Новые знакомые.

Что ни говори, а стезя волшебства, решил Лайт, – точно не его стезя. Когда они с семьёй впервые неуклюже ступили на доселе неизведанную нашу русскую землю, всё казалось им новым, непонятным, совершенно не нормальным. Они опасливо озирались по сторонам, проходя по вокзалу (Лайт до сих пор помнил взгляды прохожих — от пытливых-заинтересованных до откровенно испуганных, как будто не по культуре они приехали, а на лицах у них написано, что хотят пойти да взорвать парочку заводов по производству резины. Даже сейчас Сатико-сан, приходя домой, пару раз да обмолвится о том, что продавщица в хлебном не преминула перекреститься, от греха подальше), Саю попискивала, прижимаясь к боку матери, мужчины шли впереди, и хотя Ягами изо всех сил старался выглядеть невозмутимо, несколько раз ему хотелось подпрыгнуть на месте, убежать обратно на поезд и уехать обратно домой. И дело было вовсе не в ностальгии и тоске по родине, подобная реакция была обусловлена скорее резким контрастом между их огромным, чистым, вылизанным до нельзя аэропортом и этим местом, которое напоминало (по крайней мере в видение этой типичной японской семьи) вокзал лишь очень отдалённо. «Вот уедешь ты, Ягами, и ключик в замке повернётся», - сказал ему молоденький классный руководитель незадолго до отъезда. Когда они наконец вышли на улицу, и это место наконец начало напоминать людское пристанище (живых, настоящих людей, а не тех зомби, которые корчились в зале ожидания), Саю вдруг вздохнула с облегчением и заявила брату, который старательно держал в руках чемодан вспотевшими пальцами, что приключения их, наконец, подходят к концу. Могла ли семья Ягами тогда предположить, что их приключения на этом только начнутся? Возможно, однако верить в это упорно не хотелось, ибо каждому хватило трёх инструктажей на родине, где им читали лекции о том, в какую опасную и тяжёлую страну они едут, и что самое главное, это вовремя пойти пописать, в противном случае возможности может и не представиться (между прочим, это был единственный дельный совет, которому неукоснительно следовали), нервотрёпка на работе, в аэропорту, в посольстве («Международные отношения, Ягами, надо строить»), сесть, полететь, проститься с нормальной, размеренной, привычной жизни и приготовиться к любой неожиданности, чёрт побери... Лайту сполна хватило и того, что выяснилось, что и Миса, и Рюзаки летят тем же маршрутом! Отличник, конечно, знал, что воспитатель у Лаулета — тот ещё чудик, но что Амане понадобилось в России, парень не смел даже пытаться выдвигать гипотезы. В общем, даже сейчас, когда ему представилась уникальная возможность увидеть волшебство воочию и поверить в существование волшебников, Лайт не очень-то этому обрадовался. Ему, пожалуй, хватало одного только Хеппи, который, являясь, безусловно, котом, летал, разговаривал, и ко всему прочему, был синего цвета! Не нужно было отрицать, что сама по себе встреча с магией — явление занимательное, и едва ли во всей Японии найдётся ещё один такой старшеклассник, но, Ягами был уверен, если бы кто-нибудь ему подобный попал в схожую с ним ситуацию, вряд ли он испытал бы восторг, ибо ладно бы этот кот просто разговаривал, он ещё и отпускает ехидные комментарии, на которые непонятно как реагировать, и хоть все ужимки этой синей шавермы были всем известны, очередного несчастного так и передёргивало. Случилось это вскоре после того, как Миса начала поправляться и заскочила «на минутку» в уже известный нам дом, когда увидела недалеко Лайта (которому выпало несчастье возвращаться домой из школы именно в тот час и минуту) и тут же, ни секунды не раздумывая, кинулась к нему в объятия и повалила его на землю. Ягами было хотел выругаться, но слова застряли у него в горле, когда они опустила ладошки ему на плечи и заглянула в лицо, радостно улыбаясь. Надо сказать, в какой-то момент отличник поймал себя на мысли, что стоило бы поздравить подругу (какие уж там «просто одноклассники», вспомнить хотя бы случай с замкнутым пространством...) с выздоровлением и улыбнуться в ответ, но позже парень счёл это полным абсурдом и, уже было собирался попросить Амане слезть с него, да побыстрее, но она вдруг резко приблизилась к его лицу, так что у Лайта кровь прихлынула в голове. Он знал, конечно, что без его вразумительного согласия они ничего такого делать не будет, но сердце у него непроизвольно подскочило к горлу и издало пару оглушительных ударов, которые юноша отлично расслышал. Не желая чувствовать себя побеждённым какой-то секундной слабостью, Лайт было открыл рот, но тут через плечо Мисы он увидел клочок чего-то синего, которое парило в воздухе. Впрочем, оно не произвело на Ягами ни малейшего впечатления. Амане проследила за взглядом любимого и с любопытством оглядела Хеппи, держащегося в воздухе на своих крыльях и загадочно прикрывающегося лукавую морду синей лапой. Он искоса поглядывал на распластавшееся тело Лайта и сидевшую у него на животе Мису, и оба смотрели на него то ли выжидающе, то ли подозрительно. Хеппи некоторое время не сводил глаз с ребят, а потом чуть отвернулся в сторону и промяукал свою коронную фразу: «Сладкая парочка» Лайт весь вскипел от ярости, но тут же сообразил, что страшно разозлился на какого-то летучего синего болтливого котяру и тут же почувствовал себя кромешным идиотом, вследствии чего разозлился на Хеппи ещё сильнее. Это было морозное утро, когда на страну стала медленно опускаться зима. Конечно, это была совсем не та зима, которую многие наши герои хорошо помнили, но тем не менее. В тот день, в связи с какими-то неполадками с трубами на третьем этаже, клубы оттуда разогнали (Харухи до конца дня была не в духе), поэтому в школе царила относительная тишина. Лайт не слишком любил дни, когда был вынужден оставаться после уроков на дежурства, но поскольку выбора особого у него не было, ему пришлось провести лишний час в компании Эда, – так как обе их фамилии стояли в самом конце алфавита – вытирая парты тряпкой. Особенно пришлось повозиться в партой Нацу и Грея. Трудно было сказать, что такое они делали с бедными партами, что дежурные угрохали на них как минимум двадцать минут времени, но Эдвард просто поражался такому свинству. Эта деталь несколько смягчила натянутое отношения Лайта к Эду. В последнее время Ягами сам не заметил, как начал думать, что Элрик, если присмотреться, не такой уж и плохой. На самом деле, каким бы чудилой он часто не был, вообще в нём есть и другие качества, которые Ягами в людях, в принципе, ценил. Разумеется, оно не отменяло того факта, что порой он бывал просто невыносим, но в таких случаях (по крайней мере, в большинстве) рядом присутствовал Уинри, готовая в любой момент спустить алхимика с небес на землю. Если быть с собой совсем откровенным, Лайт перестал испытывать тот щемящий дискомфорт, который терзал его всё это время, да и Эд относился к нему тепло, даже как-то слишком. Когда они закончили, в коридоре уже было тихо. Во всяком случае, тише, чем если бы остальные здесь были. Парни распрощались, и каждый потопал своей дорогой домой. Зажёгся зелёный свет, Лайт ступил на «зебру» и вдруг понял, что ужасно проголодался. Размышляя, что мать могла сготовить на обед, Ягами неторопливо шагал по улице, уже покрытой тонким слоем выпавшего ночью снега, и по мере продвижения между гаражами, настроением его на удивление улучшилось. Всё не так уж и плохо, подумалось отличнику, как это казалось раньше. Да, их выкинули из дома, из страны, из жизни; заставили пройти те инструктажи, которые скорее пугали, чем настраивали на энтузиазм; конечно, местные смотрят на него как на басурманина, а не как на себе подобного; пусть у отца в офисе стоит фикус – Дойчито – из которого, по словам коллег, нужно брать воду, и вообще, оказывается, что милиция (господин Ягами тогда двинул бровью, но учтиво промолчал) не принимает заявление о пропаже документов без предъявления документов; глупо отрицать, что ему выдали кабинет, поставили кресло (страшно неудобное, кстати), показали, что да как, но секретарша никогда не заходит без вынужденной необходимости; странно сомневаться, что они вернутся домой раньше, чем Саю закончит университет... В какой-то момент Лайту на всё это стало наплевать. Да пропади они пропадом все их местные органы правопорядка со своими комнатными растениями! Они просто не понимают своего счастья, что наконец к ним пришёл нормальный, хронически адекватный человек, который мог бы их всех построить, имел бы он на то полномочия. В таких мыслях, Ягами не без гордости шагал вперёд, возвращаясь раздумьями к одному, второму, третьему... Развилка, если можно так это назвать, расходилась вправо и влево, и удобства ни то, ни другое, в принципе, не умножало. Рядом с левым поворотом стояла неуклюжая табличка «Идёт стройка». Видимо, недалеко возводили очередной дом какого-нибудь розового, страшного, мучительного цвета. Коротко хмыкнув, Лайт решил не усложнять себе жизнь, поскольку такая возможность имелась, и спокойно развернулся вправо. Конечно, другой путь и сократил бы ходьбу минуты на четыре, но они ничего не решали. Ягами тоже не хотел ничего решать, а просто пойти домой и поесть. Вокруг было как будто спокойно, каркали вороны, небо оставалось серым, сливаясь с землёй. Лайт ненадолго вскинул голову вверх, заметив там какое-то движение, хотя это оказался лишь воробушек, торопливо переместившейся с одной ветки на другую, но лёгкий прохладный ветер приятно щекотал лицо, и отличник на минут остановился, прикрыв глаза. И в самом деле, всё совершенно нормально, и не о чем... ...хватай его! – Ох, шустрый, гад! – ...стрелять не вздумай! – Стоять, а ну, стой! От мать его!.. Между толстыми стволами деревьев Лайт разглядел (взгляд его был затуманен внезапно прерванными размышлениями) толпу людей в форме, яростно догоняя человека, который мчался с большим отрывом, не разбирая дороги, и на плече у него что-то болталось, угрожая в любой момент свалиться на землю. Это незнакомец, чьего лица было не разглядеть по причине рьяного галопа, на котором он нёсся по улице, ни разу не оглянулся, чтобы осмотреть своих преследователей. Те в свою очередь не смели отвлекаться ни на что постороннее, выдыхая в пространство одно за другим маленькие облачки воздуха. Странно, что отличник до последнего сохранял какое-то странное спокойствие и отрешённость, тогда как полицейские (которые уже успели стать таковыми, к некоторому облегчению господина Ягами) бросали в сторону вора – судя по тому, что они вопили ему в след, он был именно им – гневные тирады, то и дело сияя матом, фальцетом и словами на каком-то невиданном языке, нечто среднее между русским, немецким и итальянским. Лайт проводил эту процессию невидящим взглядом, когда они пробегали от него недалеко, но, видимо, сворачивать не собирались. Полицейских было человек пять, и все они были как вылепленные из одной формочки: коренастые, средних лет, с неопределённой растительностью на лице, в форме. Неслись они уже с одышкой, вор сильно выигрывал в прыткости, но по некой причине погоня никак не прекращалась. Из диалогов — весьма сумбурных, обрывочных, больше напоминающих беспорядочные бредни больного лихорадкой — было ясно, что украдено-выведано-подслушано-ограблено нечто солидное, а соответственно, бандита надо брать, живого или мёртвого. – Не уйдёшь, сволочь! - вопил один из преследователей, наверное, скорее желая этого, чем веря. Тут взгляд его скользнул в сторону дорожки, на которой Лайт по-прежнему стоял с отрешённым видом, то ли не разумея, то ли испытывая интерес к происходящему. - Ты... - закончить ему не удалось, потому что он заметил, как другой полицейский, который на вид был чуть помоложе, убирает пистолет с предохранителя и нацеливает на преступника, скользнувшего между деревьями. - Ты что делаешь! - обрушился на него мужчина. - Там же гражданские! Услышал тот его или нет, было не ясно, он на секунду заколебался, а потом без промедлений нажал на курок как раз тогда, когда вор пробежал меж деревьями непосредственно рядом с Лайтом, рискуя разделить с ним судьбу быть подстреленными, как бродячие собаки. Мужчина-полицейский протяжно завопил, а его подчинённый, спустивший курок коротко вскрикнул, откидывая пистолет в сторону. Раздался тяжёлый вопль, который принадлежал Ягами, который в тот же миг рухнул наземь, раскинув руки. Вора и след простыл. Следует немедленно заметить, что причиной тому был вовсе не выстрел. В тот самый миг, когда полицейский испустил выстрел, — с разницей в миллисекунду — Лайт едва ли оглянулся назад, желая узнать, обращались ли к нему, ибо в тот момент он пребывал в полнейшей растерянности; на секунду в его мозгу промелькнула нечаянная мысль: а что было бы, не пойди он этой дорогой? Очень могло быть, что какое-нибудь несчастье непременно бы настигло его там, хотя полной уверенности в этом не могло быть. Так или иначе, Ягами повалился на землю прежде, чем успел что-либо осознать. Последнее, что он видел (или думал, что видел), это был быстрый громкий хлопок, и в тот же миг у него над головой загорелся свет, точно его поднесли к самому солнцу, которое в тот день скрывали тяжёлые серые облака. Пару минут, хотя вполне возможно, что прошло всего мгновение, Лайт открыл глаза. Он на самом деле лежал на земле на спине, раскинув руки, ощущая неприятную тянущую боль где-то в районе кишок, но это был точно не выстрел. Некоторое время Ягами тупо пялился на свой живот и лишь потом поднял взгляд чуть вверх и в голову ему ударило одно-единственное слово: дежавю. На нём полусидела-полулежала некая девушка симпатичной наружности с короткими волосами фиалково-сиреневого оттенка, и две пряди спадали ей на плечи; она растерянно смотрела ему в лицо, словно бы не понимая, где находится. Собственно, Лайт тоже не брался утверждать, как эта особа здесь оказалась. Однако наш герой нашёлся, что слишком часто вынужден оказываться с девушками в двусмысленных позах, даже если эту девушку он видит впервые в жизни. Она приподнялась (Полицейский громко осведомился, «как там парень», и «парень» ответил хрипло, что хорошо; процессия, судя по всему, двинулась в обход, всё ещё надеясь поймать злоумышленника), устроившись у Лайта на коленях, и несколько минут находилась в таком положении, а юноша был слишком огорошен, чтобы попросить её слезть. Потом она медленно осмотрела его лицо (по крайней мере, взгляд её был направлен туда), слегка наклонив голову набок, и на лице её ясно читалось недоумение. Судя по всему, откуда бы она ни взялась, едва ли она рассчитывала взяться именно здесь, потому что в следующую минуту девушка резко подпрыгнула на месте, произведя множество беспорядочных разрозненных движений, словно бы внезапно увидела лягушку у себя на ладони, вскрикнула на «и-и-и!» и в два счёта оказалась на ногах, прижимая ладони к груди и глядя на Лайта так, как будто это он только что совершил поползновение к насильственным действиям, а не она свалилась на него с неба и сбила с ног. Ягами некоторое время лежал неподвижно, пережидая следствие столь внезапного порыва эмоций у незнакомки (от боли в паху хотелось рвать и метать), но потом медленно приподнялся и ещё раз взглянул на неё. На вид она была его ровесницей, девушка жала руки к чёрному топу, окаймлённому под шеей и грудью оранжевой полосой, живот у неё был абсолютно голый, а с правой стороны виднелся странный символ. Лайт был готов поклясться, что видел его где-то раньше, но где, он вспомнить никак не мог, как не фокусировал взгляд. Девушка испытывающе смотрела на парня, явно подозревая его в недобрых намерениях, и Ягами, отлично это понимая, несколько оскорбился. Сначала она сваливается ему на шею неизвестно откуда, валит с ног, ставит в очень и очень неловкое положение, а теперь ещё в чём-то его подозревает, понимаешь! – Ты... ты... ты кто? - спросила незнакомка, заливаясь краской. Лайт был так поглощён изучением его внешности, что вопрос стал для него неожиданностью. – Э-э... а ты? - тупо переспросил он. – С какой это стати я должна называть тебе своё имя? - с вызовом вопросила она. Нет, Ягами, конечно, знал, что женщины бывают крайне непоследовательны, и слова их бывают лишены смысла, но чтобы настолько, отличник просто не нашёлся, что ответить. Он некоторое время искоса смотрел на знак у неё на животе, стараясь вспомнить, где и когда ему доводилось его видеть, но никаких дельных мыслей ему в голову не приходило. Что-то похожее он как будто много раз видел у Нацу на плече, когда он сбрасывал рубашку и оставался в майке, у Грея, стоило ему по своему обыкновению избавиться от одежды помимо отдачи в этом себе отчёта, у Люси на тыльной стороне ладони... В какой-то момент у Лайта в голове что-то щёлкнуло, и на секунду от был ошеломлён и оглушён. Девушка продолжала взирать на него с неприязнью, словно бы дикое животное, напряжённо ожидающее нападение со стороны хищника, даже с агрессией, ибо по её предвзятому мнению этот субъект посягнул на святое, а, значит, доверять ему не следует. Пока Ягами мысленно перебирал варианты, имеет ли смысл доказывать этой особе чистоту своих намерений, или плюнуть на всё и пойти, наконец, домой, слова вырвались у него из горла помимо его воли: – Ты из Хвоста Феи? Выражение её лица сразу резко переменилось. Сначала с её щёк отхлынул румянец, но, когда вернулся вновь, глаза у неё выражали взволнованный трепет. Она уже не видела в нашем герое опасности насилия, и смотрела на него растерянно, но оставалась всё такой же безмолвной, но теперь это выглядело довольно мило, если не взирать на то, что природа её появления на сцене оставалась непонятной. Впрочем, исходя из своего предположения, Лайт догадывался. Он пытливо посмотрел на незнакомку, пытаясь удостовериться в правильности своих выводов, и она коротко кивнула, не сводя с юноши глаз. – Да, - тихо ответила она. - Меня зовут Аоши Ширатори, и я волшебница Хвоста Феи. Алмазный убийца драконов. Лайт не знал, как долго он простоял, тупо смотря на девушку напротив. Наверное, её ответ должен был повергнуть его в шок, в трепещущий восторг, но парень понятия не имел, как на это реагировать. Её заявление произвело на него не совсем то впечатление, которое должно было бы, и в осознании этого Ягами совершенно растерялся. Конечно, при нём как-то упоминалось, что Нацу и Венди воспитали драконы, вследствие чего их волшебная сила несколько отличается от остальных, но юноша никогда не придавал этому значения. До сегодняшнего дня. Разумеется, проводить аналогию между Нацу и Венди было бы странно, но, поскольку Лайт знал достаточно, чтобы быть уверенным, что Драгнил не всегда способен здраво обращаться со своей магией, такое заявление несколько его насторожило. На какое-то мгновение всякие мысли покинули его голову. Затем нашего героя посетила неожиданная идея: а стоит ли вообще верить словам это девушки? Нет, Лайт, конечно, не брался утверждать, к тому же, экспертом в отношениях между магами разных направлений он никогда не был и искренне радовался, что это ему, пожалуй, не по зубам, но, будучи знакомым с тем, как люди порой вероломно лгут тебе в глаза (не лишним будет заметить, что и сам Ягами был не последним специалистом в этой области), совершают противоправные поступки – пару раз ему доводилось помогать отцу советами в делах, – так что как вести себя в подобной ситуации, юноша решительно не знал. Пока он раздумывал, что стоило бы сказать в первую очередь, эта самая Аоши – кем бы она ни была на самом деле – подалась вперёд и произнесла дрожащим от волнения голосом: – Мне нужен... мне нужен Саламандр! Лайт был огорошен окончательно. – Прости, кто?.. - неуверенно осведомился он, чувствуя, что с каждой секундой дуреет всё больше и больше. – Саламандр, - послушно повторила Аоши. – Э-это я уже понял, - несколько раздражённо ответствовал он. - А кто он вообще такой – Саламандр? Аоши вытаращила на него глаза, и Лайт понял, что явно сказал что-то не то. Он тщетно пытался определить, что именно, в то время как её взор вновь стал подозрительным, а это ничего хорошего не сулило. – Раз ты знаешь о Хвосте Феи, то непременно должен знать и о Саламандре! - заявила она. - Не можешь же ты в самом деле... – Понятия не имею, кто этот тип, - честно признался Лайт, и тут же понял, что снова ляпнул, не подумав. Лицо Аоши изобразило глубокую оскорблённость, как будто ей была нанесена тяжкая гнусная обида. Она слегка сморщилась, но всё же выдавила из себя: – Ну ты даёшь, - сказала она, явно не удержавшись, - не знать о Саламандре... Кто-кто, да ясно же, что я про Нацу Драгнила! Про кого же ещё! Я другого Саламандра не знаю. Повисла пауза, во время которой Лайт лихорадочно соображал, что делать дальше. Было очевидно, что намерения у этой Аоши относительно Нацу исключительно доброжелательные, раз она отзывалась о нём, не как он человеке, который громит и крушит всё подряд, как об идоле каком-нибудь. Конечно, совершать такие ухищрения и перебираться сквозь пространство и время (другого объяснения её внезапному появлению Лайт не мог найти) только ради того, чтобы поболтать с Драгнилом, было бы в крайней степени самонадеянно, поскольку Нацу трудно назвать человеком, который предпочитает мордобой беседе. – Так ты знаешь, где он? - нетерпеливо спросила Аоши. - Мастер сказал мне, что и он, и вся его команда (Лайт мысленно усмехнулся, представив, что было бы, если бы об этом услышала Эльза) отправилась на задание в этот мир. Ягами кивнул. – И ты отведёшь меня туда? - уже более живо поинтересовалась Ширатори, глядя на нашего героя блестящими в предвкушении глазами. Он снова кивнул. Ничего другого не оставалось, ибо не имел юноша на тот момент благовидного предлога, чтобы не провожать эту странную особу до сущего дурдома. К тому же, она прибыла из другого мира, не знает города, ещё заблудится, сморозит какую-нибудь глупость, где не надо... – Не врёшь? - Лайт покачала головой, всё ожидая, когда дар речи соблаговолит к нему вернуться. - Тогда как твоё имя? – Лайт, - впервые за долгое время открыл рот отличник, - Ягами Лайт. И они вдвоём зашагали по тропинке обратно. Всю дорогу Лайт не прекращая размышлял, правильно ли поступил, позволив этой идти с ним, да ещё и в такое странное место. Вид у неё был для волшебника подходящий, выглядело всё довольно правдоподобно, да и о Нацу она расспрашивала с живым, неподдельным интересом, засыпая Ягами такими вопросами, на которые он, в силу своей неосведомлённости, ответить не мог. Он парк раз было пытался расспросить её, откуда она, как здесь оказалась и к чему такая спешка повидать Нацу, но она продолжала тараторить раньше, чем парень вообще успевал открывать рот. Нет, разумеется, она была недурна собой и щебетала с вызывающими умиление трепетом и увлечённостью, но Лайт был настолько далёк от этого, что не смог бы поддержать разговор, даже если бы и хотел. Когда перед ними вырос дом, Лайт облегчённо вздохнул, а Аоши восхищённо воскликнула, глаза её засияли, брови подпрыгнули от восторга, губы сложились в благоговейной улыбке. Она завороженно смотрела на белое здание, пальцы у неё тряслись от волнения, которое она испытывала при мысли о том, что встретит знаменитую сильнейшую команду Хвоста Феи. Ягами искоса наблюдал за ней и никак не мог понять ей щенячьего восторга, ибо ему приходилось сталкиваться с Нацу каждый день, и юноша с натяжкой мог назвать это счастьем. Аоши вскинула голову и взглянула на Лайта сверкающими глазами, и тот на мгновение оторопел, но потом ценой неимоверного усилия попытался ободряюще улыбнуться. Едва ли у него получилось что-то путное, но Ширатори это, видимо, уже не волновало. Она засеменила к двери и, долго изучая замок, подозрительно взглянула на звонок. Девушка бегло объяснила Лайту, что её мать была волшебницей, а отец человеком, старший брат (стоило ей о нём заговорить, как на глаза тут же выступили слёзы, которые Аоши подавила, хотя Ягами видел, какой боли ей стоило одно лишь упоминание о нём) не владел волшебством, поэтому они некоторое время жили здесь, в мире, где волшебство считают мифом. После смерти отца (голос Аоши вновь дрогнул) они с матерью отправились в Фиор, но после кончины матери она осталась одна, а потом её взял на попечение некий маг, имя которого Лайт даже не попытался запомнить. Из всего этого было ясно, что хоть и туманно, Ширатори имеет представление о том, как звонить в дверь. Что она и сделала. За стеной раздалось мелодичное «Сейчас, сейчас иду!», замок щёлкнул (Аоши взволнованно сглотнула), и на пороге появилась Хитоми в фартуке с котятами и в тапочках. При виде Лайта она слегка покраснела и улыбнулась, затем перевела взгляд на его спутницу, и вновь уставилась на него, вопросительно. Ягами жестом попросил их впустить внутрь, Накамура повиновалась. Обстановка тут царила всё та же, что и всегда. Хитоми вошла в зал и коротко сказала что-то Мисти, после чего та нахмурилась, но после улыбнулась и встала со стула. Все остальные никак не могли оставить это без внимания и проводили учительницу взглядом, пока Лайт и Аоши не вторглись в их поле зрения. Нацу и Грей временно прекратили драку, заведя над головами друг друга готовые кулаки, Венди, стоявшая неподалёку, тоже обернулась; Люси и Дождия синхронно вздрогнули и подпрыгнули на месте. Шарли оставалась невозмутимой, а Хеппи всячески воспел её в своих рыбных дифирамбах. Эльза с непроницаемым лицом схватила Нацу и Грея за шиворот и отлепила друг от друга, хотя они всё ещё продолжали брыкаться и дрыгать ногами в надежде заехать противнику в морду. Аоши в оцепенении ахнула, приоткрыв рот, но молчала, наблюдая, как Драгнил и Фулбастер, а точнее их бездыханные тушки впечатались в противоположные стены, и они оба рухнули на пол. – Хватит! - рявкнула Эльза и откинула на спину прядь алых волос. - Только всё успокоится, как вы опять вносите хаус! Что не поделили на этот раз? – Этот хер спёр мои трусы, а теперь отнекивается! - возмущённо процедил Грей, вставая и потирая ушибленный зад. Мужская часть присутствующих поспешила немедленно припереть негодующего мага льда к полу, дабы отгородить прекрасный пол от созерцания того, чего им не следовало видеть. – Да на кой мне твои поскудские трусы? - возопил в ответ Нацу. – Не знаю! - глухо донеслось с того места, где в пол была впечатана голова Грея. - Что в твоей пустой башке варится! – Слышь, Грей, давай выйдем! Я АЖ ВОСПЫЛАЛ!!! – Отставить! - отчеканила Эльза, влепив каждому по кулаку в морду и разведя их по разные стороны. - Грей, оденься уже, - небрежно бросила она, окинув Фулбастера строгим взглядом. Тот мгновенно заметался по комнате, судорожно разыскивая трусы. Аоши смотрела на всю эту сцену чуть ли не в обожествлении, хотя Лайт, хоть убей, не понимал, чему тут можно умиляться. И хотя Ширатори стояла чуть ли не со слезами на глазах, Ягами один за другим перебирал в голове варианты, как бы поскорее отсюда убраться, но не привлекая к себе лишнего внимания. Однако, удостоверившись, что сие не представляется возможным, тяжело вздохнул и послушно продолжил стоять рядом, ожидая развязки. – Э-э-э-эд! - воззвал Нацу через всю комнату к Элрику, который между тем неторопливо откусывал кусочек пирога. - Слышал, ты когда-то уделал одного крутого хмыря, как его... – Отца? - уточнил Эдвард, имея при этом равнодушнейший вид. – Да, точняк! А значит, ты достойный противник! - заявил Драгнил, в два шага подскочив к столу Эда. - Давай смахнёмся! Алхимик нехотя встал, наскоро вытер рот рукавом рубашки и усмехнулся, глядя на перекошенную физиономию Саламандра. – А давай, посмотрим, насколько ты крут, - отозвался он, упирая руки в бока и вызывающе смотря на убийцу драконов. – Брат, видимо, забыл, что у него больше нет алхимии... - пробормотал Альфонс. – Да ладно, - успокоила его Аканэ, - Эдвард-кун достаточно сильный, чтобы противостоять Нацу. Всё будет в порядке. – Думаю, Ал хотел сказать, что, раз у Эда больше нет алхимии, и он собирается махаться с Нацу, то это плохо в первую очередь для нас, поскольку потом нас уже никто не склеит, - сказал сидящий неподалёку Лен. Басон, парящий прямо над его головой, энергично закивал, показывая абсолютную солидарность с шаманом, однако едва ли устраиваемые Нацу бесконечные мордобои хоть капельку его волновали. Тао окинул Аоши оценивающим взглядом, после чего промолвил: - А это ещё кто? Аоши подпрыгнула на месте, пискнув от неожиданности, и устремила взгляд, полный удивления, на стол, где сидели шаманы. Йо обернулся на шум, но, поскольку рот его был доверху набит едой, сказать он ничего не мог, хотя пытался, но получилось одно лишь невнятное бульканье, на которое Амидамару снисходительно улыбнулся, а Анна испепелила Асакуру взглядом, преисполненным презрением. Рио, как и полагалось, присвистнул, оглядев незнакомку с видом ценителя и удовлетворённо закивал в такт своим мыслям. Морти только улыбнулся, выглянув из-за книги, которая была почти с его рост, на что Ширатори чуть покраснела и улыбнулась в ответ. Трей, некоторое время просто сидящий и неотводно наблюдавший за ней, почувствовал лёгкий прилив крови к щекам, и внутри у него всё как-то заходило ходуном. Оно не укрылось от щепетильной Пилики, привыкшей держать нерадивого братца на коротком поводке, но пока она молчала, ожидая, что будет дальше. Он осторожно встал на ноги и, переминаясь недолго с ноги на ногу, наконец решился и подошёл к Аоши чуть ближе, так, что она его заметила, подняла брови, слегка разомкнула уста, широко раскрыла глаза... Хоро-хоро опешил, хлопая ресницами, но в конце концов набрался храбрости, приподнял ладонь и помахал ей, сказав: «Привет!», и Ширатори ответила, подумав, что очень даже приятный парень, хоть и странный. Впрочем, ей, состоящей в Хвосте Феи, было бы лучше вообще не судить о странностях, и она поспешно отогнала эту мысль. Лен ехидно усмехнулся, глядя, как зарделся Хорокеу. Кори удивлённо посмотрела на шамана, после чего прокурлыкала какие-то фразы, которые тот уже не слышал, так он был поглощён радостью от осознания, что для него с девушками ещё таки не всё потеряно. Джоко тем временем поспешно соскочил со стула и подвалил к волшебнице, жестом пригласив её наклониться к нему ухом. Трею это сразу не понравилось. Лайт старался делать вид, что не замечает, старательно притворяясь, что рассматривает битву Эда с Нацу, когда первый, со всей своей прыткостью всадил Драгнилу на голову огромную вазу, а тот метался по комнате, вопя, что кто-то включил свет, и когда он найдёт паскуду, которая это сделала, то он её испепелит, зажарит, и вообще она будет знать, как связываться с волшебниками Хвоста Феи. Было понятно, что сегодня, не смотря ни на что, Элрик одержал не столь убедительную, но всё же победу. Итак, Аоши наклонилась к самым губам Макдениала, когда тот энергично зашептал ей что-то, что могли слышать только они двое. Поначалу Ширатори бла заинтригована, но постепенно по её лицу стала то и дело пробегать тень, становившаяся всё явственнее и явственнее. Джоко увлечённо щебетал, наслаждаясь этим всё больше, и даже не успел среагировать, когда со скоростью молнии и с точностью снайпера Аоши заехала ему прямо по солнечному сплетению, и шаман, обессиленный и бездыханный, тяжело рухнул рядом на пол. Только через секунду Аоши, раскрасневшаяся и негодующе разгневанная, сообразила, что натворила. Невозможно было описать её изумление, когда, стоило ей поднять глаза, на которые наворачивались слёзы вины, и подавленно взглянуть на ребят, как те начали ей аплодировать. Аоши застыла как вкопанная с разинутым ртом, трясущимися руками, кривыми, как в судороге, пальцами, в тщетных попытках понять, что произошло. – Молодца! - завопил через всю комнату раскрасневшийся Грей, из-за чего Ширатори и вовсе сделалась неповоротливой и не могла сгибаться ни в каких частях тела. - Я тебя не знаю, но ты мне уже нравишься, чёрт возьми! Аоши поймала себя на жуткой мысли, что эти слова были ей приятны. – Ему давно пора было надавать. Жаль, что это сделала не я, - ровно отозвалась Анна. – Хей-хей! - обрушился Нацу на Аоши, схватил за плечи и начал трясти её непослушное, словно студень, тело, а она, насколько это было возможно, разглядывала вблизи легендарного Саламандра, не помня себя от счастья. Драгнил вдруг резко перестал её трясти, развернулся к остальным и воскликнул с яростным восторгом: - ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!!! – ВЫ ОХРЕНЕЛИ?! - вскинулся Джоко, которого мысль о том, что его друзья хвалят незнакомого человека за то, что тот его отлупил, совсем не настраивала на веселье. – Н-нацу-сан, - робко проговорила Аоши, но этого было достаточно, чтобы тот обернулся и внимательно посмотрел на неё, - дело в том, что я здесь для того, чтобы сразиться с Вами. Последовала минутная пауза. У Грея отвалилась челюсть; пальцы Эльзы, а вместе с ними и ложечка с кусочком тортика, застыли на полпути ко рту, и Скарлет уставилась на них широко раскрытыми глазами; Люси кончила гоняться за Хеппи, удивлённо прислушиваясь, и только акнула от неожиданности; даже Дождия на секунду оторвалась от созерцания возлюбленного и перевела взгляд на Аоши. Лайт ошарашенно глядел то на неё, то на Нацу, на лице у которого не было ни малейшего признака удивления, разве что некоторое смятение, и никак не мог осознать, хоть чувствовал всеми фибрами души, что чего-то в этой жизни недопонял. Чего-то очень важного, и по незнанию делает какие-то глупые поступки. Пилика, воспользовавшись тишиной, быстро подозвала брата, и тот, неохотно отводя взгляда от Аоши, пошёл за ней, и они оба скрылись за углом. – Нацу-сан, я вступила в Хвост Феи прежде всего потому, что... – Стоп-стоп, - прервал её Драгнил, - Хвост Феи? Аоши молча показала ему на знак на животе. Все члены гильдии хором ахнули. – …потому что узнала, что в ней состоят трое убийц драконов первого поколения, и что в этой гильдии много сильных волшебников. Мне было некуда больше пойти, но мой учитель, Леннокс Беглец, рассказывал мне про легендарный Хвост Феи, про его магов, и что её мастер, досточтимый Макаров, один из богоизбранных волшебников, как раз незадолго до своей смерти. Я решила, что непременно должна узнать как можно больше о гильдии, о её членах и о Вас, Нацу-сан, потому как Вы — Саламандр, огненный убийца драконов, до самых отдалённых уголков Фиора прославились своими подвигами. Вот поэтому я, Алмазный убийца Драконов второго поколения, прошу Вас оказать мне честь сразиться с вами и убедиться собственными глазами, сколь велика сила первого поколения обладающих драконьей магией волшебников, - договорив, Аоши тяжело вздохнула и воззрилась на Нацу полными мольбы, но решительности, глазами. Некоторое время все пребывали в замешательстве, а особенно Лайт. Надо сказать, что он не понял даже половины сказанного Аоши. Что за первое поколение? Второе? Какие ещё богоизбранные маги, и кто такой этот Макаров? Почему это имя должно было так его впечатлить? Очевидно, в волшебном мире оно имело бы вес, но, поскольку Ягами не имел ни малейшего желания связываться с колдунами, он как бы в неведении, так в нём и остался. Когда Аоши кончила свой рассказ, Эльза встала с места. После её примеру последовали и Люси с Венди. – Я слышала про Леннокса Беглеца, - отозвалась Алая. - Говорят, он был славным волшебником. Впрочем, мне с ним сразиться не довелось. А ты была его ученицей? – Да, - тихо ответила Аоши. - После того, как умерла мама, я оказалась на улице, и почти умерла от голода, когда от нашёл меня. Он растил меня несколько лет, и, чтобы спасти мне жизнь, отдал кристалл алмазного убийцы драконов. Потом он погиб, а я вступила в Хвост Феи. Звучал её рассказ более, чем складно, так что никому из вышеупомянутой гильдии не пришлось сомневаться к её словах. – Значит, хочешь смахнуться со мной, да... э-эх... как же... - вдруг замялся Нацу, почесав затылок и уставился на девушку, словно пытаясь прочитать её имя на лбу. – Аоши Ширатори, - подсказала Аоши нерешительно, явно млея перед своим кумиром. – Ну, точняк, - согласился Драгнил, и положил тяжёлую тёплую ладонь ей на плечо, - это я всегда готов. Давай... – ...сначала примешь ванну и всё нам расскажешь, - закончила за него только что подошедшая Мисти. Нацу воззрился на неё, излучая нечто среднее между недоумением и претензией. Словно прочитав в его глазах недовольство, Вильмас многозначительно прикрыла глаза и добавила: - Аоши-тян проделала долгий путь, так что ей необходимо немного передохнуть. Так что ступай. Аоши радостно улыбнулась и чуть ли не вприпрыжку последовала за Хитоми. Ванная, куда её привели, была на третьем этаже, весьма просторная и светлая. Из маленького, наглухо запертого на время похолоданий окошка, в комнату лился дневной свет, заставляя лужи на напольном кафеле сверкать и переливаться от мыла. По левую руку к стене крепились многочисленные крючки для полотенец, в углу стоял прастмассовый камодик и выцветший короб для белья, рядом висели мягкие кимоноподобные халаты. Неподалёку вдавалась раковина, а над ней висело небольшое зеркало, запотевшее из-за заполнявшей ванну горячей воды. Аоши неторопливо стянула с себя сапоги, аккуратненько пристроив их к уголке, топ, бриджи она сложила и оставила сверху на коробе. Раздевшись догола, она с беззаботной улыбкой взяла полотенце, тихонько напевая себе под нос мотивчик, и осторожно направилась к двери, ведущей в баню, приготовив себе халатик и тапочки, которые столь расторопно предложила ей Хитоми. Да и вообще Аоши казалось, что всё складывается как нельзя лучше. Она наконец-то отыскала Нацу и завела знакомство с сильнейшей командой Хвоста Феи, а так же с другими удивительными людьми. При одном воспоминании о парящих духах, которых она заприметила в гостиной и о полудемоне с магическим клинком за поясом, Ширатори начинало переполнять возбуждённое нетерпение побольше поведать им о себе. К тому же, тот паренёк с голубыми волосами и со сноубордом, который так мило помахал ей в знак приветствия... Аоши вплотную подошла к двери. Она почти взялась за ручку, но тут до неё донеслись странные звуки, исходящие, вне всяких сомнений, изнутри. На секунду девушка насторожилась, но затем решила, что даже если там кто-то и есть и он разговаривает сам с собой (подобное вовсе бы её не удивило, поскольку в гильдии она видала и куда более приметных чудиков), ничего зазорного в этом нет, её ведь сами туда привели. Какая разница, одному мыться или с кем-то? В Хвосте Феи этому и вовсе не придавали никакого значения. Прополоснув себе мозги такими мыслями, Аоши спокойно коснулась пальцами ручки двери и безмятежно повернула её, и только в последнее мгновение ей показалось, что она услышала: «...выйду как есть». Трей, конечно, всякое видал за свою недолгую жизнь, но такое на его памяти происходило впервые, да и Аоши не могла похвастаться таким опытом до сегодняшнего дня. Они стояли друг напротив друга – одна с прижатым к груди полотенцем, а другой просто с налипшими на лоб волосами – причём оба совершенно голые. У обоих на лице пропечаталось недоумение, смятение, никто из них даже мускулом не шевельнул. Хоро-хоро было хотел что-то сказать, но язык его прилип к гортани, и он не смог вымолвить ни слова. Похожая ситуация случилась и с Аоши. Наступило долгое, давящее молчание, ничем не нарушаемое. В конце концов, не чуя земли под ногами и мыслей каких бы то ни было в голове, Ширатори тихонько удалилась из ванной комнаты, скрипнув дверью. Трей так и остался стоять на месте, но лишь теперь его лицо стало ярко-бардового цвета, и что-то у него внутри задрожало и задребезжало. Не помня себя, Аоши, без единой путной мысли, наспех накинула халат, влезла в тапочки и с минуты две стояла, прислонившись к двери спиной и дрожа всем телом. Но тут внезапно туман, застилавший её глаза, рассеился, и она наконец осознала, что с ней произошло. По дому пронёсся громогласный вопль, от которого даже у самого Грея похолодела кровь в жилах: – А-А-А!!! - визжала Аоши, пронесясь по лестнице мимо опешивших ребят и оставив на память о себе лишь клуб поднявшейся от её нечеловеческого топота пыли. - А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! Она яростно металась из стороны в сторону, кидая бешеные взгляды то в одну сторону, то в другую, явно пытаясь что-то найти. Наконец её острый взор остановился на огромной, принадлежащей Эльзе штанге, которую она использовала как меру наказания для Нацу, и до сего дня так и не низвергла в волшебное пространство, ибо надобность в ней сильно возросла. Видимо, Аоши в данный момент плохо отдавала себе отсчёт в своих действиях, потому что в следующую секунду она подхватила её на руки (изо рта Йо выпал кусок бутерброда) и завопила так, что стены дома пошатнулись: – В ЛЕПЁШКУ ЕГО РАСШИБУ!!! – О господи, Аоши-сан! - воскликнула перепуганная насмерть Хитоми. - Что случилось? Зачем тебе этот камень? – У вас в ванной засел маньяк! - взвилась Аоши. – Маньяк?.. - переспросила Накамура. Пилика, сидящая позади неё, похолодела. – Там... был Трей... - вяло промямлила она, отчего обе девушки резко развернулись к ней и уставились на неё, одна свирепым, другая беспомощным взглядом. У Юсуи спёрло дыхание, и говорила она невнятно, еле шевеля губами: - Я ему ванну и... в общем... я... прости, я не думала, что... Все устремили на девушек недоумённые взгляды. С трудом было узнать ту милую симпатичную особу, которую полчаса назад привёл к ним в дом Лайт, никто даже подумать не мог, что под столь недвусмысленной наружностью скрывается взрывной характер, однако теперь она больше напоминала убийцу драконов. Так или иначе, выяснилось, что поднять эльзову штангу Аоши помог не столько всплеск адреналина, сколько естественные способности и ресурсы, но тогда она больше производила впечатление греческой богини, взявшей в руки оружие, дабы покарать нечестивых. Джоко, на всё это дело глядючи, решил, что, когда нашёптывал ей на ухо невесть что, ещё легко отделался, а вот Трею, если, конечно, это он тот загадочный маньяк, ему ужасной участи быть размазанным по стенке не избежать. Да от него мокрого места не останется, злорадно подумал Макдениал. Что до Лайта, то он вообще предпочёл бы не иметь к этой абсурдной ситуации никакого отношения. Аоши судорожно хватала ртом воздух, словно бы только что оторвалась от сулившей ей мучительный конец погони, а Хитоми как овечка топталась рядом, не зная, что делать. Пилика тоже пребывала в растерянности, то и дело нервно оглядываясь на лестничную клетку, но Трей там так и не появился. И когда он наконец тихонько, неуверенно, словно бы проверяя, не провалится ли под ним земля, ступил на пол, скрип паркета на удивление разнёсся на всю комнату. Все обернулись, а Аоши смерила его покрасневшее лицо свирепым взглядом. Хорокеу некоторое время стоял, потупив взор, а потом пробормотал виновато: – Я, это... извини. У Аоши дёрнулся глаз, затем бровь, а потом и уголок рта. У неё затряслись руки, и тогда Эльза встрепенулась, вздрогнув, будто в ознобе. По спине пробежали мурашки, и у Алой на долю секунды перехватило дыхание. Она смотрела в спину Ширатори, тщетно пытаясь понять, как от неё может исходить такая сильная магия, от размеров и силы которой бросало в ужас. Страх вкрался в самые потаёмные двери её сердца, и Скарлет содрогнулась от одной мысли, что Аоши будет драться с Нацу. Та оказалась куда сильнее, чем выглядела поначалу. Эльза ощущала чудовищно сильное, мощное волшебство, источаемое телом алмазной убийцы драконов, мучительно знакомое, пробирало до мозга костей. Внезапно Титания замерла на месте, прислушиваясь к потоку мыслей, почувствовав, что там промелькнла нужная ей, словно искра на кончике спички. Ей вспомнились холодные сырые стены, воздух, пропахший песком, пропитанным потом и кровью, запах огня, битвы, смерти и безнадёжности. Райская Твердыня простиралась снова над её головой в бесконечное небо и уносило за собой свободу, которую они все так страстно желали и пьянящее чувство победы и надежды, которая распалась, когда она взглянула на него одним-единственным уцелевшим глазом. Слёзы радости и благодарности катились по щекам, хрупкое тельце, вынужденное заковываться в тяжёлый доспех, подалось вперёд, из уст вылетели слова, что она мечтала произнести так долго. Но это было уже не он. Это был не тот Жерар Фернандес, которого она знала. Не тот, что подарил ей надежду. Не тот, что подарил ей имя. Не тот, кого она любила. У Эльзы спёрло дыхание, когда она вдруг осознала то, что до сих пор не понимала. Как и тогда в Райской Башне, она чувствовала это. Тьму, пробирающую до мозга костей. Страх, обвивающий горло тонкими длинными пальцами. Отчаяние и пустота, горе и разбитые мечты. Гибель дорогих людей. Призрак Зерефа.