Щелчок

      Стайлз приходил в себя долго и с большим трудом. Ему казалось, что он плавает в каком-то болоте, которое вязкой жижей затягивает все глубже и глубже, забивая уши, попадая в глаза и нос, не давая позвать на помощь. Он словно парил в невесомости, пытаясь зацепиться хотя бы за что-то, но снова и снова натыкался лишь на мутную жижу, которая будто бы отравляла весь его организм. Было страшно, позвать на помощь не получалось. Было жутко и хотелось орать, но губы словно перехватывали нити, выдирая жесткими волокнами куски кожи и причиняя дополнительную боль.       Стайлз, наконец, захрипел и открыл глаза. По оголенным нервам ударило обилие белого цвета. Он ворвался в сознание, словно сияющая пелена, окутывая полностью и выдергивая на поверхность из того болота, в котором до этого плавал Стилински. Раздались какие-то голоса, его кто-то звал и даже, кажется, по имени, но все звуки сливались в монотонный гул. Стайлза будто дергали в разные стороны, намереваясь оторвать руки или ноги, из-за чего возникало ощущение, что его стервятники растаскивают по кускам. От боли Стилински застонал и вдруг, неожиданно даже для самого себя, потерял сознание. Голову вновь накрыла темнота, вязкое болото вернулось, и снова было страшно.       Он не помнил, сколько плавал там по кругу, ища выход. Пытался и пытался, хватался и старался выкарабкаться, но не было никаких ориентиров, поэтому раз за разом Стилински начинал тонуть, пугаясь тишины вокруг. Внезапно ему показалось, что его кто-то зовет. Кричит его имя, помогая выплыть из надоевшего болота. Стайлз потянулся за знакомым голосом и открыл глаза, снова оказываясь в море белого цвета.       Над головой искрилась лампа, давя на почему-то сильно саднящие глаза. Стилински опустил веки, надеясь избежать неприятного света, но его вдруг ласково погладили по плечу. Он распахнул глаза и увидел, что над ним склонился мужчина. На его голове была повязка из бинта, глаза были уставшими, но смотрели по-доброму и с явным волнением. За кого переживал этот человек? И кто он?       Стайлз приоткрыл рот, намереваясь задать вопрос, и тут же его закрыл. В голове не было ни единой мысли, будто там все еще перекатывалось противной мутной жижей болото, из которого только-только получилось выплыть. Стало страшно, потому что Стилински понял, что не знает, кто он. В голове четко было собственное имя, кажется, что-то о том, где он жил, и эта информация явно не была позитивной: в памяти всплывали кадры из приюта для несовершеннолетних.       – Стайлз, не напрягайся сейчас, – вдруг тихо сказал этот мужчина, все еще поглаживающий по плечу, – врачи сказали, что у тебя возможна амнезия. Что последнее ты помнишь?       – Воды, – прохрипел Стилински, пытаясь понять, что вообще происходит.       Перед его лицом сразу же возник стакан с прохладной водой, и незнакомец помог сделать пару глотков, придержав голову. Почти сразу же он забрал стакан и поставил его обратно на тумбочку, с сожалением посмотрев на Стайлза.       – Тебе нельзя много, малыш, – покачал головой мужчина.       Пить все еще очень хотелось, а пара глотков, казалось бы, только раздразнили организм, но слух зацепился за совершенно другое.       Малыш?       – Что? – голос был очень хриплым, будто он долго кричал или очень сильно болел.       – Ты не помнишь меня? Все-таки амнезия, – удивился мужчина, внимательно вглядываясь в Стайлза, – что последнее ты помнишь? – повторил он, – насколько сильна потеря памяти?       – Кажется, – Стилински закашлялся, а затем продолжил, – приют. Но мне было около шестнадцати лет, – неуверенно закончил он, – а что? – внимательно вглядываясь в лицо мужчины, Стайлз пытался понять, кем же он ему приходится, – что важного я забыл?       – Почти все, – тот усмехнулся, дернув уголком губ, – я Дерек Хейл, и мы с тобой живем вместе последние несколько лет, и… – он замолчал, увидев, как расширились от удивления и шока глаза Стилински, – и, пожалуй, пока хватит о нас, – грустно закончил он.       – Что произошло? – Стайлз только сейчас обратил внимание на то, что этот Дерек сидит на его койке, сам облаченный в больничную сорочку.       Помимо головы у него была перемотана одна рука почти до локтя, а еще бинт виднелся на коленке. Да и в целом новый знакомый выглядел, честно говоря, хреново. Он явно недосыпал, под глазами залегли тени, кожа была неестественно бледной, щетина на лице неровной и явно не особенно ухоженной. В общем, если это и был сожитель Стилински – что-то произошло с ними обоими, ведь вряд ли этот Дерек всегда выглядел как бомж после недельного запоя.       – Мы попали в жуткую аварию, – Хейл скривился. Наверное, достаточно неприятно было вспоминать подобное, – я отделался вывихами, ушибом головы, тремя сутками в палате интенсивной терапии и антибиотиками внутривенно.       – А я, судя по всему, кое-чем посерьезнее, – усмехнулся Стайлз. Он сразу же закашлялся, с тоской посмотрев на стакан воды, стоящий на тумбочке, но Дерек, увидев это, покачал головой. Ну что же, ладно. Его сожителю виднее, надо полагать. Он и очнулся раньше, – что со мной случилось? – закончил фразу Стилински, поняв, что он молчит достаточно долго.       – Удар пришелся на тебя, – Дерек поморщился, – какой-то пьяный идиот вылетел на встречную полосу для обгона и не успел вернуться в свой ряд. Я как смог вырулил на обочину, но это не особенно спасло. Мы перевернулись несколько раз, а ты еще и не был пристегнут, как обычно, – Хейл коснулся пальцами повязки на голове и вздохнул, – моя вина. Нужно было внимательнее следить за дорогой.       – Послушай, – Стайлзу почему-то захотелось утешить Дерека, – вряд ли ты виноват в том, что кто-то пьет перед тем, как сесть за руль. Твоя реакция спасла нас обоих, я так понимаю.       – Ты ничего не помнишь, – Хейл закусил нижнюю губу, – и не отделался так же легко, как и я. Прошло уже две недели с того момента, как я очнулся. Видишь, почти все зажило, – он неловко пожал плечами, – ты пришел в себя только сейчас.       – Но пришел же, – Стайлз прикрыл глаза и выдохнул, – и что нам делать теперь? Мы с тобой жили вместе как…, – Стилински посмотрел на Дерека очень внимательно, пытаясь увидеть в его глазах хоть что-то родное. Ничего не получалось. Напротив сидел совершенно незнакомый человек, который сейчас ставил перед фактами.       – Мы жили вместе как любовники, – Дерек подтвердил опасения Стилински, – но я понимаю, что сейчас ты вряд ли осознаешь свою ориентацию, да и рано говорить о желаниях вообще, но я хочу, чтобы мы после твоей выписки вернулись в наш дом.       – Наш дом? – как-то беспомощно спросил Стайлз, – сколько мы вместе?       – Достаточно, – Дерек горько усмехнулся, – у нас общие друзья, общее прошлое и общие отпуска. У нас есть совместный альбом и ты хотел заполнить его нашими фотографиями. Но, может, пока хватит информации? – Хейл будто видел, что Стилински очень тяжело дается осознание того, что он на него вываливает.       – Пожалуй, да, – вздохнул Стайлз, пытаясь выделить из общего потока боли, накатывающей волнами на тело, какие-то конкретные очаги, чтобы понять, что у него сломано и вообще насколько сильны повреждения.       Дерек внимательно посмотрел на Стилински и опять улыбнулся, явно пытаясь как-то подбодрить. Стайлз не мог не признать, что даже несмотря на весь свой запущенный на первый взгляд вид, Хейл был привлекательным. Зная теперь, что Дерек провел в больнице достаточно долгое время, можно было объяснить то, что он выглядел помятым. Но если приглядеться, становились видны красивые глаза: добрые, внимательные. Когда Хейл улыбался, вокруг глаз собирались морщинки, делая его совершенно домашним, мягким. Дерек был хорошо сложен, и даже бесформенная больничная сорочка не могла скрыть сильных рук, широких плеч. Пальцы мягко и бережно поглаживали плечо Стайлза, и это нельзя было назвать неприятным.       Но, даже несмотря на все эти наблюдения, Стилински никак не мог назвать Дерека родным. Просто не получалось. Но и отрицать то, что Хейл для него приятен, было бы глупо.       – Расскажи еще только, какие вообще планы на ближайшие дни, – попросил Стайлз. Накатывала сонливость и с трудом получалось держать глаза открытыми.       – Сегодня меня выписывают, – Дерек снова коснулся повязки на голове, морщась от боли, – я буду приезжать к тебе каждый день и рассказывать что-нибудь о нас и нашей жизни, если захочешь.       – Хочу, – кивнул Стайлз. Если учесть то, что он не помнил каких-либо своих друзей, а оставшиеся воспоминания о приюте не оставляют надежды на то, что придут навестить родные – Дерек уже хотя бы был знакомым. А оставаться в больничной палате в одиночестве на неопределенное количество дней совершенно не хотелось.       – Тогда я приду завтра, – с облегчением произнес Дерек. Судя по всему, Хейл опасался того, что Стилински попросит его оставить до самой выписки, – отдыхай, – он наклонился и поцеловал Стайлза в щеку.       – Пока, – не было сил отстраниться, удивиться, или вообще как-то среагировать. Стилински просто смертельно устал, будто пробежал километров пять.       – Пока, – Дерек поднялся с кровати, а Стайлз уснул еще до того, как тот вышел из палаты. ***       – Ну как все прошло? – голос Джексона в трубке мобильника хоть немного успокаивал Дерека, который был просто на грани саморазрушения. На что он, вашу мать, подписался? – Хейл, ты там в норме вообще? – Уиттмор повысил голос, заставляя вздрогнуть.       Дерек осознал, что он сидит в курилке и пытается затянуться уже просто фильтром. Сигарета истлела, а он и не заметил. Из головы не шел взгляд Стайлза: потерянный, испуганный, несчастный. Стилински было больно, потому что такая глобальная зачистка памяти требует долгой и серьезной реабилитации. Он и правда долгое время был без сознания, его держали на капельницах, бесконечном числе уколов и витаминов – но чувствовал себя Стайлз явно плохо. Но хотя бы шел на контакт. Только вот Дереку от этого легче не становилось, он просто загибался от количества вранья, которое на себя взвалил.       – Я не в норме, – ответил он Джексону, – но сделал все, что требовалось.       – Рассказал часть истории? – требовательно допытывался Уиттмор, – использовал те речевые обороты, которые советовали психологи?       – Да-да, – вздохнул Хейл, – я говорил все, что нужно. Касался руками повязок, показывал боль, делал вид, что обеспокоен амнезией и, надеюсь, было заметно, что я сильно расстроен.       – Ты просто убит с того момента, как уволился из парка, так что с игрой в отрицательные эмоции у тебя проблем точно не возникнет, – поворчал Уиттмор, – как сам-то себя чувствуешь? Голова не болит?       – Все нормально, – в сотый раз за последние дни ответил Дерек, – у меня ничего не болит.       – Отлично, – Джексон выдохнул, – а теперь давай, найди у себя яйца и работай над тем, что сам же начал, окей? Я не хочу слышать твое нытье каждый раз, как только ты поговоришь со Стайлзом. Сегодня только первый день, а ты уже в шоке. Дальше будет хуже.       – Я знаю, я все понимаю, – Хейл выкинул чертов бычок и сжал пальцами переносицу, – это тяжело.       – Да ладно, – съязвил Уиттмор, – правда что ли?       – Джексон! – Дерек выдохнул, понимая, что действительно сильно расклеился.       – Я уже дохрена лет Джексон, – не унимался тот, – и я тебя предупреждал. И я тебе говорил. И я тебя пытался остановить.       – Все, я понял, – Хейл откинул голову назад и пару раз стукнулся затылком о стену курилки, – поеду домой.       – Вот и вали, – Уиттмор довольно хмыкнул. Ему удалось привести в чувство Дерека, – не забудь о таблетках, которые тебе прописаны после якобы зачистки.       – Хорошо, мамочка, – Хейл сбросил вызов и поднялся с неудобного металлического стула, разминая спину.       Нужно было на самом деле ехать домой. С завтрашнего дня официально начинается новый этап жизни, и следовало быть морально готовым. Перечитать рекомендации врачей и повторить некоторые ключевые фразы, а так же набор движений человека, который только что более-менее выздоровел после аварии. Нужно было настроиться самому и действительно сожрать дурацкие таблетки.       После той зачистки, когда Дерек думал, что умрет прямо там, на койке, ему прописали кучу лекарств. Половину он сразу спустил в унитаз – они нужны были тем, кто действительно подвергся стиранию памяти. Но вот таблетки для нормализации деятельности мозга после столь долгого на него воздействия электро-импульсов принимать было нужно. Хоть блокаторы и нейтрализовали действие самого аппарата, вреда это не умаляло. Терпеть боль несколько часов подряд – то еще удовольствие, которое бесследно не пройдет даже для относительно здорового человека, которым Дерек пока еще являлся. Стайлза от участи овоща спасли отданные ему обезболивающие и снотворное, а еще Лидия, которая нашла какие-то стимуляторы, хотя бы немного защитившие мозги, но не мешающие действию аппарата по зачистке памяти. Хотя Хейл понимал, что Мартин помогает не сколько Стайлзу, сколько ему, решившему спасать пацана – Дерек был благодарен. Вообще всем своим соратникам по работе и команде за то, что без лишних слов верят, пытаются понять и помочь. Даже стажеры, Нора и Эш, начавшие было задавать вопросы на тему Стайлза и внезапно уволившегося Хейла, замолчали после нескольких минут наедине с Питером. Дерек не хотел забивать себе голову и думать о том, что им было сказано. Он и без того захлебывался чувством благодарности.       А еще вины.       Вины перед Стайлзом, которого ждал полный дом лже-воспоминаний и распланированная идеальная жизнь. Дерек очень надеялся, что вместе с ним. Он понимал, что Стилински может и не полюбить своего якобы сожителя, даже несмотря на то, что по сюжету они уже любят друг друга. Психологи утверждали, что Хейл должен признаваться в этом Стайлзу, так как он по сценарию все помнит и в себе уверен, но вот сегодня Дерек сказать этого не смог. Да, он испытывает к Стилински более, чем теплые чувства, но взять и просто так сказать эти слова, смотря в карие глаза и полностью осознавая, что снова врет... пока еще не хватило сил. Хейл очень надеялся, что сможет привыкнуть, адаптироваться, поверить, в конце концов, в созданное им же вранье и начать жить нормально. Может быть, даже счастливо. Но до этого было еще очень далеко. Дерек стоял лишь в начале пути, который, благодаря его же стараниям, был нереально сложным.       Хейл переоделся в свои вещи, под которые ему временно выделили шкафчик, размотал бинты и заплатил ежедневную взятку дежурным врачам, которые должны ухаживать за Стайлзом и ничего ему не рассказывать. Завтра снова понадобятся деньги, которые уже он отдаст новой смене и Хейл только мог радоваться, что достаточно много скопил. Но с учетом просто гигантских расходов он уже подумывал о продаже машины. Тем более, по легенде, сейчас Дерек ее одолжил у Джексона. Его-то просто всмятку после аварии. Как раз будет логичным через какое-то время остаться без личного транспорта.       Выдохнув, Дерек сел в пока еще свою машину и оперся лбом о сложенные на руле руки. Прикрыв глаза, сделал несколько глубоких вдохов и постарался успокоиться. Несмотря на все доводы разума, совести и здравого смысла, он был рад Стайлзу, который сейчас уже проходил интенсивную реабилитацию и оставался в своем уме. Тому пацану, с которым он так плохо попрощался тогда, в доме. Сейчас были все шансы заполучить его себе по-хорошему, лаской и нежностью. Дерек понимал, что с его работой, горем после потери любимого человека и вынужденной жестокостью в парке, внутри есть огромная потребность позаботиться хотя бы о ком-то. Пусть и о Стайлзе, который, как нашептывал внутренний голос Дерека, об этом вообще-то не просил. Хейл гнал от себя подальше мысли о том, что возможно, предоставь он Стилински выбор, тот бы сбежал от него на край света. Лишь бы не видеть и не вспоминать человека, который его обманул. Да, Дерек выполнял свою работу и не мог ни с того, ни с сего, просто отключить заключенного от прибора по зачистке памяти, но вот целовать Стайлза, разводить его на минет и делать его самому никто Хейла не просил. Более того, подобное было строго под запретом. И вот этого Дерек себе простить не мог, пусть и этот недо-секс помог ему выявить некоторые нестыковки в поведении Стилински.       – Черт, – выругался Дерек и завел мотор, выезжая с парковки.       Он не знал, что сможет его отвлечь или хоть немного разгрузить гудящую от мыслей голову. Не помогали ни книги, ни любимая когда-то музыка, ни тупые или умные передачи по телевизору. В его квартире все было готово к приезду Стайлза и Хейл волей-неволей впадал в состояние постоянного ожидания. Все же, хоть он и считал психологию достаточно неоднозначной наукой – в его случае профессионалы в этой области потрудились на славу. Подсознание работало как часы, пусть Дерек и знал, что все, что находится у него дома, лишь предыстория к одному большому вранью.       Пока он ехал домой, успели позвонить все. Айзек, Питер, Лидия и Скотт задавали одни и те же вопросы, переживали о состоянии Хейла и вызывали четкое желание разрыдаться из-за того, что у него настолько хорошие друзья. Хотелось надеяться на то, что он все же их заслужил. И судьба не посмеется над ним каким-то собственным изощренным способом, напоминая, что Дерек может переживать достаточно жестокие потери. ***       – Ну что, как ты себя чувствуешь сегодня? – Стайлз посмотрел в сторону двери и улыбнулся Дереку, который вошел в его палату, – лучше?       – Ага, – кивнул он, отмечая, что ночь, проведенная дома, явно пошла Хейлу на пользу. Он выглядел гораздо опрятнее, и теперь его даже не сильно портила белоснежная повязка на голове, – очень мерзкое желе, – Стайлз указал пластиковой ложечкой, которую как раз только взял в руку, на странного вида субстанцию, которую ему принесли якобы на десерт.       – Это витаминный комплекс, – Дерек усмехнулся и присел на край койки, – он не особенно хорошо выглядит, да и на вкус вообще сложно определимо, но есть надо. Давай, я, – Хейл аккуратно забрал ложку из трясущейся от слабости руки Стилински.       – Ты в курсе таких подробностей о больничной еде? – Стайлз решил, что ничего страшного не случится, если он позволит за собой поухаживать. Да и, если сказать честно, он действительно моментально уставал, стоило только сделать пару движений.       – Я же лежал в соседней палате, – Дерек улыбнулся и отломил кусочек желе, – давай, открывай рот.       Стайлзу почему-то тоже захотелось улыбаться. Хейл принес с собой какую-то легкость, которая спасала от давящих светлых стен палаты и нудно тянущегося дня. Стилински уже успел извести медсестру вопросами о том, когда его выпустят домой. Он достал какого-то молоденького доктора, ставящего ему капельницу, попытками хотя бы просто поговорить. Было скучно, хоть и постоянно хотелось спать. Дерек являлся разнообразием, и с ним хотелось провести время.       Стилински открыл рот и проглотил оказавшееся безвкусным желе. Хейл улыбнулся еще шире и протянул ему новый кусочек. Стайлз прищурился и легко замотал головой, отказываясь есть. Дерек сначала приподнял брови в удивлении, он явно не ожидал чего-то подобного, а затем рассмеялся. Оказывается, у Хейла красивый, низкий смех. Стайлз почти заслушался.       – Оно правда мерзкое, Дерек. Это обязательно? – Стайлз покосился на желе, – выглядит как какая-то гусеница.       – Скорее, как личинка, – съязвил Хейл, – в них, кстати, тоже белок. Как и в этом желе.       – То есть после такого сравнения я должен это начать есть? – Стилински откинулся на подушку и поморщился от боли в перетянутых ребрах. Доктор, до которого он как раз докопался утром, сказал, что там были переломы, которые срастаются нормально.       – Как тебя замотивировать? – Дерек снова улыбнулся.       – Рассказывай обо мне и, – Стайлз запнулся на мгновение, а затем договорил, – о нас.       – Уверен? – Дерек внимательно вглядывался в лицо Стилински.       – Да, – кивнув, Стайлз задал первый вопрос: – каким я был? Я ведь даже не помню, как вел себя, что делал в наших отношениях. Не знаю, как правильно сформулировать, – почему-то смутился он.       – Я понял, – Хейл кивнул и ткнул порцией желе в губы Стилински, – открывай рот.       Проглотив мерзкую субстанцию, Стайлз требовательно посмотрел на Дерека.       – Ты был спокойным и милым, – поняв правильно взгляд Стилински начал рассказывать Хейл, – мы познакомились, когда я был на задании и шлялся по темным улочкам, работая под прикрытием.       Стайлз задумался. Ему почему-то показались странными слова Дерека. Утром ему хотелось вскочить с кровати и, наплевав на рекомендации врачей, прогуляться хотя бы по коридору. Хотелось разговаривать и сделать что-нибудь веселое. Последние воспоминания, оставшиеся в голове, относились к приюту, и в них были тысячи проделок и проказ, которые доводили воспитателей до припадков бешенства, если не сказать хуже. Стайлз не раз получал ремнем по заднице, но и это не останавливало от бесконечных пакостей. Неужели с началом семейной, если ее так можно назвать, жизни, он в корне изменился? Пожалуй, нужно верить Дереку, ведь он стремится ухаживать за ним и вообще является на данный момент единственным близким человеком. Вряд ли Хейл мошенник – что взять с бездомного пацана без семьи? Стилински решил это для себя и начал внимательно слушать Дерека, который снова подсунул ему ложку с желе, начиная рассказывать дальше.       – Вообще я военный, но сейчас уйду в отставку. Давно собирался, а авария только подтолкнула. Работать с травмой головы мне никто не даст, поэтому после больничного нужно будет перейти на офисную работу.       – Жалеешь? – Стайлз снова проглотил желе. Какое-то оно бесконечное, хотя порция, казалось бы, небольшая.       – Нет, – Дерек пожал плечами, – я устал, да и ты всегда говорил, что из-за работы я уделяю тебе совсем мало времени.       – Даже так? – Стилински улыбнулся.       – Да, – Хейл посмотрел на Стайлза особенно серьезным взглядом, – мы любили друг друга.       – В прошедшем времени? – тихо спросил Стилински, почему-то вдруг испугавшись того, что он станет обузой Дереку со своей амнезией.       – Нет, относительно меня в настоящем, – Хейл отвернулся, смотря в окно.       – Эй, – Стайлз протянул руку и коснулся ладонью колючего подбородка Дерека, – я не хочу быть тебе в тягость. И я ничего не помню, поэтому не могу сказать что-то о чувствах.       Хейл ласково улыбнулся и взял руку Стайлза в свою, поцеловав в центр ладони. Он посмотрел на Стилински так, будто тот на данный момент был единственным во всем мире, словно он вообще был для Дерека миром. Стайлз решил, что попробует стать для Хейла тем, кем был до этого. Тихим, спокойным, милым и любимым. Стилински, пожалуй, понимал, почему выбрал Дерека в той жизни, до амнезии. Хейл был серьезным, надежным – это выдавали его глаза. И он, судя по всему, любил Стайлза. Так почему бы и нет? Почему бы не взять ту спокойную жизнь, которую предлагал ему Дерек?       – Ты тот, кто мне нужен, – уверенно сказал Хейл и отпустил руку Стайлза, аккуратно укладывая ее на одеяло. Он провел пальцами по тонкому запястью и улыбнулся, – давай, доедай. Будем возвращать нашу с тобой счастливую жизнь.       – Хорошо, босс, – Стилински улыбнулся в ответ и послушно открыл рот, доедая, наконец, желе.       В палате воцарилась тишина. Почему-то больше не хотелось разговаривать. Нужно было просто побыть вдвоем, привыкнуть друг к другу и понять, что рядом находиться комфортно. Дерек просидел со Стайлзом еще часа два, сказав, что договорился с врачами о столь долгом посещении. Стилински был только рад и под конец визита мог с уверенностью сказать, что в компании Хейла ему хорошо. Дерек был красивым, заботливым, улыбчивым и уверенным в себе. И, кажется, действительно любил такого простого беспризорника, каковым являлся Стайлз. Это грело душу. Засыпал Стилински с верой в то, что даже амнезия не является препятствием к счастью и нормальному существованию. Хотелось, очень хотелось все вспомнить, но Дерек сказал, что пока прогнозов нет. Оно и понятно, прошло слишком мало времени. Может быть, память вернется позже. ***       – Добро пожаловать домой, – Дерек отвесил шутливый поклон, – твой плюшевый кролик по тебе соскучился.       Стайлз тихо рассмеялся, легко оттолкнув Хейла рукой и смело заходя в дом. За те три недели, которые он провел в палате больницы, успел привыкнуть к обществу Дерека настолько, что начал по нему скучать, когда оставался в одиночестве. Больничные стены успели надоесть, от бесконечных уколов болела задница, а к катетеру Стилински привык, как к чему-то родному. Усталость от постоянных процедур не давала страху перед чем-то новым и пока еще неизвестным затопить сознание, и потому переезд обратно, в их с Дереком дом, вызывал только предвкушение. За те дни, которые они урывками проводили вместе с Хейлом, Стайлз успел узнать многое о себе, об их отношениях, и даже немного о сексе, хотя об этом аспекте совместной жизни пока думать вообще не хотелось.       Дерек подкалывал Стайлза, говоря, что купил ему плюшевого зайца специально для того, чтобы не было страшно засыпать после больницы. Хотя Стилински и не был против совместного сна на одной кровати, Хейл сказал, что уйдет в гостиную, чтобы дать время освоиться. Стайлз прекрасно понимал, что дело тут не в желании дать больше личного пространства человеку с амнезией, но был благодарен Дереку за проявленную чуткость.       И вот теперь он в доме. Том самом, который был их с Хейлом убежищем, и о котором он не помнил совершенно ничего. Разувшись, Стайлз прошел в уютную гостиную и сразу же остановился около небольшого журнального столика, на котором заметил рамку с фотографией.       – Лидия подарила на какое-то рождество, – Дерек встал рядом, – кажется, пару лет назад. Ты тут пьян, – Хейл усмехнулся, – когда ты напиваешься, постоянно хочешь обниматься.       – Ясно, – Стилински погладил пальцами узорчатую рамку и пригляделся к фото. Дерек улыбался и обнимал его, Стайлза, за плечи, – миленько.       – Ты любил фотографии печатать, – Дерек отошел куда-то в сторону, и когда Стайлз обернулся, то увидел, что Хейл быстро поднимался на второй этаж, – сейчас, погоди! – крикнул он.       Стилински поставил рамку обратно на столик и огляделся. Дерек рассказывал, как они вместе выбирали мебель, поругались из-за цвета обоев, а затем вместе их клеили, потому что он, Стайлз, отказался тратить деньги на рабочих. Вообще тема денег была для Стилински волнующей. Как он понял, Хейл оплатил все его лечение из своего кармана, да и вообще в их паре роль «кошелька» выполнял он. Сам же Стайлз подрабатывал менеджером в каком-то кафе, откуда его уже уволили, якобы «по собственному». Дерек предложил сначала выздороветь, а потом уже искать работу, заверив, что деньги у него есть. Странно, конечно, что Стайлз, проживший в приюте и привыкший экономить каждую копейку, ничего не откладывал на черный день, но спрашивать об этом было как-то неловко. Да и мало ли, вдруг Хейл не знал о его заначках? Вдруг Стайлз откладывал на какие-то подарки или что-то подобное? Оставалось только надеяться на то, что память вернется.       – Вот, держи, – Дерек протягивал ему мобильник, – это твой.       – Мой? – Стайлз покрутил в руках новенький телефон.       – А что тебя удивляет? – усмехнулся Хейл, – я тебе его подарил на день рождения.       – Недавно, получается.       – Ага, – кивнул Дерек, – ты успел туда занести только наших общих друзей. Все хотел кого-то с работы добавить, но руки не доходили.       – Понятно, – Стайлз разблокировал телефон и смотрел на фото, стоящее на заставке рабочего стола, с которого ему улыбался Дерек, – так мило, – смущенно произнес он, разворачивая мобильник экраном к Хейлу.       Тот только усмехнулся и показал свой, где ожидаемо обнаружился Стайлз, показывающий на фото язык.       – Как я мог корчить такие страшные рожи? – рассмеялся Стилински.       Было как-то неловко. Они ведь парочка. Ставят фотки друг друга на заставки, наверняка, устраивают вечерние просмотры фильмов и ходят по выходным закупаться продуктами в супермаркет. Это как-то скучно, или нет? Если верить Дереку, им обоим это нравилось. А еще Стайлзу нравилось вместе готовить пасту. Что это вообще, макароны? Зачем их вместе готовить?       Стайлз смутился и спрятал в карман мобильник. Дерек, будто почувствовав это, подошел ближе и положил ладони ему на плечи, разворачивая к себе.       – Я понимаю, что тяжело сразу влиться в жизнь и принять то, насколько мы были близки, – Хейл поджал на пару мгновений губы и продолжил, – но я и не требую этого. Если хочешь, можем начать с малого.       – Например? – Стайлз почему-то думал о том, как бы поменять заставку на телефоне хотя бы на какую-то природу. Слишком много милых подробностей об отношениях за последние полчаса. В больнице это не ощущалось настолько сильно.       – Например я буду делать что-то по дому один, а ты сможешь поиграть в приставку, – Дерек хмыкнул, – почитать книжку или просто поваляться на диване. Тебе надо набираться сил.       – Спасибо, – Стайлз благодарно улыбнулся.       – Да не за что. А теперь иди в кровать, – Хейл рассмеялся, и напряжение, едва возникшее, отступило.       Стилински вновь ощущал расслабленность и спокойствие. А еще усталость – Дерек был прав, отправляя его отдыхать. Путь от больницы до их дома, хоть и на машине, выдался очень утомительным. ***       – Джексон, он не хочет отношений, – как только Стайлз уснул, Дерек поставил ему укол и спустился вниз, набирая на ходу Уиттмора, – он явно чувствует себя не в своей тарелке.       – Психологи говорили, что это нормально, – Джексон явно пытался успокоить и себя, и Хейла.       – Друг, мне сейчас насрать на психологов, – Дерек для верности вышел на улицу, прикрывая за собой дверь и останавливаясь на крыльце, – что ты сам думаешь?       – Не знаю я, – Уиттмор повысил голос, а затем явно несколько секунд успокаивал сам себя, потому как продолжил уже нормальным тоном, – я никогда не попадал в такую ситуацию и совершенно не представляю, как себя должен вести Стайлз. Особенно он, – выделив последнее слово, Джексон замолчал.       Дерек устало прислонился лбом к прохладной поверхности двери и прикрыл глаза. Последние дни были вроде бы легче, он перестал психовать по поводу и без, даже почти поверил в придуманную им же историю, пока ездил в больницу к Стилински. Находясь со Стайлзом несколько часов в день, он привыкал к нему, узнавал с тех сторон, которые тот успевал показывать и даже адаптировал некоторые внезапно всплывающие обрывки воспоминаний сразу под ситуацию. Скорее это даже было похоже на короткие вспышки в сознании, но они заставляли сильно нервничать, потому что, по идее, их не должно было возникать.       Так, например, Стилински вдруг наотрез отказался есть яичницу, которую как-то подали в больнице. Дерек сразу же понял, что это связано с парком, и сходу придумал историю о том, как Стилински отравился несвежей яичницей. Стайлз поверил, облегченно выдохнул и заявил, что почему-то боялся это есть. Хейлу только оставалось улыбаться, заверяя, что тогда, Стайлз хоть и блевал каждые полчаса, в целом не был напуган. В душе же Дерек был просто в ужасе, ведь не ожидал, что в голове Стилински настолько сильно отпечатается тот кошмар.       – Верить психологам? – как-то обреченно простонал Дерек, возвращаясь в реальность, к разговору и отодвигая подальше собственные мысли.       – Делать, что они говорят. Пока что все идет как по маслу. Ведь Стилински открывается, подается на подобные истории и в целом у тебя с ним установился контакт. Так что, – Уиттмор твердо закончил фразу, – да. До тех пор, пока не произошло ничего из ряда вон – делать все по плану.       – Спасибо, – выдохнул Дерек, – такое ощущение, что я превратился в истеричную бабу.       – Тебе просто страшно, Хейл, – спокойно сказал Джексон.       – Мне просто охренеть как страшно, друг, – Дерек поморщился и встал ровно, мельком оглядев улицу.       – Вот и успокаивайся.       – Просто комбо по поддержке, – Хейл рассмеялся и его немного отпустило. Стало будто бы легче дышать.       Они коротко попрощались и Дерек сбросил вызов, убирая мобильник в карман и заходя в дом. У ребят из его уже бывшей команды было сейчас не слишком много времени, так как они работали с новым заключенным, и приходилось пахать и ночами тоже. В этот раз ведущие роли отводились Питеру, Айзеку и Лидии, так что на Джексона падала основная обязанность успокаивать Дерека. Хотя Уиттмор скорее выполнял какой-то своеобразный контроль за состоянием Хейла, который из-за всех переживаний и проблем постоянно забывал пить таблетки. От этого болела голова, и поэтому приходилось потом принимать двойную дозировку. Каждый раз, когда Дерек мучился из-за противной колющей боли, он думал о том, как же тяжело было Стайлзу. Ведь ему никто не давал таблеток по первой же просьбе, когда он испытывал какой-либо дискомфорт. Стилински терпел, да еще и постоянно куда-то бежал, от кого-то прятался, снова и снова попадая в одну и ту же ловушку. Это не добавляло Дереку спокойствия, и он раз за разом набирал номер Джексона, жалуясь ему на собственный, в целом-то, выбор.       Нужно было себя отвлечь, потому что эмоции явно выходили из-под контроля. Да и вообще пора было себе признаться в том, что со Стилински весь контроль и годами тренированная выдержка отправлялись куда-то далеко, оставляя после себя лишь инстинкты, которые, как раз-таки, показывать было нельзя.       Дерек надеялся, что получится отвлечься на новой работе. Крис пообещал подкинуть подработку, которая касалась другой стороны его бизнеса. На деле Дерек даже не менял сферу занятости, оставаясь косвенно причастным к парку, но после истории со Стилински Арджент всерьез задумался о том, чтобы максимально отсеять даже этот один процент из ста, дабы в парке никогда больше не оказалось кого-то невиновного. Хейл должен был стать кем-то вроде независимого следователя, который будет перепроверять все дела. Крис планировал открыть обособленное агентство, куда обещал взять парочку толковых ребят в помощь. Дереку ведь нельзя было показываться на глаза полиции или кому-то, кто имел отношение к парку. Так что Арджент планировал действовать руками Дерека, а тот, в свою очередь, должен был руководить сам.       Хейла такой вариант устраивал, он мог работать и удаленно, по максимуму оставаясь рядом со Стилински хотя бы на то время, пока Стайлз будет приходить в себя, осваиваться в доме и привыкать к тому, что находится в серьезных отношениях. Дерек ловил себя на том, что порой во взгляде Стилински мелькали сомнения, будто бы он не был уверен в подобном своем поведении. Но выбора не было, так как узнать, каким Стайлз был, времени не было, да и найти кого-то из его приюта было очень сложно. К тому же, психологи в один голос советовали выбрать для Стилински определенную линию поведения, которая исключала бы опасность и любое напоминание о том, что произошло.       Хотя, после истории с яичницей, Дерек был ни в чем не уверен. Он, конечно, мог придумать тысячи легенд, сочинить на ходу хоть сотни отмазок, но им была бы грош цена, если бы Стайлз начал хоть что-то вспоминать. Хейл надеялся, что чертовы психологи с десятками грамот не облажаются и дадут правильные рекомендации. Он выучил наизусть почти все пункты в выданных справках и отчетах и жил только этим, просто желая, чтобы весь этот ужас наконец-то закончился. Чтобы все пришло хотя бы в какое-то подобие нормы, и Стайлз улыбнулся не настороженно, а искренне. Так, чтобы стало понятно – он на самом деле любит его, Дерека. Очень хотелось верить, что он это заслужил.       Хейл тряхнул головой и начал доставать из холодильника продукты. Нужно было готовить, раз уж он хочет показать себя человеком, привыкшим к жизни с любовником. Размороженные полуфабрикаты или заказы в ресторанах с быстрой доставкой придется на время оставить в прошлом.