Дорога домой

− Я немного скучаю по твоим крыльям. Кастиэль очень кастиэлевским жестом склонил голову набок. Видимых глазу крыльев больше не было за его спиной — те исчезли через мгновение после того, как последняя капля благодати, выпущенная Дином, впиталась в его тело. Через мгновение после того, как он вернулся обратно в их мир, обратно к Дину и Сэму. − Они всё ещё здесь, − заверил он. — С вашей помощью. Дин покачал головой. Благодарности Кастиэля претили. − Кас, то, что я… то, что я с тобой сделал… − Не казнись, Дин. — Кастиэль сделал шаг ближе, окончательно врываясь в личное пространство, и Дин тоже подался вперёд, чтобы от личного пространства не осталось ни следа. Кому оно вообще нужно, личное пространство? — В конечном счёте, ты меня спас. Я думаю, ты спасаешь чаще, чем осознаёшь это. − Спасибо, − невероятным усилием Дин заставил свой голос не сорваться. — Спасибо, Кас. И спасибо, что вернулся. Я бы не смог… продолжать без тебя. Его рука почти привычным жестом скользнула к шее, но кувшина на ней уже не было. Пришла пора отучаться от привычки прикасаться к частичке Кастиэля, потому что сам Кастиэль — целый, вернувший силы — стоял перед ним в полном его распоряжении, и от этого щипало глаза и уголки губ сами собой растягивались в глупой ухмылке. − Когда Габриэль сказал мне, что я уничтожил твою благодать, я думал, что сойду с ума. − Я отыщу его и скажу, что со мной всё в порядке. Он угрожал вам? Порой Габриэль может реагировать… слишком остро. − Слишком остро?! Он был образцом спокойствия! Кас, да если бы кто-то сделал что-то подобное с моим братом, я бы стёр его в порошок без предупреждения! Понимаешь, я… я не мог перестать думать о том, что ты ушёл навсегда. Не в ад, не в рай, не в хотя бы чистилище… Даже монстры получают подобие второй жизни в чистилище, а ангелы уходят без следа, как будто их и не было. Я был почти уверен, что стёр тебя из нашего мира без остатка, пока не понял, что был полным идиотом: разговаривал с твоей благодатью, не понимая, что это и есть ты. Кастиэль смущённо улыбнулся. − На самом деле, это всё же был не совсем я. Ведь даже если забрать у ангела всю благодать без остатка, он не перестанет существовать… Просто превратится в человека. Дин озадаченно попятился. − Но… Тогда что произошло? − Часть благодати, находившаяся в моём сосуде, была уничтожена… Но моя душа осталась неповреждённой. − Твоя… душа? − Считается, что у ангелов нет души в том смысле, в котором это понятие применимо к человеку. Но, кроме благодати, мы обладаем чем-то ещё, чем-то цельным, неделимым. И это… что-то не покинуло мой сосуд. Наверное, я просто очень хотел остаться, я приложил все силы, чтобы удержаться внутри. Моя благодать принадлежит небесам, но сам я принадлежу себе… и тебе тоже. Я остался в сосуде, чтобы снова встретиться с тобой. − Значит, пока я не вернул тебе вторую половину благодати, ты… застрял в чём-то вроде комы? Что ты чувствовал? Тебе не было… больно? − Было, − с жестокой честностью отозвался Кастиэль. — В тот миг, когда ты воспользовался изгоняющим символом, я испытал адскую муку. Но она быстро закончилась, и я погрузился в нечто, похожее на очень глубокий сон. Может быть, рано или поздно я бы проснулся и без возвращённой тобой благодати. − Но к тому времени я бы точно рехнулся, − заключил Дин. — К тому же, тебе всё равно нужны были ангельские силы, чтобы заставить крылья исчезнуть. − Дин… − Ангел вдруг вновь оказался очень, очень близко. — Ты ведь заметил, что моя благодать вновь воссияла? Я чувствую себя лучше, чем до того, как пришлось её разделить. Что ты сделал? Что он сделал? Да ничего он не делал. Держал её в руках. Говорил с ней. Защищал от чужих посягательств. − Кажется, я её немного… подзарядил? — слабо улыбнулся он. − Моя благодать начала слабеть, когда я восстал против рая… Когда я перестал верить в Бога. Не в его существование, конечно, а в правильность его поступков, решений, в его милосердие. Вместо этого я верил в тебя, Дин. Верил и… доверял. Дин замотал головой. − Ты… что же… хочешь сказать, я стал этаким локальным Богом? Что-то мне не по душе такие полномочия, Кас. − Ты же всегда повторял, что между нами есть связь. Чем же тебе не нравится доказательство? − Нравится, Кас. Ты пойми, это… немного неожиданно, но я рад, что всё сложилось именно так. Правда рад. − Думаю, теперь ты можешь даже отыскать мои крылья. − Ты хочешь сказать, что позволишь мне увидеть твою истинную форму? — Дин затаил дыхание, волнуясь в разы больше, чем перед какой-нибудь привычной схваткой. − Тебе необязательно их видеть, чтобы дотронутся. Дин бросил взгляд на неплотно закрытую дверь, не желая видеть незваных свидетелей. Снаружи доносились приглушённые голоса Сэма и Бобби, решивших оставить их передохнуть. Передохнуть, как же. Младший брат Дина иногда вёл себя как заправский хитрец. Сглотнув, Дин неуверенно протянул руку вперёд. Рыская растопыренными пальцами в воздухе за спиной Кастиэля, он чувствовал себя нелепо; но ведь крылья существовали, Дин видел их, почти мог представить воочию, в мельчайших деталях — их почти неслышный шелест, пробегающую по перьям рябь, как волну вдоль берега. Их прикосновение было чуть менее осязаемым по сравнению с земной формой, но совершенно отчётливым. Перья щекотали ему руки, обхватывали запястья множеством мягких ладоней, и Дин не удержал в себе судорожный вздох. − Дин?.. − Всё хорошо, Кас. Просто я тут… трогаю твои невидимые крылья и всё такое прочее, − Дин поморщился от зашкаливающей глупости собственных слов. − Дин, ты хочешь меня поцеловать? Изо рта охотника вырвалось только нечленораздельное междометие; волнение, граничившее с трепетом, уже не поддавалось контролю. Кастиэль отвёл взгляд. − Прости, я… неверно интерпретировал твои намерения? − Нет-нет… то есть да… нет, всё верно, − спохватился Дин. — Просто, понимаешь, я… столько раз проворачивал это со всякими первыми попавшимися красотками. Я не знаю, умеешь ли ты ревновать, будет ли тебе неприятно… но мне самому как-то… не хочется делать с тобой то же самое, что я вытворял с кем попало. Неспособный остановить поток фраз, больше всего напоминавших несвязный бред, Дин очень надеялся, что Кастиэль поймёт намёк; поймёт, что Дин больше всего на свете боялся по своей привычке опошлить хрупое. И Кастиэль ответил: − Важна ведь суть, а не форма, Дин. Кажется, Кастиэль обо всём догадался верно, а ещё Дина не покидало ощущение того, что ангелу не терпелось испытать на себе человеческий жест привязанности, и признания, и обещания. Раньше Дин ничего подобного не вкладывал в свои поцелуи, но сейчас это получилось как-то само собой. Наклонившись, он дотронулся до губ Кастиэля, одно короткое прикосновение — для начала; вполне достаточно для тех, между кем есть связь. − Мы гнали к тебе, как сумасшедшие, из-за того, что в ближайшем городе шастает оборотень? — не уставал возмущаться Дин, пока Бобби передавал ему патроны. − Не оборотень, а ругару, − невозмутимо хмыкнул тот. — А вы, ребятки, просто засиделись на одном месте. Неужели рассчитывали прохлаждаться в моём бункере? Марш на охоту! − Я был неправ: у нас нет настоящего дома, − Дин продолжал демонстративно вздыхать, заталкивая вещи в багажник. — Наш дом это… − Импала, − быстро вставил Сэм. − …Детка, − закончил Дин. − Длинная чёрная машина. — Кастиэль торопливо догонял их, но Бобби задержал его на пороге. − Если хочешь отлежаться, пернатый, мой бункер в твоём распоряжении. Переведи дух, пока эти лоботрясы вконец тебя не загнали. Кастиэль покачал головой. − Я хочу присоединиться к охоте. И Дин, конечно, не сказал ни слова против, потому что урок Сэма не прошёл даром — в чём, разумеется, он никогда не признается вслух. − Можете подержаться за руки на заднем сидении, если хотите. − Решил поиграть с огнём, Сэмми? − Что? — удивился тот лишь самую малость наигранно. — В этом нет ничего предосу… − Просто замолчи. Насупившись, Дин уселся вперёд. Кастиэль оказался внутри в один миг, как в прежние времена не утруждаясь открытием дверцы. После первого же поворота Дин осторожно просунул назад руку, и Кастиэль взял её в свою.