Сассекс

***

Десять часов приходят и уходят, потом одиннадцать, затем наступает полночь. Джон лежит на спине, с открытыми глазами, не в силах заснуть и неспособный понять, как же всё пошло наперекосяк, и что же теперь делать. Спит ли Шерлок в своей комнате этажом ниже? Произошедшее − худшее, что могло случиться. Он хотел бы, чтобы они могли притвориться, будто никакого спора не было и все неправильные слова не были произнесены вслух, и просто, как всегда, заснуть вместе. Они поговорили бы об этом за чаем и тостами, или, возможно, прямо с утра, и всё волшебным образом как-то растворилось бы. Он снова и снова прокручивает в голове все сказанные ими друг другу слова. Теперь он видит, что спор по поводу Ирэн был всего лишь поводом для того, чтобы обрушить на Шерлока не находящую выхода злость, которую он пытался подавить и проигнорировать в течение последних четырёх месяцев − и, очевидно, без большого успеха, учитывая, что гнев и потребность прикасаться к другу − и для уверенности, и из-за очевидного к нему притяжения − увеличились, а не уменьшились. Настоящая правда в том, что он никогда до конца не понимал причину, почему Шерлок уехал после своей так называемой смерти. Он сознавал достаточно хорошо только то, почему Шерлок должен был довести поддельное самоубийство до конца. И хотя тот объяснил, где находился всё это время, Джон на самом деле никогда не был в состоянии принять тот факт, почему друг не сказал ему ничего, оставив его в стороне. Лишь теперь... да, теперь он понимает − Шерлок вёл бой, частью которого Джон просто не мог быть, потому что он и был одной из важных составляющих его жизни, за которые тот боролся. За Джона и за них. И в то время, когда Джон скорбел и убивался, некоторая часть Шерлока, конечно, горевала тоже, даже если Джон и не был свидетелем этого. Джона задели и озадачили слова Шерлока о нём, не знающем, какую музыку тот играет или не играет, когда он не слышит его, или как он себя чувствовал во время своего отсутствия. До этого момента он никогда не слышал, чтобы Шерлок говорил сразу так много на предмет его собственного личного отношения к чему-либо. И ещё Шерлок сказал, что такое присутствие Джона в его повседневной жизни является нетипичным... Теперь же Джон осознал, что никогда по-настоящему не задумывался, насколько исключительно его место в жизни Шерлока. Потому что, как он часто напоминал себе, Шерлок вернулся к нему. Потребовалось три года, но теперь Шерлок здесь, они вместе идут общим путём, снова живут на Бейкер-Стрит, снова расследуют вместе преступления, а Джон одержим чем-то, что для Шерлока скорее всего − древняя история. А вдруг он прячет старый телефон Ирэн в своём ящике для бумаг, в то время как Джона он хранит в своей жизни? Джон чувствует себя хуже, чем когда-либо. И смелое заявление о том, что Джон прикасался к нему всё время (это правда) и сдерживал свои настоящие чувства к Шерлоку, когда тот находился в его постели каждую ночь, было, казалось, не совсем справедливым, но теперь он согласился с этим. Джон думал, что это была просто жалость и чувство вины − вины за то, что вызвал у него эту травму. Сам Шерлок ничего никогда не говорил ни о какой травме, которую, возможно, ощущал, когда находился вдали так долго и действовал в одиночку. Словом не обмолвился он и о том, что чувствовал, заново привыкая иметь партнёра рядом. И всё же действительно ли это было приглашение − или это просто удар по неприятно очевидным чувствам Джона? И внезапно Джон всё понимает. Всё становится ясным. Озарение накатывает как волна, и он, будто подброшенный пружиной, садится в постели. Шерлок никогда ничего не сказал бы вслух, будь хоть малейший шанс, что он, Джон, первым предпримет этот шаг. Никогда не причинил бы такую боль, если бы не было там чего-то, что причиняло боль ему. Шерлоку было больно, потому что он думал, будто Джон сомневался в прочности своих чувств к нему, независимо от того, что они точно были. Это не может ждать до утра. Он должен поговорить с Шерлоком сейчас. Откинув одеяло и спустившись вниз, он прислушивается у двери Шерлока, но не улавливает ни звука. Тот всегда так тихо спит: просто тёплые конечности и мягкое дыхание. Джон немного приоткрывает дверь. Шерлок слышит его сквозь сон, шевелится, поднимает голову и открывает глаза. Мгновение они просто смотрят друг на друга. − Кошмар? − спрашивает Шерлок сонным голосом. Либо он забыл спор, либо его беспокойство за Джона имеет гораздо бóльший приоритет. Он чувствует, как сжимается сердце при этой мысли. − Нет, − отвечает он. − Э-э-э... Я могу войти? Шерлок колеблется, задумывается на мгновение, затем кивает и смещается от края кровати так, чтобы Джон мог сесть (или лечь? Джон не может быть уверен). Джон подходит, садится и смотрит в лицо Шерлоку. Его скулы резко очерчены в свете уличного фонаря (он никогда не закрывает свои шторы), а глаза следят за Джоном с таким настороженным выражением, с которым добыча наблюдает за хищником. Джон от неловкости кусает щёки изнутри, когда замечает это. Он не знает, с чего начать. − Я пришёл попросить прощения, − говорит он. − Боже, я так сожалею, Шерлок. Шерлок ждёт. Руки с длинными пальцами покоятся поверх одеяла и крутят его край между кончиков двух пальцев. − Я − идиот, − выдыхает Джон. − Я был настолько погружён... в мелочи, что полностью упустил общую картину. Но всё это не важно. Всё, что сейчас имеет значение для меня − то, что ты снова здесь. − Я никуда не уйду, − голос Шерлока всё ещё хрипловат ото сна, а в глазах сосредоточенность. Джон кладёт правую руку на левое запястье Шерлока. − Я верю тебе. − Ты был всё ещё сердит из-за Падения. − В его голове это слово видится с заглавной буквой в начале. − А вот то, что было во всём этом точно − беспокойство. Оно было настоящим, ты думал, что я собираюсь снова тебя оставить. − В свете уличного фонаря в глазах Шерлока плещется расплавленное серебро. − Ты волновался, что я собираюсь переехать в Сассекс без тебя. Он не может отрицать этого. − Сначала − да, − признаётся Джон. − Когда ты преподнёс это в тот день, в Суррее. − Я думал, ты понял, что я имел в виду − с тобой. Горло Джона напрягается. То, что он слышит − совершенно удивительно. Он откашливается, пытаясь протолкнуть ком в горле. − Я... я не понял. Не догадался, я имею в виду. Прости. − Как ты думаешь, ты хотел бы этого, в один прекрасный день? − спрашивает Шерлок, и в его голосе слышится неуверенность. Джон, задумавшись, смотрит на него в течение долгого времени и замечает, как же чертовски красив Шерлок в этом полуночном, цвета слоновой кости, свете от уличного фонаря, который делает цвет его глаз пронзительнее, абрис его скул и рисунок верхней губы − чётче и острее, в то время как нижнюю губу и подбородок − более округлыми и мягкими. − Если только ты абсолютно уверен, что захочешь, чтобы я был с тобою рядом надолго. − На сто процентов, − мгновенно отвечает Шерлок, и его глаза неотрывно смотрят Джону в лицо. Запястье Шерлока поворачивается в кольце пальцев Джона, а кончики пальцев Шерлока задевают его ладонь. Джон смотрит на их соединённые руки. Он сидит на кровати Шерлока, и они почти держатся за руки. Шерлок только что спросил, могут ли они провести остаток своей жизни вместе? По крайней мере, жить вместе? Планировать уход на пенсию вместе? И при их взаимном влечении, конечно, даже Шерлок знает, какой исключительный характер отношений это подразумевает... Пожалуй, всё действительно будет хорошо, если наконец-то сказать это вслух. − Я хотел бы этого, да, − признаётся он. И затем добавляет, более мягко: − Я никогда не отказался бы, ты знаешь. Я просто никогда не думал, что ты этого захочешь... − Идиот, − сверкнув глазами, говорит Шерлок. Джон улыбается этому, немного медлит, а затем, мужественно взяв себя в руки, наклоняется и прикасается своими губами к губам Шерлока. Просто губы на таких тёплых, мягких и притягательных губах человека, бесконечно важного для Джона. Тот не вырывается, не отскакивает в недоумении и не заявляет, что считает Джона другом, соседом и партнёром по работе, и их внутренняя договорённость и взаимопомощь только для удобства и дружбы: ведь именно об этом он ему толковал, а вовсе не о каких-то плотских утехах, но Джон опять домыслил что-то своё. Нет, ничего такого не происходит. Наоборот: рука, которую Джон не держит своей, оказывается на его затылке и притягивает ближе. Шерлок губами захватывает губы Джона, втягивает их, робко касается языком. Они целуются и целуются, и Джон чувствует, что снова тонет, только на этот раз всё гораздо лучше. Близость Шерлока вызывает головокружение. Его пульс быстрый и ритмичный под пальцами Джона, и он может чувствовать сердцебиение через свою грудную клетку, которой прижался к телу Шерлока. Рука Шерлока движется от затылка к его лицу, и Джон знает, что он никогда не любил так сильно прежде − и никогда больше не будет. Он на мгновение так перегружен эмоциями, что вынужден отстраниться, чтобы просто перевести дыхание. Их лица − на расстоянии нескольких дюймов, оба тяжело дышат... Свет из окна ложится на лицо Шерлока, на его сияющие глаза. Разве Джон видел такой взгляд у него − прежде? − Джон... − Шерлок произносит его имя отрывисто, словно не может совладать с охрипшим голосом. − Я... − он замолкает. Джон отпускает запястье и, поглаживая щёку Шерлока большим пальцем, кончикам других касается челюсти, подбородка. Сколько раз ему хотелось это сделать − вот так, легко, совсем невинно. А потом наклониться, почувствовать тёплое дыхание... Но раньше в воображении Джона Шерлок этого не позволял − отталкивал его руку, убегал или фыркал что-то резкое. − Да? − откликается он на незаконченную фразу Шерлока. − Ты знаешь, что всегда был одним-единственным, кого я... Ты должен это знать. − Его голос сдержанно-глуховат, но лицо взволновано и, скорее всего, окрашено румянцем, но в мерцающих бликах Джон не может это увидеть. Но он осмеливается смотреть в лицо, в глаза Шерлоку пристальнее и дольше, чем он когда-нибудь делал прежде. − Я думаю над тем, что сейчас делаю, − тихо произносит он, проводя пальцами по волосам Шерлока, по уху, по шее, снова наклоняется... Шерлок сперва тянется навстречу поцелую, потом вдруг неожиданно отстраняется и говорит: − Встань на секунду. В замешательстве Джон вскакивает, и Шерлок откидывает одеяло на другой стороне кровати − на той стороне, где обычно спит Джон. − Иди сюда. О... Да, это то, что нужно. С облегчением и радостью Джон обходит кровать, забирается на неё и ложится. Он пододвигается к Шерлоку и кладёт руку ему на грудь, слегка, а потом сильнее поглаживает мягкую ткань футболки, упиваясь тем, что наконец-то позволено сделать это не таясь. Все происходит так естественно, как будто они давно принадлежат друг другу. И они действительно принадлежат друг другу. Он знал это в течение долгого времени, но не понимал, что Шерлок это тоже знал. Длинным пальцем Шерлок приподнимает подбородок Джона и тянет его на себя. Джон ему улыбается и наклоняется, чтобы снова его поцеловать. Шерлок сейчас кажется более уверенным в себе, его язык настойчиво скользит во рту Джона, его губы сильные и смелые. Они слаще, чем вино, и Джон совершенно расслабляется, поддается чарам момента и позволяет себе упасть на Шерлока, лишь опираясь на локоть. В молчаливом поощрении Шерлок обвивает Джона длинной ногой, и уровень его возбуждения поднимается от зарождающегося до вызывающего жар и частое сердцебиение. Темп изменяется между ними, дыхание становится более тяжёлым, каждое прикосновение − более жадным. Наконец они отстраняются друг от друга на мгновение. − Почему же мы не сделали этого раньше? − интересуется Джон. Шерлок пытается пожать плечами, но отвечает подробно, чтобы вновь не возникли недоразумения: − Твоё желание касаться меня было неосознанным, но ты отдёргивал свои руки в тот момент, когда понимал, что делаешь это. Я не мог сделать что-то в ответ − не с тобой, который вёл себя вот так. Я не мог быть уверен в том, как ты воспримешь мои ответные действия. Впрочем, мне кажется, я всё же отвечал. Я поощрял это, но ты тоже делал вид, что и этого не понимаешь. Или действительно не понимал? Джон качает головой.Тем не менее это имеет прекрасный, хоть и запоздалый смысл. − Я думал, что это была жалость, − признаётся он, чувствуя замешательство. − Я думал, что ты просто позволял мне это, пытался утешить меня или успокоить, или что-то подобное. − Нет. Одно-единственное слово, но одно из самых важных, которые Джон слышал в своей жизни. − Каждый день был шанс, − говорит он. − С самого начала, на самом деле. Шерлок долго смотрит на него, не облекая в слова мысли, которые проносятся в голове. Потом он приподнимается на кровати, опирается на Джона руками и телом, прижимает к кровати и снова находит его рот. Они опять целуются, Шерлок совмещает своё тело с телом Джона, их бёдра встречаются, твёрдость сталкивается с твёрдостью, и Джон обнимает Шерлока уже с настоящей, туманящей разум, страстью. Руки, ласкающие гибкую мускулистую спину, притягивают Шерлока к себе. Рот Шерлока голоден, требователен, и Джон готов дать ему всё, что он захочет. Что угодно. Нет никаких пределов, нет никаких запретов. Он отдаст всего себя этому человеку, который просто попросил, чтобы он уехал с ним однажды. Каждое сдерживаемое чувство, которое Джон когда-либо испытывал к Шерлоку, наконец-то переходит в физическую форму; каждое движение, которое он делает, становится высказыванием о любви, надежде, преданности. Язык Шерлока давит на его губы, раскрывает, пробует, а тело Шерлока начинает двигаться напротив его тела, и Джон думает, что никогда не смел вообразить, насколько страстным и горячим тот может быть. Кто знал, что за быстрыми и точными выводами, беспощадной логикой и настойчивостью в суждениях прячется живой человек с обычными желаниями и потребностями в прикосновениях, в привязанности, в любви? «Это любовь? Да, любовь», − думает Джон. Губы Шерлока оказываются на горле Джона, он касается языком места, где бьётся пульс, и Джон окончательно отбрасывает сдержанность, издавая гортанный стон и произносит что-то, чего сам не осознает, возможно, что-то о любви. − Так это делают? − спрашивает Шерлок полушёпотом: горячее дыхание напротив влажной кожи Джона. − Это то, что люди делают? Но Джону становится трудно говорить, он качается на волнах блаженства и безотчётно запускает пальцы в шелковистый беспорядок завитков на затылке Шерлока. − Я... просто импровизируй... − с трудом удаётся ему вымолвить. − Это... это достигнет цели, я думаю... − Тот факт, что он может почувствовать через пижаму эрекцию Шерлока напротив своей, является доказательством того, что тот хочет его, и это знание даёт Джону поддержку и уверенность, которых он никогда не чувствовал прежде. И вопрос Шерлока, который тот прохрипел сквозь очевидное желание, почти мог быть принят за насмешку (Это то, что люди делают? − кто ещё мог сказать такую фразу и при таких обстоятельствах, кроме Шерлока Холмса?), но Джон слышит в словах Шерлока реальный поиск подтверждения, даже во время того, как тот прижимает Джона к простыням на своей собственной кровати, а их члены сталкиваются через два слоя пижамы. И в ответ он перемещает свои руки на крепкую и упругую задницу Шерлока: она именно такая, какую он себе и представлял. Она ритмично сжимается и расслабляется, поскольку Шерлок использует колено как рычаг, двигаясь напротив Джона. − Я... я чувствую себя отлично, − выпаливает Джон, и хотя это не является тем, что он планировал сказать, но, тем не менее, это абсолютная правда. Количество морщинок на лбу Шерлока увеличивается, а горло вибрирует от низкого звука, и Джон запоздало понимает, что это было его имя. Шерлок повторяет его снова и снова, затем опять касается лица Джона и целует его как одержимый. Одна рука прикасается ко лбу, потом к щеке, пальцы другой зарываются в его волосы. − Джооон ... − Шерлок делает яростное, сильное движение и при этом выглядит так, будто вырывается из оков − доведённым до отчаяния, абсолютно разваливающимся от вожделения; его голос так низок, что похож на рычание. − Хочу быть в тебе, внутри тебя. Джон никогда не делал этого прежде, но дрожь желания сотрясает его от мысли, что Шерлок хочет его так сильно. − Хорошо, − негромко говорит. − Хорошо. Мы можем сделать это. Выражение лица у Шерлока отчаянное, взгляд чуть ли не сердитый, пальцы касаются лица Джона. − Я прежде никогда этого не делал... я... я хочу − и не представляю, как это осуществить... Чудесная шерлоковская прямота, каким-то далёким, ещё способным думать, уголком рассудка отмечает Джон и улыбается. − Всё хорошо, − уверяет Джон Шерлока, теперь уже шёпотом. − Я тоже не делал... но мы... всё будет в порядке. Шерлок мгновение колеблется, затем, кажется, приходит к какому-то внутреннему решению. − Да, − соглашается он, ныряет рукой под подушку под головой Джона и достаёт оттуда бутылочку лубриканта. Он, кажется, не совсем понимает, что делать с ней дальше, поэтому Джон вмешивается решительно и без лишних разговоров, хотя его и тянет спросить, почему у Шерлока есть лубрикант и как он обычно его использует. − Дай-ка сюда, − произносит он вместо этого. Шерлок уступает без возражений. Джон снимает крышку, бросает её в направлении ночного столика и промахивается, но это его сейчас заботит меньше всего. − Так... А теперь самое время, чтобы снять наши штаны. − Джон пытается выглядеть спокойным и разумным, но преуспевает только в том, чтобы казаться не совсем уж неловким. Шерлок молча кивает, откатывается от него, сбрасывает свои пижамные штаны, снимает футболку, и внезапно его становится так много − много бледной кожи и гладкого мускулистого тела, − что Джон перестаёт дышать на несколько секунд, завороженный зрелищем. Шерлок стоит на коленях на кровати, выглядит смущённым, волосы в беспорядке (их растрепали пальцы Джона), член − возбуждён. И в какой-то момент Джон не верит, что это происходит на самом деле. Шерлок собирается трахнуть его. Невероятно. Он лёг спать один и думал, что навсегда разрушил их дружбу и потерял шанс когда-либо, в конечном счёте, убедить Шерлока просто позволить ему опять его касаться во время сна. И теперь сном кажется всё происходящее. Да, или всё − фантастический сон, или Джон, несомненно, самый удачливый человек из живущих на свете. А Шерлок всё ещё боится, что Джон передумает, и робко улыбается. − Ты смотришь, − замечает он. Джон моргает. − Прости, − говорит он. И сообщает очевидное: − Какой ты красивый. В свете уличного фонаря Шерлок внезапно ослепительно улыбается. Всё его лицо словно озаряется светом, а в уголках глаз разбегаются морщинки. Он выглядит более счастливым, чем Джон когда-либо видел его прежде, более довольным, чем когда узнаёт о серийных маньяках и тройных убийствах. Он ничего не говорит, просто стоит на коленях, улыбаясь Джону, как будто это − лучший день его жизни. Его руки внезапно дёргают пижаму Джона за штанины, стягивая их одним быстрым движением. − Футболка, − указывает он. Шерлок во все глаза уставился на член Джона, как будто никогда раньше не видел ничего подобного и полностью очарован. Джон покорно выпутывается из своей футболки и бросает её на пол. Шерлок смеётся над этим, низкий звук вибрирует в его горле. − Скажи мне, что я должен сделать, − говорит он, и теперь внезапно кажется в десять раз более уверенным. «Неужели он всё время нуждался в этом подтверждении тоже?» − эта мысль окатывает Джона теплом с головы до пят. − Дай мне свои пальцы, − мягко говорит Джон, и Шерлок покорно протягивает руку и позволяет Джону нанести смазку на пальцы. Джон оставляет немного на своей собственной руке. − Ты должен будешь ввести сначала пальцы, − подсказывает он, хотя то, о чем сейчас думает, это я люблю тебя. Ещё не время для этого, одёргивает он сам себя, удивляясь спокойствию своего внутреннего голоса. − По одному. Потом два, вероятно − посмотришь по обстоятельствам. Я никогда не пробовал такого, но я же знаю анатомию, так что... − Джон замолкает, соображая, что добавить ещё, но Шерлоку, кажется, достаточно. − Я буду нежен, − обещает Шерлок. Он смотрит вверх, на лицо Джона, заверяя его в этом, потом немедленно возобновляет свое интенсивное исследование члена Джона. Джон думает, что должен чувствовать себя смущённым, но довольно очевидно, что Шерлоку нравится то, что он видит, и он считает это чрезвычайно интересным. Шерлок наклоняется и... он нюхает его? Да, нюхает. Джон издаёт хриплый смех, который Шерлок более или менее игнорирует. Потом он проводит языком вдоль ствола, начинает у основания и кружится вокруг головки. Джон едва не вскрикивает от нахлынувших ощущений и даже на секунду или две, кажется, совершенно отключается, потому что, вернувшись в реальность, видит, как на него смотрят блестящие глаза − слегка озадаченно. − Тебе нравится это? − спрашивает Шерлок. Спрашивает так серьёзно, будто собирается сделать позже заметки и проанализировать их для будущих наблюдений. «Он ведь способен и на такое», − думает Джон. − Да. Это... беспроигрышный вариант... И я... О, Боже... − Способность связно выражать свои мысли исчезает у Джона совсем, поскольку Шерлок в качестве эксперимента обхватывает ртом его член, плотно прижимается к нему губами, а потом языком нажимает на него снизу. Прошло довольно много времени с тех пор, как кто-то делал это для него, и факт, что всё это, очевидно, совершенно ново для Шерлока, делает происходящее ещё более возбуждающим. Джон пытается не отрывать свое тело от кровати и с трудом удерживается, чтобы не рваться вверх, в этот рот. «Этот рот... О, Господи... что он творит...» Джон стискивает зубы, а пальцы мнут простыни. Шерлок плавно двигает головой вверх и вниз, не забывая при этом не касаться зубами и используя язык, и Джон собирается кончить в рекордное время, если все это будет продолжаться еще хоть двадцать секунд. Он собирается предупредить об этом, как вдруг Шерлок, будто прочитав его мысли, отстраняется сам. И собирается перейти к новым действиям. − Скажи мне, если это... некомфортно, − немного изменив своё положение, говорит он. Джон подтягивает к себе колени и раскрывается, на мгновение накатывает чувство неловкости, но он слишком возбуждён, чтобы сейчас волноваться о чём-либо подобном. Он чувствует указательный палец Шерлока на краю отверстия, как будто тот немного примеривается, прежде чем надавить. Намерение ощущалось бы почти агрессивным, но ведь это − Шерлок, и Джон хочет его в себе, если это − то, где Шерлок хочет быть. Через некоторое время судорожные сокращения утихают, он чуть расслабляется, и Шерлок погружает палец дальше, снова ждёт, затем опять начинает немного двигаться, просто скользя в него и из него. Джон пытается расслабиться, пытается вообразить то, на что это будет похоже, когда что-то, значительно крупнее пальца, войдёт в него. Мысль о том, что это будет член Шерлока, к счастью, вполне возбуждающа. Всё будет хорошо. − Сделай это теперь двумя пальцами, − его голос звучит более хрипло, чем он ожидал. Шерлок по-прежнему наблюдает за его реакцией, как будто это − самая интересная вещь, которую он когда-либо видел. Он без вопросов добавляет второй палец, а когда они входят − вращает уже двумя, потом немного изгибает указательный палец, и внезапно фиолетовые вспышки удовольствия расцветают под веками Джона. Он задыхается. Шерлок останавливается, обеспокоенный. − Хорошо? − Очень хорошо... сделай это снова... − Джон едва может произнести связную фразу. − Ах вот как... − довольно произносит Шерлок. − Нравится это? Снова это невероятное ощущение, и Джон мгновенно осознаёт, почему мужчины делают это, не говоря уже о любви к своим партнёрам. − Я думаю, что я готов к.... да, я готов... Ты можешь... Шерлок шумно выдыхает и убирает пальцы. − Хорошо. − Иди сюда, − командует Джон. Шерлок охотно снова над ним склоняется, и когда они целуются, Джон протягивает руку к его члену и, обхватив, легонько сжимает вокруг него влажные от лубриканта пальцы. Шерлок твёрдый, его член вздрагивает в руке Джона. Его веки смежены, а рот открыт, жадно хватая воздух. Шерлок, похоже, пытается выговорить что-то, возможно, имя Джона, он видит, как звук Д пытается сформироваться, но ничего не выходит. Джон получает его таким − страстным, задыхающимся, и испытывает небывалую нежность, наблюдая за ним. Он убеждается, что Шерлок хорошо смазан, и решает сделать ещё кое-что для него. Коснувшись свободной рукой лица Шерлока, он проводит ладонью вдоль линии челюсти и запускает пальцы в волосы на затылке, а потом начинает мягко поглаживать его член другой рукой. Если это будет слишком интенсивно, то Шерлок кончит, прежде чем даже войдёт в него, и он не думает, что кто-то из них хочет этого. Хотя сам Шерлок сейчас явно склонен вести себя буквально как ребёнок в буфете, желая попробовать всё сразу, но не стоит отклоняться от намеченной цели. К тому же это − доказательство, что Джон хочет такого варианта развития событий не меньше, чем Шерлок. Он держит его нежно, кулак медленно скользит вдоль невозможно твёрдого члена Шерлока, достаточно твёрдого для того, чтобы доставить удовольствие, а не боль. Шерлок пытается не очень активно взбрыкивать, но бёдра его не слушаются. − Тебе нравится это? − шепчет Джон, возвращая вопрос Шерлоку. Шерлок, кажется, не может облечь свои мысли в речь. − Джо-о-он... − зовёт он, но настолько невнятно, и не может вымолвить больше ничего после этого. − Дж... Джо-о-он... − Такой надрыв от отчаяния в его голосе, что Джон понимает и выпускает его из рук. Глаза Шерлока открываются и находят его. − Джон, я... − Да. − Всё тело Джона дрожит в болезненном желании, пульсирующем в его венах. − Я готов. Ты готов. − Он подтягивает свои колени ещё выше, раскрываясь для Шерлока ещё больше, одна рука на бедре Шерлока, другая − на его плече. Лицо Шерлока − смесь неуверенности и возбуждения. Он смотрит вниз, направляя себя рукой, затем толкается и, возможно, входит немного туго, но Джон прекрасно понимает, что Шерлок не на сто процентов контролирует своё тело в данный момент. И это прекрасно. Больше, чем прекрасно. Их взгляды направлены вниз, между ними, чтобы видеть, как член Шерлока исчезает в Джоне... в Джоне, лежащем навзничь в собственном, неослабевающем возбуждении. − Джо-о-он... − Шерлок судорожно дышит, в севшем и сиплом голосе − сосредоточенность и желание, − я в тебе. Единственный ответ, который он может издать − стон, срывающийся с его губ, прежде чем он может остановить его. − Ше-е-ерлок... − он еле дышит, так как член того погружается всё глубже и глубже, отяжелевшие яйца упираются в задницу Джона. Они соединились. Они − единое целое. Он может почувствовать, что на его лице некая комбинация желания и небольшого дискомфорта, но эмоции слишком глубоки, чтобы быть в состоянии доверять себе и говорить. Шерлок останавливается, на его лице такое заботливое выражение. − Всё в порядке? − Его дыхание неровное, кадык дёргается, когда он сглатывает. Джон открывает глаза. «Когда я закрыл их?» − Я могу почувствовать твой пульс, − выдыхает он. Шерлок улыбается ему долго, медленно и прекрасно. − Я тоже могу почувствовать твой. Этот способ мне нравится больше. − И мне. Несмотря на то, что сказали бы люди, если я буду вот так проверять твой пульс в общественных местах. − Пусть себе болтают. Это блестяще. − Шерлок задыхается и прекращает говорить в пользу того, чтобы начать двигаться. Джон ждёт, чтобы Шерлок снова нашёл тот особый угол и от той волшебной точки опять зажёгся свет, но даже без этой определённой стимуляции он может чувствовать эхо тех ощущений, и более того, его совершенно опьяняет знание, что Шерлок находится в нём, трахает его, а то, что он никогда не делал этого больше ни с кем, никогда в своей жизни − ошеломляет. Но как раз тогда, когда он думает об этом, Шерлок резко меняет темп и ускоряется, начав делать более продолжительные и более жёсткие толчки. На третьем Шерлок наконец-то задевает его простату, и под веками загораются звёзды, а дыхание перехватывает. Увидев его реакцию, Шерлок издаёт глубокий, гортанный звук и начинает двигаться ещё быстрее. Джон всё это время держал Шерлока за плечи, но сейчас он опускает руки вниз, чтобы обхватить ладонями свой член. Шерлок едва может говорить: − Ты должен... я должен сделать это... − Он перемещает свой вес на свою левую руку, кладёт правую поверх руки Джона, переплетая их вместе, и, в то время как Шерлок, почти сбиваясь с ритма, трахает его с усилившимся желанием − Джон трахает их соединённые руки. Шерлок, вбиваясь в его тело, издаёт невнятные, но ласкающие слух звуки, и Джон чувствует себя так фантастически хорошо. Член Шерлока глубоко в него проникает, яйца Шерлока бьются об его задницу, искры наслаждения летят по телу Джона, и ему почти жаль, что это не может длиться вечно. Но Шерлок, теряя контроль, исступлённо дёргает бёдрами, наносит три точных удара подряд в простату Джона, и вот оно, контрольное покалывание в яйцах и во всём теле, и Джон дёргается в жёстком, ослепляющем оргазме, проносящемся через него, из него и на грудь Шерлока. В ответ тело Шерлока дико и сильно толкается, набирая скорость, и внезапно долгий, почти отчаянный крик вырывается из его горла, он тяжело и мощно кончает, как будто все его неизрасходованные оргазмы за тридцать с лишним лет обрушены на Джона одновременно. После одного длинного, затихающего толчка − ещё три или, возможно, четыре, затем он обмякает, падает на Джона и дышит в его плечо так, как будто задыхается − резко и прерывисто. Джон крепко прижимает Шерлока к груди и держит его как никогда прежде, очень близко, а тот слишком выдохся, чтобы протестовать. Они лежат обнявшись, просто тяжело дыша. Джон может чувствовать дрожь, всё ещё сотрясающую тело Шерлока, вдоль его длинной спины. Через какое-то время Шерлок поднимает голову и смотрит на Джона. И затем снова его целует, без всякой сдержанности или неуверенности, и Джон возвращает ему поцелуи с той же страстью, тихо шепча ему на ухо все те вещи, которые он минуту назад пытался сказать своим телом. Потом поднимает руку, чтобы снова коснуться лица Шерлока. После нескольких долгих, великолепных минут Шерлок отстраняется. − Я не могу поверить, что это − то, что мы теряли всё это время. У нас же это всё уже могло быть. − Всё потому, что ты − идиот, − говорит Джон. − Женат на своей работе, действительно. Шерлок улыбается на это, но не отвечает. − Как ты относишься к пчёлам? − спрашивает он вместо этого. Джон открывает рот, закрывает его снова, раздумывая, как правильнее ответить. И отвечает: − Сассекс? Шерлок снова целует его в горло; ему, кажется, нравится делать это. − Сассекс, − соглашается он в шею Джона. Джон задумывается на какое-то время. Теперь об этом можно не волноваться. Дело в том, что он будет там, и Шерлок будет там, и что бы ни случилось в ближайшие тридцать лет или около того, у них будет Сассекс, который будет их ждать. Он находит правое запястье Шерлока и подносит его к своим губам, чувствуя ими и языком устойчивое биение пульса. − Конечно. Почему нет?