А смерть моя в...

      Возвращение из царства Морфея было слишком резким и несколько болезненным. Не берегут тут нежную тушку Избранного. Разве так с Мессиями обращаются? Итак, проводим инвентаризацию: общая слабость и головная боль, видимо, воспользовавшись моментом, у меня опять взяли «анализ» крови, обидно, конечно, но за удовольствие надо платить. Размен, право слово, весьма выгодный произошел. Кости ломит – тут тоже все понятно, все же у меня в этой жизни тело не приспособлено к длительному лежанию на голом камне, да еще и в холодном сыром подземелье. Не зря ведь Басилевсу отдельное помещение с утеплением сделали, он сам по подземельям ползать не любит, выползает только на вылазки в Лес за провизией. Он змей все же, хоть и магический, ему больше нравится греть свое тело на нагретом камне под летним солнцем. Другое дело, что он все же магией обладает, потому может и зимой активную жизнь вести, хоть и не любит этого.       — Гарри, мальчик мой, как ты? — прервал мои размышления голос Дамблдора.       — Змея, очень большая змея тут… нет, не отдавайте меня… — правильно среагировал я, навернувшись с кушетки и заползая под нее же.       — Ну-ну, Гарри, ты в безопасности, но ты должен мне все рассказать. Теперь можешь покинуть свое, хм, убежище, — обнадежил меня директор.       Я, постанывая от ощущения затекшего тела, выполз на оперативный простор, предварительно оценив взглядом окружающую обстановку. Кушетка была явно трансфигурированной, а находились мы в директорском кабинете. Изверги, могли бы и отложить допрос, а сначала медицинскую помощь полноценно оказать, тогда бы таких «приятных» ощущений сейчас не было.       — А что произошло? — наконец задал вопрос я, чем поставил в тупик Светлого дедушку, ведь этот вопрос он сам мне хотел задать, это было видно по его лицу.       — Интересный вопрос, думаю, нам придется вместе разбираться с произошедшим и искать ответы. Ты не против? — с отеческой улыбкой спросил удав кролика.       — Нет, то есть да, ну, в смысле не против, — дал я вразумительный ответ.       — Начать, думаю, нужно с чая, у меня замечательно получается травяной чай, — с этими словами, Дамблдор пролевитировал на стол парящий чайник и налил мне чашку, потом придвинул вазочку с печеньем, подозрительно похожим на шедевры, производства миссис Фигг. Меня чуть не передернуло. Что поделать, печенье этой старушки мне будет в кошмарах сниться пока я ее, т.е. Фигг, не упокою, медленно и со вкусом. Метод борьбы с фобиями, проверенный мной неоднократно, на меня всегда благотворно действует. Так, мимолетный взгляд на предметы, в эту встречу украшающие рабочее место Великого Светлого, показал, что к уже привычным предметам добавился еще один. Весьма качественный детектор лжи, ага, я даже ментальный канал между сим артефактом и директором вижу. Ведь хороший артефакт правды не должен выдавать пациенту, что его поймали на лжи, все доклады идут исключительно в разум ведущего допрос. Тем более сей образчик дознавательской деятельности не только ложь определяет, но и считывает, какие эмоции испытывает человек, вызнает, что допрашиваемый недоговаривает или играет с правдой, манипулируя словами. Отличный инструмент для выяснения правды.       — Гарри, выпей чаю с печеньем, успокойся, помни: ты под моей защитой и в полной безопасности здесь. После разговора можешь перекусить, занятия на сегодня были отменены, а, насколько я знаю, у Барсуков всегда были хорошие отношения с кухонными эльфами, да и сама кухня находится рядом с вашей гостиной, — подмигнул мне старец.       — Спасибо, конечно, я так и сделаю, — хлюпая горячим чаем, ответил я.       Чаек был оригинальным, насчет травок директор тоже почти не соврал – травок разных интересных там было немало, но самым любопытным компонентом был один замысловатый эликсир. В ближайшие четыре часа я буду отвечать на все вопросы с радостью, качественная такая сыворотка правды, не тот детский вариант, что мне до этого приходилось пить в этом кабинете. Что же, антидот я напрасно выпил, от этого варианта эликсира он мне не поможет, да и не надо, такое я и без допинга обману. С другой стороны, у меня еще четыре порции осталось, может в будущем пригодится. Да и в моем положении лучше перебдеть.       — Итак, расскажи с самого начала, что сегодня произошло, только подробно, — начал, наконец, допрос Дамблдор, как только я допил чаек.       — Ну, после завтрака у нас не было урока и мы, то есть второй курс, пошли в гостиную, вот. Я, еще когда мы в Большом Зале были, начал чувствовать тревогу, и мне хотелось что-то сделать, сбежать, — заливаясь краской стыда начал колоться я. — А потом в гостиную вбежали двое мальчиков со Слизерина, ну эти, которые с Малфоем все время ходят, только это были не они. Но это мы, точнее профессор Локхарт, потом выяснили, — тут я всхлипнул, птичку жалко. — А что с профессором?       — Об этом позже, продолжай, — прервал меня директор, эх, никто не понимает моей тонкой душевной организации.       — Ну, они в меня каким-то заклинанием бросили, точнее, тот, что повыше заклинание бросил, а второй, который упитаннее, что-то сделал, и стало темно, потом меня подхватили и понесли.       Какая хорошая сыворотка правды, так хочется всю правду рассказать, решено, так и сделаю.       — Потом мы оказались в женском туалете, в том самом где, эээ, кошку мистера Филча нашли, ну, то есть, кошку перед туалетом нашли, но это он был, вот.       Косноязычие отлично подходит для выведения из себя собеседника, а уж если добавить немного идиотскую улыбку, то совсем красота получается. Не мне же одному «наслаждаться» беседой.       — Там были Малфой и капитан сборной Слизерина, только это были не они. Рон, ну он выглядел как Драко, тех, кто меня тащил, назвал Фредом и Джорджем, а профессор сразу же смекнул, что это подлые Уизли, — тут у меня возник соблазн произнести последнее словосочетание с теми же интонациями и тем же голосом, каким Рон произносит «мерзкие слизни», но я героическим усилием воли сдержался. — Профессор Локхарт такой умный и сильный!       Дедушка чуть не поперхнулся от моей последней реплики, а артефакт подсказал ему, что я искренне верю в то, что говорю и восторгаюсь нашим преподавателем Защиты. Дальше я припомнил короткие диалоги, что произошли в таинственном конспирационном туалете, практически дословно.       — Вот, а палочку у меня забрали, и у учителя тоже, а Рон, который выглядел как Драко, что-то выпил и прыгнул в открытый тоннель, а потом, потом… — у меня затряслись губы, а на глаза начали наворачиваться слезы.       — Ну-ну, мой мальчик, все уже позади, ты здесь, со мной. Сейчас ты в полной безопасности, нам надо узнать, что же произошло, поэтому продолжай.       Справившись, с душившими меня слезами, я продолжил повествование. Поведал о непродолжительном скольжении по тоннелю и о Локхарте, что вылетел следом за мной, о дальнейшем пути и обвале. Ситуацию с Локхартом директор опять не захотел объяснять. Что же, продолжим:       — Ну, и я пошел вперед, я себя таким храбрым никогда не ощущал. Вот, значит, шел я и шел, а потом пришел. Там зал большой был со статуями страшными, змеи… — меня передернуло от страха, я же до ужаса боюсь змей. — Там мальчик был, со Слизерина со значком старосты и девочка, только мальчик стоял, а девочка как будто спала, это Джинни была, а мальчик был плохим. Он В-вол-де-м-мортом оказался, но я не испугался почти, ну немного испугался, но я знал, чувствовал, что победю, — когда ребенку не хватает словарного запаса, он начинает выдумывать новые слова, поиздеваемся не только над мозгами старого паука, но и над языком, мне можно. — Так вот, В-в… Тот-Кого-Нельзя-Называть как зашипит, и тут у статуи одной, которая по центру стояла, то есть у стены, напротив входа, но в центре, уфф, рот открылся. А оттуда, оттуда начал выползать...       Все, у всего есть предел, у меня истерика началась, шоковое состояние вернулось, я съежился и стал оглядываться в поисках укрытия.       У директора ушли двадцать минут и порция успокоительного, чтобы привести меня в чувство.       — Гарри, ты должен быть храбрым, все уже позади. Расскажи, что было дальше, — увещевал меня раздраженный Дамблдор.       — Хорошо, изо рта, ну, статуи начал вползать з-з-змей, огромный, страшный, а дальше все вокруг поплыло, и я очнулся здесь, — со стыдом закончил я.       Это был неожиданный финал допроса и абсолютно правдивый по показаниям артефакта. Не ожидал дедушка такого, у него даже злость на лице проступила такая, что я шарахнулся в сторону и упал на пол. Директор исправился и опять натянул на физиономию слащавую улыбочку матерого педофила.       — Извини, хм, ты уверен, что ничего не видел после того, как василиск выполз из статуи?       — Так это василиск был такой, я думал он, ну как жаба или петух, они ведь родители-то у него по описанию, что Уизли прочитали? — удивился я. — Нет, я больше ничего не помню, я упал, наверное, и головой ударился.       Про ударился головой абсолютная правда, я же не дилетант какой – обморок по всем правилам вызвал, а не падал аккуратно.       После этого меня еще три часа допрашивали, меняя формулировку вопросов, допрос также велся и с конца в обратную сторону, так лжецам врать сложнее, ведь вымышленную историю придумывают в определенном хронологическом порядке. Зря старался, я хоть и вымотался физически и морально от непрерывного допроса, но был тверд в своих показаниях, иногда добавлялись некоторые мелкие детали, которые выуживал из меня Дамблдор, но они не противоречили картине, поведанной ранее. Дилетант ты, дедушка, я уже давно научился правильно врать, поймать меня на лжи ОЧЕНЬ сложно. Тем более не с помощью зелий и артефактов. Те немногие, кто может вывести меня на чистую воду, несколько в иной весовой категории находятся, и костыли в виде артефактов и зелий им не нужны. Я всегда верю во все, что говорю, когда не требуется обратного, конечно. Иногда надо соврать так, чтобы тебя уличили во лжи – ситуации разные бывают.       Так что, дедушка, смирись. Твой план провалился. Сначала ты недооценил степень ужаса перед змеями, в результате чего никакой допинг не помог мне вынести встречу с огромным василиском, так что я банально потерял сознание. Потом ты недооценил самого василиска. Оно и понятно, ведь натурного эксперимента директор по понятным причинам провести не мог, а теоретических выкладок на тему того, насколько сильна защита разума тысячелетнего Короля Змей, проведшего всю жизнь на мощном магическом источнике, и, более того, имеющего канал подпитки от оного, Дамблдор явно нигде бы не нашел. Итог: воздействие на василиска было успешно в плане провоцирования сильного раздражения, но не достаточно для того, чтобы он атаковал ребенка, тем более, тот лежал неподвижно и был без сознания. Зато влетевший с песней феникс, несший шляпу, был абсолютно посторонним в подвале и закономерно сорвал приз зрительских симпатий. Проще говоря, Басилевс выместил свое раздражение на единственном незащищенном клятвой живом существе, а потом банально позавтракал. Сбежать феникс физически не мог, перемещение в огне заблокировано, а с помощью крыльев слишком долго, да и не факт, что птенчик смог понять, что надо бежать. Потом нарвался полупрозрачный Том, ибо он представлял собой кусок внешних оболочек души, якорь, лишенный ядра – ни о какой защите клятвами этой нежити и речи быть не могло, тем более василиск знал, что таких надо уничтожать. Вот когда Том себя обозначил, а скорее всего еще и приказал убить ученика, то закономерно поплатился за это. Василиск, не раздумывая, уничтожил крестраж зубами, другое дело, что проглатывать столь мерзкую книжицу после деликатесного мяса огненной птахи он не стал, а выплюнул. После чего еще поползал в раздражении и решил от греха подальше отправиться в лес, а заодно посмотреть, не напали ли на замок. Эту же версию рассказал демон-из-Шляпы, только он «честно» сказал, что когда они с фениксом влетели в зал, то я уже был без сознания, а василиск только выполз из статуи. Саму шляпу феникс банально уронил. Только вот Дамблдор был в бешенстве от потери такого полезного фамильяра, потому и пытался найти противоречия в показаниях и покарать виновных. А вся картина указывает на то, что виноват сам директор.       — Что же, Гарри, ты не должен сердиться на Рона и близнецов, они были подчинены волей Великого Темного Колдуна Волдеморта, поэтому не могли ослушаться его приказов, а Джинни была под его прямым контролем, — наконец решил выдать Светоч Добра.       — Но я видел, как Рон шипел и проход открылся! — воскликнул я.       Дамблдор поморщился идиотизму исполнителя, ведь эта деталь имела смысл только в том случае, если бы рыжих не разоблачили, и тогда можно было бы кинуть еще одну тень на Малфоев, но мозгов шестого не хватило на то, чтобы переиграть часть спектакля, после того, как их опознали. Сейчас все будет валить на оппонента:       — Во всем виноват Волдеморт, это он империусом подчинил добрых детей и научил Рона одному слову на змеином языке, что открывает проход в Тайную Комнату.       Ну никакой фантазии у человека. У них тут, в Британии, вообще все на бедного Тома валят: неурожай мандрагор – Волдеморт виноват; прогорело предприятие какое-нибудь – опять Волдеморт виноват; ребенок растет ленивым идиотом – ну, вы поняли.       — А что произошло потом, ну, когда я упал? — наконец спросил я.       — Я почувствовал беду и сразу же помчался в школу, мой старый друг Фоукс перенес меня в замок. А потом я ринулся на зов о помощи – близнецы смогли немного ослабить подчиняющее их проклятие и послали зов, потом мы с Фоуксом отправились дальше, правда, пришлось ему переносить меня через завал. Когда мы добрались до Комнаты, ты и малышка Джинни лежали без сознания, а василиск уже был рядом с тобой. Фоукс пожертвовал жизнью, чтобы спасти тебя, вот только сила василиска была огромна и, боюсь, он умер навсегда и больше не восстанет из пепла, как все фениксы. Я не смог убить василиска, он был защищен черным колдовством Слизерина. Но моих сил хватило на то, чтобы прогнать его. С Волдемортом после этого я справился, и он больше не сможет причинить вреда детям.       Вот это я понимаю, прочувствованная речь, это я теперь, по версии директора, ему до гробовой доски должен.       — Получается, из-за меня погиб ваш феникс? — со слезами в голосе спросил я.       — Нет, что ты – он просто выполнял свой долг, защищая учеников от смертельной угрозы. Признаюсь, я буду скучать по нему.       Угу, первые проблески удовлетворения в голосе директора, думает, ему удалось сделать меня должником.       — А что случилось с профессором Локхартом? — наконец я вернулся к животрепещущему вопросу.       — Боюсь, он больше не сможет преподавать. Не печалься, Гарри, он жив и здоров, просто, получил психологическую травму и был вынужден покинуть школу, — подбодрил меня Дамблдор.       Под психологической травмой, как я понимаю, подразумевается потеря почти всех воспоминаний, ведь без полноценной защиты разума ментальный удар просто стирает память, а тот артефакт, что был на Гилдерое, явно не смог его защитить.       — А с Джинни и Роном что? — по моему голосу и виду было заметно, что вопрос я этот задал из вежливости, и меня вовсе не интересует их здоровье.       — Я рад, что ты волнуешься о них, ведь надо прощать детские обиды и быть великодушным. Я всегда знал, что ты добрый мальчик, Гарри. С ними все в порядке. Конечно, им требуется лечение, но ничего непоправимого не произошло. Кстати о них, ты понимаешь, что все произошедшее надо сохранить в секрете, ведь если остальные узнают о произошедшем, то начнется паника и беспорядки? Страх - это ужаснейшее оружие Волдеморта, и нам не стоит потакать ему. Ты меня понимаешь?       — Конечно, директор, вам виднее. Я никому не скажу.       Я всегда честен, и действительно ничего никому говорить не буду, и писать тоже.       Вот только в гостиной факультета меня ждет команда дознавателей барсучьего разлива, которые уже в курсе похищения и переговоров в туалете Мирттл. Все же немало времени прошло, а доступ к прослушке многие имели. Все благодаря мне и назначению нового декана Слизерина. Если раньше было два полюса силы с двумя же условно нейтральными факультетами, то теперь студенты Равенкло и Хаффлпафф имеют несколько натянутые отношения с Гриффиндором и вполне неплохо относятся к слизеринцам. Так что шутка с амулетами защиты от фейри среди старшекурсников была межфакультетской, в ней не участвовали только Гриффы, вот и подслушивать за Локхартом имели возможность старшекурсники этих трех факультетов. Ждите меня, мои дорогие Барсуки, я вам ничего не скажу, но как я это сделаю…       — Можешь идти, друзья ждут тебя и беспокоятся, но о случившемся молчок, - решил выпроводить меня, наконец, добрый гестаповец Дамблдор.       Тут вдруг в помещение ворвался Люциус Малфой, да не один, а в сопровождении Добби. Мне пришлось прижаться к стенке. Блондин был весьма раздражен и буквально исторгал флюиды ненависти, направленные на Дамблдора. Понимаю, но раньше думать надо было головой, теперь поздно. Из короткого разговора стало известно, что Попечительский Совет «запугали-подкупили», но они покаялись и вернули Всеблагого Дамблдора на пост директора, с которого его, в общем-то, никто и не снимал, поскольку права не имеют. Более чем прозрачно прозвучало обвинение в том, что именно Люциус подкинул дневник Волдеморта Джинни, и на свет появилась черная тетрадочка, аккуратно проколотая по центру, даже уничтоженный крестраж и тот фальшивый предъявили, ну да, Басилевс его от души пожевал. Малфой все отрицал, но как-то без огонька, а в конце добавил, что директор ничего не докажет – ну да, шаг в сторону от навязанной роли и сразу расстрел со всей семьей, иначе нормальный политик такую фразу, да при свидетеле, никогда бы не произнес. После чего блондинистый недозмей покинул кабинет директора, громко хлопнув дверью.       — Гарри, кажется, мистер Малфой кое-что забыл в моем кабинете, не мог бы ты отнести этот дневник владельцу? — мда, это я так понимаю, до меня все же решил донести нужную информацию в лоб, если я раньше не понял, кто виноват во всем случившемся. Дамблдор извлек из ящика стола носок и вложил в книгу, после чего подмигнул мне и выдал последнюю инструкцию. - Передай этот дневник прямо в руки Люциусу.       — Хорошо, директор. Спасибо Вам, за все, а дневник я передам, — с этими словами я вымелся за дверь.       Люциус за время моего последнего диалога с директором не прошел и десяти метров, да он прямо улитка, видно был приказ ждать.       — Мистер Малфой, директор Вам передал, вот.       Я честно вручил уничтоженный «крестраж» в руки Люциусу.       — Вы плохо кончите, мистер Поттер, как и ваши родители, — буквально выплюнул Малфой.       Я понимаю, настроение паршивое, но лицо можно было и сохранить. Где же холодная невозмутимость? В общем, «крестраж» был передан Добби, который вдруг оказался свободным. Ага, я долго смеялся, когда узнал, что разорвать контракт с духом можно передав ему какую-нибудь вещь. Большей глупости в жизни не слышал. Разорвать контракт можно только за его нарушение, ну там, приказ не выполнен, например, хотя и в этой части ограничения есть. Так вот, изгнание эльфа происходит с помощью ритуала или, как минимум, явно выраженной вербально воли Главы Рода, естественно, это должно быть подкреплено соответствующим магическим импульсом к источнику. Вот только этим методом редко пользуются, ведь резкий обрыв канала подпитки домовика лишь немногим меньше травмирует родовой источник, чем изгнание члена рода. Собственно, никакого обрыва канала подпитки я у Добби не заметил. Возможно, его передадут Дамблдору, в качестве личного эльфа, чуть позже, а весь спектакль для меня. Чтобы потом вопросов не возникало, если я этого домовика в Хогвартсе встречу.       Теперь отвязаться от глупого домовика, который еще жив только потому, что я не придумал, что с ним сделать и как при этом не вызвать ни у кого подозрений, и можно идти на второй допрос. В гостиной на меня набросились все, ощупали всего, признали здоровым и подвели к креслу в центре комнаты. Когда я почувствовал ласковый прокурорский взгляд Сьюзен, то захотел покаяться во всех своих грехах с точки зрения местного законодательства. Потом подумал, что этот многотомный труд только писать придется лет десять, и решил повременить с раскаянием. Одновременно с этим пожалел местный криминалитет, ведь тетушка Сьюзен является главой ДМП, который в магическом мире выполняет функции полиции и прокуратуры. Точнее, авроры – полицейские, но так как аврорат входит в состав ДМП…       — Гарри, мы очень волновались о тебе, — начала допрос Сьюзен. — Ты можешь рассказать, где ты был?       — В кабинете директора, — честно как на духу ответил я.       — И что же ты делал столько времени у директора и почему для доставки туда тебя буквально похитили?       — Я, эм, чай пил, вот, и меня не похитили, это просто шутка такая была, — честно ответил я, правда моя физиономия и жесты выдавали откровенную ложь, но что поделать, если врать я не умею.       — Правда? Значит ты пил чай с директором… девять часов? — продолжала ласковым голосом моя однокурсница. Таким тоном с умалишенными разговаривают.       — Ну, мы еще разговаривали, вот, — а весь мой вид выдавал страх.       — А Уизли тут совсем не причем? — резко сменила тему Сьюзен.       — Они нас… э, какие Уизли, я с ними не общаюсь никак, — тут я сказал полуправду, хотя сначала растерялся от столь неожиданного вопроса и начал отвечать по инерции «не то». — Так что они ничего не делали нам… мне, — а вот тут опять проявляем все признаки лжи, которые видны даже детям.       — Тебе директор запретил рассказывать о случившемся? — осторожно подбирая слова, сделала закономерный вывод Боунс.       — Нет, не о чем рассказывать, не было ничего. Просто неудачная шутка.       Весь мой организм, руки, глаза, выражения лица просто кричали: «этот парень лжет».       — Ясно, хм, извини что накинулись, мы просто перенервничали. Через два часа ужин, а твоя мантия вся перепачкана, да и сам ты выглядишь… не очень. Тебе не помешает сходить в душ. Может пока попросить домовиков почистить твои вещи и принести что-нибудь для легкого перекуса? — заботливо заворковала прокурорша.       — Да, конечно, я пойду, спасибо тебе… вам всем, вот, — с явно видимым облегчением заторопился я, и даже не заметил фразы о своем внешнем виде, который полностью противоречил моим ответам на прозвучавшие вопросы. Дамблдор тоже не озаботился меня почистить, что называется – сам виноват.       Ну вот, все остались довольны, ученики получили информацию, и слово директору я сдержал. Осталось правильно прореагировать на рыжих, чтобы до всех дошло, что я их боюсь еще больше, чем раньше, и все будет совсем замечательно.