***
Вернувшись домой из библиотеки со стопкой книг в руках (ты не любила электронные книги, в них не было души, от них не исходило того приятного запаха пыли и древности, а страницы не шуршали под пальцами), ты, скинув с ног балетки, смахнув со лба капельки пота, по привычке с порога позвала кота: — «Остап», я дома! Но квартира отозвалась тишиной и смутное беспокойство сковало душу. Хмурясь, ты впорхнула в зал, где обычно в кресле-качалке спал кот, но там его не оказалось, как и в гостевой спальне, и в ванной комнате, и на кухне. Осталась только твоя комната, куда «Остап» заходил только после приглашения. Он удивительным образом разграничивал твоё личное пространство и весь остальной дом. Распахнув дверь, ты смело шагнула в комнату и тут же негромко пискнула, прижав изящную ладошку ко рту. Высокий молодой мужчина с длинными чёрными волосами, собранными в косу, стоял у твоего стола, укутанный в белую простыню, что прикрывала его нагое тело, но не скрывала светлую кожу груди. Он спокойно оглянулся на тебя, замершую в дверном проёме, и ты встретилась с умиротворённым взглядом карих глаз. — Понимаю, — кивнул он головой, улыбаясь кончиками губ, — мой новый образ тебя смущает. Позволь представиться, — мужчина шагнул в твою сторону, придерживая простыню руками, не позволяя ей распахнуться и показать лишнего. — Фонг. Но до этого момента ты звала меня «Остапом». Правда я не вижу в себе сходства с Остапом Бендером. Ты в ступоре часто моргаешь, переваривая информацию, а потом с запинками произносишь: — Не в честь Остапа Бендера… Евстафий от греческого спокойный, стойкий… — вздыхаешь, трёшь висок костяшками пальцев. — Господи. Кажется, я опять перегрелась. Ноги подкашиваются, и ты бы осела на пол, если бы мужчина не подхватил тебя на руки. В следующее мгновение ты уже сидела у него на колене, на своей кровати, а длинные пальцы мужчины касались твоего лба. Глядя в лицо Фонга замечаешь сосредоточенность и волнение. — Нет, температуры нет, — он вздохнул с облегчением, заглянул в твои глаза, будто желая удостовериться, что с тобой всё в порядке. Закусив нижнюю губу, слегка хмуришься. Хочется поёрзать, но чувствуешь себя неуверенно, сидя на его колене в кольце сильных рук. — Так значит ты, — умолкаешь на полуслове, кусая губы. Мысленно произнесённое предложение кажется тебе нелепым. Фонг терпеливо смотрит на тебя, умиляясь твоему ошарашенному виду и неяркому румянцу на щеках. Вздыхаешь под его взглядом, косишься в сторону, заламывая пальцы, понимая, что даже если «Остап» понял, что ты хочешь сказать, за тебя он этого не скажет, просто потому что хочет, чтобы ты это озвучила и смирилась. Раздражённо мычишь и, повернув к нему личико, выдыхаешь: — Мужчина? Фонг улыбается кончиками губ, изящные пальцы заправляют прядку волос за ушко, и ты чувствуешь, как от одного этого движения внизу живота тяжелеет. Такое странное ощущение, совсем как в книгах о любви. — Да. Такова моя истинная суть. Вот так просто и без утайки. А в голове всё равно не может улечься эта мысль. Неловко ёрзаешь на колене мужчины, и простыня соскальзывает с его плеч, оголяя мускулистые руки, торс. Чёрная коса мягко спадает вдоль его позвоночника, а у тебя перехватывает дыхание от этого зрелища. Тут же отводишь взгляд, стесняясь его наготы, но длинные пальцы ловко ловят твой подбородок и поворачивают обратно. — Посмотри на меня, — мягко произносит мужчина, поглаживая большим пальцем твой подбородок. — Увидь меня. Как заворожённая смотришь сначала в его глаза, карие бездонные и такие спокойные в эту секунду, потом на мягкий изгиб губ, наверное, они тёплые и чувственные. Взгляд скользит ниже по шее, выпирающим ключицам, груди, накачанному прессу. Видишь ярко очерченные тазовые кости и низ живота, но ещё чуть ниже всё скрыто белой простынёй. Это только возбуждает воображение. Фонг издаёт удовлетворённый хмык, и ты тут же заливаешься краской, мысленно говоря себе, что возможно неправильно поняла смысл сказанных им слов, но в ту же секунду чувствуешь, как его губы нежно касаются твоей шеи, а пальцы стягивают с узких плеч рубашку, следом за ней бретельку топа. Влажный след тянется к твоему плечу, соскальзывает на ключицу. Поражённо наблюдаешь за тем, как Фонг медленно стягивает с тебя топ, а потом слышишь, как щёлкает спереди застёжка лифа и тот раскрывается, являя взору мужчины твою грудь. Протестующе вздыхаешь и пытаешься прикрыться, но он нежно ловит твои запястья рукой. Смущённо наблюдаешь за тем, как губы мягкими поцелуями исследуют твою грудь, а потом накрывают сосок, и горячий язык медленно скользит по нему. Фонг поднимает на тебя взгляд, по-прежнему добрый, но теперь более страстный. Его выражение лица красноречиво говорит о том, как он жаждет тебя, как трудно ему быть ласковым и не позволить внутреннему зверю возобладать над собой. Вспыхиваешь от его взгляда, направленного на тебя, выражения лица. Он освобождает твои руки, и они осторожно опускаются на его мощные плечи, робко исследуя их подушечками пальцев. Фонг на мгновение прикрывает глаза, кончиком языка надавливает на серединку соска, срывая с твоих губ возбуждённый вздох. Его руки медленно скользят по твоей обнажённой спине, а коленкой ты чувствуешь, как сползает с его ног простыня, и горячая твёрдая плоть касается твоего бедра. — Смотри на меня, — шепчет с придыханием Фонг, проводя ладонью по твоей алой щеке, перемещает пальцы на затылок, склоняя твою голову. — Не отводи от меня взгляд, пока я буду доставлять тебе удовольствие, — выдыхает он тебе в губы, а после целует, не позволяя сбежать от его медленных ласк и томной страсти.Остап. Фонг.
22 июля 2015 г. в 20:00
Hiatus & Shura — Fortune’s Fool
У каждого человека есть такая погода, которую он просто не выносит. Вот и у тебя такая есть.
Жара на улице не просто убивала, она садистски терзала тебя и днём, и ночью. От неё не было спасения ни перед вентилятором, ни в ледяной ванне, ни с мороженным во рту. От этой жары просто хотелось лечь на до мерзости тёплый пол и помереть. И именно в эту погодку твоим друзьям захотелось покататься в парке аттракционов. Всё твоё нытьё и отговорки были пресечены сразу же и, подхватив тебя под белы рученьки, друзья вытащили на солнцепёк.
Духота давила на лёгкие, солнце припекало так, что ни тень деревьев, ни зонт, прихваченный с собой, не спасали. Обливаясь потом, ты в первую же минуту поспешила улизнуть от друзей, но тебя бесцеремонно схватили за шкирку и затащили на первую попавшуюся карусель. Сидушка обожгла ягодицы, поручни — ладони, и ты со стоном мученика посмотрела на таких же утомлённых жарой, но оттого не менее счастливых друзей. И надо было именно сегодня идти в парк?
Всё же спустя час тебе удалось сбежать от друзей и укрыться под навесом недалеко от небольшого искусственного водоёма, по которому хаотично плавали лодочки. Горячий ветерок дыхнул в раскрасневшееся лицо, даже в сидячем положении голова кружилась, и хотелось одного — умереть. Постепенно звуки стали отходить на задний план, в голове сплошной туман, и перед глазами поплыло. Последнее, что ты услышала перед тем, как потеряла сознание — громкий кошачий вопль и топот.
Очнулась ты уже у себя дома, с влажной тряпкой на лбу под вентилятором. Подруга, увидев, что ты пришла в себя, тут же засуетилась, а твой всё ещё мутный взгляд упёрся в чёрного гладкого кота, сидящего на столике перед диваном, на котором ты лежала. Его тёплые карие глаза смотрели на тебя удивительно спокойно и понимающе, с долей участия, что удивляло. Прикладываешь руку к прохладному полотенцу на лбу, глядя на кота, пытаясь вспомнить, как оказалась дома.
— Он так разорался, когда у тебя солнечный удар случился. Мы перепугались. Сначала повезли тебя в больницу, но там сказали, что ничего страшного. Нужен покой и обильное питьё.
— А он что у меня дома делает? — хрипло осведомляешься ты, принимая из рук подруги стакан с водой и жадно выпивая его содержимое. Девушка вздохнула, искоса глядя на животное, что внимательно следило за твоими действиями, словно анализируя твоё состояние и решая, нужно ли поднимать новую тревогу или нет.
— Как бы мы его не отгоняли, он за нами увязался. Знаешь, он такой странный, — девушка поёжилась, что от тебя не укрылось. Непонимающе вскидываешь бровь, а подруга разводит руками. — Он просто так смотрит, будто на самом деле человек, а не кот.
— Да ну тебя, — фыркаешь ей в ответ, глядя в глаза коту, который, мягко перепрыгнув на диван, устроился у тебя на груди, заходясь глухим урчанием. Неосознанно начинаешь почёсывать его за ушком. — Тоже небось перегрелась, вот тебе и чудится фигня всякая. Езжай-ка ты домой. А этого, — смотришь на чёрную умилительную мордашку с прищуренными карими глазками, — оставлю себе. Всё-таки жизнь спас.
В целом, кот оказался весьма приятным сожителем. Он бесшумно передвигался по квартире, не устраивал сумасшедших игрищ. Им он предпочитал лежание на подушке и наблюдение за тобой. Ещё в первые дни подметив, что ты девушка довольно-таки болезненная, он стал закрывать ночью окна, чтобы тебя не продуло, недовольно постукивал хвостом, если ты забывала принять лекарства. Что ещё вызывало у тебя умилительную улыбку, так это его вечерняя традиция мокрым носом и шершавым языком проверять температуру. Он забирался к тебе на грудь, сначала тыкался носом в лоб, потом проводил по нему языком и, если лоб оказывался горячее обычного, сразу же тянул тебя на кухню, пить чай с малиной и лопать мёд. Но больше всего на свете «Евстафий», а для твоих друзей больше известный как «Остап», любил, когда ты вслух читала ему книги. Вечерами вы вместе забирались в кресло-качалку и погружались в миры Гюго и Дюма. Кот тихонько урчал под размеренными поглаживаниями твоих пальчиков, вслушиваясь в твой голос, становящийся то тише, то громче. Вместе вы засыпали в этом кресле, а в полночь кот спрыгивал с твоих коленей, бежал за пледом, чтобы укрыть тебя и прикрывал лапой дверь балкона, чтобы сквозняк тебя не продул. С «Остапом» было уютно, и пустая квартира словно вздохнула жизнью.
— И всё-таки славно, что в тот раз ты взяла этого мальца, — умилялась подруга, наблюдая за тем, как кот бережно натягивает на тебя одеяло, когда ты, попав под дождик, всё же простыла. — Теперь есть кому за тобой присмотреть.
Ты лишь в ответ улыбаешься, с благодарностью глядя на «Остапа», кажущегося особенно недовольным твоей внеплановой простудой. Но он не спешил орать на всю квартиру, а понимающе устроился у тебя под боком и затарахтел, будто говоря, выздоравливай поскорее, хозяйка, ты нужна мне бодрой и полной сил.