Ты такой хороший человек. Я тебя за это ненавижу.
В течение трёх часов после объявления, о нейтралитете официально объявила лишь Северная пятёрка. Гилберт был удивлён, конечно, он то относился к этой идее довольно-таки скептически, поэтому ожидал бомбёжку в первые же минуты после столь фееричной речи Брагинского, но таковой не последовало. Всё было вполне мирно, если честно, даже не особо верилось в такой исход. Прусс для достоверности пару раз себя ущипнул, дабы убедиться в том, что он не спит. Всё было действительно спокойно, и это невольно напрягало. Россия, видимо, рассчитывал именно на подобную реакцию, иначе как объяснить то, что он сразу же после выступления преспокойно отправился на встречу с Казахстаном, который пообещал ему помочь с управлением армии. Экс-Пруссия предпочёл обидчиво хмыкнуть и завалиться на ближайший стул, поглаживая Гилбёрда, который, казалось, тоже был озадачен таким странным поведением Брагинского. Сколько лет живут бок о бок, а всё равно ни черта непонятна эта пресловутая русская логика. Однако насладиться спокойствием ему не дали, буквально через пару минут его нашла Наташа. Беларусь что-то раздражённо буркнула, а затем, особо не церемонясь, схватила прусса за локоть, таща в сторону коридора, где не так давно скрылся Иван, приговаривая, что его все ждут, а этот дурак здесь штаны просиживает. Байльшмидт особо не сопротивлялся, так, пару раз подёргал рукой для видимости. Орловская резко ушла влево, почти сразу же нырнув в комнату и потянув следом за собой удивлённого Гилберта, который чуть не вписался в косяк, слишком уж резкий был манёвр у Беларуси. Помещение было небольшим, но достаточно светлым. Около стен стояли огромные стеллажи, наполненные доверху книгами, картами и чертежами. Посередине комнаты стояло четыре дивана, в центре столь своеобразного квадрата был крепкий деревянный стол, над которым нависал Брагинский, явно что-то усердно объясняя Казахстану. Арыстан* неловко посмеивался, проводя рукой по густым чёрным волосам, а затем вступал в спор с Иваном, обводя пальцем какую-то другую территорию. Россия хмурился, отрицательно качая головой. Если быть до конца честным, то прусс всего лишь пару раз видел Казахстан, в целом ему были неинтересны друзья русского. Байльшмидт вдоволь насмотрелся на них, пока жил в СССР, хватило сполна. Орловская благосклонно кивнула брюнету, который при виде девушки буквально расцвёл в улыбке, переводя взгляд на раздражённого Гилберта. На приветственный кивок Арыстана, экс-Пруссия лишь хмыкнул, не удосужившись ответить. Покривив душой, прусс всё же обошёл стол, останавливаясь напротив Брагинского. — Наконец-то наша спящая красавица пришла, — сверкнув фиолетовыми глазами, отозвался Иван. Гилберт было открыл рот, чтобы ответить на такую явную провокацию, но почти тут же закрыл. Не особо ему хотелось ссориться с этим парнем прям в преддверие войны. — Ладно, не дуйся, я любя. Значит так, ребята, объясняю один раз, ибо в дальнейшем такого шанса больше не выпадет. И Россия начал говорить. Из его речи Гилберт понял лишь пару основных моментов, большая часть армии, находящаяся сейчас в Минске, будет поделена на три части. Первая группа под командованием Казахстана отправится громить Прибалтов. Вторая во главе с Наташей пойдёт сначала по побережью Чёрного, а затем и Средиземного моря, захватывая на своём пути все страны, включая Венгрию, Австрию и Словению. Когда Арыстан освободится, то он придёт на помощь Орловской, а затем отправится в Турцию. Третья же группа будет под командованием самого Ивана, и отправится он прямо в Германию, по пути захватив Чехию. С Людвигом ему должны помочь Швейцария и Лихтенштейн, как он уговорил эту парочку участвовать в войне, а не оставаться в вечном нейтралитете, остаётся загадкой. — Гил, пойдёшь с Наташей, — вскользь бросил Брагинский, на секунду открываясь от карты, но почти тут же вновь возвращая свой взор на этот несчастный кусок бумаги. Байльшмидт, явно не ожидавший такой подставы, недовольно поинтересовался: — С какой стати? Я думал, что пойду вместе с тобой на Берлин, — прусс с силой хлопнул руками по столу, перенося свой вес на ладони и нагибаясь как можно ближе к русскому. Внезапная догадка осенила парня, заставляя лишь сильнее прищуриться. — Не доверяешь мне? Боишься, что я кину тебя и побегу спасать Запад? — Желаешь остаться в Москве? — мило улыбаясь, поинтересовался Россия. И хоть его голос по-прежнему был спокоен, Гилберт чётко услышал в нём нотки угрозы. — Будешь писать мне письма на фронт и вязать шерстяные носки? — Не дождёшься, — огрызнулся Гил, отодвигаясь назад. А ведь этот придурок Брагинский действительно мог так поступить. И не видать экс-Пруссии войны, как собственных ушей. От понимания собственного бессилия, Байльшмидт лишь сильнее стиснул зубы, но продолжать дебаты больше не стал. — Ну, вот и отлично, — кивнул Иван, вновь возвращаясь к карте, будто ничего и не было. — Значит так, когда группа два и три объединятся, мы отправимся во Францию. Арыстан, с Турцией тебе помогут Иран и Азербайджан. После захвата свяжитесь со мной. — Слушай, возможно, у тебя уже всё продумано на этот счёт, но я всё же спрошу. А ты не забыл о системе ПРО**, которая будет перехватывать все ракеты, начиная от Урала и заканчивая Калининградом? — поинтересовался Казахстан, указывая на Румынию, Польшу, Чехию и Украину. — Они так удачно перекрывают путь в сторону США. — Хорошо, что ты напомнил. К сожалению, первый удар будет направлен не на их уничтожение, — Иван задумчиво хмыкнул, подперев подбородок рукой. — По истечению суток между мной и Америкой развяжется игра, кто быстрее нажмёт на кнопку. Если им придётся жать лишь один раз, то нам целых два. Первой ракетой мы угостим Штаты, второй уничтожим эти чёртовы системы. — А какова вероятность того, что первая наша ракета не будет уничтожена? — поинтересовалась Орловская. Ей с трудом верилось, что ПРО пропустит их «подарок» в сторону Америки. — И если я правильно поняла, то в нашу сторону тоже будет нестись аналогичный «сюрприз». Что мы будем со всем этим делать? — Польша. — Польша? — Мы пустим ракету над Феликсом. А «подарок» от США он уничтожит с помощью этой же самой системы. Американцы обратили свою же технику против себя, — пояснил Брагинский, усмехаясь. — Лукашевич за нас.Варшава, 9:00
— Ты понял Героя? — воодушевлённо поинтересовался (проорал) Альфред в трубку. Польша важно хмыкнул, расположившись в дорогом кожаном кресле и разглядывая мирный пейзаж за окном. Казалось бы, спокойное утро, если бы не война, которая начнётся через несколько часов. — Да-да. Систему развернул, по истечению суток сразу же припаду к монитору и буду отслеживать со стороны Ян, тьфу, России. Уничтожить их заряды, не твои. Всё запомнил, всё сделаю, — кивая почти над каждым словом, произнёс Феликс, а затем скривился, услышав по ту сторону довольный до невозможного крик, по другому это и не назовёшь. — Ты молодец, — американец довольно улыбнулся, сбросив. Хмыкнув, Лукашевич отложил телефон в сторону, полностью разворачиваясь в кресле к окну, подхватив перед этим чашку с горячим чаем, дабы хотя бы немного проснуться. — А ты тотальный идиот.Москва, 12:45
Спустя ещё почти три часа сдались Люксембург и Нидерланды. От последнего Брагинский явно не ожидал подобного. Хотя это было вполне объясняемо, де Вард хоть и был достаточно неразговорчивым и замкнутым, всё же любил сестру, поэтому, видимо, поддавшись на её уговоры, так же решил не рисковать. Тим сухо пожелал русскому удачи, а затем добавил, что был бы не против увидеть флаг России, развевающийся на верхушке Белого Дома. На такое заявление Брагинский лишь беззаботно рассмеялся, Нидерланды с годами совершенно не менялся. Ещё через пятнадцать минут о нейтралитете объявил Испания, который висел на телефонной трубке примерно тридцать минут, во всех красках описывая, почему не хочет участвовать. Также парень начал ныть по поводу того, что всякие военный действия сильно подрывают экономику любой страны, что отражается на целом мире, через пару секунд до Антонио всё же дошло, с кем именно он разговаривает. Неловко рассмеявшись, Фернандес поспешил закругляться. Хотя вся его речь явно читалась между строк: «Я надеюсь, что во время войны вы прибьёте друг друга. Сделайте, пожалуйста, именно так, тогда мир, наконец, вздохнёт спокойно». Брагинский сделал вид, что ничего не понял, а Испания уже поспешно сбросил, устало выдыхая. Ближе к трём позвонила Молдавия. Девушка была до безобразия кратка. С каменным лицом она связалась с Иваном по видеосвязи и предельно чётко произнесла, что она переходит на нейтралитет. Замолчав, блондинка явно не решалась сбросить, пару секунд она задумчиво смотрела на предельно спокойное лицо России, который явно ждал продолжения. Устало вздохнув, Молдавия всё же мысленно проиграла самой себе, поэтому заверила русского, что если его армии понадобится провизия, одежда или медикаменты, то она с удовольствием поможет им. Результатами разговора были довольны обе страны. А дальше была тишина. Видимо, остальным странам нравится воевать, или же они не хотят мириться со своими судьбами. Вздохнув, Иван устало откинулся на спинку стула, поднимая взгляд к потолку. В помещении было тихо, лишь иногда эту тишину прерывала ненавязчивая мелодия, оповещая, что Гилберт выиграл в очередной игре. Экс-Пруссия развалился на диване и, закинув ноги на спинку, активно играл во что-то в телефоне. Конечно, первое время это до невозможного отвлекало Брагинского от важных дел, которых, по сути, не было, но Байльшмидту было глубоко чхать на всю занятость парня, поэтому даже после откровенного «кыш отсюда» прусс даже не пошевелился. — Ты выглядишь до хрена расслабленным, — спустя пару часов молчания, всё же отозвался альбинос. Он отложил телефон в сторону и теперь внимательно наблюдал за Россией. Приближение конца и неизвестность будущего давила, но парень решительно игнорировал это, не впервой он участвует в войне. — Если бы я сидел перед экраном и грыз ногти, то и дело дёргаясь от телефонных звонков, тебе было бы легче? — лениво поинтересовался Брагинский. Иван устало вздохнул, проведя рукой по волосам. — Мог хотя бы сделать вид, что тебя это беспокоит, — хмыкнул прусс, а затем резко развернулся, наконец садясь на диване как нормальный человек. — А мне вот интересно, откуда такая доброта, и почему в нашу сторону до сих пор не летит ракета? Не то, чтобы Гилберт особо ненавидел Америку. Конечно, после Второй мировой особо любить американца было не за что, но всё же экс-Пруссия до сих пор относился к нему довольно-таки спокойно. Иногда ему нравился запал Альфреда, но прусс до сих пор считал его клоуном, который слишком сильно заигрывается. После вступления Байльшмидта в Советский Союз, нелюбовь Брагинского к этому демократу передалась и Гилу. В дальнейшем экс-страна просто принял сторону русского, поэтому его чувства к Джонсу заметно охладели, но открытой ненависти как не было, так и нет. Россия лишь пожал плечами. Он и сам особо не ожидал, что его речь действительно серьёзно воспримут и не попытаются атаковать в первые же секунды. Альфред удивил даже его. Почему-то Ивану казалось, что этот борец за свободу сразу же начнёт громче всех кричать о правах и агрессивности русского, поэтому незамедлительно попрёт на него войной, даже не разобравшись и ни с кем не посоветовавшись, но нет. Похоже, странности Джонса начались ещё со вчерашней ночи, когда он так нагло заявился прямо в Кремль, не боясь быть схваченным и стать жертвой шантажа. А ведь Брагинский мог так поступить, но не стал. — Шут его знает, — хмыкнул Иван, а затем лениво поднялся со своего места. Сидеть в кабинете ему не нравилось. Если кому-то особо сильно захочется с ним связаться, то он найдёт способы, как это сделать. — Пойдем, перекусим? — А ещё говорят, что русскую логику хрен поймёшь, ксе-ксе-ксе, — усмехнулся Гилберт, поднимаясь на ноги. Ему уже надоело сидеть на одном месте, по-хорошему он пытался таскаться за Беларусью, но та, похоже, внемля словам брата, всё же отправилась в Минск, и теперь, наверное, усердно разрабатывала план по захвату. Когда экс-Пруссия попытался увязаться следом, Наташа лишь недовольно смерила того взглядом, а затем развернулась, кинув, мол, приедешь завтра вместе с братом, а то я тебя терпеть не могу. В принципе Байльшмидт не особо и обиделся. - Ну, пошли, Великому Мне тоже надо есть.Вашингтон, 8:00
Джонс лениво зевнул, резко принимая вертикальное положение и сонным взглядом осматриваясь вокруг. На данный момент он находился в своей столичной квартире и, похоже, что на его пороге стояли гости, иначе кто бы долбился с завидным упрямством вот уже пять минут? Тяжело вздохнув, Америка накинул на плечи тёплое одеяло и, нащупав очки на тумбочке, надел их на нос. Не спеша, шаркающими шагами, блондин всё же добрёл до входа в свою обитель, всё время поправляя ткань, которая в любой момент была с радостью готова соскользнуть с плеч. Очередной раз зевнув и сморгнув непрошеные слёзы, парень всё же отпер дверь. Не успел Альфред толком осознать, кто именно так беспардонно стучится к нему в такую рань, в помещение влетел Артур. Кёркленд был явно чем-то взволнован и, наверное, он перемещался сюда, ибо больно уж вид у него был неряшливый, да и сам бледный, как поганка. Тем временем британец, грозно сверкнув своими зелёными, словно сочная трава, очами, шокировано застыл, совсем не по-джентльменски открыв рот. Понимая, что блондин завис секунд на тридцать точно, Джонс подавив настырный зевок, медленно закрыл дверь, поправляя соскользнувшие очки, а затем направился в сторону кухни. Спать хотелось неимоверно. — Ты совсем идиот или притворяешься?! — наконец отмер Артур, кидаясь вслед за своим воспитанником, и замирая в дверях кухни. — Весь мир готовится к войне, осталось всего лишь шестнадцать часов до начала боевых действий, а ты! Ты в это время просто спишь? Джонс на такое заявление лишь вздохнул, поворачиваясь лицом к кухонному гарнитуру и ставя чайник подогреваться. Играть в Героя с самого утра не особо хотелось, единственное, что сейчас ему было нужно, это где-нибудь лечь и провалиться в дремоту. Из Пентагона он вылез лишь в третьем часу ночи, ещё дорога до Вашингтона, и того он лёг спать лишь в половину четвёртого утра. Обычно американец спит по восемь-десять часов в сутки, а потом целый день чувствует себя бодрым и счастливым, но стоит ему немного не доспать, так всё. Весь день ходи и клюй носом, мысленно давая себе подзатыльники, дабы где-нибудь не заснуть. — Ну, Арти, у вас в это время было уже утро, а у меня только ночь наступила, — блондин вздохнул, присаживаясь на стул и уронив голову на руки. — И мой президент уже готовится, не беспокойся. Кёркленд устало выпускает сквозь плотно сжатые зубы воздух, а затем всё же присаживается напротив блондина, задумчиво сверля того взглядом. Не то, чтобы он особо был удивлён таким поведением собственного преемника. Но всё же Брагинский выбрал не самый удачный момент для подобного объявления, лучше бы он его вообще не делал. Надо же было развязать войну лишь из-за дурацкого прозвища. Демон, он и есть демон, что уж там поделаешь. Подперев рукой щёку, Артур протянул вторую ладонь к непослушным после сна волосам Альфреда, а затем, помявшись, всё же потрепал парня, запуская пальцы в шелковистые блондинистые локоны. Америка вздрогнул, а затем блаженно зажмурился, получая удовольствие от внезапной, но такой приятной ласки со стороны Англии. Джонс давно привык, что его брат достаточно странная личность, которую хрен поймёшь. С одной стороны Артур был сволочной натурой, которая делает всё ради себя любимого. Он никогда не желал выступать на передних местах, ему было комфортнее управлять всеми из-за кулис, натравливать их друг на друга, главное, чтобы это не касалось его. С другой стороны, Кёркленд был семейной личностью. Конечно, со стороны данную черту разглядеть было почти невозможно, англичанин никак не приравнивал себя к семье, но как бы сильно он не скрывал этого, он всё же любил своих братьев. Взять хотя бы Скотта, казалось бы, что они просто терпеть друг друга не могут. Но стоит кому-нибудь обидеть Англию, то Шотландия самым первым приходит на помощь, хотя, Артура ещё обидеть надо умудриться. — Знаешь, Арти, — тихо протянул Альфред, боясь испортить столь домашний момент. Англия, к удивлению Джонса, руку не убрал, продолжая медленно поглаживать воспитанника по голове. — Что? — Я ведь действительно был у России после собрания, — чуть помолчав, осторожно отозвался блондин, а затем замер, ожидая реакции брата. Артур лишь промычал в ответ, будто интересуясь, что ж было дальше. — Я попытался поговорить с ним, но ты ведь знаешь, что любой наш диалог заканчивается ссорой. В порыве гнева я сказал, что если уйду сейчас, то всё будет кончено, — американец замолчал, погрузившись в воспоминания. Казалось, что с тех пор прошла целая вечность, а на самом деле всего лишь с десяток часов. — Остановил? — В том то и дело, Арти, — Америка резко поднял голову, заставляя руку брата соскользнуть с волос. В голубых глазах блондина была лишь некая горечь, которая в обычном состоянии не свойственна Джонсу. — Ты был прав, во всём прав. Извини меня. — Глупый же ты, Альфред, — по-доброму усмехнулся британец, а затем вмиг нахмурился. — Ты обещал рассказать мне истинную причину твоей просьбы, не забыл? Красноречивый взгляд американца был понятнее всего. Устало вздохнув, брит потёр переносицу, он слишком давно знаком с этой личностью, поэтому понять эти эмоции неправильно он вряд ли мог. А значит, всё ещё хуже, чем предполагал Артур. — Всё с тобой ясно.Москва, 17:00
Гилберт задумчиво мешал крепкий чай, подперев рукой подбородок и наблюдая за Брагинским, который что-то усердно рассматривал в небольшой железной кастрюльке. Если так подумать, то складывалось ощущение, будто это один из будничных дней, в который экс-Пруссия просто приехал навестить русского. Никакой войны, никакой армии, никаких ракет, всё тихо и мирно, да, если бы. Байльшмидт бесшумно вздохнул, покосившись на кружку. Чай у Ивана получался странный, слишком крепкий и сладкий, а ещё там плавал здоровый кусок лимона, который парень так щедро отрезал для прусса. — Тебе сколько пельменей? — интересуется русский, но, не услышав ответа на свой вопрос, удивлённо оборачивается в сторону задумавшегося парня. Хмыкнув, Иван сделал пару широких шагов в сторону стола, а затем пощёлкал пальцами прямо перед лицом Гила. - Эй, ты уснул что ли? — Что? — Пельменей, говорю, сколько будешь? — Опять твои пельмени, — недовольно фыркает немец, отодвигая от себя кружку с горячим напитком и откидываясь на спинку стула. - Ну, давай пятнадцать. Брагинский хмыкает себе под нос, но всё же возвращается обратно к своему делу, доставая из морозилки пачку пельменей. Буквально через пару секунд раздаётся оглушающий грохот, это Иван со всей силой стукнул мёрзлой упаковкой по столу, дабы хотя бы как-нибудь отлепить друг от друга эти кусочки теста. Атмосфера на кухне была почти семейная, такая вот уж странная идиллия, которую Гилберт вот уже три минуты хочет нарушить, но никак не решается. — Слушай, Брагинский, — окликает занятого парня Байльшмидт, вновь пододвигая к себе кружку и с завидным упорством пытаясь потопить гордо всплывающий лимон. — Будь аккуратней с Западом. Не то, чтобы он был дофига опасным, просто… — Да-да, я понимаю, ты переживаешь за родственника, — спокойно отозвался Иван, кидая пельмени в кипящую воду. Экс-Пруссия недовольно посмотрел на спину русского, будто пытаясь просверлить в нём дыру: — Великий Я ни за кого не переживает! — Я так и понял, — примирительно говорит Россия, чуть приподнимая уголки губ в ненавязчивой улыбке. Парень не спеша обернулся в сторону прусса, облокачиваясь на гарнитур и складывая руки на груди. — Как получится, я ничего не могу тебе обещать, Гил. Байльшмидт лишь высокомерно хмыкнул, но продолжать диалог на эту тему не стал. Не то, чтобы он очень сильно беспокоился о судьбе брата. Людвиг довольно-таки сильный, поэтому вряд ли сдастся сразу. Наверное, в какой-то момент прусс всё же пожалел, что выступает на стороне русского, впрочем, эта жалость почти сразу прошла. Он уже давным-давно выбрал, за кем именно пойдёт, и изменять свои намерения не спешил. — Тебе Ольга не звонила? — спустя десять минут тишины, поинтересовался Гилберт. В этот момент Иван уже доставал готовые пельмени и раскладывал их по тарелкам. — Нет. — Будешь стрелять в её сторону? — У неё тоже стоит система ПРО, поэтому да, — спокойно произнёс Брагинский, хотя в его голосе чётко слышались плохо скрываемые нотки стали. Всё же Россия более благосклонно относился к собственной семье, чем экс-Пруссия. — Не пожалеешь? — интересуется Гил, принимая из рук Брагинского тарелку с горячей едой. Надо поесть, пока есть возможность, в скором будущем будет, увы, не до еды. — Я всё же надеюсь, что она примет правильное решение.Киев, 17:15
— Мы атакуем Россию ближе к девяти, когда он точно не ожидает подобного, — президент довольно усмехнулся своему плану. Если всё пройдёт гладко, то на их стороне будет огромное преимущество, в НАТО зачтут услугу и, скорее всего, при делёжке земли между победителями, им отпадёт кусок. О, это было б совсем неплохо. — Ты поняла меня, Ольга? Не успевает мужчина повернуть голову в сторону девушки, чтобы удостовериться в том, что блондинка слушает его, как получает увесистой вазой по голове. Президент тут же без чувств падает на стол, а Ольга испуганно ойкает, отступая назад. Синие глаза растерянно смотрят сначала на человека, затем на уцелевший предмет. Глубоко вздохнув, чтобы предотвратить приступ паники, девушка, всё ещё держа вазу наготове, медленно подходит к мужчине, дабы проверить пульс. Ощутив под пальцами слабое биение сердца, блондинка расслабленно опускает плечи, а затем на её лице расцветает довольная улыбка. — Я не дам тебе уничтожить брата, — пронзительный взгляд был обращён к бессознательному президенту. — Слишком долго я служила таким, как вы, сейчас всё будет по-моему. Девушка поспешила обогнуть стол и среди множества документов, разбросанных в разные стороны, отыскала сотовый телефон. Её новый босс был далёк от понятия чистота и порядочность, поэтому смешивал личные и рабочие вещи постоянно, а потом долго ругался, когда не мог что-нибудь найти. Дрожащими пальцами блондинка набрала давно заученный номер и поднесла сотовый к уху, слушая размеренные гудки. Наверное, после пятнадцати секунд она была уже готова сбросить и раз двадцать пожалеть о своём решении, но не успела. — Да? — раздался столь знакомый голос, который заставил сердце на мгновение замереть, а затем забиться в ускоренном темпе. Ком подкатил к горлу, а на глазах навернулись непрошеные слёзы, тихий всхлип вырвался из груди, хотя тут же был погашен ладонью, закрывавшей рот. — Говорите, я вас слушаю. — Это, — Ольга запнулась, а затем мотнула головой, вытирая солёные дорожки. Нет, она всё для себя решила, пути назад уже нет, либо сказать сейчас, либо идти против собственного брата. Второй вариант как-то не особо улыбается. — Это Ольга, олицетворение Украины. Я желаю присоединиться к вашей армии в предстоящей войне. На том конце замерли, казалось, что собеседник даже перестал дышать. Блондинка тоже замолкла, ожидая хотя бы какой-нибудь реакции. Она прекрасно понимала, что Иван может и не принять ее, и он имеет на это полное право, но всё же она надеялась на лучший исход. Сжимая в одной руке телефон, девушка кинула взгляд в сторону окна. Казалось, что секунды превратились в долгие минуты, прежде чем Брагинский вновь заговорил: — Я не могу доверять тебе, Оля, и ты понимаешь почему, — Россия запнулся, а затем всё же продолжил. — Если действительно хочешь помочь, то дай нашим войскам пройти по твоей территории, этого вполне хватит. — Но Иван! .. — Я сказал нет. Достаточно мне того, что в этом участвует Наташа, — строго произнёс Брагинский, а затем уже мягче произнёс. — Если понадобиться что-нибудь ещё, я с тобой свяжусь. Не теряйся. — Хорошо. — И, Оль, — Иван улыбнулся, мечтательно закрывая глаза. — Я рад, что ты вернулась. — Я тоже, брат, я тоже.Москва, 18:00
— Феликс, у меня для тебя хорошая новость, — Иван кинул быстрый взгляд на довольного прусса, который вновь занял своё законное место на диване и теперь читал какой-то журнал, который он достал не пойми где. — Буквально сорок минут назад звонила Украина, она тоже за нас. — О, да неужели, — саркастично протянул Польша, хотя по голосу было сразу ясно, он рад. Каким бы Лукашевич не считал себя храбрым, а идти в одиночку против ракет США, пусть даже у тебя есть в союзниках РФ, довольно-таки опасно. — А то я думал, что, типа, буду сам отбиваться. — Сначала всё так и задумывалось, — не стал скрывать Брагинский, постукивая пальцами по деревянной поверхности стола. — Только ты особо на её поддержку не рассчитывай, я пока запретил ей предпринимать какие-либо военные действия. — Это тотально несправедливо, Янек! Вначале, типа, обрадовал, а потом огорчил, в этом весь ты, — недовольно отозвался поляк. — Ты это смотри, конечно, помочь помогу, но американцы ведь тоже доступ к программке имеют. Поэтому первый раз из-за эффекта неожиданности может сработать, а второй раз не прокатить. — Не волнуйся, я рассматривал этот вариант, как возможный, — кивнул русский. — Если что, мы прикроем, но меня вот что волнует. Отключить, это ясно как день, что они смогут, а вот управлять на расстоянии они случаем не могут? — Ну ты и придумал, — фыркнул Феликс, не сдержав короткого смешка. — Если бы они могли, то нахрен бы им понадобились наши люди? Своих бы насажали, или ещё проще. Вот лежит себе такой Альфред, типа, телевизор смотрит, берёт пульт и такой: «Выстрелю-ка я, пожалуй, по Рашке» и на кнопку жмёт, вот и все дела. А так, нет, исключено. — А вдруг? — Если всё же будет вдруг, то тогда я одним из первых кувалдой по этой адской машине стукну, — весело произнёс Лукашевич, и Иван не смог сдержать улыбки. Всё же хорошо, что поляк был на их стороне. — Ну, смотри, рассчитываю на тебя. — Ага, я, типа, не подведу. До связи!20:00
— Интересно? — спрашивает экс-Пруссия, заглядывая через плечо Ивана. Тот никак не реагирует на бесшумные действия Гилберта, лишь лениво поворачивает в его сторону голову, почти нос к носу сталкиваясь с лицом парня. Тот смотрит на него своими красными глазами, в которых то и дело мелькали нотки веселья и ехидства. — Конечно, — кивает Брагинский, незаметно отодвигаясь от Байльшмидта. Не то, чтобы он стеснялся такой близости, это было банально неудобно, ничего более. — Тебе бы тоже не помешало что-нибудь прочесть. — Обойдусь, — хмыкнул прусс, хотя самому так и хотелось взять какой-нибудь томик с полки. Библиотека в здании была просто шикарная, не такая, конечно, как в особняке Ивана, но всё же. — И что читаешь? — Лермонтов, Демон, — пожимая плечами, спокойно отозвался русский, а затем, сверкнув задорным взглядом, поинтересовался. — Если скучно, могу почитать вслух. Всего секунды хватило экс-Пруссии на размышления, а затем немец ухмыльнулся, заваливаясь на соседний диван и блаженно прикрывая глаза, подкладывая руки под голову для удобства. — Давай.23:00
— Эй, ну ты чего замолчал? — недовольно протянул Гилберт, который недавно втянулся. Голос у Брагинского был приятный, да и за то время, пока он его слушал, они успели сменить Лермонтова на Достоевского, Достоевского на Пушкина, а Пушкина на басни Толстого. — Ложимся спать, — будто ставя точку, произнёс Иван, захлопывая книгу и поднимаясь с дивана, дабы поставить томик на полку. Байльшмидт удивлённо распахнул глаза, резко принимая вертикальное положение, дабы убедиться в том, что это всё-таки реальность и ему не послышалось. — Ты это серьёзно что ли? Спать? Когда у нас через восемь часов война? — Именно, что через восемь часов, — как само собой разумеющее отозвался Россия, поворачивая голову к пруссу. — Ляжем сейчас, встанем в четыре. Не хватало, чтобы ты ещё на поле боя спал. И вообще, тебе стоило поехать вместе с Наташей. — Я предлагал, она отказалась, — пожимая плечами, прокомментировал Гил, а затем возмущённо произнес. — Не переводи тему, а вдруг они ночью нападут? — Будто мы вдвоём воевать собрались, — хмыкнул Иван, сложив руки на груди. — Есть специальные люди, да и звук сирены всех разбудит. Не бойся, не проспишь. — Я ж хрен усну. — А ты уж постарайся.6:30
— Гил, — Брагинский с усилием трясёт сонного немца за плечо, пытаясь мысленно не обматерить весь свет. — Гилберт, — опять же нуль реакции. — Гилберт Байльшмидт! — Да как ты, смертный, смеешь будить Великого Меня, через пять секунд я встану и наваляю тебе, — лениво тянет экс-Пруссия, зевая почти после каждого слова, а затем натягивает на себя одеяло, отворачиваясь от Ивана, который на такое заявление лишь устало вздыхает. — Гил, тридцать минут до начала военных действий, — отчеканил Россия, заставляя Калининград резко подскочить на месте и полуосмысленным взглядом оглядеться вокруг. — Я не засну, я не засну, а сам спишь до последнего. — Вот уж не надо, — сонно зевая, недовольно огрызается Гилберт, а затем скидывает с себя одеяло, поёжившись от холода. — Почему раньше не разбудил? — Так пытались же, — невинно разведя руками, с нескрываемой улыбкой произнёс Брагинский. — Тебя фиг добудишься. У тебя пятнадцать минут, я жду тебя в зале, давай живей, спящая красавица. — Заткнись, без тебя тошно. Однако, несмотря на скверное настроение Гилберта, которое у него присутствовало с самого утра, Байльшмидт всё же смог управиться за пятнадцать минут, точнее этих самых минут ему было выше крыши. Он успел выполнить утреннюю зарядку, ополоснуться в душе, надеть военную форму, которая каким-то чудесным образом оказалась в шкафу. И теперь, почти довольный жизнью немец гордо шествовал меж рядов техники со стаканчиками горячего кофе, который наливала специальная машина. Иван благосклонно кивнул, принимая напиток из рук прусса. Немец на такое лишь хмыкнул, вставая неподалёку и отпивая немного обжигающей жидкости. Говорить не особо хотелось, настроение было не то. Возможно, Россия вчера был прав, и ему действительно стоило направляться в Минск следом за Орловской. Так бы они сэкономили время. Но признавать правоту русского было не в правилах Гила, поэтому на такие рассуждения парень сразу же забил. В зале было на порядок меньше людей, хотя шум стоял ещё тот, все о чём-то перешептывались, шуршали бумагами, печатали. Все эти звуки сливались в один монотонный гул, будто в каком-то улье находишься. Брагинский игнорировал это, удерживая в одной рукой стаканчик, а другую заведя за спину, парень почти немигающим взглядом смотрел на главный компьютер, который показывал время, радар и ещё какую-то хрень, на которую прусс не обращал внимания. Наверное, Гилберт сильно задумался, ибо объявление о пятиминутной готовности пропустил. Очнулся он только в тот момент, когда Россия громко объявил, что до военных действий осталось две минуты. По инерции глотнув остывшего кофе, экс-Пруссия поморщился, напиток охладел и стал ещё более неприятным на вкус. Отставив стаканчик в сторону, Гилберт сжал руки в кулаки, дабы дрожь была не так сильна заметна. Поймав на себе внимательный взгляд Брагинского, Байльшмидт лишь криво усмехнулся в ответ, мол, у меня всё охренеть как хорошо. Русский, похоже, не поверил, но проверять не стал, не до этого сейчас. — По моей команде, — строго произнёс Иван, и в этот момент Гилберт действительно понял, что пора помахать ручкой мирной жизни на несколько лет. Люди позади закопошились, а затем всё резко застыло. Казалось, что некоторые даже задержали дыхание, напрягая слух. Всё зависит от первого удара. Если он пройдёт гладко, то будет им счастье, а если нет, то можно считать, что они находятся в невыгодном положении. — Тридцать секунд.Виргиния, Пентагон, 23:59:40
— Двадцать секунд, — Альфред потёр руки, предвкушая. Во рту пересохло от давления. Как же давно он не испытывал подобных эмоций. Окинув мимолётным взглядом зал, блондин понял, что не один он томится в ожидании начала.Москва, 6:59:50
— Десять.Виргиния, Пентагон, 23:59:55
— Пять.Москва, 7:00
— Огонь!Виргиния, Пентагон, 00:00
— Огонь!