Шоу должно продолжаться!

Проснувшись утром, он первым делом, ещё не открывая глаз, начал шарить рукой по второй половине кровати, ища тёплое тело рядом с собой. Но постель с другой стороны оказалась пустой и холодной. «Наверное, мне всё приснилось…» - печально подумал он, закрывая лицо руками, и глубоко втянул носом воздух. В ноздри прокрался чуть уловимый аромат свежесваренного кофе, и он, широко улыбнувшись, торжествующе заключил: «Нет! Не приснилось!». В груди всё радостно сжалось, захлебнувшись от нахлынувшей нежности, и он тут же распахнул свои лучащиеся счастьем глаза, вскакивая с постели. Даже не подумав о необходимости одеться, поспешил на зов сердца. Как можно тише он ступал босыми ступнями по жёсткому ворсу ковролина, боясь спугнуть Его случайным скрипом половиц. Легонько вдыхая, он шёл на приятный запах, тянущийся из рабочего кабинета, дверь которого была гостеприимно оставлена открытой нараспашку. Облокотившись о дверной косяк, он с упоением стал наблюдать, открывшуюся его взору, картину… Две чашки с кофе уютно стояли рядом на углу стола, дымясь и источая тот самый божественный аромат. Словно любовники, они жались друг к дружке. Коллинз сидел спиной к двери в тех же, низко посаженных на его узких бёдрах, джинсах и в Его, Дженсена, белоснежном кашемировом пуловере. Поджав одну ногу под себя, Миша что-то сосредоточенно и быстро печатал. «Такой домашний… - с тёплой улыбкой подумал Дженсен. – Так ведь и не скажешь, что на самом деле - сумасшедший выдумщик!». Миша даже не заметил, что на него, любуясь, изучающе и жадно, смотрела пара изумрудных глаз – так усердно его красивые пальчики порхали по клавиатуре, тихо жужжащего компьютера. Внезапно он прервался и, открыв соседнюю вкладку, стал внимательно изучать какой-то текст, устало откидываясь на спинку стула. Подняв вверх руки с растопыренными длинными пальцами, он потягивался изящно, словно грациозная пантера, разминая каждый затёкший мускул на подтянутой смуглой спине. Эклз задержал свой взгляд на аристократичных кистях и аккуратных пальцах своего «Ангела», вспоминая их ночную проворность. «Ох!» - в животе снова начала зарождаться уже знакомая тяжесть желания «отдать всего себя без остатка Своему Господину». Снова. Навсегда. Густо покраснев, Дженсен осознал, что к подобной реакции, как неуместный румянец, тоже пора бы уже и привыкнуть. Разминаясь, Коллинз сильнее выгнул спину, сопровождая все свои действия широким зевком. А затем, вытянув обе руки вверх, стал склонять весь корпус вправо… влево… Дженсен чуть не ахнул вслух, впиваясь взглядом в его аппетитные ягодицы, с которых так соблазнительно сползали при этом ослабленные штаны. Образы-воспоминания вновь ожили перед глазами Эклза, чётко вырисовывая события дня, произошедшие накануне этого волшебного утра… *** Эклз вылетел за дверь Мишиного дома, как ошпаренный. Плюхнувшись на водительское сиденье, он повалился на руки, сжавшие, что было мочи, руль. "Как он мог? Как посмел? После всего... Так подло поступить со мной!?" - тяжело дыша, Дженсен из последних сил пытался взять себя в руки и успокоиться, но душу неприятно прожигало раскалёнными иглами от безостановочно звучащего в мозгу, отрешённого "Да" Коллинза. Каждый новый вопрос-возмущение, возникающий в его мыслях, приносил столько боли и разочарования, что он не мог от неё никуда скрыться или хоть чем-то себя утешить. Потому что мимолётное «счастье» Дженсена, подкреплённое ярким оргазмом, все его надежды и мечты - ВСЁ осталось там – за дверью дома, где жил «персональный Ангел» Дина Винчестера. Кусая губы в кровь, Эклз пытался отрезвить воспалённый разум, призывая себя быть рассудительным и мыслить последовательно. Он прокручивал в голове все события сегодняшнего утра с самого начала, пытаясь смотреть на всё со стороны. «Идиот! Развёл тебя, как мальчишку! А ты и поверил…». Но что-то во всём этом представлении было не так… Интуиция подсказывала Дженсену, что он упустил что-то очень важное из виду, поддавшись первому порыву, когда, уходя, осыпал за собой с потолка штукатурку у входной двери. Память услужливо нарисовала в голове образ Миши в тот самый, последний, миг их поцелуя: его испуганные огромные глаза, которые непонятно отчего влажно заблестели; его дрожащий тихий голос, словно лишившийся надежды на… «Ну уж нет, Коллинз! Сначала ты мне, глядя прямо в глаза, скажешь, что тебе действительно насрать на меня и на всё, что ты там учудил! И что это был просто грёбаный розыгрыш!». Пулей Дженсен влетел обратно в до сих пор незапертую дверь. Твёрдым и широким шагом промаршировал прямо в спальню, сжимая кулаки от злости и не обращая внимания на саднящие, разбитые костяшки. Глаза его метали молнии, излучая неприкрытую ненависть, а желваки на скулах напряжённо сокращались, пока он быстро шествовал к своей цели. Но как только Эклз переступил порог комнаты, окутанной тёмно-малиновым полумраком, то так и застыл на месте, как вкопанный. Такого зрелища он никак не ожидал увидеть… Миша сидел в центре разворошённой двуспальной кровати, опираясь спиной на её резное изголовье. Сжавшись в комочек, будто хотел совсем исчезнуть, он прятал лицо в ладонях, слабо дрожа всем своим, каким-то с виду, хрупким телом. «Явно не от того, что празднует удачно разыгранную шутку!» - ошарашено подумал Дженсен. Острые плечи и грудь Коллинза судорожно поднимались и опускались, сопровождаемые аккомпанементом его не стихающих всхлипов. С согнутыми в коленях ногами, которые он старался прижать как можно ближе к груди, и, как-то совсем по-сиротски, поджимающимися на них пальцами, Миша выглядел так…одиноко, раздавлено и совершенно не был похож на себя «обычного»: размеренного, собранного и жёсткого! Вся злость и обида моментально улетучились из Дженсена, поселяя в сердце странную тревогу и необъяснимое, неконтролируемое желание утешить, защитить и обогреть «своего плюшевого мишку». Метнувшись к постели, Эклз осторожно забрался на неё и плавно присел у ног Коллинза, подбирая нужные и правильные слова. На Мише были всё те же потёртые и драные джинсы, которые уже успели полюбиться Дженсену, но свежая футболка. Эклз неосознанно отметил, что весь её ворот был влажным от пролитых слёз, которые до сих пор продолжали стекать по шее Коллинза. Плачущий "Ангел" безошибочно определил присутствие Дженсена. Просто почувствовал его возвращение, вместе со всё ещё стойким запахом сливок. Но он так и не пошевелился, сильнее прижимая ладони к заплаканному лицу. Дженсен очень бережно обхватил Мишины лодыжки пальцами и медленно потянул их на себя, выпрямляя его стройные ноги. Коллинз не сопротивлялся. - Миша... - вкрадчивым шёпотом позвал Дженсен. Но тот никак не отреагировал. - Миш, ну что ты?.. Перестань... Пожалуйста, - ещё ласковее сказал он. Дженсену невыносимо было смотреть на его страдания. Пусть Коллинз и оказался редкостным заранцем-выдумщиком, но успел стать ему странно родным и, что самое удивительное, незаменимым. Эклз попытался, без особого напора, оторвать от лица Миши мокрые ладони, но тот только протестующе замотал головой, заходясь новыми всхлипами. Тогда Дженсен сел на его бёдра сверху и, заключив дорогое лицо в ладони, стал неспешно покрывать нежными и почти невесомыми поцелуями каждый пальчик "своего Ангела", каждый локон его взлохмаченных тёмно-каштановых волос - всё, до чего только мог дотянуться чуткими губами. Затем заключил его в свои объятия, крепко прижимая к мускулистой груди, и начал легонько раскачиваться взад-вперёд, словно убаюкивая. Дженсену хотелось, чтобы Миша почувствовал, и, наконец, осознал, как Он важен для него. Как безудержно бьётся с недавних пор его сердце, только ради Него, когда этот растрёпанный "Ангел" позволяет ему быть так близко! В какой-то момент, Миша, будто очнувшись, обвил руками широкую спину Эклза в ответ и уткнулся своим острым носом в приятный кашемир, вдыхая полной грудью опьяняющий запах Дженсена с примесью пломбира. Не открывая глаз, он стал целовать горячими, влажными и распухшими от слёз губами, через ткань, обнимающее его, сильное тело. Дженсен с удовольствием зарывался пальцами в волосы Коллинза, наводя в них собственный эксклюзивный «Эклзовский» беспорядок. Тихо и ласково нашёптывал Мише всякие глупости, периодически целуя его в макушку. Он чувствовал себя удивительно правильно и хорошо, обнимая, обмякшего в его руках "Ангела", вдыхая свежий и приятный аромат его тёмных волос и просто растворяясь в Нём. Именно так, как он всегда и представлял себе эти долгожданные объятия. Несмотря на все грани личности Коллинза: был ли тот "жёстким Хозяином" воли и тела Дженсена, либо вот таким, как сейчас, хрупким, требующим утешения, заботы и, возможно, даже любви - он всё равно был катастрофически необходим ему, словно воздух! И теперь Дженсен с радостью был готов отдать Мише ВСЁ, что ему потребуется в этот, и любой другой, момент, потому что он был почти уверен, что получит ещё больше взамен. Постепенно Мишины всхлипы стали более тихими и редкими, а вскоре и совсем сошли на нет. Дженсен снова взял его лицо в ладони, нежно отстраняя от своей груди. А после, встретившись с его бездонными и испуганными глазами, тихо сказал: - Может расскажешь, что всё-таки случилось? Вновь отрицательно тряхнув головой, Коллинз отвернул от него лицо. Но, помолчав некоторое время, всё же решился: - Прости меня! Я не мог... Не должен был так с тобой поступать! Я не хотел... Чтобы вышло именно ТАК... - Это я уже и сам понял, Миш. Успокойся, - Дженсен улыбнулся настолько искренне и солнечно, как умел только он, что Миша не мог не нежиться в лучиках этого «веснушчатого солнышка». Дженсену нестерпимо захотелось осуществить своё внезапное желание - заново испытать их "первый поцелуй", но так, чтобы в этот раз всё закончилось иначе. Он прижался к мягким губам Миши своими, увлекая его за собой в сладкий поцелуй и ловя ртом его удивлённый вдох. Трепетно касаясь влажных, пухлых губ, нежно прикусил нижнюю, тут же лаская её языком. Окончательно расслабившись в кольце, блуждающих по его телу, рук Дженсена, Миша требовательно проник в его рот нетерпеливым языком, заново жадно изучая, поглаживая и дразня. Горячее дыхание Эклза смешивалось со всё ещё сливочным Мишиным, распаляя взаимное желание с новой силой и страстью. Миша приглушённо стонал от вожделения в сочные, чувственные, утешающие и такие нужные ему губы Дженсена. По-хозяйски пробрался пытливыми пальцами под его тонкий свитер, жадно вжимая его тёплое тело в себя, оглаживая кожу ладонями, стискивая её чуткими пальцами и оставляя чуть заметные полосы от коротких ногтей на красиво прогибающейся от его прикосновений спине. Эклз заёрзал на Мише, потираясь о него в ответ, и толкаясь ему в живот своим возбуждённым членом, заключённым в узкие брюки. В однозначном жесте, Дженсен поднял руки вверх, призывая Коллинза снова стащить с себя мягкий, но абсолютно лишний сейчас, свитер. В распахнувшихся небесно-голубых глазах "Ангела", заплескалось восхищение и благоговение при виде раскрывающегося добровольно, только Для Него, Дженсена. Поспешно обнажив его торс, незамедлительно стянул свою футболку следом. Прильнул губами к оголённой груди Дженсена, выцеловывая, покусывая и посасывая каждый миллиметр разгорячённой кожи под россыпью обворожительных, задорных веснушек. Миша потянулся к его брюкам, стремясь сорвать всё лишнее, что мешало ему любоваться, ублажать и наслаждаться идеальными формами "Его солнечного мальчика", которого он ждал, кажется всю свою жизнь! Но, не в силах больше сдерживать неожиданно переполнившее его возбуждение, и угадывая намерения Коллинза, Дженсен сам выбрался из остатков своей одежды. Спелая зелень его взгляда темнела с каждым ударом сердца, а дыхание становилось сбивчивым и рваным, пока он помогал Мише стаскивать джинсы, неотрывно глядя ему в глаза. Коллинз похотливо облизнулся в предвкушении. Он предчувствовал, окутываемый этим искрящимся вожделением и откровенным взглядом напротив, что после, никогда уже не сможет отказаться от потребности всегда и везде обладать душой и телом Дженсена, ощущать себя глубоко внутри него, пробовать на вкус, раскрывая всё новые восхитительные нотки в изысканном букете... Миша знал наперёд, что Дженсен никогда его не разочарует, и немного ревностно подумал, что вряд ли сможет когда-либо вдоволь им насытиться. - Иди ко мне. Возьмись за спинку кровати, - хрипло сказал Коллинз, притягивая ближе податливое тело сверху. Послушно встав на колени, по обе стороны от Мишиных ног, Дженсен ухватился руками за изголовье. Коллинз собственнически притянул его бёдра ближе к своему лицу. - Сейчас всё будет иначе, - то ли констатируя факт, то ли убеждая в этом Дженсена, а может и самого себя, многообещающе прошептал Миша, подкрепляя свои слова пристальным взглядом исподлобья. - Верь мне! - Верю... - выдохнул Дженсен, наслаждаясь беспорядочными, властными, но одновременно бережными прикосновениями "ангельских" пальцев к своей коже. «Да пусть весь мир катится к чертям собачьим, если это кого-то не устраивает!» - подумал Коллинз. Глупо было изначально отрицать их взаимное притяжение и не было больше ни смысла, ни сил сопротивляться ему. Он просил о доверии «своего мальчика» и оправдает его! Ведь только рядом с лучезарным Дженсеном у Миши действительно вырастали крылья... Коллинз с наслаждением выцеловывал каждый изгиб, каждую пульсирующую венку чувствительной и тонкой кожи на члене Дженсена. Обводил горячим языком каждый контур, мягко сжимая и разжимая другой рукой подтянутые яички. Дразнил и посасывал головку, обхватив её влажными губами. Но лишь сорвав с губ Дженсена уже нетерпеливый грязный стон, впустил его в свой жаркий рот, начав требовательно сосать. Эклз тоже больше не сдерживал эмоций, выстанывая, заявляя обо всех своих ощущениях очень громко и, неожиданно для обоих, поощрительно и пошло. Он безошибочно чувствовал, что с Мишей может смело отпустить себя на волю, хотя раньше даже и не знал, что его телу именно этого и не хватало, и что он чертовски устал "играть роль" обычного гетеросексуального парня. Не прекращая работать ртом, Коллинз проскользнул одной рукой между расставленных ног Дженсена. Стал неторопливо поглаживать настойчивыми пальцами тугой вход, прислушиваясь к восторженному и протяжному "Аааах..." сверху, при каждом новом прикосновении. Он намеренно медлил, мысленно одёргивая себя и натягивая до упора поводья своего "внутреннего зверя", чтобы не поддаться соблазну толкнуться длинным пальцем, а лучше сразу двумя и до упора, в невозможно близкий жар, томящийся внутри его "солнечного мальчика". Остервенело хотелось немедленно ворваться вглубь, погружаясь до самого основания, в такого обжигающего, мокрого и до одури тесного Дженсена. Трахать его долго, жёстко и до потери пульса, пока обезумевшее сознание не перенесётся в другую, неизведанную никем вселенную. Но он этого не сделает! Никогда больше не сделает этого ТАК, не причинит ему новой боли, если только Дженсен сам не попросит его об этом. Миша неистово водил пальцами по чувствительной дырочке Дженсена взад-вперёд, обводил вокруг сокращающийся и расслабляющийся контур. С каждым новым движением он дышал всё более прерывистей и тяжелее. Затем вновь заскользил в ложбинке пальцами, ощущая, как под напором его бесстыжих прикосновений, снова и снова, приглашающе, чуть напрягаются и расслабляются горячие, нежные стеночки девственного сфинктера. Член Дженсена напрягся ещё больше, принимая сильные вибрации сдавленных стонов и мурлыканий внутри «ангельского» Мишиного рта, который был просто не в силах «умалчивать» о своём удовольствии, и всё кружил и кружил пальцами около просящей дырочки Дженсена. Коллинзу было невероятно сложно так долго сдерживать желания собственного тела и норов. Но он продолжал действовать последовательно и очень аккуратно, потому что Это тело в его руках было слишком, мать его, желанно и прекрасно. Особенно после того, как он, по собственной глупости, чуть не потерял доверие такого открытого и солнечного Дженсена. Поэтому Миша старался подвергать каждое своё движение тщательному контролю. Но под напористыми подмахиваниями и стонами самого Дженсена, всё чаще позволял себе проникать в самое его «пекло» кончиком стройного пальца, прежде чем пойти им на новый дразнящий круг. И каждый раз, когда Дженсен в такие моменты что-то бессвязно шептал, сбиваясь на протяжные стоны, терялся в буйстве новых ощущений и, чуть прогибаясь, подставлялся ещё больше навстречу движениям его пальцев и губ, Мише едва не терял рассудок. - Господи, Миша! Я больше не могу… Хочу… Возьми… Скорее! – в итоге первым не выдержал Дженсен. Реакция Коллинза была, по-мнению Дженсена, немного странной... Миша распахнул свои огромные глаза и тут же прекратил ублажать его приближающийся к извержению член. Дженсен даже заволновался, решив, что, возможно, опять сказал или сделал что-то не так, и поспешил встретиться с Мишей взглядом. Но, прочитав в чужих глазах плохо завуалированное нерешительностью беспокойство, невинно улыбнулся: - А я думал, «Оверлорд» создан для того, чтобы разделять и властвовать... Разве не так, Миш?! Коллинз убрал руки, отводя взгляд в сторону окна. Дженсен мгновенно почувствовал какую-то утрату, подступающую к сердцу панику от столь неожиданной реакции. И, усаживаясь к отвернувшемуся «Ангелу» на бёдра, нежно взял его двумя пальцами за подбородок, желая вновь утонуть в синеве его прекрасных глаз. - Эй, - с теплотой в голосе тихо позвал Дженсен, удерживая его голову на месте. Дыхание обоих всё ещё было неровным от возбуждения. – Я. Очень. Хочу… Тебя! – и он мягко прильнул к Мишиным губам, растворяясь в их шёлке. Тёрся о его лицо носом, сладко мурлыча: – Мииииша… Я не находил себе места всё это время, - Дженсен опалял кожу Коллинза горячим дыханием. – Теперь…я знаю, что просто не мог сам себе признаться… - Миша, прикрыв глаза, с удовольствием подставлял лицо под его ласковые касания. – Не понимал, что моё место… там, где есть Ты! - Охх… Дженсен! – Миша не находил слов, достойных выразить всё его восхищение Эклзом и благоговение перед каждой его клеточкой. Их губы встретились, сливаясь в единое целое. Поцелуи страстно «говорили» больше, громче и откровенней, чем кто-либо из всех влюблённых, когда-либо живших на этой Земле, хоть никто из них так и не озвучил трёх самых заветных слов… Дженсен прервался первым: - А сейчас… - хрипло дыша от волнения и предвкушения, настойчиво начал он, - немедленно верни свои восхитительные пальчики туда, где они были, - Дженсен снова встал на колени, вплотную приближая пах к лицу Коллинза и запутываясь пальцами в его волосах. – Потому что Я хочу, чтобы Ты больше не останавливался и как следует растянул меня! Миша удивлённо поднял бровь от такой инициативной наглости партнёра, и коварно улыбнулся: - А чего это ты раскомандовался... Дженни? – и, не сильно размахнувшись, звучно шлёпнул его по крепкой заднице. Дженсен протяжно ахнул от неожиданности и прогнулся в спине, пошло облизывая яркие губы. Но в этом звуке Коллинз не услышал ни единого отголоска неприятных ощущений, а лишь что-то необузданное и соблазнииельно грязное, что-то, что взывало к повторению. Словно в подтверждение его догадки, слегка спавшая эрекция Дженсена, явно вновь начала наливаться. Глаза Миши заинтересованно вспыхнули, и он захотел проверить своё предположение. Он стал заботливо гладить то место, куда пришёлся удар, чувствуя, как горит под его ладонью кожа. - Нравится? – на выдохе спросил Коллинз. Но, не дожидаясь ответа, замахнулся чуть больше прежнего и снова хлёстко припечатал свою ладонь туда же. Руку покалывало, а дыхание с каждой секундой становилось всё более рваным. - Ааа! Ми-ша!!! – Дженсен выгнулся, вскидывая кверху задницу с красным отпечатком пятерни Коллинза. Он схватился за свой член и начал быстро насаживать его на собранные в кулак пальцы, подаваясь навстречу бёдрами, подрагивающими от возбуждения и остроты эмоций. Кусал губы, цвета спелой черешни, и соблазнительно грязно выстанывал имя своего «тёмного Ангела». Зрачки, потемневших глаз, совершенно обалдевшего Миши от «ТАКОГО» Дженсена, расширились, затмевая синюю радужку. Да и вся сцена в целом, разыгрываемая прямо перед его приоткрытым ртом, была ошеломительно развратной и откровенной. Поэтому он только мог наблюдать за всем этим «безобразием», изредка отпуская еле слышные восторженные комментарии. «Чёрт возьми! Кажется, я всё-таки испортил своего мальчика… - с изумлённым, но довольным лицом, Коллинз любовался этой картиной, боясь даже моргнуть. – Боже мой, как же он непозволительно, просто невозможно… красив! Мой. Дженсен...» Миша обильно увлажнил свои искусные пальцы, просунул руку между ног Дженсена, и вновь дал им волю, внося «свою лепту» в это сумасшествие. - Ещё! Ещё! Миша…Миииш!!! Хочу! Ну же, возьми! Войди... Глубже! – голос нетерпеливого Дженсена срывался всё больше с каждым новым словом-стоном. Но желания его были, более чем, однозначны, пока он сам требовательно тёрся о волшебные пальцы Коллинза, творившие чудеса с его телом. Свободной рукой Миша отвёл в сторону, постоянно сбивающуюся с ритма, кисть Эклза, заменив её своей. И тем самым, вернул себе безоговорочный контроль над этим сногсшибательным телом. Высунув язык, он тщательно вылизал сочащуюся головку и чувствительную дырочку уретры. Теряющийся в ощущениях со всех сторон, Дженсен всё лепетал о том, чтобы Миша уже перестал медлить и двигался дальше, глубже, потому что он сейчас просто свихнётся от этой «восхитительной пытки»! И Миша сдался. Не очень глубоко скользнул одним пальцем внутрь, и моментально ощутил, как Дженсен непроизвольно сжался, будто тисками вдавливая его в тесноту раскалённых и притягательно нежных стеночек. - Мммх… Дженни… - Коллинз оторвался от набухшей головки и сверкнул на него глазами. – Расслабься, детка! Послушно выполнив приказ, Дженсен попытался прислушаться к собственным новым ощущениям. И тогда Миша начал медленно двигаться внутри, вновь обвивая его подрагивающий член мягкими губами и дразня острым кончиком языка уздечку. Ощутив, что может уже свободно скользить между шелковистых стеночек, Миша добавил второй палец. Чуть ускорив темп, задвигал ими вверх-вниз и широко по кругу, методично и, «по-ангельски терпеливо» растягивая тугое колечко мышц. В ответ Дженсен обильно одаривал его несдерживаемыми стонами-всхлипами, срывающимся на шёпот голосом, бормоча что-то нечленораздельное, и беспорядочными прикосновениями дрожащих от наслаждения рук. Впуская и выпуская из своего рта красивое «мужское достоинство» Дженсена, Коллинз неторопливо всасывал обильную смазку, стараясь не перегружать сразу своего любовника впечатлениями, а дать ему прочувствовать всё до последней мелочи. Но потом вдруг резко вогнал его член на всю длину в свой горячий, развратный рот. Эклз не успел даже среагировать на этот внезапный выпад, как слабая режущая боль от вторжения ещё одного пальца, отвлекла его от приятного удивления. Он сдавленно вскрикнул и, в попытке инстинктивно уйти от несколько неприятных ощущений, толкнулся глубже в горло Миши, снова непроизвольно сжав мышцы. Но Коллинз стал неистово и жадно сосать его член, вновь возвращая мысли Дженсена в прежнее русло и расслабляя напрягшееся тело. Он думал только об удовольствии «своего мальчика», напрочь игнорируя свой собственный изнывающий и покачивающийся член. Сгибая и разгибая фаланги длинных пальцев, Миша мастерски дробил разум Дженсена, массируя заветную точку в глубине и каждый раз заставляя всё его тело трепетать, содрогаться и биться в агонии страсти. - О… Бо-же… Ми…Ооох… Ми-ша!!! – Эклз задыхался, пытаясь рвано высказать, захлестывающие его эмоции. Как и мечталось Дженсену, Коллинз был везде: спереди и сзади, внутри и снаружи него. Он "овладел" им полностью. Даже несмотря на то, что «брал у него в рот». Сейчас Дженсен чётко различал весомую разницу – Миша не просто "брал", а именно Трахал Его ртом! И делал это умопомрачительно и яростно, выжимая и поглощая его без остатка. Свой урок Дженсен уяснил предельно ясно: «Он сейчас именно «Дженни». Он. Принадлежит. Только. Коллинзу.» - простая аксиома, не требующая доказательств! Но Дженсену было и этого мало. Распробовав «блюдо», он потребовал ещё большего… - Пожалуйста! Пожалуйста, Миша! – раздвигая шире ноги, он сам умоляюще насаживался на длинные пальцы, которые творили чудеса внутри него. Он отчаянно цеплялся за плечи Коллинза, хватал его за волосы, больно оттягивая тёмные пряди и вынуждая «своего Хозяина» сладко мычать и выпускать из гортани будоражащие вибрации по всему члену. - Хочу, чтобы ты был внутри меня! Глубоко. Ещё. Миш! - Я не… Ты не готов ещё… Будет больно, Дженсен, - тяжело дыша и еле сдерживаясь, чтобы не сдаться, Миша поднял на него обеспокоенный взгляд тёмно-синих глаз в обрамлении густых ресниц. – Ты очень…узкий… Подожди… только пальцами… - Всё равно! Пусть будет…больно. Скорее, Миш! Я больше не могу… Дженсену действительно было всё равно. Всё, чего он жаждал – это немедленно почувствовать этот волнующий и массивный ствол Коллинза глубоко внутри себя! Ему безумно хотелось, чтобы боль проникновения окончательно заткнула совесть, поэтому ему было абсолютно плевать насколько он «готов» или «растянут». Но тут Миша резко вынул свои пальцы, заставив, потянувшегося следом за ними, застигнутого врасплох и разочарованно ахнувшего Дженсена, осесть, оставляя его с жутким чувством пустоты и неудовлетворённости. Не обращая внимания на недовольный возглас Дженсена, Миша без объяснений потянулся к верхнему ящику прикроватной тумбочки, выуживая оттуда жирный крем для рук. Молча выдавил немаленькую горку белой массы на руку, обильно смазал свой каменный член и также щедро нанёс его на пульсирующий вход, проталкивая немного крема внутрь Дженсена. - На живот, - низким и хриплым до неузнаваемости голосом скомандовал он Эклзу. - Нет, - твёрдо отрезал тот. Коллинз от столь неприкрытого и смелого отказа удивлённо приподнял брови и ошарашено застыл. – Нет, Миша. Я Хочу Видеть Тебя! - Ох, Дженни, Дженни… - слегка прищурившись, хитро проворковал Миша, принимая вызов. – Ну, смотри… Ты сам этого захотел! - однако в тоне его при этом не было явной угрозы. По каким-то необъяснимым причинам, Дженсен ни на мгновение больше не сомневался, что «его Ангел» намеренно не причинит ему боль. Он же видел, как густо смазывал себя Коллинз – это ведь Ради Него! Слышал беспокойство и заботу в его голосе, когда Миша, пытаясь обуздать собственные, не менее сильные желания, усмирял их все разом и старался контролировать своё похотливое вожделение – это всё тоже было только Ради Его блага, чтобы Ему "не было больно"! Да, и к тому же, Миша просил Верить ему. И Дженсен почему-то Верил. Безоговорочно и без оглядки Верил в Них! Это стало ещё одной его простой аксиомой. Дженсен неторопливо устроил обе руки на изящных плечах Коллинза, чувствуя, как даже там грохочет чужое сердце под его ладонями. Склонившись, начал чувственно целовать, распухшие от долгой прелюдии, губы «своего Ангела». И придвинулся ближе, наслаждаясь близостью и теплом такого желанного тела. Прерывисто дыша в раскрытые губы Эклза, Миша приставил к смазанному входу свой внушительный член. Он старался изо всех сил не терять остатки самообладания, чтобы буквально не разорвать, ставшего так странно дорогим его беспокойному сердцу, Дженсена. Который, кстати, совершенно не помогал ему в этом, ёрзая на нём от нетерпения и самостоятельно опускаясь на его член... - Потерпи… хоть немного! Да не торопись ты, Дженсен!.. О... Ооох, Дженни!!! Чёрт... Какой же ты... Ооо, Господибоже, Джееенсен... Медленно поглощаемый нежнейшим раскалённым шёлком, Коллинз тяжело, но всё же проскользнул в тесную задницу Эклза. Разум моментально отключился, стирая одним махом все "НО" и "НЕЛЬЗЯ". Миша со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы и тут же вцепился ими в алые губы любовника, который, крепко зажмурившись, резко и прерывисто выдыхал, подавляя первоочередное желание закричать от неприятных и действительно болезненных ощущений. Дженсену казалось, что эта боль была повсюду: расползаясь от тугого колечка мышц по всему телу, взрывала мозг и разрывала его нетронутый зад «острыми когтями» сразу во все стороны. Он старался себя обмануть, что ожидал именно этого. Хотел сам с ней справиться. Но заботливая рука "Ангела", всё ещё скользкая от крема, спасла его раньше - обхватив его член, Миша настойчиво отвлёк Дженсена от всего разом, сжимая, лаская и быстро насаживая на свой сжатый кулак. Зубы Коллинза на его спелых губах тут же сменялись зализывающим следы своей страсти языком, уже утешая; чуть припухшие губы, целовали то требовательно, то невпопад; а сладостью дыхания, с тонкими нотками сливок, и произносимые шёпотом слова одурманивали и расслабляли - он всецело заполнял Дженсена собой, окутывая облаками удовольствия и блаженства, где были, наконец, только Они двое... Дженсен чувствовал, что снизу его, широко раздвинутые ягодицы, придерживала изящная, но удивительно сильная рука, на которой чётко просматривались набухшие от напряжения вены. Ему не составило труда догадаться, что Миша таким образом не давал "сорваться", если ему вдруг "изменит тело", шокированное нехилыми габаритами, и он слишком резко впустит Коллинза на всю длину. В каждом неторопливом движении "Ангела", Дженсен не мог не заметить осторожность и заботу о себе. И осознание того, насколько Миша им дорожил, заглушала любую боль, оставляя лишь почти осязаемое чувство безграничного счастья, быстро пульсирующее во всём теле! Он улыбался, упиваясь осуществлением своих надежд, желаний и фантазий, откинув расслабленную голову назад и часто дыша. - Ах... -тихонько выдыхал Дженсен, словно погружаясь в другой, такой сказочно-прекрасный мир. Вдох. - Ми...ша... - и благоговейно выдыхал имя "Своего Ангела". Снова и снова... Они двигались осторожно, наслаждаясь каждым мгновением, упиваясь каждым вздохом-выдохом, каждым, даже мимолётным, прикосновением друг к другу. Коллинз очень аккуратно опускал Дженсена на себя, постепенно проникая всё глубже, бережно растягивая упругие стеночки, посылая по его телу приятную дрожь и прелестные мурашки. Дженсен больше не сдерживал своих довольных стонов. Размеренные движения позволяли прочувствовать всё до мелочей, и он таял от них, будто его любимый сливочный десерт, в то время как ощущения, скапливаясь внизу живота, нарастали, будто снежный ком, предлагая послать ко всем чертям осторожность. Дженсен касался идеально гладкой Мишиной кожи, запутывался пальцами в его непослушных и роскошных волосах, вкусно покрывал поцелуями каждый доступный миллиметр тёплого и родного тела. Просунув под Дженсена уже обе ладони и для перестраховки поддерживая его снизу, Коллинз вновь обездвижил партнёра и застыл сам. - Ещё! Жёстче, Миша! - Дженсен жадно хватал ртом воздух, без разбора блуждая руками по "ангельскому" телу своего "искусителя". - Как пожелаешь, Дженни! - хрипло и очень хищно произнёс низким голосом Коллинз, сверкая исподлобья мутно-тёмным звериным взглядом и сползая спиной на подушки. А спустя пару секунд, Мишины мокрые ладошки выскользнули из-под Эклза, крепко сжав его бёдра. Внезапно потерявший опору Дженсен, не сумев унять дрожь в ногах, моментально обрушился всем своим весом на пах Коллинза, который с шипением выпустил сразу весь воздух из лёгких. Дженсен насадился на его член настолько глубоко и резко, что перед глазами ярко заплясали звёздочки. Он пронзительно вскрикнул, но это не остановило обезумевшего от ощущений "Ангела". Миша до синяков впивался пальцами в бёдра любовника, жёстко приподнимая его крепкое тело и насаживая задницу Эклза обратно. Согласно пожеланию Дженсена, он, наконец-то, брал ВСЁ, что ему было нужно. Сполна. Капельки пота покрыли их тела россыпью мелких бриллиантов, которые переливались и блестели в слабых лучах света, прокравшегося в "их тайну" через зашторенное окно. Сквозь полуприкрытые веки, Дженсен продолжал неистово дигаться, периодически перенимая инициативу, и старался уследить затуманенным от наслаждения взглядом за каждым изменением эмоций на таком дорогом ему лице Коллинза. Каждый новый толчок уничтожал его прежнего, ежесекундно вознося их всё выше и выше. Обхватив свой член и, размазывая по нему капельки предэякулянта, Дженсен быстро задвигал рукой. Коллинз легонько толкнул его в грудь влажной ладонью, укладывая спиной на свои согнутые в коленях ноги. Словно опытный кукловод, Миша в один миг закинул ноги Дженсена себе на плечи, и с силой "вонзил" подушечки пальцев в его ягодицы. Он максимально развёл их в стороны, одновременно поддерживая на весу разгорячённое тело и подставляя уже растраханную, мокрую дырочку Дженсена для новой порции своих размашистых толчков. Коллинз проникал глубоко и жёстко, при каждом движении беспощадно задевая простату и обрушивая на, практически теряющего сознание, Дженсена всё новые и новые лавины ощущений. - Да! Господи Боже! Вот так... Так... Оох! Глубже... - голос Дженсена не слушался, пропадая местами. Он закусил губу, больше всего на свете сейчас желая отодвинуть подступающий оргазм, чтобы это никогда не заканчивалось. Но дразнящие и умелые движения Коллинза, массирующие чувствительный бугорок внутри, взорвали его тело на миллиарды новых звёзд, и он обильно излился в свой сжатый кулак. Миша, вонзившись в него изо всех сил, кончил следом с оглушающим «Дженсен», повисшим в душной комнате, сотканной из жаркого солнечного воздуха, запаха секса и запретной связи. Совершенно обессиленный Дженсен, повалился на грудь Коллинза. Пытаясь обуздать дыхание, он наслаждался ощущением того, как изнутри его наполняет Мишина сперма и, слегка подёргиваясь, пульсирует расслабляющаяся плоть. Дженсен уткнулся носом в немного колючую щёку "Ангела", пряча в ней расслабленную улыбку. Тело его слегка приподнималось от того, как сильно барабанило, вырываясь из груди, сердце любовника под ним. - Дикий, абсолютно обезумевший, медвежонок, - почти усмирив пульс, довольно пробурчал Дженсен куда-то в шею Коллинза. - Сам напросился, - облизав пересохшие губы и лениво улыбнувшись, констатировал Миша, а сам подумал: "Дженни, детка... Мой ласковый, тёплый, такой открытый для меня...Такой податливый... Мой сливочно-солнечный мальчик! Только Мой!". И, спустя короткое мгновение, притянул Джея ближе, заключая в кольцо своих рук. Эклз больше не пытался разгадать: какой он Его Миша? Все ответы сейчас были зажаты в его объятиях. И пусть он странный, пусть непонятный, иногда доводящий до оргазменной дрожи, иногда до бешеной ярости – но вот он здесь. Жаркий. Гладкий. Настоящий. И Весь Его! Дженсен, наконец-таки, понял и принял это без лишних слов и клятв, просто глядя в его чистые, небесно-голубые глаза. *** Мотнув головой, Дженсен будто вернулся из нереального мира грёз и развратных фантазий. Всё тело приятно ныло, напоминая о том, что это ему действительно не привиделось. Но без прикосновений Коллинза, он чувствовал себя не цельным и каким-то опустошённым. И зачем ему сейчас мечты!? Если вот Он - Его Миша - сидит, потягиваясь, как дикий кот. Хотя, с другой стороны, тут явно было чем залюбоваться! Эклз медленно и так же бесшумно приблизился к своему "хищному Ангелу" и, не удержавшись, запустил пятерню в его буйную шевелюру, изучая, наслаждаясь мягкостью вкусно-пахнущих волос. Миша не сопротивлялся, даже не вздрогнул при появлении чужих любопытных пальцев на своём затылке. Дженен стал сам разминать его, затёкшие от долгого сидения у компьютера, плечи и шею. - Ммммм... - откинув назад голову, навстречу ласковым прикосновениям, Коллинз расплылся в улыбке, упираясь макушкой в его живот. - Уже проснулся? - Ну, ты, видимо, знал, что это вскоре случится!? - Эклз кивнул в сторону двух чашек с горячим кофе и тут же склонился к Мишиным губам, запечатлев на них мягкий и целомудренный поцелуй. Коллинз слегка развернулся на стуле, не отрывая пытливый взгляд от сияющих таинственным зелёным светом, глаз. - Я надеялся… - отчего-то шёпотом ответил Миша в чужие приоткрытые губы. Дженсен загадочно улыбнулся каким-то мыслям, и блаженно прикрыл глаза. Но тут же потянул тёмную гриву Мишиных волос вниз на себя, лишая возможности двинуться и обнажая длинную шею. «Быстро учится» - удивился Коллинз, ожидая продолжения из резких и требовательных действий. Однако, Эклз лишь прижался к наряженной спине Миши своим стояком, срывая с его губ грязный стон. Не сильно толкаясь, потёрся всей длинной между лопаток, оставляя влажную дорожку на смуглой коже. Борясь с овладевшим его разумом и телом вожделением, подарил Коллинзу неожиданно нежный, неторопливый и глубокий поцелуй. Огромным усилием воли Дженсен заставил себя прерваться… - Что…- прочистив старательно горло, низко проговорил Дженсен, стараясь придать себе серьёзный вид и вежливую заинтересованность. – Что ты читаешь? - Сценарий, - хихикнул Миша. Брови Эклза тут же взметнулись вверх. - Ну… В смысле… Уже настоящий, - и они оба звонко рассмеялись. - А вообще… - продолжил через какое-то время Коллинз, стараясь скрыть хитрую улыбку, - мне не спалось и я решил кое-что попробовать. – он завёл руки за спину, притягивая обнажённого Эклза ближе. – Но это потом. Мне нужна Муза! Сорвавшись со своего места, Миша тут же утащил улыбающегося, как безумного, Дженсена в спальню.