столу и усаживается в кресло, сцепив руки в замок перед собой. Жестом указывает на стул напротив. - Сядь. Итак, - сначала указывает рукой на себя, затем на меня, - Хойт, Катерина. Теперь мы знакомы, так? Тон у него деловой и серьёзный, будто со своей подчинённой общается. Мужчина достаёт из ящика сигару, закуривает. У дыма приятный горький запах – не хочется морщиться и отворачиваться. Должно быть, дорогая. Он замечает мой изучающий взгляд и усмехается. Никогда бы не подумала, что знакомство окажется… таким. Я представляла это на вертолётной площадке в окружении заложников, где Хойт ходил бы взад-вперёд и помечал, кто из них был бы достоин повышенного ценника. Он выглядел бы так же, в костюме и с сигарой, выделяясь на фоне своих оборванцев-подчинённых. Поблагодарил бы Вааса за работу, а тот бы промямлил, что я работала с ним. И в этот момент я бы деловито протянула руку, сказав что-то вроде: «Рада знакомству». А он бы усмехнулся и пожал бы её. «Так это ты здесь за порядком следишь? Взаимно-взаимно». Но нет, это всё происходит так, что я сижу перед ним, сутулюсь, пытаюсь понять, где у меня НЕ болит (заметно легче, чем сосчитать ушибы), и при всём этом ещё хочу выяснить, на каких правах здесь нахожусь. А он, в свою очередь, сидит напротив и пялится на меня, будто не верит, что перед ним именно я. Раз получается анализировать, значит, прихожу в себя. Лишь бы поток мыслей не повалил, а то херово будет. Хотелось бы знать, как в такие моменты себя тормозит Ваас. - Я не люблю долгие прелюдии. Надеюсь, ты тоже. – он делает затяжку. - Итак… почему ты так сидишь? Оглядываю себя. Руки лежат на подлокотниках, а пальцы сжаты в кулаки, будто запястья примотаны верёвками. Лодыжки тоже находятся параллельно ножкам стула. И вид, наверняка, потерянный, будто жду горькой участи. - Расслабься, Шутер. Бить никто не будет. Я-то уж точно. Резко выпрямляюсь, кладу ногу на ногу, скрещиваю руки на груди. Как странно, что именно он заметил, в какой позе я сидела. Должно быть, он хорошо знает людей, а значит, и неплохо ими манипулирует… - Ладно… - Какого хера я делала в подвале? Хойт медленно кладёт сигару на бортик пепельницы. - Я не люблю, когда меня перебивают. - А я не люблю, когда меня держат, как животное. Почему я там была? Он долго смотрит на меня, затем, посмеиваясь, откидывается на спинку кресла и ставит ноги на стол. - Окей, хорошо, это точно ты. А то я уже думал, что меня провели. – Волкер выдыхает дым в мою сторону, но тот не долетает, рассеиваясь в воздухе. - Связной, который привёз тебя, сказал, что ты буйная. Нужна была перестраховка. Связной, связной… тот мужик из бара?? Так значит, вот куда он бы доставил тело, если б я повелась на трюк с выпивкой. Интересно, а Ваас в курсе? Чёрт, только не это. Не перестаю о нём думать. - Связной был ваш? - Да. Должен был просто доставить тебя, но ты слишком хорошо сопротивлялась. Судя по ранам, так и было. Неприязненно морщусь, припоминая недавние события. Голова до сих пор ходуном ходит, а во рту гадко и сухо. Откашливаюсь, прикрыв рот рукой и жмурюсь, нечаянно задев нос пальцем. Болит, собака. - Так, а зачем я здесь? Хойт не спускает с меня глаз, время от времени его взгляд скользит по шраму на ключице. Даже на другом острове этот ублюдок со мной. - За бестактность прощаю на первый раз. Как я уже сказал, владельцы имеют свойство сменяться. - У меня нет владельцев. - Ты не представляешь, насколько время скоротечно. Вчера нет, сегодня – есть. Молчу. Надо всё обдумать. Мысли облепили москитами. Нога нервозно подрагивает – не получается её успокоить. Он наверняка это видит. Мы здесь с Волкером одни, но почему-то он максимально расслаблен, а я пребываю в каком-то анабиозе. Раньше такого не происходило. Это состояние пугает; боюсь, что, если он что-то выкинет, я не успею отреагировать. Насколько помню, Хойт ни разу не вызывал меня на ковёр. Мы поэтому и не встречались – повода не было. Хойт терпеливо ждёт моего ответа, но не слышит ни слова. В конце концов, он решает сам направить разговор. - Куда, по-твоему, отправляют пленников после выкупа? - Ну, к вам, но при чём здесь это? Подождите… - Я ценю Вааса. Так, как он, работу никто не сделает. И я стараюсь поддерживать благоприятные для него условия… «Хаос, наркотическую зависимость и просторы для неконтролируемого насилия». - …и если он говорит, что его что-то не устраивает, я решаю эту проблему. На этот раз проблемой оказалась ты. - Если его не устраивает… Что?! Дёрнув плечами, сажусь на край стула. - Он продал тебя. Почти без торга. Хочешь узнать цену? Качаю головой, агрессивно сощурившись. Волкер лишь пожимает плечами. - Ты врёшь. - Четыре грамма кокаина. Должно быть, нервный был денёк. С губ срывается возмущённый вздох. «Не ожидала такого? От Вааса? Что он не продаст тебя за дозу ёбанного кокаина? Ну и дура». Я плыву по реке, задыхаясь от тяжести. Пару минут назад, цепляясь пальцами за растения, пыталась вскарабкаться на скалу, с которой меня столкнули, выбив из груди весь воздух. Осока режет ладони, и я соскальзываю вниз. Вода меня принимает. Глаза смотрят в затянутое серое небо. Губы чувствуют холод тумана. В рот заливается вода, заполняя лёгкие. Ладони всё ещё пахнут землёй и соком травы. В одной руке сжимаю засохшие цветы, вырванные с корнем. - Чего притихла? Больше нет вопросов? Знаешь, за что тут оказалась? Почему вместо Волкера я слышу другой голос? Сиплый, насмешливый, раздающийся с разных сторон, будто этот человек кружится вокруг стула. Его слова заставляют вернуться в реальность. Поджимаю губы. Поднимаю на мужчину взгляд и на секунду вижу, что его бровь рассечена шрамом. Затем всё пропадает, но образ остаётся в памяти. - Что теперь? Голос дрожит. Чувствую, как меня трясёт. От гнева ли, от обиды – не важно. Я захлёбываюсь в этом чувстве. - Вообще, - он поднимается из-за стола, начинает ходить взад-вперёд по кабинету, - я бы много денег за тебя получил. Причём неважно, от кого, - он останавливается, смотрит на меня, - но у меня другое на уме, - затем подходит и усаживается на стол, нависнув надо мной. - У меня есть к тебе предложение. Молчу. Мне нечего сказать. Все мысли о сраных четырёх граммах. - Олдены много говорили о тебе. Особенно мальчик. У него был нос разбит, твоих рук дело? Инстинктивно трогаю свой нос. На удивление он был вправлен. - Он так верещал! Говорил, что вздёрнуть вас всех надо. Интересно, чем вы так им не понравились? - Они хотели меня купить. - И ты всё равно оказалась продана. Иронично? Молчу. Ноготь расковыряла до крови. В голове сидит пожирающая мысль о Ваасе и порции кокаина. Как давно это началось? Когда мы разошлись ночью, он уже собирался со мной распрощаться? Или раньше, когда я дразнила его с папашей Кая? А может, с самого, мать его, начала? Мы устали друг от друга, да, рано или поздно это должно было случиться. Но я не думала, что это произойдёт сейчас, когда я совсем не готова! Когда сама оказалась подавлена и не знала, что делать. - Работай на меня, и никаких проблем не будет. «Сама же хотела свалить. А тут такой шанс!» - Я наслышан о твоих способностях. Дерёшься неплохо, связной подтвердит. Ты, кстати, нехило его отделала. В бедре трещина, пришлось на больничный отослать. Мне такие люди нужны. - Я сейчас не в рабочем состоянии. Поправив на себе одежду, Волкер отходит к своему месту. - Я ждал эмоции. Радость, гнев, страх – что угодно! Ты можешь злиться на Вааса. Можешь злиться на меня, - заметив мой взгляд, усмехается. - А что такого? Сюда такие истерички попадают, что хоть вешайся. Но ты просто молчишь. Как это понимать? В ответ вновь тишина, но уже по собственной воле. Хойт бесцеремонно вглядывается в моё лицо, что-то прикидывает, а затем вдруг выдаёт: - Ладно, хорошо. Будь перед тобой Ваас, что бы ты сделала? Видит, как раздулись мои ноздри. Непроизвольно разминаю плечи, пока обдумываю вопрос. - Ушла бы. - Просто ушла? – он не верит. - Даже не выстрелила бы? Этап взаимных истязаний мы уже прошли. От давно забытых воспоминаний тело покрывается мурашками, и я вздрагиваю. Волкер уловил, как забегали мои глаза, пока я занималась самокопанием. - Я многих убила. Ещё одна голова проблему не решит. Я буду продолжать думать об этом. По ночам там... а он нет. Ему похуй будет. - Мёртвые скупы на эмоции, - замечает он. Всё-таки прорвало. - Вот! А я не желаю ему покоя. Пусть носится, думает, истерит, пытается что-то сделать, - замечаю, каким резким и быстрым стал голос, успокаиваюсь. - Не хочу оставаться наедине с этими мыслями, рано или поздно они меня доведут... В прошлый раз я чуть с ума не сошла. Пытка, которую устроил мозг после убийства Вааса, была настолько жуткой, что повторять её не было желания. Он ведь не успокоится, будет всюду меня преследовать. Даже после смерти не оставит. - Ну, хоть гнев в тебе есть. Это хорошо. Правда! Знаешь, мир и так безвкусный, не делай себя такой же… Сигаретку? Он достаёт из ящика новую сигару, поджигает и, сделав первую затяжку, передаёт мне. Беру её из вежливости, но не знаю, что с ней делать. Я ведь до этого не курила. - Так ты согласна? Мы заключаемся? Вслед за сигарой из шкафчика был вытащен лист бумаги. Договор. Прям как на большой земле делают – с подписями, печатями и прочей ерундой. Всё по-серьёзному! - Я подпишу бумаги, - откидываюсь на спинку стула, крепко держа сигару пальцами. – Но при одном условии. - Личный врач? Отдельная комната? Определённая должность? - Заставь Вааса страдать.