С нулевой отметки

      Я стараюсь не шелохнуться и сдерживаю дыхание, понимая, что сейчас, в ночном безмолвии любые даже самые тихие шорохи и звуки слышны очень отчетливо. Судя по походке этот мужик молод. Надеюсь, он не владелец черного пояса.       Незнакомец поднимается на лестничную площадку и, поравнявшись с колонной, где я прячусь, вжавшись в стену, поворачивается ко мне спиной. Останавливается, раздумывая куда идти, потом начинает двигаться в сторону облюбованного мной кабинета. Черной птицей молниеносно выскакиваю из своего укрытия. Одно движение и петля ремня накинута на его шею. Сразу за этим следует толчок в спину – он падает, утягивая меня за собой. Быстро концентрируюсь. Упор колена между его лопаток. Горло сдавливаю ремнем. Второй рукой хватаю его за левую руку и заламываю назад. Противник хрипит и тяжело дышит, но сопротивления не оказывает. Тогда я ослабляю удавку, а потом и вовсе убираю ее, давая ему возможность восстановить дыхание. Но бдительности не теряю: крепко прижимаю ногой к полу и не отпускаю руки. — Что ты тут делаешь? — громко спрашиваю я. Голос отдается раскатистым эхом в стенах заброшенного здания. — А ты что? — сдавленно отвечает поверженный, — пусти ты, а то руку сломаешь. — Отвечай на вопрос, — я и не думаю его отпускать.       Свободной рукой обыскиваю его одежду, в поисках оружия или того, что могло бы сыграть эту роль. Выкидывая на пол разный хлам из его многочисленных карманов. Не забываю и про ноги: щупаю икры, зная уже не понаслышке, что есть любители, носящие холодное оружие закрепленным именно на одной из них. Просовываю пальцы между щиколотками каждой его ноги и «гриндерсами» почти такими же, как и мои, но и там ничего не обнаруживаю. Во время всей этой ни короткой процедуры несчастный не только не противится, но и еще молчит, как будто все идет должным образом.       Я отпускаю его и собираюсь резко дернуть его за воротник, но он гораздо раньше принимает сидячее положение. Вытягивает вперед руку, за которую я его держал и несколько раз сгибает в локте, разминая, потом дотрагивается до хряща разбитого носа: не сломан ли — я не слабо его приложил об пол, стирает с него кровь рукавом толстовки. Я сажусь рядом на корточки, слежу за ним и в то же время рассматриваю. Парень моего возраста или чуть младше меня, странно, что ведет себя как амеба: у него довольно спортивное тело, накаченные руки и ноги, я понял это еще тогда, когда обыскивал его. Цвет волос и глаз в темноте определить сложно, но у него аристократичные черты лица, одет тоже нормально. На бомжа не смахивает. — Вставай, пошли, — говорю я. — Куда? – слышу в его голосе взволнованные нотки, ага, страшно стало. — Не бойся, тут недалеко. Посидим, поговорим. — Не пойду я никуда, — парень резко вскакивает, но я оказываюсь проворнее: даже не вставая с корточек, вытягиваю вперед ногу, поставив ему, таким образом, подножку. Бедняга растягивается на полу, успевая лишь выставить вперед руки. Я встаю в полный рост, подхожу к нему и с деловым видом проговариваю, четко выделяя паузой каждое слово: — Я тебя не отпущу, пока не задам пару вопросов. — Вот доебался… — с раздражением выдает он.       Когда парень поднимается, замечаю, что он значительно ниже меня: мой рост сто восемьдесят шесть, а его макушка едва достает мне до носа. — Давай, спрашивай, и я пойду. — Ну, я, вообще-то, уже задал вопрос, на который ответа еще не получил. — Что я тут делаю? От дождя пытался спрятаться. — А вот оно что, — я ехидно улыбаюсь, — так просто зашел, значит? — Ну да. — Чего ты из меня дурака делаешь? — я начинаю злиться. — Все двери и окна закрыты! — А вот и не все. Не веришь? Пошли, покажу. Не знаю, верить ему или нет, но все же любопытно. Ведь я через крышу все время забираюсь, как дебил, а тут… — Ну, пошли.       Мы начинаем спускаться по лестнице. На всякий случай я держусь поближе к нему, чтобы не дать убежать. Проходя по коридору, мельком бросаю взгляд на своего спутника. Он потирает ушибленный нос и слегка сопит. На какой-то момент мне становится его жалко. — Как тебя звать-то? — спрашиваю. — А это что, так важно? — отвечает он, явно насупившись. — Да нет, не особо. Скажи мне, пацан, не ты ли мой коньяк выпил, там, в кабинете наверху? — Не пил я ничего!       Ну, ясно: не пойман не вор. Даже если и он, то вряд ли сознается. Дальше идем молча. Я раздумываю, как с ним поступить. Отпустить? Пожалуй. Пусть валит откуда пришел. Наконец, разыскиваем нужный кабинет, заходим. И действительно: рама приоткрыта, а решетка наполовину выломана из стены и отогнута так, что любой среднего телосложения человек сможет через нее беспрепятственно пролезть. — Ну что? — он поворачивается ко мне.       За окном уже светает. Несмотря на продолжительный дождь, ветер разогнал тяжелые тучи, небо посветлело. В прозрачном утреннем свете рядом с окном мне предоставлен шанс лицезреть своего визави очень отчетливо. По возрасту он определенно младше. Темно-русые волосы, едва достающие до шеи, беспорядочным ореолом разметались вокруг лица, челка слегка прикрывает глубокие выразительные глаза. Глаза и вправду такие живые, радужка цвета вечерней синевы. Подобных я ни у кого раньше не встречал, даже не предполагал, что такие синие на свете бывают. Взгляд такой пристальный, оценивающий, но в нем нет холода, наоборот, я бы сказал: чересчур многозначительный. Темные прямые брови, узкие скулы, кожа, тронутая легким загаром и тонкий, словно точеный нос. Ловлю себя на мысли, что сейчас я не в силах перестать его рассматривать. Оттого, какое волнение в этот момент проходит по моему телу, понимаю: не нужно его отпускать. Более того – я хочу его. Да, вот так сразу, здесь и сейчас. Наверное, всему виной мое длительное воздержание, ведь с бывшим мы не делили ложе месяца два. Но удерживать его я больше не имею права, могу лишь предложить остаться переждать дождь. — Ладно, я понял. — Тогда я пойду? — Если хочешь, оставайся. — Ну, уж нет, задушишь еще тут своим ремнем, — с этими словами он открывает окно и, перекинув ноги через подоконник, спрыгивает вниз. — Все давай! Удачи тебе!       Смотрю, как обладатель неестественной синевы глаз пересекает площадку перед зданием. Еще минута и он скроется за кустами. Если я ничего не предприму, он исчезнет из моей жизни, и эта встреча останется в моей памяти, как нелепая случайность. Перед моим мысленным взором возникает его лицо, эти глаза. Я не должен дать ему уйти! Я не желаю его отпускать! Он мне нужен. Это выглядит слишком эгоистично, но… На дальнейшие раздумья не остается времени.       Я мгновенно спрыгиваю вслед за ним и, не обращая внимания на хлещущий ливень, догоняю, без слов хватаю за локоть и разворачиваю к себе. По его лицу тонкими струйками стекают дождевые капли, а во взгляде скользит насмешка. Он не сомневался, что я побегу за ним? Мне плевать, что он думает, я не могу противостоять своим желаниям. Сейчас я намерен его поцеловать. Даже если оттолкнет потом. Но я до безумия жажду этого.       Обхватываю за шею, наклоняюсь и притягиваю к себе его мокрое от дождя лицо, губами скольжу по губам, раздвигаю их языком. Он не противится, а, наоборот, всем телом подается навстречу, прижимаясь ко мне, отвечает на поцелуй. Продолжаю обнимать его за шею, а вторую руку просовываю под толстовку и футболку, касаюсь обнажившейся спины. Провожу по ней подушечками пальцев, ощущая, как нежная кожа тут же покрывается мурашками от соприкосновения с моей холодной рукой. Я продолжаю целовать его, пожалуй, слишком грубо исследуя рот. А он отвечает на поцелуй, посасывая мой язык, отчего мощные импульсы с вселенской скоростью распространяются по всему моему телу: начиная с покалывания пальцев доходят до паха, навязывая этой части тела сильное возбуждение.       Внезапно парень отстраняется, словно издеваясь, и заглядывая мне в глаза, нарочно обдав мою шею горячим дыханием, шепотом произносит: — Не хочешь, что бы я уходил?       Мой невольный стон становится ответом, но для убедительности мотаю головой, не в силах произнести ни единого слова и вновь тянусь к нему. Но он выставляет вперед руку с раскрытой ладонью, показывая таким образом, что бы я его ни трогал и продолжает: — Я останусь, только давай сначала купим что-нибудь поесть? А то я очень голоден.       Этим он просто вгоняет меня в ступор: как можно думать о еде в такой момент? Возбуждение исчезает, оставляя лишь довольно ощутимую боль ниже живота. Тем не менее я осознаю, что позже смогу получить гораздо больше, чем этот поцелуй, поэтому отвечаю, стараясь сделать сбившееся дыхание более ровным: — Да, пошли, купим еды, тут недалеко есть круглосуточный магазин.       Синие глаза сияют такой радостью, что я просто не могу не подойти ближе и не приобнять его за плечи. Чувствую, не пройдет и часа, я просто начну терять голову, лишь от одного его взгляда.