Сахар со льдом

Утро не предвещало ничего хорошего. Совсем. Несмотря на то, что это была суббота и мне не нужно было идти на занятия. Принимая душ, я мечтал, как разбужу этих чертовых пьяниц, чтобы выгнать их из дома. Выдавливая шампунь с чудным запахом карамели себе на руку, я чуть ли не заплакал, когда представил, сколько же после этих свиней мне придется убираться. И, наконец, надевая легкий халат бежевого цвета, я фантазировал о том, что же мне расскажет Адам, как он объяснит свое вчерашнее поведение… Когда я покрывал кожу лосьоном после бритья, попутно наслаждаясь этим чуть сладковатым запахом, я задумался. Может, он тогда об дверной косяк головой ударился, вот у него мозги и отшибло? Это предположение нравилось мне куда больше, чем те смутные догадки, что терзали меня бессонной ночью. Увидев пустую квартиру, я даже слегка расстроился, потому что уже создал себе настрой негостеприимного, злого хозяина, готового выкинуть всех за шкирку, чтобы побыть одному. Ну, почти одному. На кухне хозяйничал какой-то парень, под два метра ростом, весело напевающий популярную песенку, что постоянно крутят по радио. Надо же, он почти ни разу не сфальшивил. Я случайно задел ногой стул, и парень, раньше стоявший ко мне спиной и занимающийся мытьем посуды, обернулся. Волосы у него были темными, кожа — бледной, руки в мыльной пене, а глаза цвета молочного шоколада. Скользнув по мне оценивающим взглядом с ног до головы, он дружелюбно улыбнулся. — Меня зовут Томас, я здесь давно работаю, — представился он. — Я Марк, я здесь живу, — представился я подозрительному незнакомцу, — я Вас здесь раньше не видел. — Видите ли, Адам оплачивает мне визиты только по выходным, потому как раньше, чем в пятницу, он дома не появляется, вот и убирать по будням мне нечего. Ну, раньше было так. Теперь, думаю, придется находится здесь чаще… — А-а, — протянул я, — понятно. Это было похоже на правду. — У тебя есть ключ от кладовки? — я без разрешения перешел на «ты», с опаской оглядываясь по сторонам в поисках брата, — Дашь мне его на часик? Я никому не скажу. Кладовка, а точнее то, что в ней хранилось, очень интересовало меня. Может, он там трупы хранит? Я же знаю, что такой придурок, как Адам, не может честно зарабатывать так много денег! Он, наверное, киллер, или мафиози, или кто там еще… — Смотря, что ты дашь мне взамен, — сказал он, приблизившись ко мне. Я отскочил от него, как от огня, на всякий случай сделав еще три шага назад. — Т-ты, — выдавил я, заикаясь, и показывал пальцем в его сторону, как будто было непонятно, о ком я говорю, — я не эт-тот. Я нормальный! — Тише, я не хотел тебя напугать, — Томас оборонительно поднял руки, — я пошутил. Господи, ты чего так нервничаешь? — Чего ты там подумал? Я нормальный, нормальный! — повторял я, словно у меня пластинку заело. — Успокойся, я ничего такого не имел в виду. Ты первый друг Адама, который так остро отреагировал, — сказал он, а затем принялся снимать шкуру с яблока миниатюрным ножом. — Я ему не друг. — Ну, ты симпатичный, и живешь в доме у Адама, а его, кстати, я давно подозреваю, — говорил он, укладывая кусочки очищенного яблока на тарелку. Он что, тут не только убирается? — Есть причины. Но это только между нами. Разве родители отдали бы меня жить с парнем, которому в голову могут прийти какие-нибудь грязные мысли, связанные со мной? Конечно, нет! — Бред, — фыркнул я, — и никакой я не гей, ясно? — Ясно, — улыбнулся Томас, после чего мерзко захихикал. Неужели не верит? — Ты мне ключ дашь? — Я не могу дать тебе ключ, — устало выдохнул он, будто я не второй раз его об этом спрашиваю, а, как минимум, двадцатый, — но я могу случайно оставить дверь открытой. Когда-нибудь. Он подмигнул мне, а я подумал про себя, что он неплохой парень. Только геи ему везде мерещатся. Да и сам он… Короче, поаккуратней с ним надо. — Минералку, — я услышал голос, исходящий, кажется, из самой преисподней. Обернувшись, я увидел своего брата в черных джинсах и красной футболке, на которой был символ неизвестной мне футбольной или хоккейной команды. Томас кинул бутылку Адаму, а я взмолился, чтобы оказалось, что тот ничего не услышал из нашего разговора о кладовке. — Доброе утро, — вежливо поздоровался я, надеясь на разговор по душам. — Ага, — прохрипел он, явно не настроенный общаться. Его светлые волосы цвета пшеницы были смешно взъерошены, а на глазах появились темные тени, вероятно, от плохого сна или дурного самочувствия. А, может, от всего вместе. Но это нисколько его не портило, даже придавало еще больше демоничности его нечеловечески красивому лицу. — Как спалось? — как можно непринужденнее спросил я. Нужно же как-то спросить о вчерашнем, вот я и решил начать издалека. — Я почти не спал этой ночью, — похвастался он, многозначительно подняв одну бровь. Он снова повторил эту фразу, и, кажется, даже скопировал улыбку, с которой сказал это впервые. — Этим утром из твоей спальни никто не выходил, — заметил Томас. Меня тревожит эта уверенность в его голосе. Он что, за ним следил? — Я знаю! — горячо воскликнул Адам, — В том-то все и дело! Секс у меня был, но вот с кем — неизвестно. Со мной такое впервые. Нихрена не помню из того, что вчера было. — А сам-то ты не мог, ну?.. — спросил Томас. О чем они говорят? — Дружище, кто будет дрочить, когда у него полный дом пьяных, готовых на все девушек? Я тебя умоляю, — рассмеялся он, а затем, посмотрев на меня, продолжил, — Ты, кстати, где был всю вечеринку? Мы пришли, а дома никого. Они так непринужденно обсуждают это, будто о погоде говорят. От такого я даже опешил слегка. — Уроки делал, — пробубнил я, поедая куски нарезанного яблока. — Зануда, — он махнул на меня рукой, и я впервые заметил, что Томас немного ниже его. Сколько же в этом парне роста, черт возьми? — Кстати, сегодня будет вечеринка в честь твоего приезда. Не пропусти все веселье, задрачивая свой учебник, Марти. — Я Марк, — ответил я, хмуро оглядывая его наглую улыбку. Мало того, что он надо мной издевается, так еще и имя мое никак запомнить не может. И это после всего того, что между нами чуть не произошло! Какая жалость! — Да-да, Марк, конечно, — сказал он, потом взял вторую бутылку минералки, и круто развернулся, направляясь в сторону лестницы на второй этаж. — Как жалко, что я не в твоем вкусе, — пожаловался Томас. Я подавился яблоком и стал кашлять, кряхтеть и дергаться, как паралитик. Чувствую, что я задыхаюсь… Помощь пришла внезапно. Кто-то прижался к моей спине, сцепив руки у меня на животе, и, судя по ощущениям, усердно начал толкать мои внутренности ко рту. А еще что-то упирается мне в зад, и это явно не нога, но кого это волнует, когда ты висишь на волосок от смерти по вине крупно нарезанного фрукта и озабоченного гея? Здоровенный кусок яблока пролетел через всю кухню, чтобы, шмякнувшись о стену, упасть на пол. — Ты что, жевать не умеешь? — возмущался Адам, оглядывая мое лицо, от которого, судя по ощущениям, кровь отлила так, что оно теперь белее мела. Я пытался что-то сказать, но ничего, кроме хрипов и горлового хрюканья, у меня не получалось. — Постарайся дожить до вечера, ты мне еще понадобишься, — сказал брат, как только закончил успокаиваться после дикого хохота. Томас подарил мне взгляд «я же говорил», а я продолжал гадать, зачем я понадоблюсь ему вечером? Но самый главный вопрос: что он скрывает в кладовке?