The Last Break

Я не успеваю следить ни за происходящим, ни за собой. Но я знаю шестым чувством, что плыву по верному течению.

Наверное, он провалялся в отключке порядочное количество времени. Потому что когда сознание вернулось на место, вокруг звенело от тишины. Слава удаче, под завал Оперативник не угодил, но со всех сторон тело будто утыкали громадными иглами. Снова куча бетонных обломков, обгоревшие металлические детали, искорёженные мотки колючей проволоки… Кажется, часть вонзилась в спину невероятно острыми шипами. Дышать было очень трудно; голова раскалывалась, а перед глазами плясали разноцветные пятна. Сердце колотилось не в груди, а между висков, отдаваясь эхом во всём организме. Хотелось лежать здесь вечно и ждать, когда же боль хотя бы чуть-чуть утихнет, но он понимал, что подобной роскоши позволить себе не может. Нечеловеческим усилием воли он попробовал двинуться с места — и обнаружил, что ноги ниже колена были придавлены каким-то столбом, на котором раньше стояла вышка. Пришлось напрячься и сесть, опираясь на ноги; под ладонями тёрся шершавый камень, грозя разъехаться. Выдернув из спины проволоку и почувствовав, как заструилась горячая кровь, Оперативник принялся осторожно пихать немаленький столб. Наконец, тот, поддавшись невероятному усилию, откатился вниз по груде обломков, освобождая ноги. Чтобы кое-как встать на них, потребовалось ещё минут десять отходняка. Но Оперативника всё равно шатало, и он чуть опять не грохнулся навзничь, выбираясь на более менее целое место. Несмотря на всё, мозг начал работать в привычном режиме, и солдат встрепенулся, озираясь по сторонам. И увиденное не поддавалось рациональному объяснению. Восточной базы больше не было. Теперь она представляла из себя такое же жалкое зрелище, как и Фэйрпорт. Всюду раскиданы тела репликантов в самых разных состояниях; везде одни руины, поломанная техника, смятые, будто бумага, палатки. Неведомая сила даже немного замахнулась на ближайшие дома: они обвалились, оставив после себя груду кирпичей. Предсказуемые вопросы сейчас же атаковали и без того не до конца функциональный мозг; Пойнтмен оступился и с размаху бухнулся прямо на уцелевший клочок асфальта. Сев там, он ещё раз в полном недоумении осмотрелся, не в силах поверить, что всё это наяву. Даже взрыв Саркофага не вызвал у него подобного шока. А потом он глянул в сторону. — Твою мать, — непроизвольно вырвалось у него яростным шёпотом. В нескольких метрах от него лежал Пакстон Феттел без единого признака жизни. Позже Оперативник мог с уверенностью сказать, что это был чистой воды рефлекс. То есть, минимум мыслей — и максимум действия. В тот момент он действительно ни о чём не думал, а просто рванул что есть силы к телепату. В глазах потемнело от накатившей боли, но он не обратил на это внимание. Опустившись рядом с братом на колени, солдат машинально взял того за плечи и встряхнул. Чужая голова мотнулась из стороны в сторону как у куклы. На лице Феттела застыло странное выражение — смесь полного покоя и сосредоточенности. Привычная красная аура отсутствовала. Наверное, именно это и напугало Оперативника больше всего. Он понятия не имел, как выводить из комы телепатов, однако сделал всё, на что был способен: нащупал практически незаметный пульс, врезал по щеке, наконец, попробовал мысленно связаться с ним — всё впустую. Феттел и не думал приходить в себя. Оперативник грязно выругался; его бесила собственная беспомощность. Вдобавок мысль о том, что к ним в любой момент могут заявиться остатки армии корпорации, чуть не заставила впасть в полный ступор. Вдруг солдат сообразил сложить два и два — и закусил губу, уставившись на бездыханное тело перед ним. Он уже видел, на что способна Альма на пике своей силы. И пускай ему не довелось узреть апогей возможностей её второго сына, зато сейчас они находились прямо в его последствиях. Впрочем, это, скорее всего, его собственный просчёт. Ведь Пойнтмен не думал, что брат способен зайти настолько далеко, не пощадив себя. Только что теперь делать? Прежде всего, убраться отсюда, здраво рассудил Оперативник. Самые интригующие вопросы типа «почему» и «зачем» можно задать и позже, когда их причина не будет в состоянии трупа. Собственные раны и состояние отошли на второй план; инженеры его организма позаботились буквально обо всём, в том числе — и о быстрой регенерации. На какой-то момент Оперативник даже захотел их поблагодарить за интенсивный двадцатилетний труд, взваливая через плечи младшего брата. Пошатнувшись под немалым весом последнего, он заковылял наискосок, к трущобам, выбирая удобный маршрут и прислушиваясь ко всему, что происходит вокруг. Иногда он останавливался, оборачивался и внимательно обшаривал взглядом ближние здания: снайперы имеют привычку возникать там, где их совершенно не ждут. Из рации, до сих пор молчавшей (и чёрт его знает, как уцелевшей) раздался хрип. — Это Джин Сун-Квон! — надрывно закричали оттуда. — У тебя пропала связь! Ты живой?! Ты смог выбраться?! «Вовремя», — с долей облегчения подумалось солдату; он потянулся к передатчику, не сбавляя шага. Кто-то из своих оказался живым, а, значит, способным прийти на помощь. Но, с другой стороны, он и не сомневался в девушке; та хоть и попадала в разные ситуации, но выбираться из них при большом желании могла самостоятельно. — Относительно. Я на останках Восточной базы «Армахема». Ты где? — Эй, Ястреб! — внезапно послышался ещё один голос, незнакомый, но очень серьёзный. — Говорит лейтенант второго отряда Ф.Е.А.Р. Маркус Редфорд. Меня прислали вытащить вас двоих из этой задницы. Сун-Квон уже со мной. Найди укрытие неподалёку от базы и оставайся там. Как понял? — Принято. Что ж, отличные новости. Его не забыли. Его нашли. Значит, он так или иначе исчезнет из Фэйрпорта навсегда. И в тот же момент многострадальные ноги подкосились от пули, угодившей в бедро. Репликанты и в самом деле оставили на посту снайпера. Заорав не своим голосом, Оперативник рухнул навзничь, уронив Феттела. Видимо, с ракурса сделанного выстрела не видно было голову, поэтому клон сделал мудрую вещь: подбил жертву так, чтоб она не смогла деться далеко. И всё равно он просчитался, потому что его жертва сейчас же уползла в слепое пятно, утянула за собой бездыханное тело и вылезать оттуда больше не планировала. Это оказалась очередная поваленная смотровая вышка. Пуля прилетела со спины, в заднюю часть бедра, так что конкретно сейчас, сунувшись в будку, Оперативник был уверен в своей безопасности. И всё равно времени у него осталось мало: снайпер, скорее всего, передаст клонам интересную информацию, сменит позицию и начнёт терпеливо ждать своих, наблюдая за зоной через прицел. Задыхаясь и борясь с предобморочным состоянием, Оперативник извернулся в полутьме, потянулся пальцами к ране. Вся штанина уже была мокрая и липкая от крови. Пуля застряла внутри, и это было чертовски хреново, однако кость вроде бы не пробила. Стиснув зубы, солдат начал судорожно обыскивать многочисленные карманы новой формы в надежде найти там хоть что-то полезное. И он нашёл; репликантов «укладывали» даже круче, чем простых солдат. Однако из всего многообразия ему потребовались только пинцет и бинт. Трижды прокляв «грёбаную косую суку», Оперативник неестественно вывернул многострадальную ногу и полез инструментом прямиком в рану. Наконец, пинцет наткнулся на что-то твёрдое — и в уголках глаз выступили слёзы. С глухим стоном солдат резко выдернул из себя кусок свинца, швырнул его прочь… и вдруг понял, что с его организмом что-то происходит. Что-то неестественное. Он замер, прислушиваясь к ощущениям. Помимо боли, помимо бросания в жар и холод, в гамму чувств примешалась слабость — прямой отток сил, но куда-то в пустоту. Он шёл из глубины груди, тёк по венам вместе с кровью и выходил через свежую рану… но вот только куда? Смутная догадка коснулась мозга. Пойнтмен подтащил Феттела ближе к себе, приложился ухом к его груди… и понял, что чужое сердце забилось сильнее, а лёгкие еле-еле вздымаются и опадают. Чёрт подери, значит, вот как это работает… И тут он вспомнил, как брат вселялся в тела клонов, после чего начинал неистово убивать, чтобы остаться там как можно дольше. Видимо, при смерти для него высвобождается энергия, которую он и присваивает себе… господи что за чушь? Впрочем, неважно. Главное, что оно и в самом деле помогало. Тогда Оперативник расслабился, лёг рядом, закрыв глаза и позволяя этой слабости завладеть им почти полностью. Кровь текла по бедру, уже капала вниз — а вокруг телепата затеплилась аура, неуверенная, дымчатая, но постепенно набирающая прежнюю яркость и подвижность. Неизвестно, отчего, но солдата охватила какая-то странная радость. Наверное, потому что он просто привык видеть Феттела рядом с собой всегда. Наверное, потому что смог, наконец, что-то сделать. Он не знал настоящей причины, крывшейся глубоко в подсознании. Он лежал и смотрел, как Феттел постепенно возвращается обратно. — Прекрати геройствовать и перевяжи дырку, — раздался хриплый голос, показавшийся бесконечно близким; Феттел открыл глаза и сейчас же впился ими в старшего. Он был сейчас ещё слишком слаб, чтобы подлечить даже столь незначительное повреждение. — Насчёт геройства могу поспорить, — хмыкнул Оперативник, садясь и берясь за бинт. — Что ты сделал с базой? — Уничтожил, — лаконично отозвался младший брат. — Одной силой мысли? — Можно и так сказать. — Почему не делал этого раньше? — Ситуация не располагала. Да и потом я… не думал, что у меня получится. — Однако получилось, как видишь. И сейчас нам лучше оставаться здесь. За мной уже летят наши из Ф.Е.А.Р., а под боком сидит снайпер. Он меня и подбил. — Ты дотащил меня сюда? — поднял брови Феттел. — С пробитым бедром? — Ну… да… — растерялся Оперативник — и между ними повисла неловкая пауза. Ясно ощущалось, что в ней опять есть что-то глубинное, несформулированное и невысказанное, то, чему ещё не пришло время. То, к чему они ещё не были готовы. В могильной тишине Оперативник (слишком поспешно) отвернулся и принялся туго мотать белым своё несчастное бедро, стараясь ни о чём не думать. Но горячая ладонь легла ему на плечо, сжалась — и он замер. — Скоро всё кончится по-настоящему, — тихо, но мягко произнёс Феттел, чем поразил старшего брата до глубины души. — Я обещаю. Я клянусь. Пойнтмен медленно обернулся. Взгляд телепата был абсолютно серьёзен и мастерски скрывал всё то, о чём телепат действительно хотел сказать этими словами. Тогда он закончил перевязку, сунул остатки бинта в карман и подвинулся ближе. — Что Харлан Вейд с тобой сделал? Теперь пришла очередь Феттела изумляться по-настоящему. Не верится, что ты задаёшь этот вопрос здесь и сейчас, брат. — Да, — кивнул Оперативник. — Задаю. Потому что другого времени, возможно, не будет в принципе. — Но ты же был в Бункере, — так же тихо сказал Пакстон, нахмурившись. — Ты всё видел, всё слышал, всё знаешь. — Не всё. Ты никогда не рассказывал, что делал Вейд, когда выводил тебя из камеры. Феттел выдохнул и помрачнел. Где-то под сердцем вспыхнуло и долго заныло. Всё смешалось — и ненависть, и обида, и страх, лишая дара речи и заставляя вернуться к этим воспоминаниям. Они стояли перед глазами слишком отчётливо, слишком ясно. Он знал, что однажды этот вопрос прозвучит вслух, но отвечать на него готов не был. Я просто хочу понять. Я ничего этого не помню. Смотреть со стороны и чувствовать самому — две разные вещи. Просто если ты способен на… такое ради мести, значит, они действительно сделали что-то… по-настоящему зверское. — Я бы не сформулировал точнее, брат. Тишину разбили чьи-то далёкие крики: на самый край руин выползла вражеская разведка. Оперативник сразу подобрался, отмечая про себя, что раненое бедро уже болит не так сильно и безудержно. Вынув «Страдер» — единственное, что осталось в кобуре после падения — он с бесконечной осторожностью выглянул наружу. Снайпер не иначе как ушёл с позиции, иначе бы тотчас заметил. — Сколько их? — Отряд. — Конкретнее. — Десять. Феттел размял пальцы; сила старшего брата восстановила, приготовила к новому бою. К чёрту лишние мысли — сейчас придётся действовать, чтобы не валяться в отключке повторно. Из звуков на поле остались только шаги репликантов и дыхание старшего брата, сжимающего оружие. Клоны юлили вокруг, проходили мимо — но пока их не замечали. Это нервировало даже больше, чем открытая стычка, где есть простор для импровизации и неожиданных ходов. И в тот момент, когда Оперативник готов был сорваться и опрометчиво кинуться в бой, наверху зашумел вертолёт.