Ein Geschenk des Schicksals

Камила уложила Ангелику спать и спустилась в гостиную. Тихо ступая по полу, она приблизилась к креслу, стоявшему у камина, в котором сидел Курт. Мужчина задумчиво смотрел на яркие языки пламени и крутил в левой руке стакан, который на четверть был наполнен коньяком, а оставшийся коньяк стоял в бутылке на небольшом столике. Подкравшись к креслу, девушка положила руки на спинку и наклонилась к уху пожилого мужчины. — Пить вредно, — шепотом сказала она и тихо засмеялась. — Знаю, дорогая, — улыбнулся герр Гастингс и, взяв внучку за руку, слегка потянул ее на себя. — Еще курить вредно, а если так внимательно посмотреть, то и жить тоже вредно, — добавил он, когда девушка присела на подлокотник кресла. — Ну, что у тебя за настрой, дедушка? — нахмурилась Ками. — Хандра напала, — вздохнул мужчина, сильнее сжимая руку Камилы. — Год за годом мою жизнь наполняли события, я в них крутился и не задумывался ни о чем. А сейчас все как следует обдумал и понял, что я уже чертовский старый. У меня двое внуков, правнучка, через четыре месяца внук подарит мне еще и правнука, а завтра моя любимая маленькая девочка выходит замуж. — Я уже давно не маленькая, — улыбнувшись, Камила склонилась к Курту и положила голову ему на плечо, а он приобнял ее за талию. — Маленькая, — хрипло засмеялся Курт и сделал глоток коньяка. — Пока живы наши родители — мы дети, а у тебя живы еще и бабушка с дедушкой, значит, ты еще совсем маленький ребенок. — Что это на тебя сегодня нашло? — поинтересовалась Ками, выпрямляясь и пристально смотря на герра Гастингса. — Он не хочет признавать, что ты стала совсем взрослой. Ведь пока наши дети и внуки маленькие, то и мы молоды, — сказала Хелена, входя в гостиную.       Женщина устроилась во втором кресле и, повернув голову, посмотрела на супруга и внучку. Почувствовав на себе взгляд, Камила посмотрела бабушку и, улыбнувшись ей, протянула руку. Хелена улыбнулась в ответ и взяла за руку Камилу. Шумно вздохнув, девушка поджала губы и потерлась носом о плечо дедушки. Когда Курт потрепал ее по волосам, она рассмеялась, а затем неловко повернулась и соскользнула с подлокотника кресла на пол и приземлилась на спину. Тут же гостиная наполнилась смехом, а Камила застонала и медленно села. Придерживаясь рукой за поясницу, девушка поднялась на ноги и рассмеялась. — Смотрю, вы уже начали веселиться, — пропел женский голос, и в гостиную заглянула Клеона и помахала большим букетом ромашек. — Да какое тут веселье, — заохала Ками, но улыбка все же тронула ее губы. — Если это такой способ перенести свадьбу, то он неудачен, — заметила Лейзи, заходя в гостиную с двумя небольшими пакетами.       Приняв от Клео букет, Камила вышла из гостиной. На кухне набрав в вазу воды, она прижала на несколько секунд букет к груди, а затем поставила его в вазу. Выйдя из кухни, девушка пошла в гостиную, но раздавшийся стук в дверь, заставил ее остановиться. — Анне! — восторженно произнесла Ками и всплеснула руками, увидев на пороге гостью. — Привет, Фрау Вольфф, — поздоровалась Анне и, улыбаясь, обняла девушку. — Пока еще Фройляйн Гастингс, — не без улыбки отозвалась Камила. — Хорошо, что Тило тебя не слышит. Он последние недели упорно называет тебя женой. — Это он так пока говорит всем, кроме меня. Я ему запретила обращаться к себе: « жена», «супруга», «Фрау Вольфф» до нашей свадьбы. А вот завтра он сполна отыграется. — Но ты ведь только рада этому будешь. — Я буду несказанно этому рада.       Шутя и смеясь, Анне с Камилой вошли в гостиную и одновременно присвистнули. Рождественский антураж разбавляли гелиевые шары, висевшие под потолком. Шаров было настолько много, что самого потолка почти не было видно. — Почему-то я не удивлена, — с легкой усмешкой произнесла Камила, бросая взгляд на Клеону, в волосах которой была закреплена роза, а на шее болталось оранжевое боа. — Поблагодари Карла. Это он остановил ее, — посмеиваясь, сказала в ответ Лейзи, поправляя висевшее на шее зеленое боа. — Шарами, боа и короной ты бы точно не отделалась. — Какой короной? — нахмурилась Ками, но вместо ответа Клео закрепила у нее на голове небольшую корону и обмотала белое боа вокруг ее шеи. — Чувствую себя маленькой девочкой, — улыбнулась девушка, дотягиваясь рукой до короны, небольшого размера, на своей голове. — Зачем все это, Клео? — Как зачем? — удивленно вздернула бровями Клеона. — Это же традиция. — Я надеюсь, что в честь традиции Нил не повел Тило и Карла в стриптиз-клуб? — Ками вопросительно взглянула на невесту кузена, но Лейзи в ответ отрицательно замотала головой. — Очень на это надеюсь. — Девушки, а может мне следовало бы поехать с Нилом и Карлом к Тило? — поинтересовался Курт, сидевший в кресле, а у него на шее красовалась большая красная бабочка из бархата. — Нет, нет, нет. Ты нужен мне здесь, — покачала головой Камила и, подойдя к дедушке, опустилась на подлокотник его кресла. — Ну и какие у нас планы? — Немного терпения. Сейчас приедут остальные, и все узнаешь, — ответила Клеона. — Раз так, тогда я пока пойду к дочери.       Камила поднялась на ноги, поправляя корону, и покинула гостиную. Следом за ней из гостиной вышла Анне, и они поднялись на второй этаж. В комнате, отведенной под детскую, царил полумрак, лишь в углу комнаты горел торшер. Ками тихо прошла в комнату и опустилась на небольшой диванчик, стоявший напротив колыбели, по виду походившей на раскрывшийся бутон лилии. Анне, которая впервые оказалась в этой комнате, стала с интересом осматривать каждый сантиметр детской, которая напоминала необыкновенное сказочное королевство. — Здесь так красиво, — шепотом сказала Нурми, разглядывая замок, нарисованный почти на половине одной из стен. — Мне хотелось, чтобы эта комната стала одним из ярких воспоминаний детства Ангелики. Я часто в детстве представляла, что эта комната — маленькое далекое королевство, где живут волшебники и эльфы, где всегда царят тепло, любовь и понимание. Я была многого лишена в детстве, и я не хочу, чтобы моя дочь лишилась того же. — Ангелике очень повезло. У нее есть прекрасный отец, заботливая, рассудительная мать, с добрым, любящим сердцем. Вся ваша большая и дружная семья души в ней не чает. Ваша принцесса растет в любви и заботе. И у нее всегда перед глазами будет пример самых искренних чувств и теплого отношения между людьми. — И я готова пойти на все, что всегда у нее это было. Еще будучи беременной, я дала себе обещание, что мои дети никогда не узнают того отношения, которое было у моих родителей ко мне многие годы. И Тило я простила во многом из-за этого. — Главное, что ты смогла простить его, — Анне улыбнулась и, присев рядом с Камилой, обняла ее за плечи.       Когда через четверть часа они спустились в гостиную, то Камилу ждал приятный сюрприз в лице Эбби и Марисы. И если о возможном приезде Эбби девушка знала, то появление Марисы стало для нее настоящим сюрпризом. Ками была настолько рада появлению столь желанных гостей, что добрые пять минут она то и дело поочередно обнимала то одну, то другую женщину. Появление Эбби и Марисы как-то внезапно оживило обстановку. Сразу же завязался непринужденный разговор, перешедший в рассказывание различных забавных историй. Не обошлось и без рассказов как фрау Мозар, так и фрау Штокингер, которые друг за другом повествовали о том, как были свидетелями зарождения любви Камилы и Тило. Не промолчала и Анне, чуть ли не детально рассказывая историю о реставрации платья и о многом другом, чего не знала даже Ками.       К слову о Камиле: ей самой пришлось рассказать много чего интересного, включая историю про их с Тило первый поцелуй на мосту. — Прекратите! — краснея уже не в первый раз за вечер, Камила вышла из гостиной, чтобы открыть дверь, в которую постучали несколько секунд назад.       Приложив к пылающим щекам ладони, она вышла в коридор и взглянула на свое отражение в зеркале. Сняв корону и боа, девушка пригладила волосы и быстро открыла дверь. — Мама?! Папа?! — ошеломленно произнесла Камила и часто заморгала, смотря на своих родителей. Тило боялся, что предложенный Нилом мальчишник, будет включать в себя все традиционные развлечения, но вместо этого из развлечений были лишь фильмы, шахматы и дартс, а в промежутках между этими развлечениями Нил и Карл успели несколько раз искупать Тило в снегу. И если два раза стали для Вольффа неожиданностью, то в третий раз он утянул за собой обоих мужчин.       Мужчины в этот момент стали походить на детей. Они резвились в снегу, толкали друг друга, кидались снежками, и это веселье сопровождалось громким раскатистым смехом. — Все! Стоп! — прокричал Нил, выбираясь на дорожку и отряхиваясь. — Мне Лейзи звонит. — ответив на звонок невесты, мужчина быстро поднялся на крыльцо и скрылся в доме. — А я останусь прямо здесь, — довольный Карл растянулся на снегу и раскинул руки в стороны. — Простынешь, — отозвался Тило, стряхивая снег с волос. — Нам потом всем Клео оторвет головы. — Оторвет, — согласился Брантнер, поднимаясь на ноги. — Она в последнее время все чаще злится, а если не злится, то плачет. Беременна? — Вроде бы нет. Хотя этих женщин не поймешь. Одна молчит, другая из дома выгоняет. — Ты это о Лейзи? — А о ком еще? Она же на три дня тогда Нила выгнала, а потом сама за ним приехала. — Веселые нам женщины достались. — А можно подумать, что вы такие тихие и смирные, — раздался за спинами Тило и Карла мужской голос. Когда мужчины повернули головы, то увидели Отиса, стоявшего в проеме высокой металлической калитки, навалившись плечом на калитку. — Чего замерли? Не ждали? — Так ты же должен был остаться с Мишелем, — широко улыбнулся Тило и шагнул навстречу гостю. — Эбби попросила его привезти к ней, — Отис прошел во двор, закрывая за собой калитку. — С ней ему будет куда веселее чем со мной. — Хорошо, что ты приехал, — сказал в ответ Вольфф и по-дружески обнял мужчину. — У Нила все мысли заняты Лейзи, а нам с Карлом вдвоем не так весело. — Этой особенностью наделены все мужчины семейства Гастингсов, — понимающе кивнул головой Отис. — Дедушка ни на шаг не отходил от бабушки, отец маму на руках носил, мы с Отто тоже от своих жен почти не отходили. Теперь настала очередь Нила. Он у нас пока единственный прямой продолжатель рода Гастингсов. — Отис, а тебе жена сразу про беременность сказала? — спросил у мужчины Карл, всерьез задумавшись над словами Тило. — Я врач, и скрывать она от меня бы это не смогла, а сказала она мне об этом на два дня раньше, чем ей это официально подтвердили. — Вот как, — повел бровями Брантнер и с задумчивым выражением лица пошел в дом. — А что это с ним? — шепотом поинтересовался Отис у Вольффа. — Это он из-за Клео. У меня возникла мысль, что она беременна, — шепнул в ответ Тило. — Если она и беременна, то срок небольшой, — Отис бросил взгляд на Карла, а затем посмотрел на Тило. — У вас все готово? — Почти. Завтра утром привезут букет для Ками и зал в ресторане к обеду закончат украшать. — А как у тебя настрой? — Страшно. — Страшно?! — Боюсь, что Ками может передумать. У меня такое чувство, что не простила она меня. Тайны у нее какие-то появились. — У нашей Камилы большое, доброе сердце. Она простила тебя, — стал успокаивать мужчину Отис. — Была бы в ее сердце хоть капля обиды, то и завтрашнего для в мыслях ни у кого не было бы.       Продолжая разговор о завтрашнем дне, мужчины вошли в дом и прошли в гостиную, где Нил с Карлом играли в дартс. Отис, который всегда и везде был душой компании, сразу же включился в игру, а вот Тило, не привлекая к себе внимания, поднялся к себе в кабинет. Тило переполняло волнение. Завтрашний день должен был стать для него одним из самых важных в жизни. Он каждую секунду думал лишь о том, чтобы завтра все прошло хорошо, но главным для него было то, чтобы Камила не передумала выйти за него замуж. Для него Камила стала всем. Она была его другом, любовью, вдохновением, страстью, болью, страхом. После того как Ками простила его, он каждый день и каждый час в страхе ждал того, что она снова уйдет от него и заберет его сокровище — их дочь. Ради любимой и дочери, Вольфф готов пойти на все и дать им все то, чего они захотят.       Смотря на фотографию, стоявшую в рамке на его письменном столе, Вольфф вспоминал их первый с Камилой выход в свет. Эта фотография была сделана на вечере у фрау Мозар, и именно эту фотографию Тило очень любил.       Откинувшись на спинку кресла, Тило расплылся в улыбке и достал из кармана брюк телефон. Покрутив его в руках пару минут, он набрал номер Камилы. Когда через некоторое время послышался голос девушки, мужчина закинул ногу на ногу и без предисловий спросил: — Ты не передумала выходить за меня? — Ты пьян, Вольфф? — в голосе Ками послышалось удивление. — Нет, — ответил Вольфф, представляя себе лицо невесты в данный момент. — Тогда к чему такие вопросы? — удивление Камилы сменилось непониманием. — А тебе трудно ответить? — Нет, не трудно, и нет, не передумала. Ты теперь от меня не отделаешься. А ты сам не передумал жениться на мне? — Конечно не передумал. Я не могу уже дождаться завтрашнего дня. С нетерпением жду момента, чтобы увидеть тебя, идущей мне навстречу в подвенечном платье. — А я боюсь наступить на подол платья и упасть. — Не бойся, — рассмеялся Тило. — Ты не успеешь упасть — я поймаю тебя. — У вас все в порядке? — вдруг строго спросила Ками. — Да, конечно. — Отис уже к вам приехал? — Минут пятнадцать назад как приехал. А что у вас? — У нас все отлично. Ты даже не представляешь, что у нас произошло. — И что же? — напрягся всем телом Вольфф. — Ты не волнуйся. Ничего плохого не произошло, — поспешила его заверить Камила. — Просто папа приехал. — Как приехал? — от слов невесты у Тило отвисла челюсть. — Ну не сам приехал, — хихикнула девушка. — Его мама привезла. Но до того, как она согласилась его привезти, он хотел сбежать из больницы. — И как Отто? — Превосходно. Вместе со всеми веселится в гостиной. — А ты? — Я очень устала, но сейчас вернусь к ним. — Может пойдешь спать? — Я очень соскучилась по тебе, — тихо произнесла Ками, оставив без внимания последние слова жениха. — Я тоже сильно соскучился. Всю ночь Тило провел без сна. Даже тогда, когда Карл с Нилом и Отисом в третьем часу ночи решили пойти спать, Вольфф не смог пойти к себе. Он остался сидеть в гостиной, периодически выходя на улицу, где очень похолодало. Музыкант никак не мог понять, почему в нем проснулась такая взволнованность. Хотя он, конечно, понимал, что волнение в данном случае вполне естественно. Да и кто не волнуется перед собственной свадьбой? Но отчего вдруг встревоженность была настолько сильна. Все было готово, до торжества осталось совсем немного времени, он желал жениться на Камиле, а Камила хотела стать его женой, но где-то глубоко внутри него что-то так противно шевелилось, не давая покоя.       Бродя по комнатам в поисках успокоения, мужчина думал лишь о дне, который уже наступил. Взглянув на часы, стрелки которых показывали 4:53, Тило улыбнулся. Уже через десять часов он и Камила будут законными супругами. Эта мысль заставила его улыбнуться. С тех пор как Ками приняла предложение, Вольфф бредил о том, как Ками станет его женой. Причем ему было важно, чтобы их брак был оформлен и по гражданским правилам, и по правилам церкви. И хоть Камила была не в особом восторге от идеи с венчанием, но он настоял и на нем.       Уснуть Тило удалось лишь в начале седьмого.Сначала он долго бродил по дому, потом вертелся в постели и, наконец, его сморило. Но спал музыкант без сновидений, и ему казалось, что он слышит даже самый тихий шорох. Через какое-то время Вольффу начало казаться, что он стал слышать голоса Карла, Нила, а потом ему вовсе стало казаться, что он слышит голос Клеоны. Когда голоса стали отступать на задний план, и на горизонте мужчины стало мелькать некое сновидение, тишину спальни разорвал голос Нила. — Тило, вставай! — проголосил мужчина, стоя в дверном проеме. — Тило, вставай! Вставай! — Уже? — сипло отозвался Вольфф, отрывая голову от подушки. — Да. Спускайся завтракать, потом тобой займется парикмахер. — Зачем парикмахер? — нахмурился Тило, нехотя поднимаясь с кровати и надевая рубашку. — Клеона сказала, чтобы мы все были подстрижены и побриты. Меня уже подстригли, Карла сейчас стригут, ты следующей. — А Отис? — Папа поехал к Эбби и Мишелю.       Спускаясь следом за Нилом в гостиную, Тило застегивал рубашку. Откуда-то сверху доносилось тихое жужжание и голоса Карла и Клеоны. Направляясь в кухню, Вольфф заметил стоявшие на диване пакеты. Исходя из их количества, мужчина предположил, что с утра подруга его будущей супруги уже успела проехаться по магазинам. — Что-то у меня аппетита нет, — сказал Тило, смотря на накрытый стол. — У тебя и сна сегодня не было, — с легкой усмешкой в голосе ответил Нил. — Я почти всю ночь слышал твои шаги. — Я так громко ходил? — повел бровями Вольфф, присаживаясь за стол. — Нет, просто я тоже долго не спал.       Мужчины хотели ограничиться лишь кофе, но появившаяся на кухне Клео заставила их полноценно позавтракать. И пока они завтракали, девушка во всех деталях рассказала о прошлом вечере. Потом она показала им фотографии, а затем отправила Тило к парикмахеру, который ждал его в одной из комнат на втором этаже.       Когда Вольфф попытался поспорить с Клеоной, то узнал о себе очень много нового, после чего все же пошел на второй этаж. А тем временем Клеона раздала последние поручения Карлу и Нилу и собралась уезжать. — А рубашка и пижамные штаны плохо сочетаются, — бросила она Тило, забирая из гостиной пакеты. — Знаю, — буркнул в ответ Тило, быстрее поднимаясь по лестнице. — Если твоя возлюбленная, Карл, появится мне на глаза в ближайшие пару часов, я за себя не отвечаю. — добавил он, когда девушка уже вышла из дома. — Не злись, — хохотнул Карл, сидя на подлокотнике кресла. — Клео просто хочет, чтобы все было идеально. — Где-то про «идеально» я уже недавно слышал, — Тило перегнулся через перила и посмотрел на Брантнера, — а потом это идеально закончилось тем, что отец моей без пяти минут жены попал в больницу. Так что давайте не будем про идеальные события больше говорить. И вообще куда поехала Клео? Букет только минут через десять привезут. — Успокойся, Тило, — прервал злящегося немца Нил. — Букет Камиле отвезу я. Мне все равно забирать Лейзи. — Тило гневно взглянул на мужчину и скрылся в одной из комнат, а Нил посмотрел на Карла. — Что это с ним? — Он не выспался, это раз. И он волнуется, это два, — отозвался Карл. — А чего волноваться-то? — Вот когда будет твоя свадьба, тогда и поймешь, — коротко рассмеялся Брантнер и толкнул Нила плечом в бок. Тем временем гостиная дома Гастингсов превратилась в настоящий салон красоты. Несколько парикмахеров, визажистов и мастеров по маникюру трудились над образами всех представительниц прекрасного пола семьи Гастингсов, а также Лейзи, Эбби, которые вскоре должны были полноправно стать членами этой семьи, и Анне, оставшейся рядом с Камилой по ее просьбе.       Сама же невеста последние полчаса сидела в кресле парикмахера, стараясь не шевелиться, через зеркало наблюдала за быстрыми и точными движениями стилиста-парикмахера. Тем временем рядом с Ками за столиком сидела мастер по маникюру, покрывая ногти на левой руке девушки лаком бежевого оттенка. Камила, которая была взволнованна перед предстоящим венчанием, то и дело переводила взгляд с маникюрши на парикмахера и обратно. Девушка безумно нервничала боясь, что-либо прическа, либо макияж с маникюром не получаться, и ее образ будет испорчен. Анна и Лейзи, которые сидели неподалеку от невесты, видели ее переживания и старались приободрить ее. Не отставал от них и Курт, который то и дело заглядывал в гостиную. Каждое появление дедушки заставляло Камилу понемногу успокаиваться, но все же до конца успокоиться ей не удавалось.       Бросив взгляд на свое отражение в зеркале, стоявшее переде ней, Ками улыбнулась. Несколько прядей волос естественными локонами спадали ей на лицо, а остальным волосам, которым Камила вернула естественный темно-русый цвет, был предан объем у корней, и они пока свободно лежала у нее на плечах. — Я вспомнила! — внезапно воскликнула Камила и подпрыгнула в кресле. — Мне срочно нужен мой рюкзак. — Зачем? — удивились все в гостиной. — Там подарок от Тило, — ответила Ками и попыталась подняться с кресла, но ее остановила Эбби.       Пока женщина ходила за рюкзаком, девушка продолжала сидеть в кресле и пальцами правой руки постукивать по подлокотнику кресла. — Я уже не могу, — простонала Камила, через зеркало наблюдая за матерью, которой заканчивали делать укладку. — Я вся на нервах. — Как и твой муж, — появляясь в гостиной, сказала Клеона. — Он тоже на нервах. Меня чуть не покусал.       Камила рассмеялась и, повернув голову к подруге, подмигнула ей. Широко улыбнувшись, Клеона поставила пакеты у стены и присела рядом с сестрой. В этот момент в гостиную вернулась Эбби, неся в руках рюкзак Ками. Не усидев в кресле, невеста вскочила на ноги и поспешила к женщине. Правой рукой девушка достала из рюкзака коробочку, которую прошлым вечером как следует изучила в машине. Почему-то руки Камилы в этот момент стали предательски подрагивать, и она чуть не выронила из рук коробочку. — Успокойся, — ласково сказала Катрин, подходя к дочери. — Не могу, — шумно выдохнула Ками и, задержав дыхание, дрожащими руками открыла коробочку и, тут же ее глаза округлись от удивления и восторга. На темно-синей шелковой подкладке, поблескивая и переливаясь, лежал гребень, инкрустированный золотистыми топазами. Сам гребень представлял из себя переплетение маленьких бутонов лилий. — Тило… — всхлипнула девушка и, выронив из левой руки крышечку от коробочки, и прижала ладонь к губам, чтобы не расплакаться в голос. — Слезы невесте не к лицу, — заметил Отто, появляясь в гостиной, сидя в инвалидном кресле.       Расплакавшись, Камила вложила коробочку с гребнем в руки матери, а сама бросилась к отцу и, опустившись на пол перед креслом, уткнулась лицом в колени Отто, и заплакала еще сильнее. Все, находясь в растерянности, стали переглядываться, и лишь Хелена смотрела на внучку с улыбкой. Покусывая нижнюю губу, пожилая женщина в этот момент видела во внучке себя. Она помнила свои переживания в день своей свадьбы и ничуть не удивилась слезам внучки. — Пойдемте, — тихо сказала фрау Гастингс и вышла из гостиной.       Проплакав минут пятнадцать, Камила стала понемногу успокаиваться. Подняв голову, девушка посмотрела на растерянное лицо отца и улыбнулась. Не сдержав ответной улыбки, Отто провел тыльной стороной ладони по левой щеке дочери. — Вот теперь буду с красным носом, — тихо сказал Ками. — Не переживай. — Мне что-то замуж перехотелось, — поджав губы, произнесла девушка, и глупо улыбнулась. — Надеюсь, что ты сбегать не собираешься? — вопросительно повел бровями Отто. — Не знаю, — пожала плечами Камила. — Ками, — хрипло рассмеялся мужчина и бережно взял дочь за руки, — ты чего так волнуешься? Ты хочешь за Тило замуж? — Хочу, — дрожащим голосом ответила девушка, — наверное. — Ты неуверенна в своем решении? — Уверена. Просто я не хочу ни церемонию, ни праздник. Мне было бы больше по душе, если бы мы просто расписались в магистрате. — Тило же все это делает для тебя. Он хочет, чтобы ты этот день запомнила навсегда. — Я понимаю, но я так боюсь. А вдруг я споткнусь, упаду, не расслышу чего-нибудь или забуду слова клятвы.       Отто громко рассмеялся и запрокинул голову. Камила сначала смутилась, но спустя какое-то время тоже стала смеяться. Переминаясь с ноги на ногу, Тило не сводил глаз с закрытых дверей в зал. Камила с Куртом должны были появиться уже через несколько минут. Все приглашенные гости не сводили взгляды с него, и от этого музыканту было не по себе. Ему так и хотелось провалиться под землю или хотя бы залезть под одну из скамеек и не вылезать из-под нее пока не появится Ками. А еще мужчина очень сильно волновался. Чем дольше он смотрел на двери, тем больше ему казалось, что сейчас в зал войдет Курт и объявит, что его внучка передумала выходить замуж. От этой мысли Вольффа бросало в дрожь, а по спине пробегал неприятный холодок. — Тило, — на плечо мужчины легла рука Карла, которого Тило выбрал на роль шафера, — ты снова волнуешься. — А вдруг она передумает, — шепнул в ответ Тило. — Все хорошо. Они уже едут. Две минуты назад Камила написала мне, что они скоро подъедут. — Правда? — Вольфф резко повернулся к Брантнеру и что есть силы схватил его за руку. — Тило, ты мне руку сейчас сломаешь, — улыбнулся Карл и медленно отдернул руку. — Расслабься, и дай Камиле несколько минут. Она тоже очень волнуется. — сказав это, мужчина улыбнулся и вернулся на свое место. Глубоко вдыхая носом холодный воздух, проникающий в машину через открытую дверцу, Камила смотрела перед собой. Оставалось всего несколько минут до начала церемонии, а у нее подкашивались ноги, когда она только начинала вставать. Волнению ее не было ни конца, ни края, но она всеми возможными способами пыталась успокоить себя.       Уве, который привез их с Куртом к собору, с сочувствием поглядывал на невесту через зеркало заднего вида. По дороге до собора он пытался успокоить девушку разговорами, и вроде бы все было хорошо, но стоило только остановить машину, как тут же Камила снова затряслась, как осиновый лист. — Камила, — стоявший на улице перед машиной Курт, посмотрел на часы, — нам пора. — У меня ноги ходуном ходят, — ответила Ками и сквозь пелену слез посмотрела на дедушку. — Хочешь, я понесу тебя на руках? — предложил Уве и широко улыбнулся. — А могу и за Тило сходить. — Нет! — громче чем нужно, сказала невеста и решительно протянула руку герру Гастингсу. — Я сама. — Вот так-то лучше, — улыбнулся Курт, помогая внучке выйти из машины.       Поддерживая и приподнимая подол платья, Камила неспеша вышла из машины и подняла голову к небу, с которого падали снежинки. Улыбнувшись, девушка посмотрела на Курта и взяла его под руку. Продолжая приподнимать подол платья, она проследовала следом за дедушкой к лестнице, и вместе с ним поднялась ко входу в собор.       Как во сне, Камила сняла накидку и отдала кому-то. Она ничего не замечала вокруг. Все ее мысли были сосредоточены только на дверях зала, к которым они с Куртом не спеша приближались. Остановившись в нескольких сантиметрах от двери, невеста поправила подол платья и взяла дедушку под правую руку, сжимая в кулак рукав его пиджака, а в правой руке крепко удерживая букет невесты. — Ой, мамочки! — прошептала Камила, как только стали открываться двери в зал, а из-за дверей послышалась музыка, выбранная для церемонии. — Все хорошо, девочка моя. Не волнуйся, — поспешил успокоить внучку Курт и накрыл ее руку своей рукой.