MINE

Эмилия ничего не видит. Вокруг девушки одна тьма, кромешная и бесконечная тьма, окутавшая её в свои неприятные объятия и больно режущая глаза. Не видно абсолютно ничего, даже каких-либо малейших очертаний предметов или людей. Только пустота, пугающая своей глубиной, и тишина... Впервые тишина её не привлекает, а отталкивает. Раньше она по ночам любила часами сидеть на чердаке в таверне, лишь изредка слыша стоны девушек, с которыми она работала у Роба, наслаждаясь ласкающей уши тишиной. Она и лунный свет буквально излечивали Эмилию. Но эта тишина... Она была громкой и резкой — такой, от которой люди сходят с ума. Шаг вперёд, и девушке кажется, что перед ней обрыв, с которого она сию же секунду упадёт. Два шага назад, и светловолосая замирает, ощущая себя загнанной в клетку с дикими животными. Три шага в сторону, и ей кажется, что она вступает ногой в огонь. Два шага в другую сторону, и Найт падает на землю, споткнувшись о свою ногу. И в тот момент девушка понимает, что куда бы она не пошла, какой бы выбор не сделала — из тьмы ей больше выхода нет. Только сейчас она замечает, что на ней длинное платье, сковывающее движение, но какое оно, девушка разглядеть не в силах. Эмилия проводит рукой по нему, но, остановившись в районе живота, замирает, чувствуя что-то мокрое. «Кровь», – первое, что проносится у девушки в голове, когда она начинает подниматься, сжимая свой живот. Мгновение, и адская боль разрывает каждую частичку её тела, и кажется, будто кто-то изнутри режет все её органы по полам. Она кричит, кричит, что есть сил, но не слышно ни звука. Только её учащенное сердцебиение и едва уловимый звук алой жидкости, вытекающей из раны у неё на животе. Мисс Найт пытается бежать, но ноги начинают отказывать, и девушка падает на колени, продолжая сжимать свой живот. Ноющая боль не прекращается, а только усиливается с каждой секундой, проведённой в кромешной темноте, где нет, казалось бы, ничего, и всё же ей страшно. Страшно до чертиков, терзающих грудь изнутри. «Вот он, – думает девушка, обессиленно ложась на сырую землю, – мой конец». Она понимает, что сейчас умрёт, и от этого боль уходит на второй план, в то время как веки тяжелеют, а её розовые губы формируются в счастливой улыбке. Она готова. Она готова умереть. – Хах, не так быстро, детка, – раздаётся надменный смешок прямо перед её лицом. Этот голос... Этот холодный голос она запомнила навсегда. То, как он произнес "тысяча", никогда не выйдет у неё из памяти. Это Зейн. Эмилия тут же в шоке распахивает глаза и натыкается на алый цвет глаз ее хозяина.

***

– Аукцион, с вашего позволения, Ваше Высочество, – сэр Лоренс сделал кивок головой, прося разрешение, на что король лишь кивнул в ответ, – объявляется закрытым! Все вампиры стали подниматься со своих мест. Не исключением были и вампиры, сидевшие за королевским столом. И как только Зейн Малик с победной ухмылкой, не покидавшей его губы весь вечер, развернулся и встретился взглядом со светловолосой, она тут же упала в обморок, сильно ударившись головой о мраморные ступеньки. Малик младший сразу же бросился к ней, опрокинув сиденье, которое разделяло их, мысленно коря себя за то, что не успел среагировать достаточно быстро, чтобы поймать её. Но винил себя не только он: Гарри Стайлс, стоявший рядом со своей кормилицей — Джоанной, тут же выпустил её из своих рук, бросившись к мисс Найт. Не то, чтобы это чем-то помогло, но тогда головы обоих парней были затуманены одной лишь мыслью – не дать ей умереть. Чёрт, только представить: кормилица умирает в тот же час, не успев накормить своего хозяина. Вот это был бы позор на голову Малика! Но девушка осталась жива. Все те, кто окружили её, а именно – король, принц, Ребекка – его кормилица, – которую он властно держал за талию, прижимая к себе, Дес Стайлс, Джаваад Малик и их дети – все слышали её сердце. Пульс был слабым, но всё же был. Хорошо хоть кровь не пошла. – Катрин сюда! Живо! – грозным голосом приказал Зейн, смотря на одну из служанок. И все взгляды тут же устремились на молодого вампира; он всегда был сдержанным и контролировал свои эмоции, как никто другой, но в тот момент по нему было видно, что вампир разъярён, что никто ещё не привел эту чертову Катрин. Угораздило же именно ей, его кормилице, упасть в обморок! Хотя он, да и все присутствующие, кроме Луи, понимали, что она – не такая, как все. Она другая, во всех смыслах этого слова. Она особенная. Правда, никто не мог понять, почему. Луи же презирал её, считая, что это чрезмерное внимание к ней излишне, и что она обычная шлюха, которая раздвинет ноги перед каждым встречным. Просто раньше никто не предлагал. Бедная старушка, которую гнали по всему залу, тяжело дыша, сразу же кинулась к Эмилии. Она поднесла к её носу белую тряпочку с раствором "кирна", как они его называли, начав водить перед её лицом. Затем женщина попыталась разорвать платье девушки, чтобы обеспечить хороший приток кислорода, но плотная ткань платья, вернее, того, что от него осталось, не поддалась. Зейн сразу же понял, чего хотела Катрин, на что, нахмурив брови, сжал челюсти. Но времени раздумывать не было. – Отошла, – приказал он грубым голосом старушке. Без лишних слов Малик поднял её на руки, начав идти быстрым шагом в сторону выхода. Все оставшиеся, хоть и были вампирами, прожившими не одну сотню лет, были потрясены. Не Эмилией, а поведением Зейна. Такого не ожидал никто, даже его отец. Стайлс хотел было броситься, но тут же сдержал себя, вернувшись к Джоанне и, так же, как и Луи, властно обхватил её рукой за талию. Их внешний вид не был таким же грязным, как у Эмилии, так что вампиры могли спокойно прикасаться к девушкам без приступа отвращения от неприятного запаха. И всё же, если бы Гарри по своей глупости в тот момент не уступил светловолосую девушку Малику, то он бы так же по-хозяйски обхватил её узкую талию, напрочь забыв о запахе. Эмилия была легкой, слишком легкой, отчего Зейн ещё сильнее нахмурил брови. Первое, что она сделает, когда очнется, это поест. Он лично за этим проследит. Как только они покинули огромный зал, он тут же помчался в сторону своих покоев. Идти оставалось недолго: нужно было лишь подняться на третий этаж и пройти пару коридоров. Всю дорогу Зейн не опускал свой взгляд на Эмилию, лишь быстро шёл, смотря перед собой, чтобы не уронить хрупкую девушку, что покоилась в его руках. Её маленькое тело, казалось, было создано для него – так идеально она помещалась в его руках. В то мгновение, когда Зейн ногой открыл дверь в свою комнату, вампир рванулся к кровати. В покоях было довольно темно, и всё же Малик младший смог запросто сориентироваться, словно тьма была его вторым домом. Аккуратно кладя девушку на жесткую кровать, парень за эти несколько секунд тысячи раз пожалел, что не приобрел мягкую. Когда Эмилия полностью оказалась на поверхности кровати, парень направился к окну, широко его раскрыв. Холодный и свежий воздух сразу же окутал всё помещение, а лунный свет, что пробирался сквозь окно, осветил комнату. Зейн вернулся обратно, встав рядом с кроватью, нависая над девушкой. Потянувшись одной рукой, парень рывком разорвал грязное платье. Оно было очень старым – парень понял сразу, и хоть оно и было мешковатым, в области плеч и рук его кормилице оно было впритык. Как только она оказалась полностью голой, её грудная клетка поднялась больше обычного, а вампир услышал, как девушка сделала глубокий вдох. «Сейчас она очнется», – подумал про себя парень, садясь с ней рядом на кровать. Теперь он, наконец, смог полюбоваться ею вблизи. Лунный свет словно играл с её кожей, как его взгляд медленно проходился от кончиков её платиновых волос, запоминая каждый завиток, словно это – последний раз, когда он сможет насладиться девушкой. Карие глаза парня спустились ниже, к её прикрытым глазам, аккуратному, маленькому носику, слегка пухлым губам, которые в тот момент были розовее, чем когда он увидел их в первый раз. Её безупречная кожа лица настолько притягивала, что парень боролся с желанием дотронуться до неё. Но он знал, что если дотронется до неё, то вампирский инстинкт возьмет верх, а этого он допустить не может... Пока нет. Взгляд жадно спускался всё ниже и ниже, проходя по тонкой шее, в которую хотелось уткнуться, вдыхая этот пьянящий аромат яблок и мяты. Парень слегка поддался вперед, носом почти касаясь шеи девушки, прикрывая глаза и наслаждаясь её запахом. Внимание перешло к её выразительным ключицам, а затем к упругой и аккуратной груди. Она не была большой, пышной, какая была у кормилиц Гарри и Луи, но для Зейна она была идеальной – такой аккуратной и соблазнительной, что парень ощущал, как глаза его начинают постепенно краснеть. Плевать. Просто наплевать, он уже не может остановиться. Глаза спускались всё ниже и ниже, скользя по ее плоскому животу, и Зейн не выдержал, аккуратно прикоснувшись рукой к её коже. Да, он не ошибся: она была нежнее облака, словно это и не кожа вовсе, а нечто поднебесное, такое заветное и неподвластное этому миру, что его сводило с ума. Зейн медленно провёл указательным пальцем вверх, затем так же медленно вниз, вычерчивая линию, с удовольствием наблюдая, как её соски затвердевают от его прикосновения. Положив всю ладонь, парень вновь погладил её нежную кожу живота, а затем поднялся, накрывая грудь девушки своей ладонью, едва сжимая её. Она идеально умещалась в его ладони – ни больше, ни меньше, и с этой мыслью парень почувствовал, как его член начинал твердеть, а глаза – окрашиваться в красный. «Блять, – мысленно выругался он, отодвигаясь от девушки и закрывая глаза. – Вдох-выдох, вдох-выдох, Малик. Успокойся, соберись, твою мать!» Прошло несколько секунд, проведенных под спокойный ритм сердца светловолосой, но парень всё ещё не мог отойти, чувствуя, как тесно ему становилось в штанах. Он резко вскочил с места, снимая с себя накидку и накрывая ею свою кормилицу. «Интересно, как её зовут? Надо будет спросить», – думал Зейн, вновь нависая над лицом девушки, пытаясь усмирить своё дыхание. И вдруг глаза девушки широко распахнулись, а уже в следующую секунду она в ужасе закричала, заставая Зейна врасплох. Она тут же поднялась с кровати, отодвигаясь от вампира в сторону стены. Как только девушка всё же поняла, что была обнажена, Найт в панике схватила черную ткань, что лежала перед ней, прикрывшись ею. Ладно, чего таить: Малик ожидал такой реакции. Но что его поразило, так это страх в её глаз. Раньше многие девушки тоже смотрели на него со страхом в глазах, но тот был страх, смешанный с возбуждением, в глазах же Эмилии – кажется, небесно-голубых – он видел чистый страх. «Неужели она так меня боится? – спросил он сам себя. – Хм... Что же, хорошо, пусть боится – так даже будет лучше», – ухмыльнулся Зейн дьявольской улыбкой, ни на секунду не сводя взгляда со своей кормилицы. О да, теперь она принадлежит только ему и ему одному. Он её никому не отдаст.