Жена по объявлению

У каждого человека шок проявляется индивидуально. Кто-то впадает в ступор и становится будто парализованным, уходя глубоко в свои мысли. Кого-то накрывает истерика — он начинает переменно плакать и смеяться. Другие просто в бешенстве крушат всё вокруг. У Сони это состояние проявлялось как нечто среднее. Она бегала по квартире со слезами на глазах, но в конкретно данный момент они были вызваны тем, что она никак не могла вспомнить, где же находится зубная щётка. Это при том, что искомая вещь никогда не покидала стеклянный стаканчик в ванной и, так или иначе, была вовсе не обязательной в предстоящей поездке. Ведь в родном доме в Смоленске, конечно же, осталась старая. Все мысли разбегались, не желая собраться воедино, подобно внезапно обнаруженной своре тараканов. Сумка наспех была собрана, и притом большую часть составляли ненужные вещи. Девушка выкатила её в коридор и уже достала телефон, чтобы вызвать такси, но тут же осознала, что именно она творит. С утомлённым стоном Соня опустилась на пуфик. Ну и как она поедет на вокзал, если билета на поезд нет? Даже если окажется на месте прямо сейчас, расписание поездов до Смоленска Соня знала наизусть, и ближайший из них отправится только через шесть часов. Шок постепенно проходил, и трезвый ум стал подкидывать разнообразные мысли. Например, как быть с последним экзаменом? Ехать было, конечно, не обязательно, главное перевести деньги, но девушка не могла остаться в такой ситуации здесь. Тогда, когда её папа, пусть и не родной, в тюрьме. — Его подставили. Те люди теперь требуют большую сумму. Ах, Сонечка, это всё я виновата, если бы я тогда настояла взять нормальный кредит, а не быстроденьги. Да лучше бы пошла побираться по знакомым! — прокручивались в голове болезненные слова матери. Ни о каком кредите Соня знать не знала, но в тот момент было не до выяснения подробностей. Девушка открыла сайт РЖД на смартфоне, когда распахнулась входная дверь. — Уже собралась? Молодец, пошли, — кинув одобрительный взгляд на сумку на колёсах, Саша взял её за ручки и уже было развернулся к выходу, но про что-то вспомнил и прямо в обуви быстро прошёл к своей комнате. — Куда? — только и успела кинуть Соня. Через две минуты мужчина снова возник в прихожей, на этот раз с сумкой от ноутбука и небольшим рюкзаком, который не совсем в тему смотрелся с его повседневной деловой одеждой. — Если ты будешь задавать такие глупые вопросы, я решу, что не зря поставил тебе неуд в первом семестре, — хмыкнул Акул, во второй раз поднимая сумку. — Я связался с начальством на обеих работах, чтобы договориться об отсутствии на некоторый срок. Также позвонил в твой деканат и объяснил ситуацию, поэтому по возвращению подпишешь заявление, что уезжала по семейным обстоятельствам, и тебе дадут написать оставшийся экзамен. А теперь идём, — адвокат не любил повторять дважды и, мельком проверив, везде ли выключен свет, погасил его в прихожей. Соня стояла в лифте, поездка на котором растянулась в вечность. Зачем сожильцу потребовалось договариваться с начальством? Куда он её ведёт? Ответ казался очевидным, но слишком нелогичным. Не доставало одной детальки, чтобы целиком собрать паззл. Заведённая машина стояла прямо около подъезда. Погрузив все вещи в багажник, Саша открыл для неё переднюю пассажирскую дверь, но Соня по привычке разместилась на заднем кресле. Не любила она ездить спереди. Девушка молчала ещё минут двадцать после того, как автомобиль тронулся, но когда они выехали на загородное шоссе, не выдержала: — Ты везёшь меня в Смоленск? Зачем? Точнее, почему ты жертвуешь работой и личным временем для этого? — смотря на лицо собеседника через зеркало, спросила она. — Я не жертвую работой, — мельком посмотрев на неё тем же способом, но не отвлекаясь от дороги, сказал Акулов. — Знаешь, что такое командировки? Или вам не понадобится адвокат в суде? — Ты хочешь взяться за это дело? — вот этого Соня точно не предполагала хотя бы потому, что существовал ряд препятствующих факторов. — Во-первых, почти все деньги пойдут на выплату этим хмырям, и у нас не будет средств оплатить твои услуги. Во-вторых, моего отца обвиняют не в краже, задержке долга или чём-то ещё, а в убийстве. Ты за такое не берёшься. Девушка запомнила этот принцип преподавателя ещё с той поры, когда они гуляли по океанариуму. Разумеется, сейчас ей это было совсем не на руку. Одно дело оправдывать настоящего убийцу, а совсем другое — её отца, которого просто подставили. — Пусть это и дело об убийстве, я могу быть точно уверенным, что мой клиент чист. В каждом правиле есть исключения, Соня, и так уж сложилось, что в моём это ты, — совершенно открыто сказал Саша, снова бросив мимолётный взгляд, а девушка к своему же удивлению вдруг слегка покраснела. — А денежный вопрос всегда можно решить, успеется. Договоримся, — весьма уклончиво ответил он на второй вопрос и прибавил скорости, въехав на разрешённый для этого участок. Если бы только Соня знала истинные мотивы, поняла бы, зачем Акулов всё это делает. Но сейчас незнание правды было той самой недостающей деталькой. Адвокат не мог допустить, чтобы жизнь той, кому он её однажды порушил, снова развалилась вдребезги. Если уж с помощью закона он однажды доказал невиновность преступника, сейчас должен доказать непричастность честного человека. Иначе больше не сможет верить в правосудие. В окне мелькали летние поля и леса, озарённые солнцем. Соня один раз позвонила маме, чтобы донести хорошие вести. Разумеется, рассказ про личность Акулова ограничился тем, что это просто её знакомый и очень хороший адвокат, который по определённым обстоятельствам оказался ей должен, поэтому вызвался помочь. — Саш… Ну… спасибо, — вспомнила девушка то, что так и не поблагодарила его. — Я надеюсь, что смогу когда-нибудь с тобой рассчитаться. Сейчас ей было ужасно стыдно. За те плохие слова, что когда-то говорила ему, за колкости и мелкие умышленные вредительские действия. Все оправдания теперь потеряли смысл. Даже недавние ссоры и обиды перестали существовать. Впервые Соня задумалась о том, что её отношение слишком часто меняется в зависимости от обстоятельств. У Акулова тяжёлый характер, который очень часто даёт о себе знать — в такие моменты девушка чуть ли не ненавидит его и с удовольствием прибила бы. Но когда что-то случается, и он первым приходит ей на выручку, готовый даже подставиться под удар вместо неё — Соня чувствует бесконечную благодарность, восхищение и всё то, что приняла однажды за любовь. Но любить — это принимать недостатки, продолжая при этом нести в себе это чувство, а не раскачиваться на весах в строго противоположное состояние. Что может быть хуже, чем разочарование в ком-то близком? Только разочарование в себе. Уже стемнело, когда в окне Соня с интересом наблюдала Крупейское озеро. Она ведь первый раз ехала этим маршрутом. А вот когда они проезжали небольшой городок Невель в Псковской области, девушка стала погружаться в дрёму, лишь изредка открывая глаза, чтобы посмотреть обстановку. Это было ещё одной причиной, почему она любила ездить на задних сиденьях — Соня смогла удобно устроиться, а перекус с заправки, на которой довелось остановиться часом ранее, приятно грел желудок. Впоследствии она часто будет мысленно переноситься в этот момент. В это маленькое «хорошо» в большом «плохо», которое она сама же сделает ещё хуже… — Соня, — послышался негромкий оклик, вытаскивающий из пелены сна. Когда она открыла глаза в этот раз, узнала ночные огни на въезде в родной город. Промелькнула очередная заправка. — Покажешь мне маршрут до твоего дома или вбить в навигатор? — сделав радио потише, хотя оно и без того негромко играло, спросил Саша. — Покажу, — ответила девушка, потягиваясь, после чего стала говорить, в каком месте куда повернуть. Саша никогда не был в Смоленске, поэтому сбавил скорость, чтобы ненароком не пропустить знаков. Тем более, что длинная дорога сильно измотала его. Ноги занемели, а пальцы чувствовались только если активно ими шевелить. Через пятнадцать минут Соня рассматривала родной двор, в котором в темноте можно было различить новую пластиковую горку на детской площадке. Девушка попросила остановиться у второго подъезда старенькой пятиэтажки. — Я открыл багажник, достанешь свою сумку сама? — спросил Акулов, когда они остановились, при этом не спеша отстёгиваться. — А ты? — Соня поняла, что по каким-то причинам он не собирается выгружаться. — Надо кое-что порешать сейчас. Это не займёт много времени. Потом я хорошенько просплюсь в гостинице, а завтра схожу в СИЗО. Он, вроде как, у вас один? — уточнил мужчина, развернувшись в пол оборота, разминая корпус. — Вроде бы… — этого девушка не знала. — Я уточню у мамы. О чём ты, какая гостиница? Мы разместим тебя в моей комнате, — возмутилась она. — Ты же уставший и голодный с дороги. — Говорю же, надо как можно скорее кое-что решить. Перекусить я найду где, а посреди ночи заявляться к вам не хочется, к тому же, мне придётся ехать назад с другого конца города, — настаивал адвокат на своём. — Мы завтра решим этот вопрос, если тебе так хочется. Под натиском аргументов Соне ничего не оставалось, как уступить. Лишь когда она выгрузилась с вещами, а белый ауди скрылся за поворотом, запоздало задалась вопросом, что это за срочное дело посреди ночи? Сердце неприятно кольнуло от воспоминаний о рыжей бестии, которую довелось не так давно застать вместе с Акуловым. Девушка утешила себя лишь тем, что уставший и голодный мужчина с дороги вряд ли специально поедет ещё куда-то для своих утех без очень веской причины. Татьяна Михайловна — мама Сони, встретила дочь на пороге квартиры, с удивлением обнаружив, что она одна. Крепко обняв и поцеловав девушку, она помогла убрать сумку с прохода. Свет на кухне и запах жареного мяса свидетельствовали, что женщина не спала, а ждала приезжих, несмотря на поздний час. — Девочка моя, хорошо добралась? Сейчас я тебя накормлю. А где же потерялся твой знакомый? Я уже постелила ему в твоей комнате, — пока Соня разувалась, вопросила Татьяна. — У него какие-то дела, а потом он сказал, что на одну ночь останется в гостинице, — невольно искажая факты, ответила она, спешно следуя на кухню за аппетитным ароматом еды. — И какие же дела могут быть посреди ночи? — недоверчиво фыркнула Татьяна, но дочь только пожала плечами. Многие вопросы требовали ответов, поэтому удовлетворение своего интереса Соне пришлось совмещать вместе с плотной трапезой. Она стала расспрашивать всё, о чём не узнала по телефону: причину займа в быстроденьгах, как именно подставили папу, и где он сейчас находится. Татьяна вкратце поведала, что на него свалили убийство знакомого в тот вечер, когда он пошёл пить. Учитывая, что пил он в меру и всё прекрасно помнил, утверждал, что никого не убивал, рассказывал о своих действиях, только вот все улики указывали против, а алиби не было. Как Акулов верно предположил, Захарова держали в следственном изоляторе, где он дожидался суда, который должен был состояться через шесть дней. Как только Соня выяснила, где находится папа и в какую прокуратуру следует обращаться, позвонила Саше, чтобы сообщить об этом. Трубку мужчина взял только со второй попытки дозвониться. В этот момент он уже находился в душе, в ближайшей гостинице, которую отыскал по картам. Никаких срочных дел не существовало — Акулов не хотел теснить семью Захаровых, пусть и не в полном составе. К тому же, в гостях нет возможности сразу завалиться на кровать, чувствуя приятную истому, расходящуюся по освежённому телу. А вкус вредной, но ещё тёплой еды, купленной в ближайшем общепите, скрасил следующие десять минут ночи. После этого адвокат ушёл на боковую, чтобы с самого утра заняться расследованием. У него не так много времени, раз уж суд состоится меньше, чем через неделю. На следующий день в десятом часу Акулов прибыл в прокуратуру. Возникла проблема с получением доверенности, необходимой для допуску к обвиняемому. Откровенно говоря, Саша понадеялся, что сможет обойтись без неё, договорившись, но все его связи остались в Петербурге. Местные уполномоченные оказались строгим народом, ответственно исполняющим свою работу. Тогда пришлось вызванивать Соню, которая только-только проснулась, и объяснять ситуацию. — Маме сложно будет уйти с работы, я же тоже могу считаться доверительным лицом папы? — уточнила она, а когда получила положительный ответ, быстро засобиралась. Через полчаса девушка прибыла на место, не забыв прихватить те документы, которые могли пригодиться. Но, как это часто бывает в России, чтобы получить какую-нибудь одну нужную бумажку, надо пройти целый квест. Заполнить заявление, получить подписи людей, которые, конечно же, так вовремя уходят на обед, а потом уезжают в администрацию на полтора часа. Акулов был в ярости, слишком привыкший к своим привилегиям, позволяющим решать подобные вопросы гораздо быстрее. В СИЗО Соня напросилась с ним, надеясь, что сможет встретиться с папой. В учреждение двое приехали лишь к концу рабочего дня, где столкнулись с прокурором, ведущим дело Захарова. — Молодые люди, время посещений уже закончилось, — хмыкнула женщина лет тридцати пяти. — Я адвокат и хочу встретиться со своим клиентом, — собрав в кулак остатки самообладания, сказал Акулов, предъявив адвокатское удостоверение и ордер. Пригласив мужчину за стол, но при этом совершенно проигнорировав Соню, прокурор стала придирчиво рассматривать документы. — У вас время посещений до пяти, — резонно заметила Соня, намекая на то, что у неё ещё есть полчаса. Женщина же, не удостоив говорящую и взглядом, заявила, что в это время уполномоченные сотрудники уже начинают собираться. — Не знал, что СИЗО работает по принципу дешёвой забегаловки, где под конец дня можно работать, опустив руки, — процедил Акулов, который сверлил прокурора взглядом. — Хотя, даже кафе работают до последнего клиента. Вы не можете пустить дочь к отцу на полчаса? — Не могу, все претензии не ко мне. Такие тут правила, — вступая с адвокатом в зрительную схватку, колко отрезала женщина. Очень удобно свалить всё на других. Такое поведение прокурора было явно неспроста, в чём Саша убедился в следующие пятнадцать минут. Пусть адвокаты и прокуроры выступают, своего рода, соперниками, Женя и многие другие уполномоченные, с которыми доводилось работать, никогда не пытались создать лишних проблем. Но были и те, кто намеренно ставил палки в колёса. Женщина потребовала доверительную, а когда документ оказался на руках, в её глазах вспыхнул нехороший огонёк. — Это доверительная недействительна. Я не могу вас пропустить в обвиняемому, — заявила она, швырнув бумажку на стол, как какой-то мусор. — Вы же не являетесь прямым родственником? — обратилась прокурор к Соне, которая скромно устроилась на обшарпанном диване неподалёку и хмуро наблюдала за происходящим. — По крови — нет, но он мой отчим, — ответила она, невольно напрягшись. — В таком случае где документы об удочерении? — постучав наманикюренными ногтями по столешнице, устало протянула женщина. Конечно же, документы остались дома. Имея фамилию Захарова в паспорте, Соня не подумала о том, что с неё спросят ещё и эти бумаги. Девушка испуганно посмотрела на часы и перевела взгляд на Акулова, вопрошая, успеют ли они съездить за документами и вернуться назад. — Мой рабочий день, к слову, тоже до пяти, — словно предугадав намерение девушки, известила прокурор. — И задерживаться тут я не собираюсь. Это при том, что задержаться требовалось максимум на пять-десять минут. Тут уже Акулов не выдержал и стал спорить, что они не имеют права требовать свидетельство об удочерении — в конце концов, доверительная уже была подписана и имела юридическую силу, а если это не так, то это ошибка того, кто её подписывал, не спросив свидетельства. — Если вы продолжите скандалить, я попрошу вас выпроводить отсюда, и тогда точно не сможете быть адвокатом преступника, — когда мужчина повысил голос, резко встала и стукнула по столешнице прокурор. — Стерва, — сквозь зубы процедил Акулов. Тут уже и Соня стала возмущаться, поддавшись накалённой обстановке, заявляя, что её отец никакой не преступник и всё это ошибка следствия. Но спорить было бесполезно. Выведя подопечную за локоть и ни с кем не прощаясь, Саша провёл её на парковку, после чего Соня впервые наблюдала, как мужчина закурил. Он предполагал, что вся эта галиматья с документами отнимет целый день, который можно было посвятить поиску улик в сторону невиновности. В первую же очередь требовалось поговорить с подозреваемым. Адвокат так глубоко ушёл в свои мысли, что вопрос Сони, который она повторила уже раза три, расслышал только с четвёртого, когда девушка коснулась его плеча. — К чему она ещё может придраться? Какие документы мне ещё завтра с собой взять? — чувствуя себя виноватой за то, что не предвидела такого исхода, негромко спросила она. — Да ничего больше. Она ухватилась за это свидетельство, как за спасительную тростинку, лишь бы только не пропускать нас, — раздражённо кинул Акулов, снимая пиджак, в котором запарился ходить весь день. Но, дабы завтра точно больше ничего подобного не приключилось, Соня предложила ему самому внимательно посмотреть все документы, хранящиеся дома. Из-за пробки в конце дня на центральной улице они добрались на место лишь к без пятнадцати шесть. Соня стала пытаться открыть дверь ключом, но та была заперта на задвижку, которая почти сразу отворилась. — О, а я только зашла, — улыбнулась Татьяна, которая действительно была ещё в рабочей одежде. Заметив, что на этот раз Соня не одна, она поспешила отойти подальше, чтобы оба пришедших имели возможность зайти. Женщина представилась и уже было протянула руку Саше, чтобы потом рассыпаться в благодарностях за помощь в деле, но внимательно посмотрела на его лицо и невольно отшагнула. — Александр… Акулов? — узнала она в блондине некогда уже знакомого ей адвоката. Соня удивлённо подняла брови, слегка улыбнувшись. Для неё их раннее знакомство стало сюрпризом, но потом девушка с тревогой подумала, что мама, наверное, встречалась с ним, как с её преподавателем, когда договаривалась о положительной оценке по экзамену. Лучше бы это было так. Мужчина же впервые не смог выдержать взгляда и опустил глаза. — Что вам здесь надо?! Как вы смеете снова иметь с нами дело? — резко перейдя на крик, Татьяна стала похожа на наседку, защищающую родное гнездо, и притянула дочь к себе. — Мама, послушай! Всё не так, мы уже уладили тот инцидент и забыли про него. Он здесь, чтобы помочь нам, — вступилась за сожильца Соня. — В смысле? Как забыли? Как уладили? Соня, как ты могла простить того, из-за кого убили твоего родного папу?! — искренне возмутилась Татьяна и встала перед девушкой, загораживая её от Акулова. — А вы, убирайтесь отсюда! Нам ваша помощь не нужна, больше никогда не общайтесь с моей дочерью! Саша только периодически открывал рот, чтобы что-то сказать в своё оправдание, но слова так и не сорвались с языка, стоило встретиться взглядом с ничего не понимающей Соней. Выдавив лишь робкие извинения, он поспешил скрыться за дверью, как настаивала хозяйка квартиры. Соня хотела броситься следом, но Татьяна остановила её, крепко схватив за руку. — Мама, что ты делаешь, как ты можешь его прогонять? — А ты что делаешь? — в свою очередь возмутилась она. — Как ты могла с ним общаться? Как могла его простить? — В смысле, мам? Это всего-лишь какая-то оценка! — голос непроизвольно сорвался от обиды за то, что родительница ставит учёбу и прошлые обиды выше, чем свободу кормильца семьи. — Соня, неужели ты не узнала его? — верно предположила женщина. — Этот человек был адвокатом в том деле, где оправдали знакомого твоего папы, который впоследствии его убил! Если бы не он, твой папа был бы с нами, не пришлось бы переехать жить сюда. Вы когда-нибудь задумывались, какую огромную силу имеют те или иные слова? Ведь они лишь, по сути, сборище придуманных звуков, издаваемых речевым аппаратом. Значение имеют не сами слова, а информацию, которую они несут. Соня на несколько секунд впала в ступор, не веря своим ушам. Всё это казалось глупой шуткой, возникшей по нелепой ошибке. — Это бред, — едва различимо выдавила она, после чего резко высвободила руку и рванула вслед за Сашей, чтобы вернуть его. Пока она бежала по лестнице, думала лишь о том, как её мать ошибается. Акулов не мог быть адвокатом в том деле. Пусть Соня и не запомнила лицо того человека, в памяти хорошо отложилось, что у него тёмные волосы. Открыв входную дверь в дом, девушка выбежала на улицу, вместе с тем вспомнив, что однажды уличила сожильца в том, что он не натуральный блондин, но тогда не придала этому значение. Сейчас этот факт вызвал сильную слабость и дрожь в ногах. В конце концов, Саша был слишком молод в то время. Чтобы стать адвокатом, он должен был два года проработать на других юридических должностях для получения опыта. А по расчётам, на тот момент он лишь недавно закончил университет. Пробежав вдоль дома, Соня обнаружила мужчину на лавке, к тому моменту немного успокоившись, оправдав его в своих глазах. Но стоило увидеть его обеспокоенный вид и кусание губ, от мнимого спокойствия вновь не осталось и следа. Акулов услышал звук от бега на небольших каблучках, а когда увидел девушку, вскочил с лавки, как ужаленный. Наверное, даже на самых сложных экзаменах в университетскую пору его сердце не колотилось в таком страхе. Саша впервые почувствовал себя физически плохо от волнения, тем не менее, остался стоять, пока Захарова на негнущихся ногах медленно к нему подошла. — Это же неправда, да? — отчаянно желая услышать подтверждение на свой вопрос, Соня слабо и неуверенно улыбнулась. Собеседник молча опустил взгляд, собираясь с духом. Саша жалел, что не рассказал об этом сам. Так и не смог заставить себя, оттягивал момент, в душе надеясь оставить произошедшее в тайне. Его молчание было истолковано верно, но девушка и дальше продолжала желать, чтобы раскрывшийся факт оказался ошибкой. — Это неправда, скажи же мне, — выкрикнула она и даже притопнула ногой, но это не заставило Акулова хотя бы посмотреть на неё. — Скажи, я поверю тебе! Просто скажи! — Это правда, — негромко, но очень различимо сказал он. — Я был адвокатом преступника, который стал убийцей твоего отца. Ноги окончательно утратили свою основную функцию и Соня упала на колени, больно ударившись об асфальт, но даже не заметила этого. Так вот откуда он знал её старую фамилию. Но почему не рассказал сам? Вопросов стало так много, но если бы она начала их задавать, непременно расплакалась бы. Приземлившись напротив, совершенно не заботясь о чистоте брюк, адвокат потряс Захарову за плечи. — Соня, я знаю, что тебе сложно это принять и простить меня. Мы можем поговорить. Только дай мне возможность оправдать твоего отца, обещаю, что не подведу, — попросил Саша, но девушка внезапно поднялась и, чтобы она не ушла, пришлось обхватить её за колени. — Отпусти, Саш, — сдавленно попросила она, пытаясь высвободиться, но сил не было совершенно. — Позволь мне быть адвокатом твоего отца, — повторил Акулов свою просьбу. — Как ты можешь просить о таком?! — вспылила она, лишь чудом сдерживая желание заехать коленкой по лицу негодяя. — Как мы можем верить тебе?! Ты уже однажды испортил всё, но нет, тебе оказалось этого мало. Ты решил ещё больше поиздеваться надо мной! Валил на экзамене, постоянно трепал нервы, выгонял из дома! — от обиды уже было невозможно сдерживать слёзы, градом льющиеся по щекам. — Папа взял кредит в быстроденьгах, чтобы оплатить мою учёбу, которая крахом пошла из-за тебя, и теперь он в тюрьме! Зачем ты так со мной, что я сделала тебе? Исчезни, просто исчезни из нашей жизни! Задыхаясь в истерике и не имея возможности что-либо ещё произнести или услышать, Соня освободилась и кинулась в сторону своего подъезда. Она убегала от мужчины, из-за которого у неё портилось всё, оставив его принять поражение на коленях. Последняя деталька паззла, подобно острому канцелярскому лезвию, больно ранила сердца обоих.