Ein Geschenk des Schicksals

Время стремительно бежало, и до свадьбы оставались считанные дни. Камила, которая последние дни носилась по всему городу: дом, больница, примерка платья, ресторан и снова дом, изрядно вымоталась и стала проклинать тот день, когда согласилась на столь короткое время для подготовки торжества. В это же время Тило пропадал на работе, всего несколько часов отводя на общение с невестой и дочерью. Хоть он особо и не был занят подготовкой к свадьбе, но и у него кругом шла голова от предсвадебных хлопот. Одна поездка по магазинам за костюмом для предстоящего торжества чего стоила. Весь день мужчина провел в компании Нила и Карла, которые морально поддерживали его. Они объездили не один салон мужской одежды, прежде чем выбор Тило остановился на костюме-тройке темно-синего цвета. Костюм как нельзя лучше подошел Вольффу и по размеру, и по стилю, а самое главное, по словам Камилы, оценивающей покупку жениха, костюм хорошо гармонировал с ее подвенечным платьем. Тило это порадовало, и он пришел к выводу, что не зря провел день в разъездах по городу.       После окончательного утверждения плана по украшению зала и последней примерки платья, Камила обрадовалась, что все хлопоты были закончены, и теперь она могла посветить свое свободное время себе любимой и семье, а особенно отцу. Отто стремительно шел на поправку, но, как и предполагали врачи, двигательные функции из-за ранения были нарушены. Если руками мужчина мог владеть, то контроль над ногами был потерян. Он ощущал их, но в то же время они были словно бетонные и казались неподъемными. Ему не удавалось самостоятельно ни поднять ноги, ни пошевелить ими. С каждой попыткой пошевелить хотя бы пальцами, Отто все больше приходил в отчаяние и не желал никого видеть. Конечно же, на его желание и нежелание никто не обращал внимания, но все равно каждое посещение мужчины заканчивалось криками последнего. Он чувствовал себя беспомощным и не хотел, чтобы кто-то видел его таким, в особенности Камила. Ему не хотелось отталкивать от себя дочь, с которой отношения едва-едва стали налаживаться, но также он не мог позволить ей видеть его таким слабым, беспомощным, жалким. — Отец, — тихо произнесла Ками, открывая дверь палаты.       Как и всегда, Отто лежал на кровати, отвернув голову от двери. Со стороны можно было бы предположить, что мужчина просто спит, но девушка прекрасно знала, что ее отец не желает с ней общаться. Такое поведение отца забавляло ее, и она старалась находиться в палате недолго, но сегодня ей не терпелось поделиться с ним мыслями, переполнявшими ее голову. — Я знаю, что ты не спишь. И все прошлые разы ты тоже не спал, — с усмешкой в голосе произнесла Камила и, прикрыв дверь, подошла к кровати отца. — Я не знаю, почему ты снова стал отдаляться от меня, но в этот раз я не позволю тебе этого сделать. Я все свое детство и юность позволяла тебе это делать, а теперь этого не хочу. Сейчас я как никогда нуждаюсь именно в тебе. Я еще ни разу в жизни так не нуждалась в отце, как сейчас. И мне плевать, что ты снова превращаешься в кусок мрамора. — девушка заметила как напряглись мышцы на шее Отто от ее слов и, обойдя кровать, она села на стул и стала смотреть на его напряженное лицо. — Не хочешь говорить — не говори, но вот слушать тебе меня придется. Нет, ты, конечно, можешь заткнуть уши, но это будет уж слишком по-детски. В общем, подготовка к свадьбе закончена. Я не думала, что мы сможем в столь короткое время все организовать. Нам всем кажется, что можно было бы немного повременить, чтобы спокойно все подготовить, но Тило непреклонен. Он заявил, что не желает ничего слышать, и если бы он знал, что вся эта подготовка очень хлопотна, то вообще бы женился на мне в тот день, когда я дала согласие. Ему и самому уже не нравится идея с церемонией, праздником, но так же Тило хочет, чтобы это был самый запоминающийся день для меня. Хотя, как по мне, то самый запоминающийся день для меня — это роды. — от слов дочери, Отто невольно издал смешок, что заставило Ками улыбнуться. — Вот ты уже и улыбаешься. А знаешь, нужно было позволить Тило присутствовать в родильном зале, может быть, тогда он не стремился бы создать для меня самый запоминающийся день. Слова дочери и интонация ее голоса так позабавили мужчину, что он потерял контроль над собой и захохотал, открывая глаза. Смех Отто оказался заразительным, что и Камила не смогла сдержать себя, но очень скоро она успокоилась и, резко встав со стула, нависла над отцом. — Вот Вы и попались, Герр Гастингс, — она впилась взглядом в его глаза цвета кофе с молоком, — Теперь тебе придется со мной говорить. — Камила, уходи, — сквозь зубы произнес Отто и на его лице заходили желваки, а руки сжали края кровати. — Нет, я не уйду, — замотала головой Ками, продолжая нависать над отцом, смотря ему в глаза. — Я не уйду, пока ты не объяснишь, почему ты гонишь меня? Почему ты снова отталкиваешь меня? Ты столько лет это делал, и мне казалось, что все это осталось, наконец, позади, но ты снова превратился в глыбу льда. Ты издеваешься надо мной, да? — всхлип вырвался у нее из груди, и она часто заморгала, потому что ее глаза наполнились слезами. — Это новый изощренный способ издевательства: сначала ты позволяешь мне привыкнуть к тому, что ты стал другим, а теперь снова продолжаешь издеваться надо мной? Знаешь, у тебя прекрасные актерские данные! Ты бы смог сделать себе карьеру на театральном поприще! Ты окончательно растоптал все мои мечты и надежды о том, что в моей жизни может появиться отец, который, может, и не любит меня, но хотя бы испытывает хоть каплю уважения. Зачем ты так со мной? — Ками схватила отца за рубашку и встряхнула его, после чего заплакала и, еле передвигая ноги, направилась к двери. — Постой! — с трудом выдавил из себя Отто, пытаясь ухватить дочь за руку. — Камила, постой, выслушай меня! — от страха, что Камила уйдет, ничего не выслушав, у мужчины засосало под ложечкой, и он схватился рукой за стойку у кровати и сел, скидывая руками ноги с кровати. — Ками, остановись, пожалуйста. — взвыл он, когда девушка положила руку на ручку двери. — Я не издеваюсь над тобой и не пытаюсь оттолкнуть тебя. — Но отталкиваешь! — всхлипнула Ками, стоя спиной к отцу. — Отталкиваешь меня, маму, родителей! Отталкиваешь всех тех, кто любит тебя! — рука девушки невольно дернулась, и дверь в палату приоткрылась, и тут же из глаз Отто брызнули слезы. — Я не могу пойти за тобой, остановить, попросить выслушать меня. Я сейчас ничего не могу. Я жалок, беспомощен.       Соскользнув с кровати, Отто со стуком опустился на пол, больно ударяясь коленями. Моментально среагировав, Камила закрыла дверь и поспешила к отцу, который в мгновение обхватил ее руками за талию и прижался лбом к ее животу. По щекам девушки снова стали скользить капельки слез, а она сама будто окаменела. Ее отец, всегда холодный и твердый, как мрамор, сейчас стоял перед ней на коленях, сотрясаясь от плача. Очень медленно одна ее рука поднялась и легла на плечо мужчины, а вторая стала поглаживать его по волосам. Ками была настолько потрясена происходящим, что утратила какие-либо способы мыслить и чувствовать. Отто и Камила с трудом удалось прийти в себя, после всего произошедшего. Никто из них не желал обсуждать это, поэтому, как только Ками обрела контроль над собой, то тут же помогла отцу вернуться на кровать, после чего стянула со своих ног сапоги. Не обращая внимания на изумленное выражение лица Отто, она, как ни в чем не бывало, устроилась рядом с ним, кладя голову ему на плечо. Мужчине ничего не оставалось, как позволить дочери сделать это, после чего бережно обнять ее. Невольно в его мыслях всплыло воспоминание: когда Камила была еще ребенком, он наблюдал из-за приоткрытой двери детской за тем, как Курт укладывает внучку спать, прижимая ее к себе, точно так же, как это делал Отто сейчас. От этого воспоминания внутри у мужчины что-то зажгло, и неожиданно для себя он пришел к выводу, что впервые такое совершенно обычное действие доставляет ему неимоверную радость.       Тем временем Камила, не думая ни о чем, наслаждалась объятиями отца и копалась в своем телефоне. Отыскав фотографии, сделанные несколько часов назад, девушка улыбнулась и протянула телефон отцу. — Сегодня на последней примерки сделала, — объяснила она, наблюдая за тем, как Отто внимательно рассматривает ее фотографию. — Очень красивое платье и необычное, — улыбнулся мужчина и стал пролистывать фотографии. — Ангелика. — улыбнулся мужчина, когда на экране телефона появилась фотография малышки, которую держал на руках отец. — Как она? — С ней все прекрасно. Сейчас с ней в основном бабашка и девочки, потому что Тило работает, а я занимаюсь подготовкой к свадьбе, но все свободное время мы тратим на нашу принцессу. — Я по ней соскучился. Выхватив у отца из рук телефон, Камила стала быстро набирать сообщение для Тило, после чего вернула телефон отцу, позволяя ему продолжить просмотр фотографий, а сама положила руку ему на грудь и прикрыла глаза.       Не прошло и получаса, как в палате появился улыбающийся Тило, держа на руках дочь, одетую в зимний прогулочный комбинезон. Забрав у жениха дочь, Камила стала раздевать ее, в то время, как мужчины обменялись приветствиями. Освободив Ангелику от верхней одежды, девушка взяла ее на руки и подошла к кровати. Опустившись на стул, стоявший рядом, она осторожно передала малышку отцу, а сама обратила все свое внимание на Тило, подошедшего к ней. Последние дни им не удавалось нормально пообщаться, и виделись они, как правило, исключительно за завтраком. Радуясь тому, что возлюбленная, наконец-то рядом, Вольфф склонился над ней и подарил ей очень жаркий и опьяняющий поцелуй, от которого по телу Камилы моментально пронеслась сладостная дрожь. Забыв обо всем, Ками поддалась вперед, с не меньшим жаром отвечая на поцелуй, запуская руки в волосы любимого. Они были настолько увлечены друг другом, что позабыли о том, что рядом находятся их дочь и отец девушки. Хотя, говоря о последних, то им было все равно до того, что возлюбленные были увлечены друг другом. Отто с радостью играл со своей внучкой, которая чуть ли не визжала от смеха, когда мужчина поднимал ее над собой и отпускал.       Девочка начала уже закатываться от смеха, когда ее родители все же нашли силы оторваться друг от друга. Переглянувшись, Камила и Тило засмеялись, после чего девушка приподнялась, чтобы мужчина мог сесть на стул, а затем опустилась к нему на колени. — Я кольца забрал, — шепнул на ухо Ками Вольфф и достал из кармана пиджака синюю бархатную коробочку. — Отто, хотите взглянуть? — мужчина отвлек внимания Отто от внучки и, открыл коробочку, протягивая ее отцу возлюбленной. — Какие интересные кольца, — улыбнулся Отто, с интересом рассматривая обручальные кольца из белого золота, которые поблескивали и переливались синим цветом благодаря сапфирам, которыми были инкрустированы. — Э-э-э, нет, дорогая, — протянула Ками, обращаясь к дочери, когда та потянула свои маленькие ручки к кольцам. — Эти игрушки мы тебе не дадим. Запонки папы мы три дня искали. — забрав коробочку с кольцами, она отдала их Тило. — Кстати, Лейзи сегодня случайно нашла твои запонки в небольшой кастрюльке в кухонной тумбе. — хихикнула девушка и потрепала дочь по волосам. — Ну, а что? — хохотнул Отто, целуя внучку в щеку. — Запонкам там самое место. — А как они там вообще могли оказаться? — удивленный Тило стал поглаживать подбородок, пристально смотря на дочь, млеющую в объятиях дедушки. — Ну, так она тогда по всему первому этажу ползала. Так как Курт и Хелена настаивали, чтобы Камила провела вечер и ночь перед свадьбой в доме, где родилась и выросла, то Тило и Камила решили провести утро и день вместе. Так как Ангелика всегда просыпалась очень рано, то еще до полудня родители малышки успели сделать генеральную уборку и украсить дом к Рождеству. Правда, как считала Ками, делали они это зря, потому что дома они будут находиться не так много времени, однако Тило все же настоял на том, чтобы создать праздничную обстановку.       Закончив украшать оранжерею, Камила вернулась в гостиную и подошла к стене, на которой был размещен альбомный лист, заменяющий ежедневник. Обняв Тило за талию, который стоял напротив импровизированного ежедневника, удерживая одной рукой дочь, а второй желтый маркер, девушка забрала у жениха маркер и сняла с маркера колпачок. — Итак, — довольным голосом протянула она, вычеркивая в ежедневнике еще один пункт, — неужели все заканчивается. — Волнуешься? — тихо спросил Вольфф, которого самого изнутри распирало волнение. — Конечно, волнуюсь, — отозвалась Камила. — Было столько много пунктов в нашем ежедневнике, а теперь осталось всего три. — вздохнув, она прижалась щекой к плечу жениха и пробежалась взглядом по пунктам. — А это что такое? — удивилась девушка, заметив маленькую заметочку под первым из оставшихся пунктов, сделанную очень мелким почерком. — Это еще один подпунктик, а точнее полноценный подпункт, который мы упустили, когда составляли план. — А ты еще мельче не мог написать? Хотя, если бы ты мельче написал, пришлось бы лупу брать. Сняв со стены листок, Ками приблизила его к лицу, чтобы разобрать текст, написанный еле разборчивым почерком. — Ти-и-и-ло! — захихикала девушка, прикрывая листком лицо. — Ну, что это такое? — А разве непонятно? — Тило вздернул бровями и выхватил у невесты листок. — Тут все понятно написано. Двадцать четвертое декабря: 13:00 — Собор Гроссмюнстер, 14:50 — фотосессия, 17:30 — ресторан. — Я умею читать. Что вот это такое? — перебила возлюбленного Камила и ткнула пальцем в приписку под пунктом. — Брачная ночь. — Ну, а что? — улыбнулся Вольфф и коснулся губами губ невесты. — Мы хотели ничего не упустить. — Можно подумать мы бы без ежедневника забыли про брачную ночь. Лукаво улыбнувшись, Камила приподнялась на носочки и прижалась губами к шее Тило, прокладывая дорожку влажных поцелуев к подбородку, а затем к губам. Выпустив из рук лист, Тило покрепче прижал к себе дочь, второй рукой обнимая Ками за талию. Сидящая на руках Вольффа Ангелика потянулась к матери и уткнулась личиком в ее махровый халат. — Не хочу отпускать тебя ни на секунду, — прошептал Тило, перемещая свои губы с губ на шею возлюбленной. — Сегодня ты отпускаешь меня последний раз. Завтра мы станем мужем и женой, и всегда будем вместе, конечно, за исключением твоих туров. — Давай сейчас не думать об этом. У нас с тобой впереди медовый месяц, а потом еще много-много прекрасных счастливых лет брака. Обещаю, что сделаю все, чтобы мы как можно дольше не расставались, даже в туры могу брать тебя с собой. — О, нет. Я, конечно, безумно хочу быть с тобой всегда рядом, но в туры я не согласна ездить. Во-первых, у меня работа. Во-вторых, у нас есть дочь, которую я ни за что не оставлю одну надолго. И, в-третьих, я безумно буду ревновать тебя, если увижу рядом с тобой хотя бы одну фанатку. Ты знаешь, что я спокойно отношусь к твоим поклонникам и поклонницам, но предпочитаю находиться немного на расстоянии, потому что, как и любая женщина, не могу видеть своего мужчину рядом с другой женщиной. — Ревнивица моя, — расплылся в улыбке Тило, потираясь носом о щеку Камилы. — Хотя я сам безумно ревную тебя. — Меня? К кому? — удивилась Камила. — Ну, хотя бы к твоим заказчикам мужского пола. Они всегда так обходительны с тобой, и ты им отвечаешь взаимностью. — Так, вот только не начинайте, Герр Вольфф. Вы прекрасно знаете, что я обязана быть обходительна и радушна со своими заказчиками. Это часть моей работы, часть моего успеха. И если Вы и дальше захотите развить Вашу тему, касательно моих заказчиков, то рекомендую Вам быть готовым к тому, что я упомяну не одно тысячу ваших фанаток, не одну сотню женщин, не один десяток журналисток с которыми Вы очень милы и обходительны. — ехидно улыбнулась Камила и забрала у Вольффа дочь, прижимая ее к себе. — Пойдем, моя радость, одеваться. — обойдя Тило, девушка стала подниматься на второй этаж, поглядывая на жениха, который словно к полу прирос.       Камила прекрасно знала, что Тило не успокоится, пока все не выскажет, а также он до дрожи в теле не переносит того, когда она переходит в их общении на "вы". Собственно по этой причине Ками и перешла на "вы". Только так она могла погасить еще не начавшуюся ссору. Не хватало еще того, чтобы накануне свадьбы они ругались. Усадив дочь в манеж, стоявший между кроваткой и пеленальным столиком, Камила оставила дверь в детскую открытой и пошла переодеваться. Так в последнюю неделю погода выдалась снежной, то девушке пришлось отказаться от платьев, потому что Тило обязательно бы заставил ее переодеться. Надев любимые зауженные брюки и рубашку, Ками прихватила с собой подаренный Отисом и Эбби яркий, разноцветный, вязаный шарф и вернулась в детскую. Сложив руки на груди, она навалилась на стену и стала наблюдать за Тило, который не спеша одевал Ангелику. — Ты обиделась на меня? — продолжая одевать дочь, спросил Тило и, не дожидаясь ответа невесты, предостерег. — Не смей мне выкать. — Нет, я не обиделась. Было бы на что обижаться. — Не успели еще пожениться, а уже ссоримся. Принцесса, не бери с родителей пример. Ссориться очень плохо. — Говорит человек, который чуть не затеял ссору на пустом месте. — Камила, не продолжай, — Вольфф в усмешке скривил губы. — А я и не продолжаю, — пропела Камила, покидая комнату, перед этим одарив жениха чуть насмешливым взглядом. — Фройляйн Гастингс! — вскипел Тило и, усадив дочь в манеж, поспешил за девушкой. — Не смей даже убегать, — угрожающе произнес он, когда Ками ускорила шаги, направляясь к лестнице. В несколько широких шага мужчина сократил расстояние между ними и, развернув к себе невесту, впился в ее губы грубым и властным поцелуем, обхватывая ее руками за талию. С губ Камилы сорвался стон, и она прильнула всем телом к жениху, позволяя ему контролировать момент. Подтолкнув невесту назад, Вольфф прижал ее к стене, проникая одной рукой под ее рубашку, а второй спускаясь к бедру. — Тило, мы вообще-то гулять собирались, — продолжая отвечать на поцелуй, сказала Ками. — Да, конечно. Сейчас уже идем, — прохрипел мужчина, снова с напором накидываясь на губы возлюбленной. Тило и Камила очень любили прогуливаться с Ангеликой у Цюрихского озера. Там всегда было очень тихо и спокойно. Когда все вокруг засыпало снегом, то это место приобрело некое сказочное очертание. Ками помнила, как в прошлом году Тило впервые привез ее в дом, где они сейчас живут, а затем отвел ее к озеру. Девушка была околдована этим местом, а ее любовь к Цюрихскому озеру стала еще сильнее. Ступая по хрустящему снегу, Камила невольно вспомнила о том, как во время их первой прогулки она толкнула Вольффа, и он рухнул лицом в сугроб, после чего пообещал, что ровно через год он сделает тоже самое с ней. И вот прошел уже год, а мужчина, явно забыв о своей угрозе, наслаждался хорошей погодой и ролью отца. Негромко напевая колыбельную, Тило катил перед собой коляску, не сводя глаз с дочери, которая сладко посапывала в коляске. Ками очень любила подобные моменты и ценила их. Не испытав в детстве отцовской любви, девушка искренне желала, чтобы ее дочь получила всю ту любовь, на которую был способен Вольфф. Каждый раз, когда Камила видела с какой любовью и обожанием ее любимый мужчина относится к Ангелике, то ее грудь сжимали невидимые силки, заставляя на некоторое время перестать дышать. Девушку завораживало отношение Тило к их дочери, и она была была безумна рада тому, что их малышка получает то, что в свое время было недоступно ей самой.       Хоть Камиле и не хотелось прерывать возлюбленного, который был сосредоточен на дочери, но она все же набрала в руки снега и стала лепить снежок. Поспешив к Тило, она кинула снежок ему в спину, а когда снаряд достиг своей цели, засмеялась и немного пробежала вперед, останавливаясь перед коляской. — Ками! — усмехнулся Тило и наигранно нахмуривался, застопоривая коляску. — Кто-то, если мне не изменяет память, — с вызовом в голосе протянула девушка, — в прошлом году грозился мне отомстить за сугроб, в который угодил своим красивым лицом. — Ах, точно, — тихо засмеялся Вольфф, а его глаза блеснули огоньками азарта и предвкушения.       Очень медленно, напоминая одного из грациозных хищных представителей семейства кошачьих, Тило двинулся в сторону невесты, которая вся трепетала от предвкушения и неизвестности. Девушка просто так сдаваться не собиралась, поэтому стала отступать в противоположную от жениха сторону, обходя коляску. Когда Вольфф случайно поскользнулся и сделал резкий выпад вперед, Камила бросилась бежать в ту сторону, откуда они пришли. Однако ее побег потерпел фиаско, и через несколько секунд она была сбита с ног возлюбленным и с визгом полетела в сугроб. Зажмурившись, девушка моментально ощутила лицом холодный снег, который облепил ее лицо, а где-то из-за спины раздался смех Тило, который придавливал ее тело к снегу. Такое положение вещей не устроило Ками, поэтому она стала изо всех сил вырываться из цепких сильных рук жениха, пытаясь хотя бы на пару сантиметров выскользнуть из-под него. Громко смеясь, Вольфф продолжал удерживать брыкающуюся невесту, при этом стараясь, чтобы ее лицо больше не касалось снега.       Маленькая месть Тило в результате закончилась настоящей снежной битвой. Камила, как только ей удалось высвободиться, принялась забрасывать возлюбленного снегом, а мужчина, никак не ожидавший подобного, стал прикрывать лицо руками, пытаясь подняться на ноги. Выбрав момент, когда интенсивность бросаемых снежных снарядов сократилась, Вольфф резко вскочил на ноги и бросился на Ками. Обхватив возлюбленную руками за талию, он вместе с ней полетел вниз, припечатывая ее тело своим к снегу. Засмеявшись, девушка стала снова вырываться, и Тило, чтобы подавив сопротивление, приник к ее холодным и влажным губам поцелуем. Сопротивление Камилы тут же прекратилось, а ее мокрые от снега руки зарылись в волосы жениха. В этот момент рядом с ними раздался короткий смешок. Ками тут же ойкнула и, посмотрев за спину Вольффу, расплылась в улыбке. Тило быстро поднялся со снега и помог подняться невесте, после чего внимательно посмотрел на молодого мужчину, держащего на руках маленького мальчика. — Привет, — шумно дыша, сказала Ками и улыбнулась мужчине, а затем выбралась из сугроба и бросила взгляд на мальчика. — Вас уже выписали? — Не совсем, — ответил мужчина, слегка осипшим голосом. — Нас отпустили на пару часов. Выпишут нас только тридцатого числа, если все анализы будут в норме. — Можно я подержу его? — Камила перевела взгляд с малыша на мужчину и обратно, протягивая руки к ребенку. Когда мужчина передал сына Ками, девушка расплылась в улыбке и посмотрела на Тило. — Вот, Тило, познакомься, это малыш Рейн и его отец Хейн. — когда она произнесла имя своего бывшего жениха, то заметила, как Вольфф на несколько секунд напрягся, но затем взял себя в руки. — Хейн, это Тило.       После того, как мужчины обменялись рукопожатиями, девушка испытала облегчение. Она прекрасно знала своего мужчину и его отношение к Хейну, поэтому лишь надеялась на его благоразумие и выдержку. Тило показал себя с лучшей стороны, продемонстрировав Хейну свое дружелюбие, хотя на самом деле ему хотелось забрать Камилу и дочь и увести их обеих домой. Чтобы ненароком не сорваться и не огорчить невесту, Вольфф решил ретироваться к дочери, которая продолжала спать. Лишь оказавшись рядом с Ангеликой, мужчина смог расслабиться и приглядеться к бывшему жениху Ками. Хейн держался очень спокойно и уверенно, однако то, что мужчина изнутри просто полыхает злостью, не смогло укрыться от Тило. Камила, которая очень хорошо знала Хейна, тоже заметила злость, исходившую от него, а также глаза, которые источали боль. — Хейн, что с тобой? — очень тихо спросила девушка, когда они пошли к Тило и Ангелике. — Выглядишь, если честно, ужасно. Да и голос оставляет желать лучшего. — Не бери в голову, Ками, — широко улыбнулся Хейн и щелкнул сына по носу. — Давай я его возьму, он тяжелый. — Нет, он совсем не тяжелый, — запротестовала Камила, прижимая к себе малыша Рейна. — Ты от ответа не уходи. У тебя явно не все в порядке. Выглядишь не лучшим образом. — Мы хоть с тобой и видимся впервые, но я согласен со своей невестой, — подключился к разговору Тило, тем самым поддерживая Камилу, которая явно не собиралась просто так отставать от Хейна. — Да я и сам знаю, что выгляжу ужасно, — выдавил из себя усмешку Хейн, убирая руки в карманы куртки. — Ками, у тебя есть знакомые юристы? — Да. Два юрисконсульта в клинике. Карл, правда, он не практикует, ты же знаешь. Ну, и у Карла целая толпа знакомых юристов. А зачем тебе юрист понадобился? — Бывшая жена объявилась, сына забрать хочет. — Чего?! — Ками резко остановилась, и Тило с Хейном, которые шли рядом, тоже остановились. — И откуда в ней такое желание? Она бросила вас, когда вы в ней нуждались, а теперь… — У нее теперь есть все. Она встретила мужчину, который может исполнить ее любой каприз. — перебил ее Хейн. — Правда, у него какие-то проблемы, и он не может иметь детей. Собственно по этой причине и объявилась моя бывшая. Видите ли, ее нынешний муж готов найти самую лучшую клинику для Рейна. И, кстати, у нее неплохие шансы, чтобы забрать у меня сына. — Это еще почему? — искренне удивилась Камила, с непониманием смотря на мужчину. — Ты заботишься о сыне, у вас есть дом, ты работаешь. — Как раз в работе у меня проблемы, — с неохотой ответил Хейн, тяжело вздохнув. — Ками, пожалуйста, подержи Рейна еще пару минут.       Перейдя на другую сторону пешеходной дорожки, Хейн достал из куртки пачку сигарет и закурил. После своих последних слов он заметно поник, а некогда широкоплечий, веселый, жизнерадостный человек стал понурым и хилым. Камила поняла, что задела мужчину за живое, и от этого ей стало не по себе. Она бросила взгляд на Тило, пытаясь отыскать у него поддержки. Вольфф все прекрасно понял без слов и, оставив невесту, направился к Хейну. Когда мужчины заговорили, девушка испытала облегчение и, поудобней перехватив Рейна одной рукой, вторую руку она положила на ручку коляски и пошла вперед. Тило сидел на диване в гостиной, прижимая к себе Камилу, сидящую у него на коленях. Всего через десять минут ему придется расстаться с ней, хоть всего и на одну ночь, но для Тило это было настоящим испытанием. Он не представлял, как проведет ночь вдали от своей женщины и их дочери. Раньше, когда Ками была беременна, ему приходилось оставлять ее одну на несколько месяцев, и в то время мужчина даже не задумывался о том, что это неправильно, что это очень трудно. Сейчас же Тило не представлял себе того, чтобы оставить возлюбленную хотя бы на одну ночь. Подавив шумный вздох, мужчина посильнее прижался к невесте, прижимаясь губами к ее шеи. Девичья кожа была очень мягкой, теплой и пахла лилиями и ванилью. Вольффа всегда привлекал этот запах, который у него очень давно и стойка ассоциировался исключительно с его женщиной. Только запахи лосьона для тела и духов Камилы так сильно будоражили мужчину, заставляя его чувствовать жгучие желание и возбуждение. Чувствуя, что последние капли самообладания начинают покидать его, Тило отстранился от Ками и с шумом втянул носом воздух. Камила невольно засмеялась, прекрасно понимая, чем вызвано столь тяжелое дыхание жениха, и слезла с его колен. Устроившись рядом с возлюбленным на диване, она поджала под себя ноги и посмотрела на Ангелику, которая сидела на полу, обложенная кучей декоративных подушек, и играла с погремушкой в виде ежика. — Для кого-то эта ночь будет тяжелой, — стараясь скрыть усмешку, произнесла Ками, переводя взгляд на жениха. — Даже боюсь представить, какой тяжелой она будет, — отозвался Тило, стараясь сохранить остатки самообладания. — А какой эта ночь будет для тебя? — Для меня она тоже будет очень тяжелой. Знаешь, я уже давно стала взрослым человеком, получила образование, мы с тобой почти два года вместе и завтра поженимся, у нас дочери скоро будет год, а я только сейчас начинаю осознавать, что повзрослела. Что стала взрослым самостоятельным человеком, стала матерью, а завтра я стану еще и женой. Теперь мне нужно становиться спокойней, рассудительней. Придется научиться думать сначала головой, а только потом сердцем, — слова, произнесенные девушкой, были наполнены грустью, и Вольффу они совсем не понравились. — Что ты говоришь? — возмутился он и спустился с дивана, устраиваясь на коленях перед Камилой. — Я люблю тебя такой. Я полюбил тебя такой, и жениться я собираюсь на тебе именно такой. Мне нравится, что ты думаешь, прежде всего, сердцем, что ты открыта, что ты полностью используешь свои эмоции. Я раньше не представлял, какой именно должна быть моя жена, а встретив тебя, я понял это. Именно такая женщина, как ты, мне нужна, а точнее — ты моя женщина. Ты нужна мне. Обещай мне, что наше замужество никак не повлияет на тебя. Обещай, что ты останешься такой, какой я знаю тебя, и какой я тебя люблю. — Хорошо, — закивала головой Ками, обхватывая ладонями лицо Тило. — Обещаю, что я останусь прежней и никогда ничуть не изменюсь. А ты изменишься? — Если ты этого хочешь. — Нет, не хочу. Я люблю тебя таким, какой ты есть.       Минуту откровения возлюбленных прервал дверной звонок. Камила коротко коснулась губами губ Тило и, вскочив с дивана, помчалась в прихожую. Распахнув дверь, девушка радостно взвизгнула и повисла на шее у Курта, стоявшего к ней ближе всего. Мужской разноголосый смех оживил тишину, повисшую на улице и в доме, и разрядил обстановку. Крепко обняв на несколько секунд внучку, герр Гастингс неожиданно для всех подхватил ее на руки и прошел в дом. Стоило пожилому мужчине подхватить Ками на руки, как тут же девушка взвизгнула от неожиданности и начала протестовать: — Дедушка, немедленно поставь меня! Верни меня на твердую поверхность! — от страха быть уроненной, взвизгивала девушка, с трудом перекрикивая гогот Курта, Карла и Нила. — Герр Гастингс, возьмите себя в руки и спустите меня с рук! Я тебе не Ангелика и во мне явно больше восьми килограмм. — Да, больше восьми, но могу я хотя бы последний раз подержать свою маленькую внучку на руках, — задорно произнес Курт, целуя внучку в нос и медленно опуская ее с рук на паркет. — Добрый вечер, — поздоровался со всеми Тило, выходя в коридор с Ангеликой на руках, но его голос моментально был заглушен новым воплем Ками, которую на руки подхватил Нил. — И ты туда же, — вздохнула девушка и обняла кузена за шею. — Ну, дай нам воспользоваться моментом, сестренка, — радостно протянул Нил, все сильнее прижимая кузину к своей груди. — Завтра тебя весь день муж будет на руках носить. — И не только завтра, — заметил Тило и засмеялся, когда невеста сурово посмотрела на него. — Не смотрите на меня так, Фройляйн Гастингс. Завтра я стану твоим мужем и всю оставшуюся жизнь буду носить тебя на руках. Камила не стала возражать, и, когда Нил поставил ее на ноги, подошла к Карлу и заглянула ему в глаза. Легкая усмешка тронула губы Брантнера, а его брови изогнулись. — Ну, и что ты так смотришь на меня? — подавил он смех, рвущийся наружу. — Возьми меня на ручки, — совершенно детским голоском протянула Ками, не сводя глаз с мужчины. — Ками, тебе двадцать шесть лет, а ты так и не изменилась, — засмеялся Брантнер, а затем с легкостью подхватил девушку на руки. — Между прочим, — сказал Курт, забирая у Тило Ангелику, — именно это сказала Камила двадцать один год назад, когда я представил ей Карла.

***

Спустя пятнадцать минут Ангелика и Камила были собраны, и вместе с Куртом и Карлом они отправились в дом Гастингсов. Всю дорогу девушка просидела на заднем пассажирском сиденье, не сводя глаз с мужчин. И Курт, и Карл всегда были для Камилы особыми мужчинами, и находиться рядом с ними было настолько привычно, что девушка невольно перенеслась на много лет назад: «Маленькая Камила с интересом рассматривала машины, которые проскальзывали по соседней полосе. Она любила ездить на машине с дедушкой и смотреть в окно на проезжающие мимо другие машины. Герр Гастингс знал об этой любви внучки и поэтому старался всегда брать ее с собой, чтобы девочка не сидела весь день дома с бабушкой. Когда машина остановилась на парковке у клиники Гастингсов, Курт поспешно направился к одному из корпусов, а Ками поникла и стала смотреть перед собой, сложив маленькие тоненькие ручки на груди. Карл повернул голову, смотря на девочку, и улыбнулся. — Хочешь чего-нибудь? — поинтересовался молодой человек, пытаясь вовлечь Камилу в разговор. — Нет, не хочу. А когда дедушка вернется? — девочка подняла свои большие глаза, обрамленные густыми ресницами, на Брантнера. — Я не знаю, — пожал плечами Карл. Молодой человек впервые за несколько дней остался наедине с малышкой, и от этого ему было немного не по себе. — А чем ты занимаешься, когда ездишь с дедушкой? — Я с дедушкой везде хожу, — насупилась Камила, а в ее глазах заблестели слезы. — А хочешь, я научу тебя водить машину? — неожиданно для самого себя предложил Брантнер, и тут же Ками закивала головой. Подхватив девочку на руки, Карл усадил ее себе на колени и завел машину, а малышка внезапно повернулась к нему и прижалась губами к его щеке.» — Красавица, о чем задумалась? — прервал воспоминания девушки Карл, бросая на нее беглый взгляд. — Вспомнила, как ты впервые посадил меня за руль, — улыбнулась Камила и, расположившись на сиденье между передними сиденьями, посмотрела на герра Гастингса. — Дедушка, а ты волновался перед свадьбой? — У-у-у, — засмеялся Курт, — до безумия волновался, особенно о том, чтобы моя обожаемая прелестная невеста не сбежала. А ты что же волнуешься? — Конечно, волнуешь. А какая невеста не волнуется перед свадьбой? — Я надеюсь, ты не собираешься сбегать? — усмехнулся Брантнер и, убрав одну руку с руля, слегка щелкнул Ками по носу. — Мне завтра как-то не хочется гоняться за сбежавшей невестой по всему Цюриху.       Засмеявшись, Камила слегка толкнула Карла в плечо, а затем перегнулась через сиденья и поцеловала в щеку сначала Брантнера, а затем дедушку. Вернувшись на свое место, девушка откинулась на спинку сиденья и посмотрела на Ангелику, которая крутила в своих маленьких ручках плюшевую игрушку. Улыбнувшись, Ками быстро достала из кармашка рюкзака телефон и стала набирать сообщение для Тило: «Мы с Ангеликой очень любим тебя. Всю ночь буду думать о тебе и завтрашнем дне. Люблю.». Отправив сообщение, она бросила взгляд на Курта и Карла, которые что-то тихо обсуждали. Не прошло и пяти минут, как пришел ответ от Вольффа:«Я тоже люблю вас, мои девочки. С нетерпением жду момента, когда увижу тебя и услышу перед алтарем твое "да". Проведи этот вечер и ночь, как пожелаешь, и помни — я люблю тебя. В твоем рюкзаке лежит мой небольшой свадебный подарок для тебя. Открой его завтра.». От волнения и любопытства у Камилы все внутри скрутилось в тугой узел и, подумав несколько минут, она открыла рюкзак и запустила в него руку. Практически сразу же ей удалось нащупать гладкую прямоугольную вещь, которой оказалась черная коробочка, на крышке которой серебряным вензельным тиснением была сделана надпись: «Aeterno te amabo». Закусив нижнюю губу, Ками прикрыла глаза и прижала к груди коробочку. — Я буду любить тебя вечно, — одними губами произнесла Камила, и по ее правой щеке побежала маленькая слезинка, оставляя за собой чуть заметную влажную дорожку.