Фиолетовая сказка, или история про козу, жирафа и волшебника

Он - вся та пылкость, окрашенная в фиолетовый цвет, Что таится в ореоле моих глаз. Скользить в руках его божественного тела - мое тайное желание. (с) Л.Фабиан, песня "Он Луна" Габ таинственно улыбался. Не хитро, а именно таинственно. Как будто собирался открыть ей как минимум половину своих секретов, самых сокровенных и смелых.  Через секунду между ними произошел наиярчайший диалог, который только можно было вообразить. Вспышки молний разукрашивали этот фейерверк между ними в разные цвета, но в основном, конечно, во все оттенки фиолетового - когда он разрывал неподдающуюся молнию на плюшевом комбинезоне, она уже знала точно, что напишет об этом фиолетовом цвете песню и что это будет самая красивая композиция с нового альбома… Вкус его губ оказался неузнаваемым. Такого она еще не пробовала. И даже из прошлых прожитых жизней не навеяло никаких тактильных воспоминаний… поэтому она слишком безудержно много пробовала их на вкус… боясь остановиться хоть на секунду. - Я все-таки убедился в том, что ты не умеешь целоваться… - прошептал он ей на ухо, проведя пальцами по своим губам и показывая, что она опять прокусила их до крови. В этот раз она улыбалась, а не отвечала нахальством на нахальство. «О том, как этот чертов лесник приручает зверя, я тоже напишу песню... Черт бы побрал эту любовь»... - пронеслось у нее в голове, когда его смелая рука оказалась глубоко в комбинезоне, молнию на котором пришлось разорвать ко всем чертям.  - И зачем ты мне только давал этот костюм...  - Хотел испытать это фантастическое чувство, когда рвешь на тебе одежду... А платье было жалко, оно тебе очень идет...  Склад из бархатных гардин оказался восхитительно удобной заменой кровати. Они, правда, побарахтались там порядочное количество времени, прежде чем лежбище немного примялось, но это их не смущало. Единственное, что немного мешало, это Ларин костюм, который снят был лишь наполовину из-за их не сдерживаемых эмоций и отсутствия терпения.  Лара оседлала Габа и, потянувшись к окну, распахнула его, впустив в комнату свежий влажный воздух. На ее полуобнаженное тело вылилась собравшаяся в раме дождевая вода и она весело взвизгнула, опустившись к лицу своего прекрасного любовника. Капли стекали по ее груди, блестя в свете луны… - Ты готов?.. - она поцеловала его в уголок губ, слизав запекшуюся кровь. - Есть еще кое-что в тебе, что я хочу попробовать на вкус... - прошептала она ему на ухо и он почувствовал ее жадные поцелуи на своем животе. ...не с каждым мужчиной стоя на коленях почувствуешь себя богиней. С этим же было именно так. Ей нравилось иногда брать процесс в свои руки - в самом что ни наесть прямом и ощутимом смысле - и чувствовать себя эдакой жрицей ночи, повелительницей всего происходящего. Когда пряжка на ремне и молния на джинсах поддались ей, первым желанием Габриэля было не позволить ей осуществить коварные планы, так как по его задумке подобные ласки первым дарить должен был ей он. Но уже через несколько секунд, когда их голоса под звук все еще идущего дождя соединились в одном стоне, он уже не мог сопротивляться ни ее рукам, ни ее губам… Он нашел в себе силы немного приподняться на локтях и запустить одну руку ей в еще не высохшие после ливня волосы. Нежно поглаживая, он стал мягко направлять ее.  Когда она вернулась к нему, он впился в ее губы, желая одной-единственной вещи на свете - скорее стащить с нее этот чертов костюм жирафа.  - Ты - моя богиня... - прошептал он ей, и не успела она опомниться от этого волшебного слова (для кого-то это "пожалуйста", а для кого-то "богиня")), как наконец ее плюшевые лосины полетели в сторону зеркального раздвижного шкафа для фокусов.  Она обожала это ощущение свободы, когда кожа полностью обнаженного тела становилась гиперчувствительной к малейшему движению воздуха. Но в этот раз долго наслаждаться этим состоянием ей не удалось, поскольку рядом был ее укротитель. Габ опрокинул ее на спину и через каких-то несколько минут комната, освещённая керосиновой лампочкой, взорвалась перед ее глазами миллионом ярких вспышек, она без сил зажмурила глаза, но цветовые фейерверки все не проходили. Она и не могла предположить - с ее-то многотрудовым опытом - что ее тело способно на подобное... А этот неугомонный фокусник все не останавливался: когда он в очередной раз принялся ласкать ее после короткого перерыва, во время которого она лежала в горячем забытье, она даже не могла открыть глаз, не то чтобы пошевелить рукой или - того сложнее - ногой… - Делай со мной, что хочешь... - тихо выдохнула она на улыбке, и ее веки тяжело поднялись. Он стоял над ней на коленях, поддерживая и направляя на себя: огромный, сильный, с копной вьющихся волос, напоминавших в темноте гриву удалого коня - на шее у него висел какой-то амулет. Лара в эту же секунду спросила, что это за амулет, но когда Габ ей так ничего и не ответил, она поняла, что ее речевой аппарат  не послушался и она задала этот вопрос внутри себя. Но наконец своими смелыми жестами, которые он очень умело чередовал с нежными ласками, Габ разбудил ее, и она потянулась к нему, хватаясь за его руки. Случайно она неосторожно дернула его амулет и разорвала черную толстую нитку. Габ подхватил ее за бедра одной рукой, а второй - сжал ее кисть в своем огромном кулаке и сказал: - Ну теперь он твой...  Лара поцеловала его и они упали. Без сил. Обливаясь горячим потом. Дождь прекратился, наступал тихий розовый рассвет...  Лара устроилась на широкой волосатой груди своего любовника и ее взгляд упал на их отражение в зеркальном шкафу: они лежали полностью обнаженные, не укрывшись никаким покрывалом, утопая в бархате гардин, которые обычно служили занавесом на его магических представлениях и скрывали за собой все его волшебные секреты... Так и сейчас они стали их тайной колыбелью, и больше им, казалось, ничего было не нужно... - Ты знаешь, сколько лет я безнадежно люблю тебя и мечтаю о тебе? - вдруг сказал он тихим голосом, хотя она, чувствуя как его дыхание успокоилось и стало ровным, решила, что он уснул. Поэтому его вопрос звучал вдвойне неожиданно. Она приподняла голову и посмотрела в его глаза.  Она ожидала увидеть в них все, что угодно - легкую улыбку, игривость, даже небольшую насмешку, наигранность, но они смотрели на нее прямо, открыто, и лицо его выражало лишь глубокую, искреннюю серьезность. Даже не верилось, что несколькими минутами ранее на этом лице играла драконья страсть, которую, казалось, невозможно будет загасить этой ночью.  Надо было что-то ответить, но что - она не знала. Лара провела пальцами по его щеке, приблизилась и мягко поцеловала, не найдя слов, чтобы ответить на это внезапное откровение с его стороны. Она верила и не верила одновременно в его слова.  - В первый раз я увидел тебя 6 лет назад. Случайно узнал, что ты очень счастлива со своим мужчиной...  Она очень хорошо помнила тот вечер, семейный ужин в гостях у его матери. Как она сначала поймала его взгляд на себе и поразилась тому, как сильно он смутил ее. Потом он решился подойти к ней, и они долго и интересно разговаривали, но она отогнала едва успевшую зародиться мысль в своей голове о нем по двум причинам. Во-первых, в то время она действительно была счастлива с Жераром - у них все только начиналось тогда, а во-вторых - огромная разница в возрасте - целых 12 лет, которая, в общем-то, за эти годы никуда не делась...  Не успела она подумать об этом, как Габ перевернул ее на спину и навис над ней, убрав пряди волос с ее лица: - Но сейчас... Сейчас ведь все изменилось?.. - тихо спросил он.  Она промолчала. На самом деле, она не успела еще уложить в голове последние изменения в своей личной жизни, окончательно примириться с ними и поставить точку. И то, что случилось этой ночью, настолько не вписывалось в ее скромные планы на каникулы на Сицилии, что она была прямо-таки застигнута врасплох вопросом Габриэля.  - Не торопи меня, ладно?.. - несмелым голосом попросила Лара, боясь обидеть его. Она взяла его лицо в свои и руки и, притянув к себе, нежно коснулась губами - как будто в залог, пообещав что-то ему. - Мы еще не все выяснили с отцом моей дочери... Мы оба знаем, что у нас не будет совместного будущего, но... Нас слишком многое связывает, чтобы вот так легко все прекратить, - она продолжила торопливо, немного сбивчиво. - Я боюсь предполагать, сколько времени все это может занять, и поэтому не хочу, чтобы ты сковывал себя в чем-то, чтобы ты из-за меня ограничивал себя в чем-то, я...  Он приложил два пальца к ее губам, призывая к молчанию: - Я все понимаю. И хочу, чтобы ты поняла и приняла только одно: ты уже столько времени живешь вот здесь... - с этими словами он взял ее ладошку в свою руку и приложил к своей груди, там где быстро, волнительно стучало сердце, - что я уже ничего не смогу с этим сделать. И ждать тебя еще - месяц, год... не составит мне никакого труда, поверь... На его тихую улыбку она ответила кивком согласия - так тепло стало от его слов. И то тяжелое чувство, поселившееся внутри нее после расставания с Жераром, стало потихоньку вымещаться. Когда Габ снова стал целовать ее, она на минуту подумала о том, что, может, он послан ей судьбой для того, чтобы она легче пережила этот сложный момент и чтобы сумела с достоинством и благодарностью принять очередное расставание в своей жизни... А потом, когда рассветные лучи упали на их импровизированное ложе, и они смогли лицезреть друг друга при дневном свете, а не в кромешной темноте, она почувствовала стеснение, испугавшись, что ему, такому молодому, может что-то не понравиться в ее зрелом теле... Она смущенно улыбнулась, прикрыв лицо ладонью, как будто прячась от солнечного света, но почти сразу почувствовала горячее дыхание Габриэля на своей шее, и услышала его восхищённый шепот: - Ты так красива...  Он коснулся губами ее уха, резко сжав обеими руками талию, и из ее груди вырвался стон. Лара инстинктивно подалась ему навстречу, побуждая его к еще более смелым жестам, обвила его бедро ногой, обхватила руками плечи, и они слились в жадном поцелуе, как будто уже успели истосковаться друг по другу за этот короткий перерыв. Она снова не могла открыть глаз, веки были свинцовыми от желания, и ее слух и осязание обострились в разы.  - Моя, ты - моя... - Лара различила его проникающий под самую кожу шепот, и мгновенно ее тело отозвалось на эти слова. Все мысли о том, что ей стоит смущаться своего обнаженного тела перед Габриэлем потихоньку исчезали после каждого его нового поцелуя. А он только с тихой счастливой улыбкой наблюдал за тем, как ее тело отвечает на его прикосновения, как кожа покрывается мурашками, когда он почти неслышно касается ладонью ее живота, как наливается грудь и твердеют соски, когда он берет их в руки, как она вся начинает извиваться от одного его поцелуя в ее женское лоно... А Лара больше не понимала и не помнила ничего - ни кто она, ни где она: вся она была одним-единственным воплощением зова своей кожи...