Я все изведал и все испытал

- Не может быть! Так и сказала? - Не совсем. Она сказала, что разочаровалась во мне, и если она золотая клетка для меня, то она уйдет. И ушла. - При всем моем уважении к госпоже Анне, я не назвал бы ее «золотой» клеткой. «Стальной», может быть, холодной и темной, но не… - Перестань, Рио, - Йо положил в тележку банку с кукурузой и улыбнулся. – Она неплохая, просто необычная. Жестоко разрушать человеческие иллюзии. Рио склонил голову. Его, как и остальных впрочем, ничуть не удивила произошедшая ситуация с Анной, но вида он старался не подавать и, на всякий случай, делал удивленные глаза и задавал вопросы. Кому как ни ему, вечному путешественнику к своей Святой Обители, были известны превратности любви? Удивление становилось истинным только тогда, когда речь заходила о Хао Асакуре. Вопросы сыпались один за другим, Йо на все терпеливо отвечал, стараясь не показывать, как беленит душу этот разговор. Очень скоро у друзей выработалась привычка сводить все темы о старшем брате к нулю. Эта негласная договоренность очень нравилась кареглазому шаману, и он был благодарен друзьям за нее. Только однажды, еще два с половиной месяца назад, когда вымотанный вечерней тренировкой Йо сразу ушел спать, Морти с Реном сидели на кухне. Коротышке страшно хотелось задавать вопросы, но он знал, как китайца бесят разговоры о Хао. Смотря на открытый торс и руки, чаще всего он задавался вопросом – а стоит ли рисковать здоровьем? Как только он решался, Тао глубоко вздыхал, а напряженные после тренировки мышцы перекатывались под тонкой кожей, заставляя Мортимера сглотнуть и заткнуться еще на какое-то время. В последний раз, когда Морти произнес имя старшего из Асакур в каком-то невинном вопросе, вспыльчивый наследник дома Тао чуть не отрубил ему язык. - И надолго ты в Токио? – покачивая ногами, спрашивал коротышка. - Надолго. Дома дел нет, надо продолжать готовиться к Турниру, он может возобновиться в любой момент, но там для меня противников нет. Тем более вам без меня тут одиноко, погляжу. - Да-а, - довольно тянет Морти. Он и правда так думает, с самодовольным Реном будни стали веселее. И снова тишина на минуту другую. - Поговорим о тебе? - Нет. - Ладно… Слышно, как тикают часы, и завывает на улице ветер, путаясь в кронах деревьев. - Так что решилось с Хао? – Морти зажмурился, как только задал вопрос. У Йо спросить было невозможно, в последнее время Рен не отходил от него ни на шаг, и коротышке причины были понятны, но говорить об этом не хотелось по определению. А по дороге домой Мортимер очень не хотел портить настроение другу, который как на крыльях летел с уроков. Он ожидал вспышки гнева, холодную и сдержанную ярость, которая обычно появлялась в янтарных глазах, даже острие гуандао на шее. И, к великому изумлению Оямады, Ренни даже глаз не открыл. Он медленно допил молоко и повернул голову к окну. - Йо разговаривал с Йомеем где-то через неделю после новости о том, что Хао жив. Советом было принято решение не трогать его и дать ему шанс, хотя он все тот же мерзавец. И все же они считают, что его опыт и знания бесценны, и, мол, у него есть шансы исправиться и начать все сначала, потому что память у него осталась крупицами, мы неплохо его вынесли тогда.. Уж не знаю, кто им такой бред сказал. Уровень его фурёку упал настолько, что в бою мы с Йо сделаем его точно. Шаманы из Совета сказали, что он сопротивлялся при захвате, но никто не пострадал. - Может, он не старался причинить им вреда? – осторожно предположил Морти и наткнулся на насмешливый, жестокий взгляд китайца. - Да он просто слабак после той трепки, что мы задали ему! – уверенно проговорил Тао. – Но Йомей считает, что Йо сможет помочь Хао встать на путь истинный. - Почему бы и нет? - Он уже сделал достаточно, чтобы Хао что-то понял, - твердо ответил Рен. Морти кивнул, но промолчал, решив, что это не истинное мнение самого Йо. «А ведь Совет прав, - думал Мортимер, когда Ренни попрощался. Оямада шел домой, подгоняемый в спину холодным ветром, столь необычным после жаркого лета. – Йо смог бы простить Хао и показать ему лучшую сторону человечества. Но и Рен прав…» Но это было тогда. Сейчас же Рио с Йо сваливали в тележку все, что можно было съесть, часто руководствуясь принципом "Горячее сырым не бывает". - Во сколько Хоро приезжает завтра? – спросил Рио, разглядывая стеллаж с краской для волос. Ему вдруг в голову пришла мысль, что лучший подарок на день рождения – это смена имиджа. - Не знаю, - пожал плечами Асакура. Он развернулся к другу с зеленой и оранжевой краской в руках. Заметив, что сам Рио держит желтую и фиолетовую, засмеялся. – Ты думаешь о том же, о чем и я? В сумерках по дороге домой Йо подумалось, что время расставляет все на свои места. Что ничего не вечно кроме любви и дружбы. Порой для того, чтобы что-то понять или сделать, нужен только повод. День рождения, чтобы собрать всех друзей, краска, чтобы рассмеяться, взгляд, чтобы сердце пустилось в пляс. На пороге дома Йо согнулся, не выпуская пакетов из рук, чтобы перевести дух. Прохладная рука Рена скользнула по пальцам, забирая тяжелые сумки. От неожиданности Асакура резко поднял голову и встретился взглядом с Тао. Ему почему-то почудилось, что на миг в его карих глазах отразился этот желтый цвет, оставшийся отпечатком где-то за легкими. Горячее дыхание осело на щеке и губах Йо. - Теряешь силы, Асакура? – поинтересовался Рен, вскинув одну бровь, и скрылся в доме, подхватив покупки. От лишних мыслей шамана спасло только то, что за бешеным стуком собственного сердца, он не смог услышать дикий ритм сердца Тао. Хорохоро приехал настолько рано, что был проклят даже Йо и мысленно обречен на тренировки в Аду под началом Пирики. Он уже решил сделать вид, что не проснулся от дикого грохота и ора Юсуи, но услышал, как отъехала дверь в соседней комнате, а затем раздались тяжелые шаги Рена Тао. Что-то подсказывало Асакуре, что гуандао он тащит с собой. Чуть позже внизу раздался по-девчачьи тонкий визг Рио - Рен дошел до первого этажа. В итоге, в трусах и помятый, Йо стоял к Ренни спиной, широко расставив руки, и не пускал его к Хоро, хотя тот в это время лез к Асакуре обниматься, потому что думал, что это просто широкие объятия. Когда, наконец, с приветствиями было покончено, Йо поднялся наверх, чтобы еще хоть немного поспать. Его догнал Рен. Он положил руку на плечо друга и потянул на себя, чтобы развернуть к себе лицом. - Учти, Асакура, - начал Тао, грозя шаману пальцем. – Если ледяная башка еще раз разбудит меня раньше, чем я планировал, я не посмотрю, что ты мой друг. Изрублю в капусту вместе с этим идиотом. Йо пожал плечами и потер глаза, когда Рен скрылся в своей комнате. К настроениям китайца невозможно было привыкнуть, поэтому Асакура многие слова просто пропускал мимо ушей, зная и веря, что на самом деле Ренни не такой. Почему-то Йо решил зайти к другу. Тихо постучавшись, он отодвинул дверь и ступил в комнату. Из открытого окна сквозил ветер, небо на горизонте еще даже не думало светлеть. Видимо, у него, неба, и Хорохоро понятия о рассвете были совершенно разные. Рен лежал на футоне, повернувшись к Асакуре спиной. Он, разумеется, еще не успел бы уснуть, но виду, что замечает друга, не подавал. Йо вздохнул и сел рядом. - Неужели ты не рад его видеть? – стараясь сделать свой голос как можно бодрее, произнес шаман. Рен выдохнул прежде чем ответить. - Я рад. Но не ему. Йо сообразил не сразу, что Тао ответил. В комнате было темно, но Асакура четко видел спину Ренни. Почему-то шаману показалось, что тело китайца отлито из воска – настолько совершенно и матово. Он вовремя очнулся, когда пальцы уже почти коснулись теплой кожи. - Что ты имеешь ввиду? – глухо спросил Йо, стряхивая с себя наваждение. Рен повернулся на спину, чтобы посмотреть на лицо Асакуры. Тот не смог сдержать улыбки. В узких желтых глазах появилась радость, которая находила внутри Йо знакомый отклик. Не спрашивая разрешения, Асакура убрал одеяло с края и лег рядом. Рен положил руку под голову и повернул ее к другу. POV Рен Зачем ты пришел ко мне с такими дурацкими вопросами? При чем тут Хорохоро, когда ты лежишь рядом, мило положив ладони под щеку? У тебя глаза слипаются, а я же не злюсь на самом деле, я не могу злиться, видя тебя. Ты дал мне самый важный урок, Йо – злость и ненависть ничего не решают. Юсуи мой друг. Утром никто из нас и не вспомнит о том, что сейчас произошло. Иногда мне кажется, что именно поэтому он – мой лучший друг. Мы можем сколько угодно орать друг на друга, не видеться месяцами, испепелять друг друга взглядами, но за него, как и за тебя, я жизнь отдам. Только за тебя еще и душу. Мне так хочется сказать тебе об этом, но я не смею. Да и не знаю как. В голове крутятся мысли, но на язык не ложатся. - Я имею ввиду, что рад, что ты сейчас здесь, - отвечаю я и замираю. Больше я ничего не могу тебе объяснить. Ты улыбаешься и окончательно закрываешь глаза. Конечно, как всегда ты уже спишь. Мне остается только укрыть тебя одеялом и положить рядом руку, ну вроде как во сне так вышло. Я чувствую на ладони твое дыхание, до рассвета наблюдая, как вздрагивает нитка черных ресниц. Я обещал не оставить тебя, но это просто формальность, которую я с радостью выполню. Но ты никогда не оставишь мои мысли, даже если я сам буду далеко. До последнего момента я тянул свой приезд из Китая. На самом деле вернуться хотелось уже сразу после твоего дня рождения, на котором я задержался всего один день. Мне надо было о многом подумать. До этого мы не виделись почти полгода, ты сильно изменился хоть и не признаешь этого. Но из тысячи я узнаю твои глаза и улыбку всегда. Только это в тебе неизменно. Помнишь, какими детьми мы были, когда начинали путь вместе? Какими разными? С каждым месяцем мы становимся старше, и я с суеверным ужасом отмечаю, как ты меняешься. Каждое твое изменение, каждый новый сантиметр твоих волос, излом в голосе, движение руки, тела - внутри заводит пружину. Закручивает, закручивает, иногда кажется что она вот-вот резко выскочит, толкая изнутри сердце. И только твой взгляд и улыбка пока неизменны, они меня и держат. Ты всегда был для меня инопланетянином или гостем в этой вселенной. Твой мир, наполненный светом, отражался в твоих глазах, и меня этот свет манил как мотылька. Я горю и не жалею об этом. Если я не могу быть честным с тобой, я пытаюсь быть честным с собой. Тьму в моем сердце выжило не понимание того, что в мире все не так, как учили меня с детства, а ты сам. Твой образ, твоя улыбка, твой голос, твой взгляд и мысли. Не выдерживаю, касаюсь твоих губ пальцами - из интереса. Что снится тебе, Йо Асакура, чему ты улыбаешься во сне? Короро всегда отличалась особой верностью. Минутианцы - честный и преданный народ. Если минутианец стал хранителем, он никогда и ни за что не бросит, станет лучшим другом и во всем постарается поддержать. И, разумеется, верный дух не забыл о дне рождении своего шамана. Маленькая и милая, отложив свою кувшинку, Короро влетела в комнату, держа в руках большую ледяную корону. Хранительница всегда была уверена, что именно Юсуи станет королем. Дух, верящий в своего шамана - лучший подарок Судьбы. Заметив ее, Хорохоро потянул к ней руки, но Коро, довольно урча, пролетела чуть выше и как можно аккуратнее водрузила корону на голову шамана. Все смеялись - все, кроме Рена, который сидел с довольной улыбкой, но насмешливым взглядом. Не надо было даже спрашивать, что он по этому поводу думает. От Рена Тао вы бы точно не услышали слов "Мило, прелестно, настоящий Король!". Никто этого и не ждал. Помимо Йо, Рена, Рио, Морти и самого Хоро в комнате была Пирика, которая не могла не приехать на такой праздник, а так же Джоко. Последний, правда, уже десять минут сидел в кляпом во рту, потому что вкусный пирог - лучшая защита от его шуток. Впоследствии Йо чуть не расплакался, ему не досталось и кусочка, но быстро сменил гнев на милость, когда пирог закончился, и Джоко начал шутить. Пирика же тихо сидела в сторонке, ей было неуютно без Анны. Раз десять за вечер Асакуре пришлось останавливать Ренни, чтобы тот не снес шутнику голову или самооценку. Один раз, когда Тао вскочил, чтобы преподать юмористу пару боевых уроков, Йо успел схватить его за майку и дернуть на себя. Китаец пытался вырываться еще пару минут и махал руками, всерьез собираясь добраться Макдэниела, не замечая, как Асакура обхватил его руками за пояс и уткнулся лбом в спину. Впрочем, сам Асакура этого тоже не замечал. Он вдыхал свежий запах полной грудью, крепко держа друга, пока не заметил удивленный взгляд Морти. К тому времени Рен уже почти не вырвался, Йо легко удалось потянуть его на себя и усадить на место. - Где молоко?! - заорал Рен, бегая вокруг стола. - Какое молоко? - разом повернулись Хоро и Рио. Короро осмотрительно прикрыла белую полоску над губами своего шамана листиком кувшинки. - Ребят, а давайте в "Бутылочку"? - икнул Джоко, кося глазом на Пирику. Сестра Юсуи огрела его сумочкой. - Йо, где в твоем доме молоко? - не унимался Рен. Он даже под стол заглянул. - А у Рио чупчик, а у Рио чупчик! - Хорокей, уймись! - У тебя в доме кто-то украл все молоко! - потерянным голосом заключил Рен и начал пробираться к выходу из комнаты. Только когда дверь за ним закрылась, Йо опустил взгляд и обнаружил у себя в ногах новый пакетик заветного напитка. Подобрав его и перешагнув через скрывающегося от этого хаоса под подушками Мортимера, Асакура быстро преодолел заветные метры до двери, рискуя быть сбитым чьей-нибудь ногой или рукой. Рен на кухне перевернул почти весь холодильник. На столе уже стояло то, что под определение "молоко" не подходило точно, но упрямый Тао не сдавался - наполовину он уже был в морозильной камере. - Эй, Рен, - окликнул его Асакура, подбросив пакетик в руке. Не успел он приземлиться обратно, как был перехвачен быстрой рукой китайца. Буркнув что-то вроде благодарности, Ренн проткнул дырочку для трубочки, за неимением оной, ногтем и жадно приложился к упаковке. Йо терпеливо дождался, пока Тао напьется и немного успокоится. Кинув пустую упаковку на стол, Рен с упрямством локомотива двинулся обратно, собираясь гуандао подстричь Джоко, который умудрился нарушить хрупкое равновесие тонгари. Асакура пошел следом, надеясь остановить мордабой, как вдруг дверь резко распахнулась, сильно ударив Ренни. Китаец полетел на Йо, оба свалились на пол, но Асакура скрасил падение Тао своим телом, а сам неплохо приложился затылком о пол. Дверь же почти сразу закрылась под улюлюканье и гогот, чем то напоминающий стаю гиен. И Рен бы метнулся туда, и был бы мордабой, если бы не глухой вскрик кареглазого парня, который уже понял, что будет минимум шишка. - Чертовы психи! - в сердцах выругался Тао, садясь рядом на корточки. - Йо, ты в порядке? Шаман потер больную макушку и попытался сфокусировать взгляд. - А? - переспросил парень. Рен покачал головой и достал из морозилки пакет с замороженным брокколи - последний привет от Анны. Сев рядом, он приложил его к затылку Асакуры. - Рен?.. - Йо протянул руку и коснулся губ китайца кончиками пальцев. POV Йо Почему ты вздрогнул? Тебе больно? Убираю руку, а на моих пальцах кровь. Ты даже не заметил, как угол двери раскроил тебе нижнюю губу. Ты смотришь удивленно, ты ждал чего-то другого, я вижу это, я слышу в тишине кухни твое сердце, ведь то, что за дверью кажется мне нереальным. Или это шумит у меня в голове? Я немного пьян, но никак не могу понять от чего - от алкоголя, удара или твоей крови на своих пальцах, такой густой и теплой. А может от всего и сразу. В любом случае с каждой секундой голова кружится все больше, боль становится тупее и меньше. Ты провел по своим губам пальцами, все еще пытаясь понять, что произошло, но только размазал все алым росчерком. Мне уже доводилось видеть твою кровь. И это было ужасное зрелище, от которого леденело все внутри, глаза застилало пеленой, а крик казался громче именно от того, что на него в легких не хватало воздуха. Но сейчас внутри наоборот что-то вспыхнуло, что-то, что заставило меня приблизиться и снова коснуться твоих губ пальцами. Ты немного отстранился, убрал холодный пакет от моих волос - меня это отрезвило. Я отдернул руку, глубоко дыша, и попытался встать, опираясь на стол. Ты все время стоишь рядом, боишься, что я упаду? Кажется, ты тоже пришел в себя. Смотришь своими желтыми глазищами на дверь со злостью, свойственной только тебе. Есть обычная злость, есть обычная ярость, снисхождение, радость и прочие чувства, присущие всем людям, но для тебя Создатель писал эмоции отдельно. - Тебе идет, - я пытаюсь пошутить и улыбнуться, кивнув на твое лицо. - Обещай меня выслушать, - говоришь ты, растягивая слова как смолу. - Чего? - Пожалуйста, только выслушай меня. - Конечно, - пожимаю плечами. Ты приблизился так, что я уперся поясом в стол. Куда ты смотришь, Рен, что ты хочешь сказать? Я слышу лишь твое дыхание. Я чувствую твое дыхание. Я невольно начинаю дышать так же. Я улыбаюсь, кажется, мы перешли какую-то границу. Решаюсь опустить взгляд так же, как и ты, и попадаю на твои окровавленные губы. Почему-то это зрелище не отталкивает меня, а наоборот притягивает. И уже через минуту я чувствую привкус стали и молока на своих губах. Мне становится горько. Но ты так близко, я не решаюсь тебя отстранить, я даже не хочу этого, поэтому не придумываю ничего лучше, чем коснуться твоих губ языком, чтобы избавиться от вкуса метала. Что я ожидал от Анны в редкие моменты, когда нам удавалось быть вместе? Она всегда держалась холодно, но когда мне удавалось обнять ее за шею, ее руки опускались мне на пояс сдержанно, отстранено, ведь она не стала бы моей, пока я не получил корону. Он твоих же ладоней, скользнувших мне под рубашку, шел жар, хаотичные движения по спине срывали разум и заставляли целовать отчаянней губы, которые я так хотел. Да, именно хотел. Пару раз я ловил себя на мысли - стереть бы эту твою ухмылку смазанным поцелуем, сильно потянув за волосы, но тут же гнал эти мысли, ловя твой взгляд. Я не думал, что влюбился, но понимал - без тебя я уже не смогу. Мне казалось, что я падаю в бездну. Дальше - ничего, пропасть, конец всему, что было между нами, я так отчаянно в тебя вцепился. Еще хоть секунду, хоть бесконечное мгновение, и ты сможешь наорать на меня, разбить губу мне и в память будет горько-соленый привкус. Голова уже кружилась от нехватки кислорода, но я прижимался все сильнее, вот-вот все закончится, и я надеюсь, что ты забудешь это как страшный сон. Я отстраняюсь, чтобы зачерпнуть вдохом воздух. Может, я уже упал в обморок или не очнулся от удара, но я не понимаю, что происходит. POV Рен Хорошо, если не сейчас, то никогда. В чем дело, Тао, идти против Хао ты не боялся, а сказать всего пару слов Йо боишься? Да ты никогда ничего не боялся! Ну же, возьми себя в руки! Духи, что же ты делаешь, Асакура? Все это время, с тех самых пор как мы искали деревню Добби, я держался поодаль, потому что меня отрезвляли твои глаза и улыбка. Это странное чувство двойственности, когда то, что так манит, заставляет одуматься. Пытаюсь найти слова, чтобы объясниться, но их просто нет, из головы пропало все, на что я решился секунду назад, я могу только смотреть на твои губы. И если бы ты сейчас широко улыбнулся, если бы я только увидел твои карие глаза - я одумался бы, я нашелся бы... Но такую улыбку у тебя я вежу впервые. Эти приоткрытые губы, острые на уголках, словно открыли мне все дороги. Черт с ним, если я сейчас тебе просто попытаюсь объяснить то, что чувствую, губ я могу и не коснуться. Я в любом случае погиб, но так жалеть не буду. Я успеваю скользнуть руками под твою рубашку и сделать финальный вдох прежде чем понимаю - ты пошел ко мне первым. От дикого восторга меня накрыло до глухоты, я даже не могу пошевелиться, чувствуя твои сухие губы на своих. Только руки пытаются ухватиться за гладкую кожу. Я пытаюсь успевать за твоими губами, но не могу, момент застыл, разум отключился, все то, о чем я мечтал, засыпая с тобой рядом на земле у деревни Патчей или вчера на кровати, обернулось против меня. Ты уже почти не дышишь, отрываешься от меня, но это для меня только повод, сигнал. Шепчу твое короткое имя, достаточное для того, чтобы сделать вдох, теперь сам срываю с тебя поцелуи - один за другим. Ты отвечаешь, путаясь пальцами в моих волосах, прижимаешься как маленький ребенок, но сводишь меня с ума все сильнее. Если ты сейчас же не прекратишь, я свихнусь окончательно. Кто-то на небесах любит тебя, Асакура. Мы уже почти лежим на столе, как в дверь раздается громкий удар - кто-то из гостей влетел в дверной косяк. Резко отскакиваем друг от друга, я стираю с губ кровь и твой цитрусовый запах. Но на кухне по-прежнему тихо. Боюсь взглянуть на тебя, слышу только твои глубокие вдохи. Что мне делать? Просить прощения? Попытаться все объяснить? Вернуться к начатому, пока ты не пришел в себя? Прежде чем я успеваю принять решение, ты спрыгиваешь на пол и скрываешься за дверью. Кусок света, ворвавшись в темную кухню, ослепил меня. Когда дверь за тобой закрылась, я позволил себе сползти на пол. Рену казалось, что прошла вечность, прежде чем голова перестала кружиться, и удалось зацепиться за крупицы мутного разума. Убрав от лица влажные ладони, Тао рывком встал на ватные ноги. Он уже почти вернул себе самообладание, выровнял дыхание. Произошедшее казалось не более чем сном, но настолько реальным, что руки тряслись. Неужели какое-то время назад эти руки держали в объятьях любимого человека? Ренни вздохнул - теперь что-либо отрицать будет последней глупостью. Еще тогда, когда он чуть не потерял Йо навсегда у Короля Шаманов, он поклялся не врать самому себе. Только Анна и железная воля помогли китайцу не сжать тело друга (хотя какого, к черту, друга?) в душевном порыве. Именно тогда Тао понял - дальше падать некуда, губы уже прошептали "Люблю", но, к счастью, этого никто не услышал. Был дальше смысл переубеждать себя? Порой именно эта странная и пугающая любовь заставляла идти вперед. Но вот теперь стальная воля сломлена всего парой отрывистых поцелуев, таких неумелых и испуганных. Неужели сломана и последняя нить с Йо, их дружба? Тао как ужаленный выбежал из кухни. Этого ни в коем случае нельзя было допустить. Йо обещал выслушать его. - Рен, что случилось? - Хоро схватил Ренни за руку, но, увидев в узких зрачках настоящий страх, отпрянул. - Йо побежал наверх бледный как призрак. Что с твоим лицом? - Ты,- прорычал Рен. - С моим лицом ты. В прямом и переносном смысле. Если ты сейчас же не уйдешь с моего пути, то на этом лице отразится все, что я о тебе думаю. Юсуи отступил, и наследник дома Тао молнией полетел наверх. Айну пожал плечами - какой смысл обижаться на китайца? Людям свойственно привыкнуть ко всему, характер Ренни не стал исключением из правил. Конечно, на какое-то время у ребят поселилось ощущение тревоги, но потом все логично рассудили, что если бы произошло что-то страшное, всем было это известно. А лезть в чужие разборки себе дороже, в итоге выйдешь левым. Так что веселье внизу очень скоро возобновилось. Рен глубоко вдохнул и постучал в дверь комнат Асакуры. Тишина. Раз, второй, третий, каждый - дверь никто не открывал. Тао прислонился лбом к деревянному косяку, но почти сразу выпрямился, решив, что жалеть себя нет смысла. Как раз вовремя, дверь медленно отъехала в сторону. Отступать было некуда - впереди стоит Йо, сзади стена, бежать коридору вниз бессмысленно. Поэтому китаец не придумал ничего лучше, чем толкнуть Асакуру в плечи, загоняя дальше в комнату, и закрыть за собой единственную возможность в отступлению. - Что-то случилось? - спросил Йо. Он смотрел на друга своим спокойным, меланхоличным взглядом, но голос звучал чуть более тихо, чем надо было, чтобы поверить в искренность вопроса. - Случилось? - переспросил Рен. Желтые глаза сверкнули в темноте. - Да, Асакура, случилось. Мир сошел с ума, а я вместе с ним. Рен замолчал, пытаясь сосредоточить свой взгляд на чем-нибудь кроме лица кареглазого шамана. Это ему не удавалось, Йо манил к себе как магнит. - Когда мы познакомились, я всей душой презирал тебя и абсолютно не понимал. Ни твоих взглядов на жизнь, ни все эти разговоры о любви и дружбе, ни твои порывы подружиться со мной, - продолжил Ренни, силой воли заставив себя поднять взгляд. Заметив, что Асакура хочет перебить, Тао взмахнул рукой. - Я знаю, что это было, но дослушай меня, ты обещал. В тот момент, когда наши оружия скрестились, я разглядел в твоих глазах то, чего раньше не видел нигде и никогда. Но я был слишком упрям, чтобы признать это. Йо удивленно дернул бровью - не каждый день услышишь такое от Рена. Он сжал руку в кулак, сильно вонзил ногти в ладонь. За этой болью не слышно, как стучит сердце. - Ты стал для меня путеводной звездой, Асакура. Ты вытащил меня из тьмы, нависшей над моей семьей. Видимо, мое сердце не придумало лучшей благодарности, чем полюбить тебя, - вдох, выдох. – Я люблю тебя, Йо. Наверное, прошла вечность. Точно не меньше. Рен перевел взгляд на любимого. Он ожидал увидеть что угодно – удивление, страх, неприязнь, ненависть, но только не эту широченную улыбку. Длинные пальцы Асакуры путались в волосах. - Ты идиот, Рен, - засмеялся Йо. Китайца накрыло. Уж лучше бы этот оптимист заорал, чем смеялся над чувствами, осознать которые было очень сложно, не говоря уже о том, насколько сложно было их озвучить. По кукольному китайскому лицу скользнула тень, и уже в следующий миг Тао прижимал Асакуру за горло к стене. Йо, все еще улыбаясь, схватился за ворот майки Рена и притянул его к себе. Рен почти рычал, отвечая на жадный поцелуй. Сейчас Асакура был для него спасительным глотком, кровью, необходимой для жизни, самой жизнью, потому что жизнь – это момент. Момент, когда Асакура сам впился в него, нельзя было упустить. Майка в руках шамана с треском порвалась у ворота, оголяя идеальную грудь китайца. От сильного головокружения Йо перестал себя контролировать, не помогло, даже когда Ренни все же разжал пальцы на горле и скользнул руками под рубашку любимого. Треск порванной майки, стук о пол амулета из когтей медведя и оранжевых наушников, со звоном в стену отлетел ремень, шорох материи, чувственный стон – Рен толкнул Асакуру на футон, яростно срывая с себя порванную одежду, ставшую за секунды обычной тряпкой. Опять эта улыбка, даже оскал, оголяющий ровные белые зубы – такая не свойственная кареглазому шаману, но такая манящая. Ренни затормозил. Все было слишком волшебно, чтобы быть реальностью, стоило растянуть эту магию, не торопить песочные часы Судьбы. Опустившись на футон, Рен провел ладонью по шоколадным волосам, вновь касаясь обветренных губ. Пришлось приложить усилия, чтобы не впиться в них, кусая в кровь, когда горячие руки шамана скользнули по гладкой груди китайца. Дрожь в сильном теле не укрылась от Йо, он успокаивающе коснулся подушечками пальцев жаркой кожи на щеке Ренни. Тао замер, боясь углублять поцелуй, вообще шевелиться, как то отвечать на ласки. Асакура медленно повел рукой вниз, рисуя невидимые линии на коже. По шее, на секунду задержав пальцы там, где испуганной птицей бился пульс, по накаченным плечам, ровной спине, до самого пояса. Это стало последней каплей, воля опять сломалась, как сухая ветка. Рен быстро провел языком по нижней губе любимого и углубил поцелуй, пытаясь вложить в него все, что он чувствует. Йо зацепился пальцами за темные джинсы, покорно отвечая. Неумелые движения скрыла ночь, когда луна, стесняясь, ушла за темную тучу. Асакура старался ни о чем не думать, сосредоточив все ощущения только на Рене. Он так часто делал с музыкой: мир переставал существовать, вены пронзал нотный стан, слова били в мозг, сердце выбивало ритм барабанов, дрожа, как гитарная струна. То же самое происходило и сейчас. Каждое движение китайца опьяняло все сильнее, его тяжелое дыхание опаляло кожу, глухие стоны мешались с тихими вскриками самого Йо. Он молчал только тогда, когда пришлось превозмогать боль, за которой, впрочем, почти сразу последовал новый «трек» сердца и души. Слезы даже не успели скатиться по щеке. Когда стоны становились слишком громкими, Тао грубо закрывал губы шамана ладонью, но лишь ускорял темп. Никто из них никогда не увился искусству любви, на войне ей места нет, действовать приходилось вслепую, доверяя лишь сердцу и своим инстинктам. Только когда стало слишком жарко, все стоны смешались в один крик, и тела, так напряженные до этого момента, расслабились, а кровать была влажная и холодная, разум начал брать верх. - Рен… - тихо прошептал Асакура, касаясь плеча китайца. Конечно же, он почувствовал страх и смущение Тао раньше, чем тот сам это осознал. Йо был настоящим локатором, ловящим любые настроения и движения своих друзей. А Ренни теперь был ему еще ближе, ближе уже некуда, и эту связь нельзя было порвать. Но Рен упорно молчал, пытаясь осознать, что произошло. Он упрямо смотрел в стену, чувствуя спиной горячее тело Асакуры. - Рен, ты можешь не смотреть на меня, но хоть повернись. - Что теперь будет? – глухо спросил китаец, почувствовав прикосновение к своей шее. Йо снова коротко поцеловал, чувствуя кровь на губах. Это он прокусил тонкую кожу, когда громкий крик пришлось давить, чтобы внизу никто не услышал. Ренни тогда даже не вскрикнул. - Давай попробуем? – вопросом ответил шаман, пытаясь развернуть к тебе Тао. Рен перевернулся на спину. Снова эта чертова улыбка. - Если мы любим друг друга, то почему не попробовать? - Мы? – Рену показалось, что он ослышался. В лицо словно холодной водой плеснули. - Мы, - кивнул шаман. – Давай попробуем? Ответом ему был жаркий, полный любви и страсти поцелуй. Тао прижал его к себе настолько крепко, что дыхание у Йо сбилось, уступая место тихому стону. Этот поцелуй они будут помнить всю жизнь, настолько он был долог. Не мешало то, что не хватало воздуха – его можно было зачерпнуть, отстранившись лишь на секунду. Что такое потребности тела, по сравнению с тем, что требовало сердце? Предыдущая глава была дописана и изменена. Просьба всем, кто читал фик до этого дня перечитать предыдущую главу, чтобы понять, что произошло. Автор. Йо ткнул Морти в спину карандашом. - Сколько времени? - спросил он, кося глазом на преподавателя. Тот, впрочем, был слишком увлечен темой о истории северных стран, чтобы замечать невнимательных учеников. - Двадцать минут до конца урока, - не оборачиваясь, ответил Мортимер, взглянув на наручные часы. Сзади раздался обреченный, полный тоски стон. Этот чертов день длится так долго! Только в школе тебе вместо времени могут ответить число, которое осталось отмучаться. Асакура страдал. Он хотел на улицу, где теплый апрель возьмет его в свои объятия и закружит в вихре пахнущего землей и свежестью ветра. Все оставшееся до конца урока время он смотрел в окно, подперев рукой подбородок, и старался не думать о времени, украдкой слушая музыку - так оно летит куда быстрее. Когда же звонок все-таки прозвенел, шаман подхватил подмышку сумку, схватил за запястье Оямаду и рванул прочь из серого здания, которое почему-то принято называть кладезью знаний. Но душа Асакуры хотела приключений и свободы, настоящих знаний о жизни - этого в школе точно дать не могли. Он притормозил только тогда, когда образовательное учреждение скрылось из вида. - А ведь сегодня даже не понедельник, - заикаясь, говорил Мортимер, еле поспевая за другом. - Именно потому, что конец учебной неделе, надо бежать! - весело отвечал Йо и прибавлял шагу, буксируя за собой друга. Спустя полчаса они сидели на лавке в парке. Морти смотрел, как в Асакуре исчезает уже третий гамбургер и медленно раскачивал ногами. Вот уже несколько суток его преследует ощущение, что надвигается что-то плохое. - Почему ты тревожишься, Морти? - спросил Йо, расстегивая молнию тонкой куртки. - Ты уже неделю ходишь, как будто впервые духа увидел. - Если бы, - нервно хихикнул Оямада. - У меня чувство, что скоро произойдет что-то очень нехорошее. Йо искренне засмеялся и откинулся на спинку лавки. Разве есть какой-то смысл волноваться о том, чего еще не произошло? Ну да, Морти неплохо разбирался в знаках, и шаман доверял чутью друга, но рассудил, что проблемы надо решать по мере их поступления. Люди вечно куда-то снуют, о чем-то беспокоятся, не задерживаясь ни на секунду в моменте, которое называют "сейчас". Иногда Асакуре казалось, что это их главное отличие от шаманов, умеющих направить свои ощущения на определенную точку, замереть и слушать этот мир. - Считаешь, не о чем волноваться? - Неа, - мотнул головой Йо. - Может это из-за того, что Турнир близится снова? - Хотелось бы, - широко улыбнулся Мортимер. Еще какое-то время они сидели молча. Йо смотрел, как солнце уходит за горизонт и тихо стучал по подлокотнику лавки пальцем, выбивая ритм музыки, которую он слушал, надвинув на одно ухо наушник. Морти же пытался понять, когда его настигло это странное чувство. Может, и правда Турнир? В конце концов, что-то похожее он испытывал, когда впервые увидел шамана - ожидание и дикое волнение. Но сейчас еще и страх. - Как вы с Реном? - Оямада решил перевести тему от невеселых мыслей. - Все прекрасно, - улыбнулся Йо, переводя взгляд на друга. - Я так рад, что ты меня понял. - Любви всё покорно, - захихикал Морти, - Да и потом, по-моему только ты один не замечал, что Ренни влюблен в тебя. Йо засмеялся. Его смех разлился по всему парку и вскоре утонул в крике цикад. - Мы уже почти полгода вместе, а я все привыкнуть не могу, - ответил шаман, но вдруг опустил взгляд. - Это все настолько неправильно, что я не уверен даже в правильности своих мыслей. Не смотри на меня так, мне правда хорошо с ним, я хочу быть рядом, мне нравятся наши отношения, но каждый раз, когда он говорит мне "Я люблю тебя", я хочу сказать "Ага" и все. Но при этом чувствую радость. Разве это не любовь? Оямада с сомнением посмотрел на друга. Что сказать? Он и сам немного об этом знал. - Не знаю. Если честно, мое мнение может тебе не понравится. Асакура осекся. Мнение Морти было для него очень важно, ведь он был его лучшим другом, самым первым. Кроме того, первым и единственным, с кем шаман поделился этой странной историей. В жизни Йо старался не показывать отношения, которые связывали их с Тао, хотя сам китаец часто делал что-то такое, что заставляло кареглазого шамана краснеть и отворачиваться. Друзья ни о чем не знали, даже когда приезжали на новый год - Йо держался на расстоянии, стараясь делать вид, что не замечает грустных, а иногда и злых глаз Рена. - Мне оно все равно важно. Мортимер вздохнул. - Ты только не обижайся, Йо, - начал коротышка, шелестя бумажкой, которую он держал в руке. - Но что-то тут все-таки не так. Ты абсолютно доволен жизнью, когда ты рядом с ним, но сам к нему не стремишься. Я понимаю, что путанно объясняю, но довольно сложно рассуждать на такие темы. Ты отвечаешь на все его жесты, но почти не идешь к нему сам. То есть, если он тебя целует - ты отвечаешь, если он смеется - ты смеешься, если обнимает - ты тоже обнимаешь, но я ни разу не видел, чтобы ты сам к нему подошел. А он, между прочим, чувствует это и страдает. Асакура хотел возразить, но не смог, хотя поучительный палец уже был устремлен в небо. Действительно, когда он сам подходил к Рену и хотя бы обнимал его? Или звал куда-нибудь? Или целовал? За все полгода он не вспомнил ни единого подобного случая. - Он ведь любит тебя, по-настоящему любит, - прервал его мысленные рассуждения Мортимер. - Серьезно, он весь светится, когда видит тебя. Стремится к тебе. Я бы сказал, живет тобой. Он ведь ради тебя здесь. - Да, - резко оборвал его Йо, но почти сразу голос стал мягче. - Я тоже перевернул всю свою жизнь из-за него и не жалею об этом. Возможно, ты прав. Вскоре они распрощались, и Асакура, помахав рукой другу, отправился домой. По дороге шаман даже не слушал музыку, думая над словами коротышки. Любит ли он Рена? Можно ли это назвать любовью? Не смотря на то, что жизнь казалась парню прекрасной, сердце молчало. Йо прокручивал в мозгу воспоминания последних нескольких месяцев и улыбался, но на эту радость отзывалось не сердце. Уже почти опечаленный этими мыслями, он дошел до дома. Наверное, придется поговорить с Реном. Или нет? Зачем? Ведь так он может обидеть его и потерять, а Йо этого совершенно не хочется... Размышления были прерваны запахом дома. Асакура вдохнул полной грудью, позволяя невеселым мыслям отступить. Рен сидел на кухне, пил молоко и читал какой-то толстенький фолиант, не обращая внимания ни на что вокруг. Йо опустил сумку на пол в коридоре, тихо прошел в комнату и обнял любимого сзади. Ренни на миг напрягся, но почти сразу расслабился и радостно выдохнул имя Асакуры. "Почему я раньше этого не делал?" - подумал шаман, чувствуя, как по рукам и груди разливается знакомое тепло от тела Тао. - Ты сегодня поздно, - пробурчал Рен, поворачивая голову. Йо не дал ему закончить. Он жадно впился в прохладные, мягкие губы, сжимая пальцы на животе китайца. Ренни вздрогнул, почти с мольбой отвечая на неожиданный поцелуй. Дальше для Асакуры все отошло на задний план. Он снял с себя наушники, осторожно опустил их на стол и заставил Рена развернуться к себе, не прерывая поцелуя. Йо мягко кусал его губы, осторожно отступая назад, но, как он и ожидал, обычно гордый и властный наследник, подался за ним, обезоруженный таким поведением обычно скромного шамана. Асакура тянул его за собой поцелуями, скользя по ровному кукольному телу горячими пальцами. В коридоре с Тао слетела майка. Кажется, китаец начал понимать, к чему все идет, потому что уже в следующую секунду он прижал возлюбленного к стене, пытаясь стянуть с него расстегнутую школьную рубашку. Звенел ремень, с шорохом на лестницу и пол падала одежда, чувственные стоны начали раздаваться еще когда до спальни оставалась пара метров. Йо путался в жестких черных волосах пальцами, отчаянно прижимаясь к прохладному телу - Ренни никогда не был горячим. Прервав поцелуй, чтобы зачерпнуть новую порцию воздуха, Асакура толкнул Рена в плечи, заставляя упасть на футон. Духи, какая же у него улыбка... Эту улыбку Йо уже знал наизусть, и каждый раз она распаляла внизу живота дикое пламя, подобное цветку. Тао не мог не манить его. Губы Рена раздвигались в полу усмешке - полу оскале, обнажая немного заостренные клыки, которые так нежно и часто прокусывали тонкую кожу кареглазого шамана. Тело на такую ласку уже не сопротивлялось, и даже синяков не оставалось - лишь красные точки, алеющие по краям. Он снял тугую резинку с волос, позволяя им водопадом рухнуть на плечи. В глазах Тао горело такое желание, от которого Йо бросало то в жар, то в холод, заставляя почти биться под этим сильным телом в бреду. Но сегодня была очередь Асакуры. Шаман навис над китайцем, снова мягко коснулся его губ. Руки непроизвольно сжали тонкое покрывало - надо было взять себя в руки, нельзя торопиться, надо успеть почувствовать все. Но в наследнике дома Тао уже проснулся зверь. Он срывал короткие поцелуи, путаясь в шоколадных волосах, чертил на бледной коже алые полосы ногтями, приподнимаясь, чтобы почувствовать тепло любимого тела. Долго так продолжаться не могло. Йо опустился ниже, жадно целуя тонкую шею. От каждого укуса Тао тихо вскрикивал, впиваясь ногтями в спину Асакуры, и толкал чуть ниже непослушными руками. Но Йо и не сопротивлялся, просто хотел растянуть момент. Когда заостренный язычок коснулся самого низа плоского живота, Рен перестал себя сдерживать, и именно этот громкий, полный страсти стон, опустил в кареглазом юноше заветный рычаг самообладания. Йо был похож на ящерицу своими движениями - гибкий, быстрый, грациозный. Он скользнул еще ниже, ведя по всей длине плоти Рена горячей ладонью. Китаец чувственно выгнулся в спине и замер, дрожа от нетерпения. И Асакура решил, что нет смысла больше ждать. Он двигал языком быстро и умело, отводя кольцо пальцев к самому основанию, смешивая ощущения. На каждое движение вниз Рен отзывался как скрипка на смычок. В глазах все плыло, мысли вообще упаковали свои вещи и ушли, прихватив с собой за потные ручки предрассудки о "мужской дружбе", тело больше не слушалось стальную волю. В руках Асакуры Рен сдавался, как ребенок перед сладким, забывая обо всем, кроме предмета своего обожания - шоколадки, а в данном случае перед большим соблазном - тренированным телом, нежными руками и горячим языком любимого человека. Когда руки Йо ушли к тугим мышцам, Тао отвел руки назад, пытаясь ухватиться пальцами за ровную стену, зацепиться хоть за что-то, но ничего лучше подушки не нашлось. Дикая боль почти сразу превратилась в волны не менее дикого наслаждения, когда длинные пальцы сменило что-то больше и горячее. Асакура снова склонился, провел по гладкой щеке кончиком языка, давая время привыкнуть к ощущениям. Как только Тао коротко кивнул, шаман начал двигаться, опаляя тонкие губы своим дыханием, все глубже и глубже, ища ту точку, которая сделает эти стоны еще громче. Слова, которые Йо никогда раньше первым не говорил, слетели с пересохших губ на одном дыхании за момент до того, как от низа живота в голову поднялась яркая вспышка. Рен прогнулся в последний раз, изливаясь на собственных живот, и ответом Асакуре был очередной стон и холодные руки, от которых, кажется, отошла вся кровь, скользнувшие по груди кареглазого шамана. Оба упали на кровать, снова заключая друг друга в крепкие объятья, снова увлекая друг друга в жаркие поцелуи, не обращая внимания ни на влажную кровать, ни на яркий свет луны, бьющий в окно, так бесстыдно подглядывающей за любовниками. Йо гладил черные волосы китайца, смотря на фарфоровое бледное лицо, и мягко улыбался. Нет, никакие разговоры не нужны. Он сделает все, чтобы полюбить Ренни так же сильно, как тот любит его сам.