Кажется, я пропал!

      Холодно. Неровные отсветы пляшут на стенах и потолке. Где он? Кто он? Холодно... Что такое холод? Он не знает, но это неприятно. Не знает как это прекратить. «Да!» – смуглокожий мужчина нависает над ним – «Да!». Шершавые пальцы скользят по обнаженной коже. Зачем? Кто он? Холодно... Шершавые прикосновения... «Только моя!» – мужчина пристально изучает каждый сантиметр его тела. Довольная... нет, самодовольная ухмылка оголяет белые клыки. «Моя!» – рука скользит между ног. Хочется, чтобы она исчезла. Он лежит. Не может пошевелиться. Холодно. Темнокожий мужчина ложится сверху. Зачем? Он такой большой... просто огромный... Страшно. Широкая ладонь обхватывает за талию. Большой и указательный палец почти смыкаются в кольцо. Больно... Нечто проникает внутрь его тела. Больно! Мужчина двигается. Больно!!! Зачем? Больно... Холодно... «Моя!» – фанатичный блеск в глазах. Мужчина счастлив. Что это значит? Почему он это говорит? Зачем? Больно... Холодно... ***       В этот раз сон не заставил Лима очнуться в мерзком холодном поту, но оставил после себя неприятное послевкусие, а жесткие тюремные нары в прохладной камере не дали отступить ему окончательно.       – Свет! – приказал он.       Лим спустил ноги на пол, некоторое время так посидел и затем отправился к раковине. Теплая вода несколько отогрела, частично прогнав въевшиеся по самые кости образы.       Маленькая комната... Белые стены... Со всех сторон чернеют линии пиктограмм, предназначенные удерживать перворожденных. Нельзя выйти. Не с кем поговорить. Возвращаться в кровать и спать дальше Лим не стал, не смотря на то, что глаза ныли да и голова тоже – не хотелось, пока едкие воспоминания не отступят окончательно. Вместо этого он закутавшись в одеяло сел перед терминалом. Выхода в инфранет тут не было. Зато была довольно большая библиотека фильмов, картин, книг, а каждое утро появлялась свежая сводка новостей.       Заголовки последних дней не отличались разнообразием: всех волновало исключительно покушение и расследование, которое поручили легендарной инквизиции астар. Она всегда докапывалась до правды. Никогда не ошибалась. Находила виновных даже на другом конце вселенной. Слава инквизиции! Если бы не ее методы, которые порой заканчивались смертью подозреваемых... Другие расы редко прибегали к ее услугам. Астар так же старались ограничиваться обычными следователям. Но не сейчас. Нынешнее преступление было слишком серьезным. Отпустить виновных безнаказанными власть не могла. Справедливо. Рационально. И так ужасно для одного невинного эльфа. Ну да, докопаются до правды. Да, оправдают... А если посмертно?       Лим постарался отбросить мрачные мысли в сторону и открыл энциклопедию. Развлекательная литература отвлекала плохо – слишком простая, слишком эмоциональная. Статьи и учебники в отличии от нее заставляли концентрироваться и думать. Он замер с занесенным пальцем не зная, что выбрать. Читать про правосудие не хотелось. Про особенности демонов тоже, хотя это казалось самой полезной информацией на данный момент. Хотелось приблизиться к семье... Хоть немного. Или к друзьям... Лим вспомнил, что в статьях наверняка есть изображения и ткнул в название своей родины. На экране появились цифры и прочие данные, начиная от трехмерных координат в галактике и заканчивая числом мелких поселений. Краткая история. Знаменитые представители народа. Пейзажи и достопримечательности. Как же хотелось туда... Обратно... В знакомые края и к родному дому. На глаза навернулись едкие слезы. Лим поправил одеяло да поспешил закрыть раздел, огораживая от него себя и свою душу. «Крушение Минервы»... ***       Прошло еще несколько дней, прежде чем его невольное уединение нарушили дворцовые стражи да привели в мрачную холодную комнату с серыми стенами и сиротливо стоящим креслом посередине. Тут же юношу раздели до пояса, нацепили нечто подозрительно смахивающие на сбрую и не церемонясь принялись приматывать веревками к креслу. У Лима поплыло перед глазами. Казалось, там где легла веревка не осталось кожи, а руки и ноги он перестал чувствовать еще прежде, чем тюремщики завязали последние узлы. Теперь юноша с трудом сдерживался, чтобы не разрыдаться от обиды, отчаяния и беспомощности. Казалось, еще немного и у него начнется истерика.       Дверь отворилась и в нее вошел лорд Ярэш. Мрачно окинул комнату и демонов взглядом, да велев им убираться, не церемонясь и не дожидаясь, пока те отойдут, распихал их в стороны. Теперь мрачный взгляд уперся в запуганного и замерзшего эльфа. Изучающе скользнул по нему, помрачнел еще больше, а затем наставник присел на корточки и принялся его отвязывать.       – Идиоты! – сухо выругался он разминая посиневшие кисти несчастного ученика.       Демон, досадливо поджав губы, осмотрел веревки, отбросил их в сторону и взяв другие принялся его снова привязывать. На этот раз не так туго да и веревки теперь были намного мягче.       – Удобно? – подергав и убедившись, что узлы надежно затянуты, поинтересовался он.       – Да, – едва слушающимися, посиневшими от холода губами произнес Лим. – Наставник, что происходит?       – Это ради твоей безопасности, – пояснил демон. – Чтобы ты не поранился во время допроса.       – А ремни?       – Датчики. Отслеживают твое физическое состояние.       – В чем меня обвиняют? – поинтересовался он. – Я ничего не делал...       – Пока ни в чем. Пока только подозревают, что ты можешь быть причастен к покушению в колизее.       – Это неправда! – отчаянно выпалил юный эльф.       – Возможно. Не мне решать, – сухо сообщил лорд. – Если ты в самом деле невиновен, инквизитор это поймет и тебя отпустят.       Демон направился к двери, но страх оставаться одному, в этой жуткой камере, будучи совершенно беспомощным, оказался даже больше, чем страх перед грозным наставником.       – Не уходите! – жалобно взмолился Лим. – Не оставляйте меня!       – Он скоро придет, – заверил лорд.       – Пожалуйста!!! – юный эльф почувствовал как к горлу вновь подкатывает истерика, но тут демон сжалился, вернулся и сняв плащ, накинул его на плечи продрогшего ученика.       – Энри суровый, но справедливый инквизитор, – деловито сообщил лорд. – Повелитель безоговорочно доверяет ему. Он не будет церемониться и потихоньку вытаскивать из тебя правду. Скорее всего он сразу применит ментальную магию. Это неприятно, но зато все быстро закончится и если он подтвердит твою невиновность, тебя совсем скоро освободят.       – Я невиновен, – чуть не разрыдался при упоминании инквизитора Лим.       О том, как инквизиторы вели допросы, наслышался весь альянс и Светлые прибегали к их услугам только в крайних случаях. Вторжение демона-менталиста, выдрессированного на поиск самых сокровенных закоулков памяти могло запросто убить или лишить рассудка на всю оставшуюся жизнь.       – Случайно у Энри еще никто не умирал, – будто прочитав его мысли заверил наставник.       – Вы останетесь на допросе? – Лим отчаянно свел брови и поджал ушки.       – Нет. Мне нельзя. Никому нельзя.       Кажется, наставнику было стыдно. Если демонам вообще бывает стыдно... Лим бессильно опустил голову. Хотелось вскочить и упасть на колени умоляя остаться, а еще лучше забрать отсюда. Хотелось вцепиться в страшного, но ставшего почти родным демона и не отпускать. Не здесь. Не сейчас.       Дверь вновь отворилась. Верховного инквизитора Лим узнал сразу: высокий, бледный, худощавый. Словно выцветший, с белой кожей и почти такими же белыми волосами. Два золотистых глаза едва заметно светились в полумраке. Белая, неровная сетка паутины на одежде выдавала в нем принадлежность к высшим вампирам.       – Элим Наариэнь? – уточнил беспристрастный, потусторонний голос.       – Да, – ответил за онемевшего от ужаса эльфа наставник. – Энри, не переусердствуй с ним, ладно? Он дорог Повелителю.       – Я делаю только то, что должен и следую указам владыки, – чуть раздраженно отозвался тот и придержал дверь открытой, намекая лорду, что его тут больше не держат.       Они остались одни. Инквизитор и его жертва. Демон ничего не спрашивал. Только смотрел. Пристально. Долго... Голова начала ныть. Сердце бешено билось в груди так и норовя оттуда выскочить. А потом потемнело в глазах. ***       Холодные камни впиваются в спину. Острые. Шершавые. Он... лежит? Висит? Небо впереди... Небо над головой... Кто-то держит. До крови сжимает запястье. Заставляет каждый, едва заметный выступ иглами впиваться в плоть. Он ждет. Ждет, что будет дальше и не ожидает ничего хорошего. И оно происходит: нечто острое пробивает плечо намертво приколачивая к... стене? Он кричит. Не о помощи – она не придет. Не о пощаде – ее не будет. Просто от боли. Потому что не возможно терпеть молча. Еще одно лезвие пробивает второе плечо. Он вырывается несмотря на то, что становится только больнее. Третье и четвертое проходят сквозь ладони. Он уже не кричит – хрипит задыхаясь. Живот... Бедро... Ноги... Когда же наступит тьма? Когда сознание покинет бьющееся в агонии тело? Еще один удар, но уже тупой приходится в пах. Яростные порывы ветра беспощадно трут израненное тело о камень и болтают на острых стержнях. (Редакция 14.05.2023)