"Чисть"

Ночка выдалась бесовая. По жаре Шинтаро спал на полу, наслаждаясь прохладой, тянущей из-под пола. Его домашние уже давно заснули, измотанные нудными обязанностями и активными играми, а к парню сон все не шел. Мидорима переворачивался с боку на бок, жевал край тонкого, ситцевого одеяла, переживал случившееся в лесу. Что это было? Временное помутнение разума? Шина настолько притянула дикая красота кентавра? Или же он уже в путах дьявольских чар этого создания? Парень задрожал и накрылся одеялом с головой, пытаясь таким детским способом спрятаться от назойливых мыслей, длинный Шин попробовал неуклюже скрутиться в позу зародыша, поджимая под себя ноги, зарылся под подушку и затих, шумно дыша от усталости, усмехаясь своим глупым, тщетным старанием отряхнуться от позора, словно утка от лишней влаги после купания. Ну что с ним не так? С чего он вообще позарился на этого коняку? В поселении полно смазливых парней, но отчего-то ни один не запал так в душу, как Такао. Такао... Красив, как зараза. Именно так, не как "дивный цветок", "лучик солнца" или "смех ребенка", а как зараза. Лепота его дурманна, чертова, нахальна и бесстыдна, назойлива. Хочется владеть им, самому находиться под его безраздельной властью, упиваться ею, жадно глотая непристойные взоры. Такая любовь вкусна и тяжела, ради нее не свершают подвигов, ради нее убивают, преступают порог человечности. Мидорима прерывисто вздохнул, вынырнул из-под подушки, чтобы посмотреть, не заглядывает ли луна в окна избы. Нет, ночное светило скрыто за тучами, оно не выдаст грехопадения юноши. Шинтаро осторожно расставил шире ноги свои, боясь лишний раз скрипнуть предательницей-половицей. Руки привычным движением скользнули под пояс штанов, натыкаясь на восставшую плоть. Чертов кентавр, проклятие, зачем только повстречался, муки одни... Парень тихо всхлипнул, приподнимая бедра, сжимая ладонями напряженное естество. В Аду за это ему трехомудрии будут черти раскаленными щипцами жечь без роздыху, но Шину наплевать, он чувствовал, что так хоть немного облегчит страдания души и тела, сосущий голод тоски по серым, насмешливым глазам. Сжимая ствол у основания, ведя ладонь к концу, Мидорима тяжко, часто дышал, подавляя желание застонать, если разбудит мать и та всё узнает, потом хоть из дома беги. А куда беги? Не в лес же, к этому... этому... Шинтаро не сдержался, быстро отвернулся, утыкаясь лицом в пахнущую прелью подушку, набитую куриным пухом, скуляще простонал, толкаясь в мокрые руки, хлюпнув своими выделениями до того непристойно, что парню показалось, будто этот звук был слышен на всю улицу, не то что дом. Мидорима вспыхнул лицом, слепо таращась в темноту за печкой, там, где спала мать. Девок пруд пруди, на любой вкус, даже самый дикий, и рябые, и кривые, и кособокие, но почему именно кентавр? Да, мало Мидориму в детстве крапивой секли, да и сейчас бы надо драть, как сидорову козу, за такие мысли запретные, думки похотливые, благопристойному человеку мерзостные, отталкивающие. Шин перевел взгляд к полке с кухонной утварью, там, где еще отец мелкими гвоздями приколотил к стене лубочную картинку, карикатурно изображающую адские будни: объятые языками пламени котлы с варящимися внутри грешниками, чьи лица были искажены гримасами неимоверных страданий, а рядом вертелись маленькие, поганые черти, мехами раздувающие огонь под котлами да подливающие кипяток в ужасный "бульон". Мидориму прошиб мокрый пот, он видел себя там, среди корчащихся в страданиях людей, среди визгливого хохота чертей, сквозь хоровод безобразных морд мелькнула хитроватая улыбка Такао. Шин закрыл глаза, возобновляя движение рук, сжимающих хозяйство. Раз уж собрался убивать ради Такао, то для начала он сам себя на муки Ада обречет. * * * -И дала злая ведьма русалочке ноги в обмен на голос ее мелодичный, - заунывно, скучающе протягивая гласные, прочел Шинтаро, едва не засыпая над сказкой. Хикару пора уже саму учить грамоте, а то все почитай ей да почитай, уже достаточно большая, чтобы самой за книжками сидеть. У Мидоримы в голове похотливые картинки из сожительства кентавра и человека, а тут сказку, видите ли, читай, как русалка во имя великой любви обзавелась человеческими ногами. -Братик, дальше, дальше читай! – потянула девочка застывшего Мидориму за рукав. Тот безмолвно таращился в книгу, пытаясь ухватить за хвост промелькнувшую мысль. Человеческие ноги… человеческие ноги… вместо животной, нижней части туловища… -Эээ… она пошла, нашла принца, они поженились, и жили долго и счастливо, да и сейчас живут, где-то, - скороговоркой выпалил Шин, захлопнул книжку к вящему неудовольствию младшей сестры и поспешил во двор, где мать кормила живность. -Слушай, мам, - издалека начал Мидорима, не зная, как озвучить волнующую его тему и не вызвать подозрений по поводу такого странного интереса, - Ты ж отличный алхимик? -На звание самого лучшего во всем мире не претендую, но сварганить микстурку от хрипоты – это запросто, - отозвалась Нанао, не поворачиваясь к сыну. -А тебе доводилось когда-нибудь делать зелья… ну, волшебные, очень волшебные? Например… я тут Хикару сказку читал… ну, про ручалочку… и там она стала человеком, получив человеческие ноги вместо рыбьего хвоста, - пока все шло по плану и Мидориму никто не собирался пытать, он воспрянул духом и более уверенно продолжил: -Есть ли такое зелье, которое даровало бы какому-нибудь созданию человеческие ноги? Женщина обернулась, внимательно зыркнув на сына изумрудами глаз. Ну, сейчас начнется. Дураку понятно, что праздным интересом тут и не пахнет, жди теперь нудных расспросов, кого это он там собрался ногами наградить и за какие заслуги такие почести. -Зелья нет, - Нанао вернула сына с небес на землю, - Потому то оно мало бы кому подошло из всех тварей, живущих на земле. Разве что, тем же русалкам. Или кентаврам, - на этом месте Шинтаро как можно убедительнее состроил безразличную мину, мол, кентавры, да кому они нужны, - У всех прочих человеческие ноги смотрелись бы крайне дико. Быть может, если бы кому-то крайне понадобилось подобное превращение, алхимик более высокого уровня смог бы смешать нужную настойку, но, опять же, это бабка надвое сказала… и тебе вообще это зачем? Русалку какую заприметил? -Ага, и кентавра вместе с ней, - отшутился Мидорима, чувствуя, как сердце в груди так бешено колотится об грудную клетку, что на ней останутся трещины, - Да Хикару пристала с вопросом таким, вот и мне самому захотелось узнать… как-то так, - под конец своего блистательного вранья Шинтаро понял, что его видно насквозь, но мать не стала допытываться истинных намерений парня. Возможно, списала все на подростковых тараканов в голове или бушующие гормоны, нежный возраст, все такое. С другой стороны, на кой черт Такао человечьи ноги, когда кентавр и своими спокойно обходится? Русалка, понятное дело, не хотела за своим принцем на пузе ползти, шлепая рыбьим хвостом по земле, а Казунари что? Мидорима прижал руки к покрасневшим щекам. Ох, знал, знал он в глубине душе своей, зачем на самом деле ему понадобилась человечья нижняя часть кентавра. Для всяких непристойных делишек, которые можно делать только венчанным, и то, ради потомства, а не греховных утех. Шин помотал головой, схватил ведро и выбежал из дома. В лес, в лес, срочно в лес, если он снова не увидит Такао, точно с ума сойдет наедине со своими думками непотребными. -Шинтаро, куда ты? -В лес, за водой! – рявкнул паренек, подстегиваемый собственной похотью. -Но, в колодце же… -Я хочу из ручья!