Поедем-ка мы на юга

— Гриш, смотри, там какой-то придурок, по ходу дела, решил самоликвидироваться! — Реально, — вгляделся в полумрак парень, — погнали, Марти, а то я спать не буду, если увижу гибель этого камикадзе. И побежали они спасать того чокнутого, что залез на ограждения и, видимо, собрался полететь вниз, разбив вместе со своими жизненными проблемами еще и голову до кучи. Когда они оказались ближе, стало ясно видно, что горе-самоубийца пьян, как фортепьян, и даже если он вдруг передумает прыгать в пучину местной реки, то может тупо случайно сорваться. Подкравшись осторожно, парни применили странный маневр, который показался им вполне удачным решением: каждый из них резко схватил его за руку и дернул на себя. Короче, голову бедолага все-таки расшиб, чему поспособствовал асфальт, на который парень приземлился, ведь поддерживать его никто не спешил, горе-спасители отпрыгнули подальше от падающего тела. — Зато не насмерть, — почесал свои блондинистые кудри Мартин. — Ага, — подтвердил второй, помогая подняться на ноги стонущему незнакомцу и вопрошая: — Ты дебил? — Да, я еще какой дебил! Верил ей, покупал все, что хотела, за границу возил, а она — сука! Изменила с моим же другом! Как в чертовом дешевом сериале! А ведь три года почти встречались, — заплетающимся голосом жаловался на жизнь. — И че, из-за пизды надо было топиться? — возмутился Мартин и получил шик от Гриши: — Не нагнетай. Эй, парень, давай мы тебя до дома проводим, отоспишься, все-таки утро вечера мудренее. — Не надо меня провожать, доеду, — кивнул в сторону скромно припаркованного неподалеку автомобиля, стоимость которого явно была запредельной, а глаза заблестели каким-то маньячным блеском. — Понятно, значит решил такую красоточку разъебать, раз первый план сорвался. А вот этого мы не позволим, да, Гриш? — тот кивнул. Взяли с двух сторон под белы рученьки незнакомца и повели шатающееся тело в сторону своего дома. Тело пьяно жаловалось на жизнь, на эту тварь Настьку, на то, как он любил ее и баловал, готов был даже жениться в свои двадцать три, осталось лишь защитить диплом и через два месяца планировалось сделать предложение руки и сердца. А оказалось, предлагать нужно было только кошелек, так как сердце его на хер ей было не нужно. Кое-как доволочив до квартиры, парни скинули несчастного на диван, прямо поверх всего того барахла, что по обычаю там присутствовало, а сами направились заниматься более приятными делами, как-никак у них сегодня первый серьезный юбилей — целый год с их знакомства, а они еще даже шампусика не хряпнули, не говоря уж о ночи безудержной страсти!

***

Проснувшись, Дима первым делом что сделал? Правильно, он охренел! Вытащил из-под бока кубик-рубика, который не способствовал комфортному отдыху, достал майку со Спанч-бобом, что служила ему подкладкой под щеку и уставился в белоснежный потолок, на котором рядом с люстрой висел резиновый член ядрено-зеленого цвета. «Куда меня занесло?!» — первая мысль. «Что за засранцы тут проживают?» — вторая. «Ни хера не помню, надо меньше пить» — третья. Вернее, воспоминания обрывались на конкретном моменте: когда он открыл третью бутылку вискаря и вышел из машины. Можно сказать, так напился он впервые, до этого просто не было повода, вчера его розовые очки слетели окончательно и бесповоротно; нет, он не застал предателей в своей постели, не услышал сплетен и не ловил косых взглядов, Настя и Артур сами назначили встречу и сообщили, что любят друг друга и считают подлым обманывать и скрываться. Но это совсем не облегчило того шквала эмоций, что захватило его сердце, как же так? Он же был так привязан к ней и привык ко всем этим женским штукам: исправно ходил по бутикам, забирал из салонов, даже гладил ее мышь, которую она называла собакой. И друг, Артур, как он мог так предать, ведь прекрасно знал, что Дима собирается делать предложение. Дальше размышлять не получилось, впрочем, уйти тихо тоже не судьба: в комнату завалились два кудрявых чуда в одинаковых оранжевых трусах. «Близнецы, нет, все-таки двойняши» — определил на первый взгляд Дима, но, приглядевшись, понял, что, кроме худобы и кудрей, общего мало. — Проснулся, пьянота неспокойная? — «поприветствовал» блондин. — Ну, типа того. Ребят, извините, но я ни черта не помню. Как я тут оказался? — Идем, алкашня, на кухню, поедим, заодно и расскажем тебе все. Дима, наивный, полагал, что его сейчас хоть кофе напоят и бутербродом накормят, но нет, облом вышел: эти два гаврика уселись за стол и сидят, выжидают, а табуретки две всего, деваться некуда — посмотрел на этих кудрявых чуд (или чудищ?), которые кулаками подбородок подперли, и сам полез в холодильник, в надежде найти что-либо съестное. Нашлось немного, но на омлет хватит. Приготовил, разложил по тарелкам, чаю налил, а хозяева сидят, будто так и надо, ладно хоть вилками не стучат. На удивление, похмелье было не сильным, больше волновали недавние события, чем физическое недомогание, а когда подкрепился, и вовсе стало хорошо. — Как тебя зовут, самоубийца-неудачник? Я Гриша, а он Мартин. — Дима, — сказал и начал вспоминать вчерашнее: да… я реально хотел это сделать! — А какого хрена, Дима, ты испортил наш первый юбилей? — вопрошал Мартин, так его представили, - че, блядь, скромненько повеситься дома не судьба? Драму тебе подавай? Чувствовал парень себя и так неловко, а тут еще вполне справедливый наезд, вот, спрашивается, с какого перепугу такое вытворял? Дурак! — Ребят, обстоятельства так сложились, я не хотел ничего портить, извините, — повинился Дима и улыбнулся этим парням, которые жрали приготовленный им завтрак. — Ладно, прощаем, — оповестил Мартин, и добавил, — Гришка — мой парень, будешь его кадрить — яйца оторву, а из пиписьки свирельку сделаю. Понятно? Дима сначала офигел, а уж после понял, что очутился в квартире геев, вспомнился зеленый член, свисавший с потолка. Гомофобом он не был, но и общаться так близко никогда не приходилось. Да уж, все бывает в первый раз. И, как оказалось, далеко не в последний. Удивительно, но эти два балбеса, стали для него какой-то отдушиной: успокаивали, шутили, рассуждали по-своему. И Дима не заметил как, но Гриша и Мартин перешли из разряда знакомых в категорию близких друзей. Они, в отличие от многих, кто желал связей, денег его и его папы, хотели только одного: пожрать. И Димка с удовольствием стряпал для этих неумёх, а взамен получал столько позитива и добра, что становилось гораздо лучше. И дернул же его черт упомянуть об отпуске, в который собирается вся группа, естественно, Мартин и Гриша тут же воспылали энтузиазмом, буквально убедили поехать вместе со всеми, хотя Дима уже поотвык от российских курортов и, вручили дар: пакет с презервативами и смазкой. Вот ведь кролики! Им надо, думают, и всем остальным тоже! Хотя, глядя на этих парней, Дима ловил себя на мысли, что не просто не испытывает отвращения, а даже в некотором роде завидует: неряхи, балбесы, языкастые, — и нет у них проблем! Живут, ругаются, мирятся, понимают друг друга без демагогий. Не всем, наверное, такое дано. Что ж, дело сделано, билеты в кармане, впереди юга нашей родины, что ничего не обещают, и надежда на неведомое, но желанное счастье.