Незнакомец

Боруто нетерпеливо нарезал круги по улицам деревни и раздраженно посматривал в ту сторону, откуда должны были прийти Мицуки и Конохомару-сенсей. Он понимал, что, возможно, их учитель и вовсе запретит им отправиться за Сарадой, ведь, если подумать, все его домыслы о том, что с девочкой могло что-то случиться, могут быть беспочвенны. А вдруг Сарада узнает, как Боруто о ней беспокоился, и будет издеваться над ним, таким глупым и вспыльчивым, всю жизнь? Узумаки тяжело вздохнул, когда, наконец, увидел приближающихся к нему членов его команды. У Мицуки было недовольное заспанное лицо, и Боруто на секунду показалось, что всё это – всего лишь его эгоистичное желание найти очередную неприятность для Конохомару-сенсея и товарища по команде. Его наставник озадаченно смотрел на него, быстро преодолевая расстояние между ними. Что Боруто ему сейчас скажет? Закатив глаза от нахлынувшего потока мыслей, мальчик снова вздохнул и покорно стал ждать, когда же его сокомандники, наконец, спросят у него, какого чёрта он творит. - Что произошло? Конохомару хмурился, явно не понимая, что задумал его ученик. Они остановились у одной из скамеек, по пути к воротам Конохи, и явно не понимали, почему вообще пришли сюда в такое позднее время. Боруто как никто другой знал, как их учитель устаёт, успевая следить за ними и выполнять миссии S-ранга, но что он мог поделать со своим предчувствием? Хотя, признаться честно, Узумаки никогда не видел, что сенсея это не устраивает. - Взялся за нас троих, так отвечай и поддерживай, что бы ни случилось. Боруто произнёс это с нотками упрёка, однако сам не понимал, почему начинает злиться. Возможно потому, что никто, кроме него, не задумался о том, почему Сарады ещё нет? - Что? – обеспокоенно переспросил Конохомару. – О чём ты говоришь? - С Сарадой что-то случилось, - сжав кулаки, сказал Боруто. – И я знаю, что по вашему, у меня нет никаких оснований так говорить, но я чувствую, что что-то не так. Мицуки вздохнул. Узумаки на секунду посетила мысль, что его товарищ до сих пор не испытывает ничего по отношению к своей команде. Вдруг ему на самом деле плевать? Как вообще они смогут работать вместе? - Почему ты так думаешь? – спокойно начал сенсей. Боруто пытался что-то ответить, в упор смотря на Конохомару, но лишь сильнее сжал рукава своей куртки и втянул в легкие прохладный ночной воздух. Это всё бессмысленно. Они никогда его не поймут. Ему не стоило звать их сюда. Вместо этого, он должен был отправиться за ней сам. Хотя бы попытаться. Сарада – его лучший друг, и как бы сильно они иногда не ненавидели друг друга и как бы громко не ругались, она ему дорога. Пусть она и дальше смеётся над ним, пусть дальше умничает, пусть дальше самоуверенно усмехается при виде него, пусть чёрт возьми! Смотря на то, как в ответ на молчание, Конохомару скептически приподнимает бровь, Боруто абсолютно ясно осознал, что ничего не выйдет. - Ты мне не веришь, - выдал он, посмотрев на наставника. – Неважно, что я скажу, неважно, что чувствую. Так ведь? - Боруто, - мягко начал Конохомару. – Ты прав, Сарада должна была вернуться ещё сегодня вечером, однако поднимать панику из-за того, что она задержалась на несколько часов – глупо. - Почему ты разговариваешь со мной как с ребёнком?! – наконец вспылил Узумаки. Его крик пронзил умиротворённую тишину спящей Конохи, а Мицуки наконец, широко распахнул глаза. На лице Конохомару не дрогнул ни один мускул, он лишь продолжал смотреть на ученика. - Почему вам всем так трудно оторвать задницы от своей надуманной мирной жизни и понять, что что-то не так? – тише спросил Боруто. - Потому что всё хорошо, - твёрдо ответил ему Конохомару, сверля его долгим, пытливым взглядом. В этот момент Узумаки показалось, что что-то внутри него оборвалось, и он еле сдержался от порыва схватиться за голову и начать кричать. В их команде нет доверия, и, чёрт возьми, всему виной их учитель. Боруто ненавидел, когда Конохомару ставил его мнение не выше глупого поведения надоедливой собаки, однако искренне надеялся, что со временем, когда-нибудь, это изменится. Боруто вырос, слушая истории о преданности и самоотверженности шиноби Конохи: команды номер десять – ИноШикаЧо, готовые отдать жизнь друг за друга, команды номер восемь – его мать, Киба и Шино-сенсей, так рьяно защищавшие свои связи, и, наконец, команды номер семь – его отец и родители Сарады, благодаря своим узам, выигравшие великую войну. И какого чёрта сейчас всё не так? Требует ли работа в команде абсолютного доверия друг к другу или Боруто ещё глупее, чем его все считают? - Знаешь, братик Конохомару, - ровно начал Боруто, - я был невероятно рад, что именно ты стал нашим наставником. Папаша мечтал, чтобы его любимый Конохомару учил его сына и я каждый день убеждал его в том, что это правильное решение. Но сейчас, смотря на тебя, я жалею об этом так, как ни о чём никогда не жалел. Сарутоби всё также не отводил от Боруто глаз, будто бы желая объяснить всё, но не знал, как. Узумаки чувствовал, что наговорил лишнего, однако он всего лишь выражал свои мысли, а это делать он умел лучше, чем быть ниндзя. - Не говори так, Боруто – наконец заговорил Конохомару. Младшему Узумаки казалось, что и сенсей, и Мицуки, смотрят сейчас на него как на диковинное животное, вытворяющее различные трюки на сцене. Он знал, что Сарутоби не воспринимает его всерьёз, он знал, что Мицуки совершенно не видит смысла в его действиях, но Боруто чётко осознавал, что должен что-то сделать. Внутри него начинало что-то закипать. Что-то, похожее на слепую ярость, когда метаешь в пустое пространство расенганы и тонешь в своём бессилии. - Господи, что Боруто опять натворил? Мицуки мрачно усмехнулся, кивая головой куда-то за спину Узумаки и протяжно зевнул. - Ничего особенного, Сарада, кое-кто здесь просто параноик. В эту секунду у Боруто перехватило дыхание. Он поражённо уставился на Мицуки, пытаясь понять, происходит с ним всё это наяву или же это просто дурной сон. Желтоглазый мальчик чуть заметно ухмыльнулся, смотря на сокомандника. Наконец, догадавшись, откуда исходил, наверное, самый долгожданный за эти две недели голос, Узумаки медленно повернулся в сторону главных ворот. Сарада сильно похудела за время, что он её не видел, вид был уставший, а одежда грязная и оборванная в некоторых местах. Она недоумённо смотрела то на него, то на Конохомару-сенсея и Мицуки, явно не понимая, что на ночь глядя её команда здесь забыла. И её глаза. Боруто не сразу понял, что же с ними было не так. Почему-то в свете фонаря её глаза казались ярче: он вдруг заметил, какие у нее были длинные чёрные ресницы и взгляд – невероятно вдумчивый и глубокий. Но самое главное – непривычная краснота вокруг глаз и опухшее лицо. Боруто сжал кулаки, наконец, сумев вдохнуть в лёгкие воздух. Если что-то заставило эту девчонку плакать, предчувствие его всё-таки не подвело. - Где твои очки? – хрипло спросил Боруто. – Ты выглядишь, как идиотка.