Щелчок

      Дерек и Джексон настолько опешили, что даже не сразу поняли, что их несколько раз позвал водитель. Мужчина хмурился и уточнял, сколько они еще будут тут находиться. Видимо, ему надоело возить по городу двух странных друзей, которые еще и начали подвисать вдобавок ко всему. Уиттмор пошарился по карманам и докинул несколько долларов таксисту, затем пихая Дерека в бок:       – Нам нужно поговорить со Стилински, не считаешь?       Хейл кивнул, все еще находясь в трансе. Он подозревал многое, допускал, что и говорить, даже такой вариант. Но одно дело думать, предполагать – и совсем другое видеть своими глазами мальчика, из-за которого Стайлз так страдал. Действительно ли оно стоило того? Правда ли Стилински добровольно спасал Веста, увязнув в боли и наказании настолько глубоко?       Дерек вышел из машины и направился к дому, на крыльце которого уже никого не было. Стайлз и его спутники несколько минут назад скрылись в доме, закрыв за собой входную дверь. Хейл только надеялся, что это не окажется и в самом деле семья Стилински, ведь тогда он точно себя никогда не простит: потому как в таком случае он чуть было не лишил девочку отца, а женщину мужа, если Стайлз таковым являлся.       Уиттмор решительно постучал в дверь, за которой почти сразу же раздались шаги и какая-то тихая возня. Спустя пару мгновений на пороге возникла та же девушка, которая выходила навстречу Стайлзу.       – Здравствуйте, – голос незнакомки был мягким, приятным. И вся она в целом вызывала лишь положительные эмоции, как бы Дерек не старался отнестись к ней хотя бы равнодушно.       Красивая брюнетка едва доставала высоким Дереку и Джексону до плеча. Она была какая-то миниатюрная, улыбчивая, добрая, и злиться на нее вообще не получалось. Стало даже как-то стыдно за то, что они приперлись в дом ни свет, ни заря.       – Викки, все в порядке? – раздался голос Стайлза, а затем в дверях появился и он, – а, ну все ясно. Это ко мне, – хмыкнув, Стилински улыбнулся, чем окончательно поверг в шок Дерека и Джексона, которые совершенно не знали, как себя вести, – выследил-таки? – прищурившись, Стайлз внимательно посмотрел на Хейла.       Тот просто кивнул и дернул плечом, давая понять, что оба не сдвинутся с места, пока не узнают всю правду.       – Мааааам! – раздалось из глубины дома.       Девушка, которую Стайлз назвал Викки, сразу же засуетилась:       – Стилински, разбирайся со своими гостями, я пошла кормить детей, – она махнула рукой Дереку и Джексону, – не стойте в дверях, проходите, – она обогнула Стайлза и быстро ушла в дом. Через несколько секунд до слуха оставшихся у дверей донесся веселый детский смех, явно принадлежавший Весту и маленькой девочке, которую Хейл и Уиттмор уже видели раньше.       Стайлз посторонился и пропустил внутрь Дерека и Джексона. Они понимали, что стоять на крыльце не совсем логично. Викки была права в том, что они привлекают много ненужного внимания. Пусть тут и не наблюдалось большого количества соседей, но мало ли кто мог что-то увидеть и подумать. Пройдя за Стилински по небольшому, но чистенькому коридору, Дерек и Джексон миновали гостиную и пришли на кухню. Вест, явно не особо понимающий, кто они на самом деле, увлеченно ел кашу, а второй ребенок, девочка, капризничала, заставляя Викки хмуриться и кормить ее с ложки.       Дерек и Джексон будто попали в другой мир, оказавшись на светлой, залитой утренним солнцем кухне. Какая-то семейная идиллия была настолько для них чуждой, что они чувствовали себя здесь просто лишними. Уиттмор и Хейл могли за пять минут разобраться с управлением любого транспортного средства, хоть наземного, хоть воздушного. Они за секунды разбирали и собирали автомат, но совершенно не знали, как общаться с красивыми брюнетками, кормящими кашей ребенка, который до недавнего времени считался мертвым.       – Мама, а почему дяди не едят кашу?       Такой простой вопрос, заданный ребенком, поставил двух взрослых вояк в тупик. Они оба смотрели то на Стайлза, который почему-то едва сдерживал смех, то на Викки, и молчали, почти боясь что-то сказать. Внезапно Дерек ощутил себя тут лишним. Стилински ведь прямо сказал ему, чтобы Хейл оставил его в покое. Чтобы не ходил за ним и не пытался больше ничего узнать, а Дерек не пожелал его услышать. Поперся следом и с изяществом слона вклинился в чужую жизнь, куда его и вовсе не звали.       – Придется съесть, иначе Софи раскапризничается, – Викки смущенно улыбнулась, – вам не сложно?       Эта девушка будто заочно доверяла тем, кому Стилински позволил войти в ее дом. Она спокойно воспринимала двух здоровых мужиков на своей кухне и предлагала им кашу, которую что Дерек, что Джексон, не ели уже лет пятнадцать.       – Я принесу стулья, – сказал Стайлз и скрылся в гостиной, вернувшись спустя несколько секунд с двумя табуретками, – присаживайтесь, – он ехидно посмотрел на Уиттмора и Хейла, – Софи! – обратился он уже к девочке, которая радостно перестала есть кашу, отложив ложку в сторону, – пересядь к Джиму, чтобы все влезли?       – Джим? – одними губами спросил Дерек у Стайлза, глянув на него.       – Потом, – так же ответил Стилински и Хейл понял, что дети тут совершенно ни при чем, и понятия не имеют о том, что на самом деле произошло со Стайлзом. Софи уж точно не следовало ничего знать, пусть она и была еще совсем маленькой.       После того, как все наконец-то расселись, а Викки поставила перед Уиттмором и Хейлом по тарелке с дымящейся кашей, Софи требовательно уставилась на обоих, и пришлось им браться за ложки. Стайлз и Викки, которым за небольшим столом просто не хватило места, стояли около холодильника и посмеивались, глядя на то, как два здоровых мужика едят кашу под пристальным руководством ребенка. Вест, который тут явно уже звался Джимом, поглядывал на Стилински, но нарвался только на приподнятую бровь и пожелание приятного аппетита. Викки ловко отмазалась от каши, сказав дочери, что позавтракает с дядей Стайлзом.       У Дерека от этих слов отлегло от сердца – Стилински и эту девушку связывали явно дружеские отношения. Возможно, очень крепкие, почти родственные, хоть они вряд ли были родней по крови, но никак не любовные. Хейл не хотел себе признаваться – но он все еще надеялся вернуть Стайлза. Хотя бы попытаться.       А каша оказалась потрясающе вкусной, кстати. О чем Джексон и Дерек сообщили Викки, заставив ее покраснеть.       – Джим, займи Софи, – тихо сказала Викки, когда дети доели. Парень попытался возмутиться, но на него покосился Стайлз, заставив сразу же кивнуть и встать из-за стола, уводя девочку в гостиную.       Дерек мог только удивляться, видя того Стилински, которого слушались с полувзгляда, если так можно было выразиться. Судя по всему, Вест-Джим очень хорошо понимал, скольким он обязан, поэтому не вступал даже в малейшие перепалки. Хотя ему явно было интересно то, что будет происходить на кухне без него.       – Викки, сделай кофе, будь другом? – Стайлз посмотрел на уже точно подругу и взвыл от подзатыльника, – ты что?       – Ты хоть представляешь, как я волновалась? Я думала, ты умер! И этот парк, Стайлз! Я еле как скрыла от Веста ссылки в интернете, благо мой муж сумел их заблокировать. Во что ты меня втянул? – девушка сжимала губы и плакала, явно переживая слишком большой поток эмоций.       Оно и понятно, Дерек с Джексоном пришли почти сразу за Стайлзом, и он вряд ли успел нормально объясниться с Викки, которая сейчас просто пыталась держать себя в руках.       – Ну прости меня, прости, – Стилински порывисто обнял подругу и погладил по голове, – я вспомнил все только вчера, – он усмехнулся, когда Викки подняла на него ничего непонимающий взгляд, – сейчас все расскажу. Вам всем, – добавил он, глянув на Дерека и Джексона, – и ты мне все же сваришь кофе? – он стер большими пальцами влажные дорожки от слез со щек Викки, – ну пожа-а-а-луйста, – начал дурачиться Стайлз, заставив, наконец, девушку улыбнуться.       – Рассказывай, – махнула рукой Викки и оглядела присутствующих, – всем кофе? Вас как, кстати, зовут? – она улыбнулась, глядя на застывших за ее столом мужчин.       У Дерека дыхание перехватило от той нежности, с которой Стайлз относился к подруге. На него Стилински ни разу так не посмотрел с того самого момента, как открыл после процедуры по возврату памяти глаза. И хоть он понял, что Викки явно замужем и, судя по довольной Софи, уютному дому, в браке счастливом – глупой ревности это не убавляло.       – Это Дерек и Джексон, – указал на них рукой Стайлз, – они были в парке моими палачами, если так будет правильно выразиться, – и они тоже будут кофе. Возможно, чуть позже с коньяком, – хмыкнул он.       В руках Викки дрогнула турка, которую она достала из шкафчика. Но девушка справилась с собой, понимая, что вряд ли Стилински вел себя спокойно с подобными людьми, если бы те как-то не оправдали себя или не сделали что-то для него хорошее.       Стайлз посмотрел в окно, сделал глубокий вдох и вдруг улыбнулся.       – Давайте так, – он обвел взглядом кухню, – я расскажу все с самого начала. Что-то Викки знает, что-то знаете вы – но каждый не видит картины полностью. Вы все сделали для меня многое, пусть и по-своему, – Стилински почесал щеку и сел за стол, положив на столешницу руки и переплетая пальцы, – не перебивайте, окей? Я просто расскажу, а вы просто решите, как это переваривать. Не надо меня жалеть, не надо пытаться сказать мне, где я был прав, а где нет. Все закончилось для меня в любом случае и мое решение не подлежит пересмотру.       – Ты всегда таким был, – вдруг усмехнулась Викки, помешивая кофе в турке ложкой, – упертый.       – Это меня и спасло, правда? – Стайлз посмотрел на подругу.       Викки кивнула и снова принялась помешивать кофе, следя за тем, как начинает подниматься пенка.       Взгляд Стайлза стал каким-то отстраненным, будто он и правда полностью погрузился в воспоминания, отгораживаясь от внешнего мира и заново переживая все то, что выпало на его долю.       Одному жить было сложно всегда. Конечно, приюты спасали – но лишь от холода зимой да в тот момент, когда температура при болезни поднималась под сорок и воспитатели просто обязаны были дать таблетки. Иначе их могли жестко наказать за смерть одного из приютских детей. Внутри, в иерархии тех, кто жил в этих стенах, всегда был полный хаос. Я помню, как приходилось буквально зубами вырывать себе еду. Добывать хотя бы кусок хлеба, чтобы не умереть с голода. Совсем маленьких не трогают – да и они находятся в отдельных комнатах, с другими, более сердобольными нянечками. Но вот тех, кто может сам принимать какие-то решения, думать, заботиться о себе же, становились словно изгоями, которых ненавидел каждый воспитатель. Будто мы виноваты в том, что остались одни.       Наверное, есть и другие, более благополучные приюты. Хотя бы те, которые спонсируют политики. Но туда не берут беспризорников из мелких городков, а уж тех, кто попал в подобное место уже в сознательном возрасте, тем более.       Проще говоря, шансов у меня не было никаких. Поэтому я решил свалить из приюта, как только закончилась моя первая зимовка там. Сбежать было легко. Никто особо за нами не следил, понимая, что не каждый ребенок решится на что-то подобное. А вот если ты уходил, обратной дороги не было. Свои же побьют до полусмерти.       Я долго скитался по улицам. Пробовал зарабатывать грузчиком, но на беспризорника смотрели как на потенциального вора, поэтому шансов устроиться на более-менее адекватную работу не было вообще. Охранником меня никто бы не взял, после приютской еды я вообще был почти прозрачным. После пары зимовок при монастырях я чуть не полез на стену. Не каждый послушник действительно верил в бога, а невозможность спать с женщиной легко окупалась такими вот, как я, мальчиками. В общем, пару раз поблевав, я решил, что если уж спать с мужиками, то делать это для собственной выгоды, а не просто так.       Но как-то с работой шлюхи тоже не задалось. Богатенькие папики не стремились снимать в клубах, куда мне удалось пару раз пробраться, таких тощих, как я. Да и не умел я толком ничего, пара почти изнасилований не могли меня научить ублажать мужика так, чтобы ему еще и денег захотелось дать после. Опять же, на каждую шлюху есть свой сутенер, а обзаводиться тем, кто будет брать с меня процент заработка, не хотелось. Поэтому и тут я тоже завязал. Перебивался мелким воровством, пока меня за руку не поймал какой-то студент. Точнее, он уже писал какую-то диссертацию и занимался преподавательской деятельностью. По психологии, кстати говоря. Вот и выбрал меня как пособие для своей работы. Предложил приходить к нему и рассказывать про свою жизнь, проходить какие-то тесты и прочую мутотень. За бабки, конечно же. Смехотворные, но тогда у меня не было никаких. Поэтому я согласился, начав таскаться к нему раз в неделю. К слову, прямо к себе домой он меня не пускал. Мы встречались на какой-то съемной квартире, но мне было плевать вообще.       Однажды я пришел, а его не было. Уселся ждать под дверью, и познакомился с Викки, которая тогда жила по соседству. Она была первой, кто не шарахнулся от меня из-за того, что я был беспризорником. Хотя, конечно, поначалу Викки опасалась, но мы с ней все равно разговорились. Она ходила на пробежку в небольшой парк неподалеку, а я пристраивался к ней, пытаясь бежать рядом. Ясное дело, с моим истощением ничего не получалось. Тогда Викки начала мне таскать еду в контейнерах, мы стали общаться плотнее, а на тот момент, когда тот чувак дописал свою диссертацию, мы уже дружили. Викки не боялась пригласить меня домой, но, конечно же, жить у нее я не мог. Работы так и не было, без документов никуда брать не хотели, да и вообще у любого работодателя было слишком много дел, чтобы еще рассматривать мою кандидатуру.       Я опять отправился шастать по улицам, мне было стыдно ночевать у Викки, тем более тогда она встречалась с хорошим парнем, а объяснять всю ситуацию ему я не хотел, хоть Викки уверяла, что он поймет. Но и разболтать мои тайны она тоже не могла. Я связался с компашкой, которая толкала траву в клубах, пропал из поля зрения Викки и вообще отовсюду, достаточно успешно влившись в их ряды и зарабатывая себе на еду и одежду. Мы снимали какую-то конуру на четверых, ночами терлись в ночных клубах и сбывали травку мажорным торчкам.       Потом, в один прекрасный вечер, я познакомился с парнем, который заинтересовался мной не как продавцом дури. Мы целовались прямо в клубе, но меня окликнули ребята из нашей шайки, намекнув, чтобы я не светился. Парень предложил поехать к нему, и я согласился. Не знаю, что тогда сыграло решающую роль: то, что я просто мечтал выспаться где-то в нормальной квартире, а не на продавленном матрасе в углу, то, что я хотел себе хотя бы иллюзию нормальной ночи с тем, кто мне симпатичен – не знаю. Но я поперся в такси и даже не узнал, как этого чувака зовут.       Очнулся привязанным к стулу в каком-то доме. Напротив сидел тот самый парень, только вот он был какой-то странный, будто потерянный, и Эннис. Тогда я еще не знал, конечно, как его зовут, но меня быстро ввели в курс дела.       Как оказалось, Эннис торговал куда более тяжелой наркотой, чем я, да и разрабатывал половину он сам. Испытывал на мальчиках и девочках, которых снимал в клубах или выкрадывал, когда была такая необходимость. С главарем моей банды, так сказать, у него был договор давний, и мальчиков тот поставлял исправно. Я успел засветиться как хороший и грамотный сбытчик, поэтому отдавать меня не хотелось. Но Эннис навел справки и понял, что я был идеальным вариантом: совершенно никаких документов, серьезных разборок с полицией и ноль родственников, даже дальних. Повезло, что я тогда не общался с Викки и о ней просто никто не знал, потому что подруга точно пострадала бы.       В общем, повторюсь, Эннис быстро меня ввел в курс дела. Я должен был стать его сбытчиком, потому как предыдущего, того самого, с которым я приехал недавно, он собирается использовать для других целей.       Я сразу понял, что по итогу меня ждет та же участь, которую я тогда видел своими глазами. Становиться крысой для опытов не хотелось, и потому я начал изворачиваться, как мог. Конечно же, разыграл довольного новой работой придурка, который ненавидит весь мир и готов продавать что угодно, лишь бы водились деньги. И тогда Эннис повесил на меня того парня. Его звали Джим, кстати.       Стайлз горько усмехнулся, делая глубокий вдох. Кофе давно стоял на столе, но он лишь остывал в чашках, никто не сделал и глотка. Викки, присев рядышком с Джексоном, смотрела на Стилински с таким же шоком в глазах, как Уиттмор и Хейл. Она не знала всего того, что происходило со Стайлзом, столь досконально. Вместе с Вестом, внезапно оказавшимся на ее пороге, Стилински успел передать небольшое письмо, но этого было мало. От подростка, находящегося в шоке, добиться много не удалось.       Дерек смотрел на Стайлза, который сейчас, рассказывая это все, казался куда старше, чем все они вместе взятые. Он был каким-то далеким, совершенно чужим, и Хейл не понимал, кто же этот человек. Вроде бы перед ним сидел все тот же Стайлз, которого он всего пару дней назад ласкал в собственной постели, но с другой стороны Дерек видел напротив незнакомца, смотревшего сквозь него совершенно стеклянным взглядом.       Стайлз, будто не замечая их шока, продолжал. Он говорил словно сам для себя, словно ему просто нужно было выговориться. Хотя, возможно, так оно и было.       Джима нужно было травить новой наркотой и отслеживать нужную дозу, реакции на нее. Чтобы понимать, сколько и кому продавать. Так как парню Эннис уже до моего пробуждения успел вколоть какой-то дряни, тот был в полном неадеквате. Это позже я узнал о блокаторах памяти, которые незаконно разработал Эннис. В какой-то мере этот мужик был гением химии. Если бы не оказался настолько сумасшедшим, сумел бы зарабатывать деньги вполне легально, своей головой, а не чужими телами.       Я проторчал под его строгим руководством около полугода. За это время успел узнать многое о наркотиках, их действии. Испытывали мы все на Джиме и тех, кто еще обнаружился в подвале Энниса. Я не знаю, наверное, меня тоже можно считать убийцей, ведь я помогал в страшных опытах, но на тот момент просто очень сильно хотелось жить. Я дважды пробовал сбегать, но он дважды меня находил. Не знаю, как. Возможно, какие-то чипы в моей одежде, где-то под кожей, если такое может быть, я не знаю… но тогда я понял, что третьего побега мне не совершить. Эннис все равно найдет меня, но в таком случае на место Джима сяду я. Этого не хотелось, и я вышел на торговлю в один из клубов, который был весь под Эннисом. Он, как паук, оплетал паутиной все, до чего только дотрагивался.       Вот там-то я и встретил Веста. Он стал моим проклятьем, пожалуй. Хотя, если смотреть на итог и то, что я сейчас жив – парня можно назвать моим спасением. Но тогда я на это даже не рассчитывал. Веста поймали мои старые подельники и хотели отыметь впятером. Мне это не особенно понравилось, и я отвоевал пацана. Все тогда знали, что я перешел работать в другое место, и связываться не решались. Тем более за мной таскались громилы Энниса. Веста я хотел отпустить, но он увязался за мной. Я его побил, орал, чтобы он сваливал – но пацан, конечно же, не послушался. Стоит ли говорить, что как только он выследил меня и оказался около дома Энниса – стал его пленником. Продавать наркотики столь молодой пацан бы не смог, соответственно, дорога была одна. Я тогда с ума сходил. От Джима-то не успел отойти, он даже не умер на тот момент, все еще порой приходя в сознание, а тут этот шпендик. Короче, я тогда решил, что любой ценой спасу Веста. Чего бы мне это не стоило.       Посоветовал Эннису пробить пацана. Что-то мне подсказывало, что Вест слишком чистенький и здоровый для полного беспризорника, по типу меня. И я оказался прав – он был сынком богатых родителей. У Энниса глаза загорелись, он начал разрабатывать план шантажа, а я и Вест на какое-то время оказались предоставлены сами себе. Точнее, я-то должен был продолжать работать, а пацан был пленником, сидя в одной из комнат наверху. Я приходил к нему вечерами, сумев внушить охране, что просто хочу трахнуть пацана. О моей ориентации Эннис не особенно запаривался, зная только, что я могу и так, и так. Его не интересовал я, он порой сваливал к каким-то девкам, а я закрывался в комнате Веста и заставлял его орать и стонать, попутно рисуя план побега на бумажках. Позже мы уничтожали улики, и я спускался вниз с довольной рожей, отсыпал охране по паре таблеток за молчание перед боссом. Оставался в их глазах преданной Эннису шавкой, просто тайно насилующей его пленника. Кстати, фото в вашем парке, то, с Вестом, было настоящим. Но об этом позже.       Как только была назначена цена выкупа, Эннис решил свернуть бизнес в этом штате. Я обязан был подчистить следы и ехать с ним. В тот момент я понял, что на новом месте займу роль подопытного, слишком многое я знал и умел. Поэтому действовать нужно было сейчас. Я планировал накачать охрану убойной дозой лекарств, выпустить Веста через окно, а затем нажраться таблеток сам, чтобы Эннис не смог из меня ничего вытянуть. Но мои планы смешал отец Веста. Он отказался платить.       Стайлз прикрыл глаза и потер ладонью шею. Казалось, ему с трудом даются слова, хотя до этого он будто по бумажке читал, говоря без единой запинки. Впрочем, от осознания того, что родной отец отказывался платить за сына деньги, пусть и большие, выбило из колеи троих слушателей. Викки прикрыла рот ладонью, глянув на Дерека и Джексона, но те вообще сидели, будто их стукнули по голове чем-то тяжелым. Они были бледными, какими-то испуганными и совершенно точно не осознавали, что делать с таким большим объемом информации.       Стилински вдруг улыбнулся, подмигнул Хейлу и продолжил, как ни в чем не бывало. Будто он заменил внутри себя батарейку, которая дала ему новый заряд сил, чтобы рассказать весь ужас до конца.       Когда этот урод отказался платить, Эннис решил его припугнуть. Видимо, он сам не верил в то, что отец так может поступить с сыном. Он хотел, чтобы я достал у Веста глаз и отправил в полицию по почте. Этого я сделать не мог. Поэтому начал думать и предложил просто побить пацана, сказав, что за «испорченного» сына отец может тем более отказаться платить. Тогда-то и была сделана одна из записей, которая впоследствии использовалась для парка. Я действительно избил Веста, и он прекрасно понимал, что я делаю и зачем. Я не скрывал от него ничего, рассказав весь расклад. Пришлось накачать его легкой наркотой, которая притупляла боль, вызывая состояние сродни алкогольному опьянению. Эннис списал это на болевой шок, а я тогда просто хотел умереть, потому что вообще не знал, как все выдержать. Кстати, я мог сбежать раз десять. Эннис так сосредоточился на Весте, что почти плюнул на меня, проверяя лишь эксперименты с Джимом. Но я просто не мог оставить пацана на этого психа, мне хватило того, что мы оба сделали с Джимом.       И когда этот псих начал думать о том, чтобы отправлять части Веста отцу, который так и не заплатил выкуп, я понял, что время пришло. Мельком увидел по телевизору в новостях Веста. Охрана смотрела в своей комнате, и я не мог в открытую пялиться в экран, лишь понял, что пацана все ищут и чуть ли не считают погибшим. Скорее всего, подготавливали к его реальной смерти, ведь отец Веста понимал, что сына больше не увидит. Мне было жутко, да тут еще и Джим умер, нужно было его отнести в подвал к другим трупам, которые там лежали уже давно, и вдруг я придумал выход. Он навсегда потопил бы меня, но у Веста появился шанс.       Все то время, пока Вест был у Энниса, я искал Викки. Она вышла замуж, сменила фамилию, родила, переехала, но я все равно ее нашел. Это была единственная польза от проживания у Энниса – доступ ко всем его базам. Я за время плена, если так можно выразиться, уже перестал быть с техникой на «вы», как это было во времена таскания по улицам, поэтому удалось выследить человека, зная его первую официальную прописку. Меня спасла педантичность Викки и ее стремление всегда аккуратно и вовремя делать все дела. Она прописалась в новом доме сразу же, как только переехала, и я смог ее найти. Написал Весту адрес, письмо для самой Викки о том, что это от меня «подарок» и кратко обрисовал ситуацию. Домой пацану нельзя, отец его не побрезгует убить, мне кажется, раз уж по телевизору давно умертвил собственного сына, да и виновников наказал.       Стайлз взял чашку с кофе и, сделав маленький глоток, затем в пару больших выпил все, делая несколько вдохов. Он посмотрел в окно, а затем глянул в сторону гостиной. Но оттуда доносился веселый смех – дети играли, наплевав на проблемы тех, кто сидел на кухне. Вест явно немного тормозил в развитии после всего, что с ним произошло, но Стайлз искренне верил, что тот справится и вернется в нормальное состояние.       Короче говоря, я уговаривал Энниса убить Веста. Придумав план, я понимал, что это будет единственной возможностью. Я прекрасно осознавал, что пацан может после такого остаться психом, но он хотя бы будет живым, а там уже можно постараться что-то сделать. Я надеялся на то, что он, пока будет на эмоциях и стрессе, доберется до Викки. Но и в этом нельзя было быть уверенным. Но выбора не было, сбежать вдвоем означало подставить все под удар, а другого шанса не было бы. И я все же уговорил Энниса на убийство. Подтолкнул к просмотру новостей, сказал, что уже нечего ловить с выкупом, лучше все бросить и переехать. Эннис согласился, конечно же, повесил на меня грязную работу и велел сделать запись. У этого психа была какая-то фиксация на камерах. Тут нас снова спас Джим. Его тело не сгнило, поэтому на роль жертвы подошел он. Я разрубил его на куски и сжег, снимая на камеру уже итог.       Веста на это время я спрятал в подвале, среди других трупов. Я завернул его в простыню и закидал сверху телами. И я даже думать не хочу о том, что пацан чувствовал в тот момент. Как только Эннис ушел отправлять запись, я вытащил Веста и поджег подвал. Охрана сбежалась в момент, но я успел закрыть их там. Просто не справился бы в одиночку со всеми и… выбора не было, времени думать – тоже.       Потом пробрался к сейфу, где Эннис хранил блокаторы. Я давно подглядел код, но он мне был без надобности, настолько сильные таблетки я никому не сбывал. Дикая нервотрепка и паника меня сбили, и я выпил больше, чем планировал. Просто обсчитался, а забыл по итогу все к чертям. Почему-то думал, что приехал в дом сразу с Эннисом. Может, мой мозг выдавал какие-то случайные обрывки памяти, а я их неправильно соединял, уже не могу сказать.       Ну и пришел я в себя уже у вас в парке. Теперь я, конечно, помню, как почти без сознания меня везли на территорию, но тогда я очнулся на стуле и ничего не понял. Теперь я помню и допрос, на котором полиция меня методично избивала, но тогда я ни черта не помнил, не осознавал, только хватался за фото с Вестом. Его потом отобрали, я орал и просил вернуть, не понимал, зачем забирают последнее важное. А, как оказалось, в вашем парке нужны вещи, подталкивающие к каким-то мыслям.       А фото мы сделали в последний день плена. Чтобы мне было что вспоминать, как-то так. Эннис снабдил меня мобильником, только без сим-карты. Все работало, позвонить никуда было нельзя. Вот мы и сфотографировались, затем распечатали, типа на память.       Вест должен был сделать звонок в полицию, навести их на дом Энниса, и ему удалось. Я так понимаю, показания против меня были последним подарочком от этого психа, потому как всего того, что на меня повесили, я, конечно же, не совершал. Хотя много ужасных вещей действительно на моей совести.       Стайлз помолчал и посмотрел на Викки.       – О том, что было со мной в парке, я предпочту не рассказывать, – он дернул уголком губ в улыбке, – скажу только, что провел там несколько недель, а потом Дерек решил, что фактов моей виновности недостаточно, я так понимаю. И они решили меня освободить, да? – Стайлз глянул на Дерека и Джексона.       – Да, – хрипло сказал Хейл, и прокашлялся, продолжив, – половина доказательств была притянута за уши, и я решил немного покопаться в деле. Вышел на родителей Веста и, – Дерек замолчал, а затем брезгливо поморщился, – в общем, что-то подобное я и предполагал. Мы думали, что пацан на самом деле сам сбежал от родителей, а там как-то встретился со Стайлзом. Примерно понимали, что тот пытался его спасти от Энниса, но не ожидали, что такой ценой, – Дерек осекся и посмотрел на Стилински.       – Знаешь, – Стайлз выпрямил спину и, сидя совершенно ровно, как-то механически продолжил, – страшно только поначалу, когда отрубаешь первую руку. Потом, на второй, на ногах и голове дело идет проще. Воняет только первые минут пять, а потом ты привыкаешь и становится как-то наплевать, что ли. Ты осознаешь, что только что разрубил и сжег человека, ты прекрасно понимаешь, что ревешь, как истеричка, но тебе хочется смеяться и почему-то плясать вокруг костра, тобою же разведенного. Потом снова становится все равно и кажется, что это было вообще не с тобой.       – Прекрати, – хрипло оборвал его Дерек, – Стайлз, пожалуйста.       – Ладно, – тот наклонил голову набок, а затем посмотрел на Викки и Джексона.       Девушка сразу же встала из-за стола и дернула Джексона за руку, призывая подняться следом.       – Пошли, покатаешь Софи на плечах, она любит, – Викки утянула Уиттмора с кухни.       Джексон глянул на Дерека и Стайлза, затем быстро выходя из кухни.       Воцарилась тишина.       Хейл смотрел на Стилински, не зная, что ему делать и что говорить. Все слова, которые крутились в его голове, пока он слушал жуткую историю, исчезли, оставляя место растерянности, так ему не свойственной.       – Стайлз, – Дерек встал из-за стола, подошел к Стилински и притянул его к себе, заставляя подняться со стула и крепко обнимая, – если бы я не вернул тебе память, ты не вернулся бы сюда, и…       – Тш! – прервал его Стайлз, не вырываясь из объятий и поднимая голову, чтобы посмотреть Хейлу в глаза, – ты вернул, ты подумал обо мне, ты все сделал правильно. Успокойся.       – Ну как же…– Дерек не мог облечь мысли в слова. Он не знал, как вообще говорить о подобном.       Что надо спрашивать вообще в такой ситуации?       Как дела, Стайлз?       Спасибо, Дерек, хорошо. Моя жизнь похожа на кошмар, но я почему-то остался человеком, а не стал озлобленным на весь мир зверенышем.       Что можно сказать на такое? Как поддержать?       Все нормально, Стайлз. Ты крепись, все будет окей.       Конечно, Дерек, все будет хорошо. Я четыре недели был на грани смерти, а до этого мне приходилось делать такое, что снимают не в каждом фильме ужасов. Но, конечно же, я буду в порядке. Почему бы и нет?       Стайлз, а я люблю тебя. Давай все забудем?       О, конечно, Дерек. На счет «три»? Щелкаем пальцами и плюем на то, что произошло?       Дерек даже головой тряхнул, пытаясь как-то избавиться от мыслей, взрывающих его голову. Казалось, каждое упоминание имени Стайлза в голове скребет черепную коробку, заставляя морщиться от почти что на самом деле ощутимой боли.       – Дерек, ты теперь все знаешь, – Стилински провел ладонями по его рукам, которые Хейл так и не смог убрать с его талии, – ты отпустишь меня?       Хейл закусил губу. Он смотрел на Стайлза, понимал, что надо сказать, что нужно ответить на это – и не мог. Рот будто не открывался, хоть Дерек честно хотел разомкнуть губы и выдавить из себя чертово слово из двух букв.       – Дерек, – Стайлз вздохнул, – я не знаю, как жить дальше. Я вообще не понимаю, что делать в такой ситуации. Совета просить не у кого. Я никого видеть не хочу, кроме, пожалуй, Викки, которую все же пришлось в это втянуть. Я жуткие вещи делал, а ты до сих пор меня любишь? Да за что ты меня вообще смог полюбить? – Стилински пытливо вглядывался в глаза Хейла.       – Я сам не ангел, Стайлз, – только и смог выдохнуть Дерек, зная, что все, что будет нужно, Стилински увидит и прочтет между строк. С пониманием ситуации у этого человека явно не было никаких сложностей.       – Мы оба, – Стилински вдруг усмехнулся, – не ангелы. Но это не решает проблемы.       – Какой? – Дерек сильнее сжал руки на талии Стайлза, будто боясь, что тот исчезнет.       – Я не уверен, что смогу быть рядом с тобой и не вспоминать все, что произошло. Ты единственный, кто заставляет мои мозги прокручивать произошедшее в парке. Хоть я и понимаю головой, насколько сильно ты мне помог, ничего не могу поделать с тем, что творится внутри.       Дерек тонул в честности, с которой с ним разговаривал Стайлз. Он захлебывался осознанием того, что Стилински сейчас открыт и то, что он говорил «нет» на его любовь – правда. Что он не сможет принять, не сможет как-то отпустить прошлое, не сможет жить подобным образом. И что с этим можно сделать?       Да ничего.       Нихрена ты не сделаешь с человеком, который говорит тебе одно простое «нет». Не юлит, не подразумевает «да», а отвечает одним лишь отрицательным словом.       Дерек вдохнул, провел ладонью по спине Стайлза вверх, а затем положил ладонь ему на щеку. Погладил пальцами, наслаждаясь ставшими привычными ощущениями мягкости и податливости: Стилински немного повел головой, ловя прикосновение –и отпустил.       Заставил себя улыбнуться.       Заставил себя сделать шаг назад.       Заставил себя открыть рот и заговорить.       – Просто будь счастлив, Стайлз, – Хейлу хотелось сейчас целовать приоткрывшиеся в удивлении губы, а не прощаться, но он не хотел ничего делать наперекор Стилински. Он должен быть сильным, в конце концов, перестать жалеть себя и пожалеть того, кто хоть и ершится, но действительно этого заслуживает. – И это, – Дерек полез в карман джинсов и достал несколько пузырьков таблеток, – не забывай об этом. Ладно?       Стайлз принял лекарства из рук Дерека и ошарашенно кивнул, будто медленно осознавая, что, наконец, добился своего. Что история подходит к концу и что наконец-то можно выдохнуть.       Вест умер для всех, и на его место пришел Джим. Который стал причиной того, что Стайлз попал к Эннису и который в какой-то мере помог выбраться.       Стилински умер для всех, и пока еще было неясно, кто займет его место, но Стайлз теперь мог придумать, кем ему быть.       Дерек перестал быть сотрудником парка и влюбился, первый раз в своей жизни отступив от самой желанной цели, принимая выбор, сделанный за него.       Тот, кто получил шанс на вторую жизнь только что лишил Дерека единственной, которая у него была. Хейл перестал дышать, пытаясь запомнить каждую черточку на лице Стайлза, и заставлял себя улыбаться. Зря, что ли, он проходил актерские курсы в парке?       Опять парк, опять воспоминания об этом ужасе. Как же прав Стайлз в том, что он не сможет с этим жить.       – Спасибо, – Стайлз закусил губу и вдруг совершенно искренне улыбнулся Дереку, – спасибо большое!       Карие глаза перестали быть такими мертвыми и Стилински будто выдохнул. Он словно распрямил спину, стал выше, стал ярче. Будто кто-то подошел и кистью раскрасил этого человека, смывая параллельно с Дерека, стоящего напротив, все краски. Хейл понимал, что Стайлз до последнего боялся того, что Дерек потребует какой-то расплаты, скажет, что он должен или еще что-то подобное. И Стилински можно было понять.       И Дерек пытался.       Правда, пытался.       Он хлопнул Стайлза по плечу и быстро вышел из кухни, заходя в гостиную и видя Джексона, увлеченно складывающего кубики вместе с Софи. Вест сидел на диване, подогнув под себя ноги, и читал какую-то книжку, а Викки разговаривала по телефону с мужем, судя по обрывкам фраз, которые успел выцепить Дерек краем уха.       – Джекс! – Хейл махнул другу и тот моментально встал, потрепав Софи по волосам. Он посмотрел на Стайлза, замершего в дверном проеме между кухней и гостиной, скользнул по Дереку взглядом и все понял, – Викки, спасибо за все, нам пора.       – Но…, – девушка зажала рукой трубку и посмотрела на Уиттмора и Хейла, – все в порядке?       – Да, все отлично, – Дерек улыбнулся, – пока!       Он стремительно вышел из комнаты, стараясь не дать себе и шанса передумать.       Джексон направился следом, и Хейлу стало почти больно от звука хлопнувшей за их спинами входной двери в дом.       Дерек не хотел ничего делать, никого видеть, ни с кем разговаривать. Он шел по улочке, засунув руки в карманы джинсов, и пытаясь не сделать какую-нибудь глупость.       Джексон шел рядом и ничего не спрашивал.       Он вдруг достал из кармана мобильник, наушники, и стал их распутывать, затем отдавая один Дереку. Включив музыку, Уиттмор засунул телефон в карман и снова зашагал рядом, благо, длина провода от наушников позволяла. Они молчали и шли около часа, успев преодолеть достаточно большой отрывок пути.       Примерно столько же потребовалось Дереку, чтобы понять, что все это время в наушнике на повторе играла одна и та же песня.       День потребовался на то, чтобы выплыть из тумана, из боли от потери и понять, что он просто обязан что-то сделать.       Два дня ушло на то, чтобы утрясти дела и перейти полностью на удаленный тип работы, не имея нужды появляться в офисе.       И еще через день Дерек улетел на Мальдивы, решив прошлое навсегда оставить в прошлом.

Эпилог

      Дерек шел по пляжу и жмурился от ласкового солнца, которое уже давно перестало быть для него палящим и жарким. За полгода он привык к такой погоде, да и благотворно на привычке сказались те поездки на острова, которые были ранее. Он давно отремонтировал свой дом, и теперь его можно было с уверенностью гордо называть «бунгало», не боясь, что на голову обвалится часть крыши.       Сегодня работы не было, и потому Хейл, проснувшись пораньше, решил просто прогуляться по пляжу. Он жил на достаточно диком и незасиженном туристами месте, что позволяло сейчас, в восемь утра, находиться на длинном пляже в полном одиночестве.       Белый песок лип к ногам, но сразу же смывался легкими волнами лазурной воды, которая, нагреваясь у самого берега, была очень теплой. На лицо сама собой наползла улыбка, и Дерек сделал глубокий вдох, наслаждаясь солнечными лучами.       Он засунул руки в карманы цветастых шортов и неспешно пошел дальше, ни о чем не думая. Вообще, острова накладывают свой отпечаток, заставляют жить в другом ритме, подчиняться каким-то своим законам и временным нормам. Дерек понимал, что он не на другой планете только тогда, когда садился за ноутбук и выходил в сеть, начиная разбирать письма и работать в новой программе, которую Крис активно внедрял в их офисе.       Впереди показался какой-то силуэт и Дерек нахмурился: кому не спится в такое раннее время? Он пошел прямо, надеясь, что это не заблудившийся турист и ему не придется рассказывать, как добраться до какого-то места. Фигура оказалась мужской, это стало видно, когда они сошлись ближе – а в тот момент, когда Дерек разглядел того, кто это был, он замер.       Стайлз дошел до Хейла и улыбнулся, приветливо махнув рукой.       Дерек стоял и не мог сделать ничего.       Господи, зачем? Он ведь только начал успокаиваться и, вроде как, перестал просыпаться по ночам.       – Я решил заработать на билет сам, – Стайлз улыбнулся и зевнул, смешно морща нос, – и у меня было еще одно дело, которое нужно было обязательно довести до конца. Но, в целом, я осознал, что без тебя не смогу, как только ты вышел за дверь. Когда я нашел Джексона и понял, что ты уехал, пришлось постараться, дабы доказать твоему другу, что я не решил над тобой поиздеваться.       Дерек нервно хохотнул, представляя эту картину. Происходящее до сих пор казалось ему каким-то ненастоящим. Будто сейчас он моргнет, а Стайлза нет. Стоит один Хейл на берегу и бездумно смотрит на море, так же, как и всегда.       – И еще вот, – Стайлз вдруг начал поворачиваться к Дереку спиной, – мне нужно было что-то, что никогда не даст мне ничего забыть. Больше никогда не буду от кого-то зависеть, просто не позволю обращаться с собой плохо. Лучше умру.       Хейл посмотрел на Стилински и замер.       Во всю его спину, начиная с самых плеч и заканчиваясь где-то под поясом шортов, были крылья. Они казались такими объемными, словно это не татуировка, а настоящие перья, которые ласкали спину Стайлза легкими прикосновениями.       Стилински вдруг развел руки в стороны и Дерек увидел, что крылья продолжаются на предплечьях.       – Смотри, – Стайлз, судя по голосу, улыбался, – я могу улететь, – он вдруг приподнялся на носочки и махнул руками, словно и правда собрался это сделать.       Дерека обожгло страхом. Он шагнул вперед и крепко обнял Стайлза, прижимая спиной к своей груди. Прикрыл глаза и вдохнул, вспоминая ощущения, которые накрывали с головой, стоило только Стилински оказаться рядом.       «Я люблю тебя» – подумал Дерек.       – Не улетай от меня, – сказал он вслух.       «Я тоже люблю тебя» – мысленно прошептал Стайлз.       – Никогда больше, – ответил он и положил ладони поверх сцепленных на его животе в замок рук Дерека.       Конец ©