Исполнитель желаний

Корзина с грязным бельем была уже переполнена, и Лайт рассеянно подумал, что сегодня вечером, пожалуй, надо будет постирать вещи. Его не переставало удивлять, насколько удобно было устроено здание, воздвигнутое Рюдзаки – на минус первом этаже располагалась просторная прачечная, со стоящими в ряд стиральными и гладильными машинами, что крайне упрощало их быт. Спускаешься вниз с корзиной грязного белья – возвращаешься со стопкой чистого и выглаженного. Мелочь, казалось бы, но из таких мелочей складывалось ощущение домашнего уюта и комфорта, совсем не свойственных проживанию в гостиницах или в гостях. Он чувствовал здесь себя дома. Как и все они. Лайт это видел – это нельзя было скрыть. Да никто и не пытался. Даже Аидзава прибегал на работу пораньше, не говоря уже об отце – тот вообще крайне неохотно уходит по вечерам и торопливо приезжает с рассветом. А Мацуда, Моги и агенты ФБР, казалось, готовы были остаться здесь жить навсегда. Идеальное здание, доведенное до совершенства, продуманное до бытовых мелочей, в котором так удобно и комфортно работать и проживать – в этом был весь Рюдзаки. Все просто, доступно, приятно. Но непонятно. Совсем непонятно - как. Как это бездушное эгоистичное существо умеет создавать вокруг себя такую неповторимую ауру спокойствия и уюта. Чистых вещей осталось не так уж много, и Лайт, недовольно пожав плечами, остановился на темно-бордовой мягкой футболке с длинными рукавами. И натянул светлые джинсы вместо брюк. В конце концов, здесь все ходили, в чем было удобно, и глупо сейчас переживать из-за отсутствия чистой поглаженной рубашки. Ниа, кажется, вообще ходит в пижаме… или чем-то подобном. И, между прочим, своими странностями в одежде до боли напоминает того, чье место должен занять. Такая же безумная приверженность к одному и тому же. Хотя, если подумать – они все такие. Что Мелло, в этой своей черной коже, к которой уже все привыкли, Мэтт, в бесконечной полосатой футболке и одних и тех же штанах, Ниа в пижаме… И Бездей, мечущийся между явно любимейшим черным цветом и желанием ходить в вещах детектива. Они все ненормальные. Все. И Лайт тоже медленно сходит с ума. И, самое печальное, что это нисколько его не огорчает. Лайт усмехнулся себе в зеркало и отправился вниз, в штаб. Он чувствовал себя превосходно, как после очень хорошего, удачного секса. Разум очистился, и готов был снова работать эффективно и четко. Да и во всем теле ощущался огромный прилив энергии. Выброс гормонов благотворно сказался на общем его самочувствии и снятии напряжения. И это было приятно, очень приятно. В штабе, как и на кухне, Рюдзаки не оказалось, зато Лайт обнаружил отца, Моги и Мацуду в компании трех агентов ФБР. Удобно расположившись за уже накрытым Ватари к завтраку столом, они с удовольствием потягивали утренний кофе. И с интересом слушали Мацуду, вдохновленно поющего дифирамбы Бейонду Бездею. Размахивая руками, активно жестикулируя, молодой полицейский с присущей ему экспрессивностью расписывал профессионализм и бесспорные достоинства двойника детектива. Лайт не выдержал и пяти минут этого бреда. - Мацуда, не слишком ли много восторгов в адрес преступника? – Кира с сарказмом закатил глаза, отпивая из чашки кофе. – Я уверен, что любой из специалистов вашего отдела тоже выложился бы на полную катушку, попроси его об этом сам L. - Гхм… Ты не прав, Лайт, - неожиданно заступился за безумную копию и отец. - Мы с коллегами видели работу многих экспертов, так что мы можем сравнивать. Бейонд действительно профессионал очень высокого уровня. Лучший из всех, кого я встречал. Моги согласно кивал головой. - Правильно, шеф! – обрадованный поддержкой, Мацуда взмахнул ладонью и чуть не свалил со стола тарелку с бутербродами, поворачиваясь к Лайту. – Лайт, я, конечно, не знаю, что Бейонд совершил, но сам Рюдзаки ему доверяет, значит, и я могу доверять! К тому же, он ведь уже отсидел положенный срок. В конце концов, каждый может оступиться… Важно, что теперь он исправился и работает на стороне правосудия! Агенты ФБР и остальные полицейские согласно кивали, осуждающе глядя на Лайта. Кира даже несколько растерялся. «Вот оно как, - с удивлением думал он. – Бездей, оказывается, не только уже успел завоевать у них у всех доверие и симпатию, он еще и сумел навязать им особое видение своего прошлого… Черт, и Рюдзаки этому потакает своим молчанием! Неужели он не понимает, к чему это все может привести?!». Лайт почувствовал, как поднимается внутри какое-то странное возмущенное чувство. Бейонд Бездей был сам дьявол по части умения проникать в чужие души, и Кира чувствовал… Зависть? Ревность? Укол по самолюбию от понимания того, что не только он умел так виртуозно располагать к себе и вызывать доверие? Ему хотелось прямо сейчас открыть им глаза, чтобы мгновенно смести соперника. С ним – с Кирой – не смел никто конкурировать. Ни в чем. Кира был во всем первым и лучшим. - Что ж, Рюдзаки виднее, - небрежно обронил Лайт и поставил опустевшую чашку на стол. – Но я бы, на вашем месте, все-таки был с ним поаккуратнее. Вы уже забыли, что совсем недавно Рюдзаки просил везде сопровождать Бездея? Не думаю, что он это делал ради своего удовольствия. Они молчали, несколько обескураженные, с сомнением переглядываясь. «Марионетки, - глядя на них из-под полуопущенных век, равнодушно думал Кира. – Бездушные куклы, здесь я согласен с Бейондом. Любой умелый кукловод может управлять вашим мнением и поведением. И только Рюдзаки все пытается создать видимость, что вы действительно что-то значите. Как будто для него вообще хоть кто-то что-нибудь значит. Для него куклы – мы все». - Наверное… Наверное, Рюдзаки его проверял, как и тебя раньше, Лайт, - осененный идеей, с энтузиазмом воскликнул Мацуда. – А теперь убедился, что с ним все в порядке, и… - Возможно, - Лайт пожал плечами. – Я совсем ничего не имею против Бейонда Бездея. Он мне тоже нравится, как и вам. Мне просто кажется несправедливым, что ты так восторгаешься им, в то время, как и ты, и Моги, и отец тоже делали все, что от вас зависит и, точно так же, выкладывались сегодня на всю катушку. Как и все остальные. Мы все работаем над общей задачей, и каждый вносит посильный вклад. Почему же мы должны выделять именно Бейонда Бездея и восторгаться им, а не, скажем, Мелло? Наверное, это было бессмысленно и глупо. В конце концов, Бездей действительно был профессионал по части вскрытия тел – как мертвых, так и живых – вспоминая его глаза, Кира в этом не сомневался. Но Лайт не желал слушать больше хвалебных песен Мацуды в его адрес. Может быть потому, что он знал правду о Бейонде Бездее, а, может быть, потому что не мог забыть, как многозначительно скользит жадный палец, кажущийся грязным и липким, по впалой груди, обтянутой белой футболкой, имитируя линию вскрытия. Оставив несколько смущенную и обескураженную компанию обсуждать его замечание, Лайт покинул помещение штаба и поднялся на этаж к Мелло и Мэтту. Картинка, найденная у Бейонда, не давала ему покоя, и ему было необходимо с кем-нибудь это обсудить. С кем-нибудь, кто, так же, как он, видел в Бейонде Бездее затаившегося паука, невидимо плетущего свою паутину, шаг за шагом медленно и терпеливо подбирающегося к выбранной жертве. Кто видел в нем маньяка, жаждущего убить, а не преданного помощника, из кожи вон лезущего, чтобы быть полезным команде расследования. Кто, так же, как Кира, чувствовал в нем опасность своим шестым чувством. Таким человеком был Мелло. И, хотя Лайт не ждал от немца дружелюбности или даже вежливой любезности, но он был уверен, что в вопросе безопасности одного лохматого гения может полностью на него положиться. Или, хотя бы, получить информацию и ценный совет. К тому же, Кира не мог не признать, что при всей своей грубости, агрессивности и несдержанности, Мелло невольно вызывал у него уважение. Он хотел бы иметь такого союзника. Определенно, хотел бы. А если бы Ягами Лайт не был Кирой, то, возможно, он даже хотел бы видеть в лице Мелло и Мэтта приятелей. Эта парочка лучших друзей так разительно отличалась от серой толпы, что вполне бы привлекла внимание Ягами Лайта, вызвав его интерес и желание пообщаться. Хотя, скорее, в то время он просто прошел бы мимо, сосредоточенный лишь на себе. И вся ирония была в том, что если бы лучший студент Японии не имел никакого отношения к L – ни в качестве друга, ни в качестве подозреваемого – то он бы, в свою очередь, тоже не привлек бы внимания рыжего программиста и светловолосого гангстера. И это было даже смешно. Они все – Мелло, Мэтт, Ниа, Бейонд и сам Лайт – были очень странными друзьями Рюдзаки, будто собранными из абсолютно разных, не пересекающихся миров. И они смогли начать следить краем глаза друг за другом лишь потому, что все, так или иначе, были связаны с L. Это он создал этот странный принудительный симбиоз абсолютно разных людей, слишком высоко ставящих самих себя, чтобы замечать кого-то еще. И заставил их видеть друг друга. Очередной гениальный эксперимент или лишь совпадение, последовавшее за чередой случайных событий? Лайт громко постучал в дверь апартаментов Мелло и Мэтта и решил, что еще подумает об этом попозже. Когда разберется с Бейондом. - Was soll die Kacke! – раздался за дверью вопль Мелло, перекрывающий своей мощностью отличнейшую шумоизоляцию здания. – Мэтт!!! Дверь распахнулась, и Лайт увидел всклокоченного сонного Мэтта, впечатляюще невозмутимого на фоне криков своего эмоционального соседа по комнатам. - Мэтт? – Лайт растянул губы в извиняющейся улыбке. – Доброе утро. Кажется, я не вовремя? - Э…, - Мэтт почесал в затылке и неуверенно оглянулся через плечо вглубь апартаментов, откуда доносилось сбавившее громкость бормотание на резком, отрывистом языке. Судя по всему, Мелло в своей комнате яростно призывал всех немецких богов обрушить их гнев на того, кто посмел постучаться к ним в дверь. – Да нет, все в порядке. Просто ты уже не первый, кто посещает нас сегодня. А еще только семь утра. - О! – Лайт вдруг осознал, что совсем потерял с Рюдзаки ощущение времени. Утро, день, ночь – их странные игры полностью дезориентировали его, заставив забыть о том, что у кого-то все еще может существовать нормальный сон и нормальные пробуждения. - Прошу прощения. Я хотел поговорить с Мелло, но, видимо, я лучше отложу свой вопрос. Он пока явно не в духе. - Да уж… Прости, что не предлагаю зайти, - облокотившись о дверь, Мэтт усмехнулся и широко зевнул, небрежно прикрыв рот ладонью. – Это ведь не было срочным? Мы как-то не были готовы к такой популярности. - Нет, это терпит, - Лайт легко улыбнулся. Мэтт ему нравился своей искренностью и спокойствием, и он не собирался скрывать этого. - Спрошу потом. Он уже хотел было уйти, но вдруг ему в голову пришла забавная мысль, и он быстро обернулся к Мэтту, отчаянно зевающему и еще не успевшему захлопнуть дверь: - Мэтт, то, что кричал Мелло, когда я постучал – это ведь было ругательство, да? - Типа того, - хмыкнул Мэтт, усмехаясь. Он явно ничуть не осуждал своего приятеля за любовь к сквернословию. – Но его вполне можно перевести как «что за ерунда», так что не принимай близко к сердцу. - А если бы это был не я, а Рюдзаки? – насмешливо улыбнулся Лайт. - Рюдзаки? – брови Мэтта взлетели вверх в искреннем удивлении. – Зачем Рюдзаки нужно стучать? Он же знает, что для него наша дверь открыта всегда. Он бы просто вошел. Они в недоумении уставились друг на друга. Лайт вдруг осознал, что он спросил очень странную вещь для Мэтта. И в голове тут же пронеслось его собственное недавнее раздражение на то, что детектив никогда не запирает дверь в свою комнату, пренебрегая опасностью от присутствия в штабе безумного маньяка. Пазл сложился. - А, ну да, - Лайт незаметно тряхнул головой, сбрасывая на глаза челку, и растянул губы в понимающей улыбке. - Все эти ваши привычки из детства, с тех пор, когда вы все вместе жили в приюте. Рюдзаки мне много рассказывал. Но я все равно всегда забываю и ругаю его за незапертую дверь. Внимательно следя из-под челки за распахнувшимися ошарашенными глазами геймера, и за его потрясенным лицом, Лайт усмехнулся, безоружно разводя руки в стороны: - Не могу представить Рюдзаки беззаботным ребенком. Да и Англия для меня – это просто рисунок на карте. Я никогда не выезжал из Японии. Большинство названий ваших городов мне даже сложно произнести, хорошенько не потренировавшись. Как этот ваш… Он, смущенно посмеиваясь, начал демонстративно кривить губы, как человек, пытающийся выговорить сложное слово на незнакомом языке и боящийся попасть в глупое положение из-за неправильного произношения. - Ньюкасл, - подсказка Мэтта была реакцией нормального человека, виртуозно сбитого с настороженной недоверчивости дружелюбным разговором, содержащим секреты, известные лишь ограниченному кругу лиц. - Нью…касл? Нет, Рюдзаки называл другой город, - сознательно чуть сбившись в произношении, Лайт дружелюбно улыбнулся. - Но не важно. Это мог бы быть и Оксфорд и Лондон. Я все равно не могу представить ни один из этих городов. Что ж, Мэтт, не буду тебя больше задерживать. Тебе ведь тоже надо успеть умыться… Увидимся в штабе? - Угу, - Мэтт взялся за ручку двери. – Увидимся. Лайт с трудом удержался, чтобы торжествующе не расхохотаться, пока приятель агрессивного немца захлопывал дверь. Ньюкасл? Замечательно! Кира досконально изучил уже карту Англии и держал в памяти все графства, города и аэропорты. Так же, как знал уже рейс, которым, вероятнее всего, прилетели в Токио Мелло и Мэтт. Он встретился с ними на площади в их первый день прилета – обрывочной информации, что он получил за все это время, хватило, чтобы это понять. Все остальное было лишь делом техники и умением анализировать данные. Их рейс был из Саутгемптона – международного аэропорта на юге Англии и там, на этом кусочке земли, двум американским гангстерам нечего было делать, кроме как навещать свое святая святых. И это только что подтвердил ему Мэтт: попытка увести Киру на другой конец их страны - на северо-восток - более чем наглядно доказывала, как тщательно оберегают друзья Рюдзаки южную часть Англии от чужих любопытных глаз. И, учитывая расположение международных аэропортов на юге страны, сконцентрированных неподалеку от Саутгемптона, Кира вполне мог представить перед мысленным взглядом совсем незначительный радиус интересующей его окружности, очерчивающей возможные города. Те города, из которых был смысл отправляться через аэропорт Саутгемптона, а не через Бристоль или Хитроу. И список сиротских домов и приютов во всех этих городах, который Кира тщательно изучил и держал в голове. - Винчестер, - еле слышно шепнул себе под нос Лайт, заходя в кабину лифта. – Маленький частный приют для одаренных детей. Я на семьдесят пять процентов уверен, что я прав, Рюдзаки. Нет, я на сто процентов уверен, что я прав. Это так идеально подходит тебе и всем твоим странным приятелям, что просто не может оказаться ошибкой. Прислонившись спиной к стенке лифта, Кира самодовольно растянул губы в улыбке, не замечая, как вспыхивают красным злым светом глаза. Чем больше вокруг L людей – тем больше вероятность утечки информации. Его враг совершил ошибку, собрав вокруг себя тех, кто знал его, как человека. Человека, имеющего имя. Нельзя было обвинять Мелло и Мэтта в небрежности – они ехали хоронить L, после смерти которого значимость места, где он вырос, теряла значение. К тому же, они ведь даже предположить не могли, насколько близко находится Кира. Да и без Бейонда и Ниа Кира не смог бы понять ничего – ему не хватило бы информации, извлеченной из цепочки событий. Нет, ошибку сделал сам L, оставив их рядом с собой, оставив их всех, и дав возможность своему врагу проанализировать их поведение и сделать фатальные выводы. Жаль, за спиной нет больше Рюка. Бог Смерти смог бы по достоинству оценить сейчас способности Киры собирать информацию по крупицам и получать правильные ответы. Радость этой небольшой победы омрачалась отсутствием слушателя, которому можно было бы о ней рассказать. *** В штабе на этаже Ниа Рюдзаки тоже не оказалось. Но Лайт был настолько потрясен масштабом строительства из фишек домино развернутым здесь подростком и принявшим за это время просто колоссальнейшие размеры, что даже ничуть не разочаровался от отсутствия своего ненавистного друга. Широкие извилистые дорожки из фишек занимали теперь практически все пространство просторного помещения, поднимаясь то там, то тут огромными причудливыми башнями, многоуровневыми лентами и затейливыми спиралями. Лайт никогда в жизни не видел ничего подобного. Сколько труда и терпения потратил этот бесцветный подросток, чтобы создать подобное грандиознейшее сооружение? Инженерный гений Ниа так же вызывал бесспорное уважение – так точно просчитать расположение фишек, сложенных в причудливые башни и эстакады, мог только поистине выдающийся мозг. Лайт замер, боясь нарушить неосторожным движением царящую здесь гармонию и совершенство продуманности мельчайших деталей. - Доброе утро, Ягами Лайт, - спокойно поприветствовал его Ниа, оторвавшись от своего занятия и вскинув белоснежную голову. – Ты что-то хотел? - Доброе утро, - машинально ответил Лайт, все еще потрясенно разглядывая впечатляющее творение. – Ниа, это… Это самое грандиозное, что я когда-либо видел! Это… это удивительно! Можно я посмотрю поближе? Я постараюсь быть осторожным. - Конечно. Пожалуйста, проходи, - Ниа поднял руку и, пристально глядя на Лайта огромными темными глазами, начал наматывать на палец прядь волос на виске. - Я привык занимать чем-то руки, когда размышляю. «Ну да, - тут же пронеслось в голове у Лайта. – Так же, как L. Только он играет с едой или со всем, что с ней связано, и ему никогда не хватает терпения построить хоть что-то глобальное. А тебе, похоже, терпения и усидчивости не занимать. Ты гораздо опасней, чем я предполагал. Я недооценивал тебя, Ниа». Эта грандиозная масштабная постройка из фишек заставила совсем по-другому взглянуть Киру на непримечательного подростка. Осторожно переступая через широкие извилистые дорожки из домино, Лайт начал медленно обходить этот удивительный город из разноцветных прямоугольников, подолгу задерживаясь возле причудливых башен, пытаясь понять, как же такое вообще можно было создать. Ниа молча следил за ним взглядом, сидя на полу, прижав одно колено к груди. Он казался таким хрупким и маленьким, таким светлым и беззащитным в этой своей бесформенной одежде, но цепкий, жесткий взгляд темных глаз, так не сочетавшийся с неестественно белыми прядями волос, выдавал в нем холодный расчетливый ум. Официальный преемник. Второй L. Возможно, в этом действительно был какой-то смысл. Если бы Рюдзаки не вернулся из комы, врагом Киры был бы сейчас уже Ниа. И не было бы никаких увлекательных игр и плясок над пропастью - ни противостояния интеллектов, ни противостояния чувств. Ниа бы медленно и методично загонял его в угол, терпеливо выжидая, не жалея времени и человеческих жизней, не стремясь ускорить события, рискуя своей головой. Не восхищаясь силой противника и не пытаясь проникнуть в его душу, стараясь понять. Он еще не поднялся на уровень Эла, чтобы уметь получать удовольствие от игры. И он еще не отравлен скукой, чтобы отчаянно искать врага сильнее себя. Если бы L был сейчас мертв… Лайт мысленно поежился от этой мысли. Если бы Рюдзаки был мертв, не было бы больше Ягами Лайта. Его место занял бы Кира – не знающий жалости диктатор, сеющий смерть. И вряд ли этот невысокий бледный подросток смог бы ему что-то противопоставить и превзойти своего предшественника. Или хотя бы отвлечь от тоски в полной отчаянного одиночества серой холодной пустыне его Нового Мира. - Заставляет задуматься о вечном, не правда ли? – насмешливый хриплый голос застал Лайта врасплох. Бейонд Бездей сидел у стены, прислонившись к ней спиной и вытянув по полу босые ноги. Его ботинки аккуратно стояли рядом. Кира его не заметил и даже не сразу узнал в этой строгой темной одежде. А вот маньяк, как обычно, внимательно следил за ним и, в который уже раз, почти угадал его мысли. Или так умело построил фразу, что казалось, что угадал. - Бейонд? Извини, я тебя не заметил. Доброе утро, - Лайт ничем не выдал, что неприятно удивлен, встретив здесь Бездея. Он рассчитывал если не найти тут Рюдзаки, то хотя бы попытаться что-нибудь выпытать у Ниа наедине. – Это, действительно, завораживает. Такой кропотливый труд… И, должно быть, колоссальная затрата времени. - Время? – Бездей усмехнулся кривой неприятной усмешкой, откинув голову назад и уперевшись затылком в стену. Своими красными глазами он буравил Киру из-под полуопущенных век. – Что ты знаешь о времени, Лайт? - Бездей, пожалуйста, не начинай, - спокойно одернул его Ниа. Склонившись, он вновь начал осторожно выставлять в ряд фишки одну за другой. - Можно потратить всю свою жизнь, создавая что-то прекрасное, - не обратив внимания на подростка, Бейонд угрожающе вытянул босую ногу, почти касаясь большим пальцем ближайшей фишки в дорожке из домино. И хищно растянул губы, глядя в глаза Лайту. - А потом бац – и какая-то глупая маленькая ошибка сводит весь труд на нет. Одно лишь неловкое движение – и домино начнет падать. И все, на что была потрачена жизнь, обратится лишь в груду бессмысленных фишек. Лайт уже думал, что Бейонд сейчас толкнет фишку и запустит неудержимое разрушение грандиозной постройки из домино, но Бездей аккуратно поджал пальцы и, согнув ногу в колене, опустил ее на пол. - Это логичный финал, если настолько глуп, чтоб допускать ошибки, - бросив взгляд на Ниа и заметив, что он на него не смотрит, полностью сосредоточенный на фишках, Лайт прямо посмотрел в глаза Бейонду и тоже растянул губы в тонкой улыбке. – Не стоит браться за что-то, если не уверен, что сможешь довести до конца. Они говорили сейчас совсем не о фишках и не о грандиозных постройках Ниа, Лайт это понимал. Как понимал и то, что ступает на неизведанную территорию открытого вызова, брошенного Бейонду Бездею в ответ на что-то похожее на снисходительное предостережение. Это было опасно, очень опасно – Кира чувствовал это своим отточенным звериным чутьем. Но сейчас он как никогда был уверен в себе. И в своем превосходстве. В глазах цвета вишни двойника детектива вспыхнуло злобное любопытство. Подтянув и вторую ногу к себе, Бейонд склонился вперед, пожирая Киру жадным взглядом. - Это неизбежный финал, если ты недооцениваешь тех, кто окружает тебя, - хихикнул он. – И концентрируешься только на главной угрозе. Как Ниа – он вполне предполагает, что я могу разрушить что-то прекрасное, но совсем не ждет этого от тебя. - От тебя я тоже этого не жду, Бездей, - не поднимая головы, равнодушно возразил Ниа. Он явно очень внимательно слушал их разговор. – Ты не зайдешь дальше угроз. Время бессмысленных разрушений для тебя уже кончилось. Было похоже, что между этими двумя происходил какой-то не слишком приятный разговор перед тем, как Лайт нарушил их уединение. Или, возможно, сказывалась их старая взаимная неприязнь, тянущаяся из прошлого. Как бы там ни было, Кира внимательно следил за обоими, стараясь не пропустить ни слова. Так же, как и у Рюдзаки, у всех его странных друзей в разговорах между собой слова были объемными, имеющими гораздо более глубокий смысл, чем казалось на первый взгляд. И все это было важно и до ужаса интересно. - Ты слишком высокомерен для ребенка, прячущегося за чужой спиной, Ниа, - Бейонд быстро повернул голову, явно задетый. Верхняя губа его приподнялась, обнажая в злобном оскале зубы. – Хотел бы я посмотреть наедине на тебя там, где нет Рюдзаки и камер. Если уж говорить о времени: когда все действительно закончится, у нас будет с тобой такая возможность. Ниа вскинул голову, не донеся очередную фишку до пола и, повернувшись, остановил на Бездее пристальный немигающий взгляд темных глаз. Бейонд продолжал хищно скалиться глядя ему в глаза, явно ожидая увидеть замешательство или испуг. Но бесцветное лицо подростка оставалось все таким же бесстрастным. - Бездей, Dreckskerl! – топая тяжелыми ботинками, в помещение ввалился Мелло в сопровождении верного Мэтта. – Помнишь меня? - Я же говорил, что я не хотел! – тут же взвизгнул Бейонд, мгновенно возвращаясь к маске сумасшедшего клоуна, немного жалкого, но безобидного. – Я просто ошибся, Мелло! Подвижное лицо маньяка тут же задвигалось, как будто он действительно испугался, что придется расплачиваться за неудачную шутку. Он даже подался назад, вжимаясь лопатками в стену, стараясь с ней слиться. Но Лайт видел, что в красноватых безумных глазах плещется безудержное веселье. - Мелло! – звонко остановил немца властный голос Ниа. – Мелло, пожалуйста, не трогай его. Он ведь именно этого добивается. - Остынь, Alter, - Мэтт тоже схватил приятеля за плечо. Мелло замер, тяжело дыша и яростно буравя ненавидящим взглядом ледяных бирюзовых глаз безумную копию детектива. Что ж, Кира должен был отдать должное Бейонду Бездею – он прекрасно разбирался в уязвимых местах каждого из странных друзей Рюдзаки и виртуозно дергал их всех за ниточки натянутых нервов. Всех, включая и Лайта. У него было, чему поучиться. Мэтт успокаивающе похлопал Мелло по плечу и немец, все еще яростно подрагивая ноздрями точеного носа, перевел взгляд сначала на него, а потом уже на застывшего посреди башен из фишек Лайта. - Доброе утро, Ягами, - процедил блондин мрачно, явно пытаясь отвлечь самого себя от мыслей о Бейонде Бездее. – Не ожидал тебя здесь увидеть. Мэтт сказал, ты только что был у нас. - Доброе утро, Мелло, - Лайт вежливо улыбнулся, но не стал отвечать на явно прозвучавший вопрос. В воздухе отчетливо чувствовалась сгущающаяся неловкость, порожденная их явным недружелюбием друг к другу и внутренним напряжением. Им совершенно не о чем было разговаривать сейчас, когда не было человека, являющегося связующим звеном. Когда они вдруг столкнулись вот так, одни, без контролирующего их уверенного кукловода и без безликих свидетелей, перед которыми надо играть привычные роли. «Мы здесь все хищники, - рассеянно подумал Лайт. – И все не терпим друг друга. Конкуренты, враги, соперники, и все это переплетено сотнями тонких запутавшихся нитей липкой паутины из наших чувств и желаний. Никто не может никому доверять, и каждый подозревает других в корысти и скрытых мотивах. И, в то же время, нас неуловимо тянет друг к другу. Странная сила притяжения, как будто в нас, несмотря ни на что, есть что-то похожее». Пауза затягивалась. Они все молчали, обмениваясь внимательными, настороженными, вызывающими взглядами. Мелло, обжигающий по очереди каждого льдом своих бирюзовых глаз. Мэтт, застывший рядом с немцем, по-прежнему успокаивающе удерживающий ладонь у него на плече. Бейонд, с растянутыми в своей безумной улыбке губами, обводящий всех восторженными глазами цвета спелой вишни, сидящий на полу возле стены. Белоснежный Ниа, такой маленький и хрупкий среди грандиозного нагромождения башен и эстакад из тысяч разноцветных фишек для домино, пристально прожигающий неестественно темными глазами из-под белоснежной вьющейся челки. И Кира, с надменно вздернутым подбородком и дежурной вежливой легкой улыбкой, внимательно следящий за каждым из них из-под полуприкрытых ресниц, прячущих взгляд. Каждый – умелый игрок, ждущий первого хода от остальных, чтобы можно было выбрать себе слова, маску, стиль поведения. Здесь, лицом к лицу, слишком явственно ощущалось, насколько хорошо они чувствуют друг друга, и никто не спешил делать первого хода, еще больше раскрывая себя. Это было восхитительное предчувствие возрастающего напряжения перед решающей схваткой между равными и интереснейшими противниками. Как будто на мгновение, на очень небольшое мгновение, они все заглянули под маски друг друга. Но Лайт не мог допустить, чтобы они почувствовали силу, исходящую от него, больше, чем было необходимо для самоутверждения в качестве равного. Он балансировал на краю и, если он позволит этой паузе затянуться и даст им задуматься, почему простой Японский студент, пусть даже лучший, так же, как и они, ощущает это сгущающееся напряжение и исходящую опасность от каждого, у них возникнут вопросы. А вопросы порождают сомнения и неблагоприятные выводы. - Ниа, могу я тебя попросить? - сбрасывая напряжение, Лайт обезоруживающе улыбнулся, поворачиваясь к подростку. – Когда ты закончишь, ты не мог бы позвать меня посмотреть? Я видел падающие фишки домино, но никогда не видел ничего такого масштабного. Мне было бы очень интересно увидеть это. Разумеется, если это не противоречит твоим планам. - Конечно, Ягами Лайт, - спокойно ответил Ниа, переводя взгляд темных глаз на него. Его пальцы вновь машинально захватили прядь волос на виске. – Я позову тебя, если ты хочешь. - Поздравляю, Ниа, - едко фыркнул Мелло, встряхивая пшеничными прядями. И вытащил из кармана шоколадную плитку. – Теперь ты завел себе зрителя. Если поднапряжешься – может быть, даже заведешь себе друга. Впервые в жизни. Пойдем Мэтт, кто-то здесь должен делать дела, пока дети играются. - Если Лайт теперь дружит с Ниа, чур, я тогда буду дружить с Рюдзаки! – тут же хрипло хихикнул Бейонд. - Ты будешь дружить со смирительной рубашкой, Бездей, - зло прошипел Мелло себе под нос, стремительно разворачиваясь на каблуках к выходу и увлекая за собой Мэтта. Он сказал это очень негромко, но они все услышали. Глаза Бейонда мгновенно взорвались угрожающей кровавой ненавистью, улыбка превратилась в оскал, а длинные пальцы рук сжались в кулаки так, что побелели костяшки. Ниа, вскинув голову, тревожно перевел взгляд на него, приоткрыв губы, как будто собирался срочно сказать что-то примиряющее, предупреждая возможную атаку. Но Бейонд не двинулся с места. Неотрывно глядя в спину Мелло, Бездей подтянул одну ногу, выворачивая ее стопой к себе, и потянулся к ней пальцами, как будто вдруг захотел почесать. Но в этот момент под ноги немцу, громко топающему своими тяжелыми ботинками к выходу, попался большой белый робот, сверкающий металлическими деталями. Тот самый робот, что, видимо, был самой любимой игрушкой Ниа – во всяком случае, подросток брал его с собой даже в штаб. Надо отдать должное Мелло – он заметил робота в последний момент, уже когда его массивный высокий ботинок был готов опуститься аккурат на пластмассовую голову, но какая-то удивительная, просто невозможная реакция немца спасла игрушку от гибели. Мелло подпрыгнул, изворачиваясь как кот, как будто вообще противореча законом земных притяжений и человеческих тел, и сумел все же чудом перескочить через робота. И тут же заорал вне себя от ярости, оборачиваясь к подростку: - Scheisse, Ниа! Тебя что, не учили класть свои игрушки на место?! И озлобленно пнул только что спасенного робота ногой. Пластмассовая кукла легко заскользила по полу в дальний конец штаба и, еще до того, как это случилось, они все поняли, что сейчас произойдет. Игрушка задела линию ровно выстроенных фишек домино, и они начали стремительно падать, сталкивая одну за другой с оглушительно громким постукивающим шуршанием в наступившей вдруг тишине. - Черт… - выдохнул Мелло чуть слышно. Мэтт скривился, как школьник, разбивший мячом стекло, и виновато повернулся к Ниа. Бездей застыл, раскрыв рот и изумленно распахнув ставшие вдруг совершенно нормальными, а не безумными, глаза цвета спелой вишни. Фишки стучали, неудержимо складываясь, сглаживая разветвляющиеся и сливающиеся причудливые дорожки и эстакады. Начала проседать первая грандиозная башня. Лайт не мог отвести взгляда от этого восхитительного и завораживающего представления. Медленно, очень медленно, Ниа поднялся на ноги. Лайт перевел взгляд и успел заметить, как дрогнули бесцветные губы подростка, как мимолетно мелькнула детская горькая обида в больших серьезных глазах, с бессильным упреком взглянувших на Мелло. В следующее же мгновение лицо Ниа застыло, вновь став бесстрастным, а пальцы рассеянно потянулись к белоснежной вьющейся пряди на виске. Но преемник великого L вдруг показался Кире просто очень одиноким ребенком, привыкшим молча сносить насмешки от агрессивных приятелей и бессмысленные разрушения его труда. Сносить это от Мелло. Лайт посмотрел вниз, под ноги Ниа, и только сейчас заметил, как мало ему оставалось доделать. Три широкие ленты из фишек сходились в одну возле ног подростка и обрывались. А чуть дальше, впереди на полу стояло небольшое резиновое чудовище, показавшееся Лайту похожим на Годзиллу. Небольшая игрушка с оскаленным зубастым ртом и поднятыми вверх то ли руками, то ли лапами, стояла спиной к подростку, и было очевидно, что линию фишек планировалось продолжить вплоть до нее. Чтобы они ее сбили, набрав необходимую энергию в своем стремительном неудержимом падении. - Мы успеем! – неожиданно сам для себя азартно выкрикнул Лайт, в два прыжка бросаясь под ноги Ниа. – Бейонд, помоги мне! Он не смог бы ответить – зачем ему это. Может быть горечь, мелькнувшая в глазах невозмутимого Ниа задела что-то в душе Киры, напомнив ему о его собственном недавно осознанном одиночестве. Или просто вдруг захотелось успеть исправить то, что исправить еще было можно. И Лайт так же не смог бы ответить, почему он окрикнул именно Бездея – это получилось спонтанно. Если бы он задумался хоть на секунду, он бы осознал, что здесь нет никого, кого можно просить о помощи. Но он не задумался, и его окрик прозвучал как приказ. И Бейонд, дернувшись от неожиданности, вдруг подчинился беспрекословно. Захлопнув открытый рот, он на четвереньках скользнул по полу к Лайту, легко переступая руками и ногами еще не разрушенные извилистые линии фишек. И, неловко задев Киру плечом, так же азартно сверкнул глазами, в которых по-прежнему совсем не было сумасшествия, и включился в работу. В четыре руки они, рывком притянув к себе большую коробку с фишками, принялись стремительно расставлять их в планируемом порядке, пытаясь опередить стремительное разрушение. Мелло, Мэтт и Ниа, застыв, с изумлением взирали на них сверху вниз. С грохотом обрушилась вторая причудливая башня. - Scheisse, Мэтт, что мы стоим?! – вдруг, словно проснувшись, резко толкнул Мелло приятеля локтем. – Давай быстрей, мать его! Он рухнул на колени с другой стороны дорожки из фишек от Лайта и Бейонда и, сразу же вслед за ним, плечом к плечу к нему опустился и Мэтт. Дернув к себе вторую коробку со свободными фишками, геймер и гангстер стремительно включились в работу. Они поняли, поняли эту идею – вопреки ситуации все равно создать то, что планировал Ниа, успеть до того, как все фишки сумеют упасть. И спортивный азарт захватил их обоих так же, как Лайта и Бездея. Ниа, застыв, недоуменно и недоверчиво смотрел на них сверху, и в глазах его светилось бесконечное, бескрайнее удивление. Бледная рука замерла у виска, так и не захватив в плен пальцев белоснежную прядь. Звонкий многочисленный стук возвестил о падении третьей башни. Осталось еще несколько эстакад и четвертая башня, после чего падение фишек выйдет уже на финишную прямую. - Не стой столбом, Ниа, давай помогай! – вскидывая вверх голову и отбрасывая с глаз пшеничную прядь, быстро протараторил Мелло. – Мы одни, что ли, будем работать? Ниа сглотнул и, молча, медленно опустился рядом с Мелло. Сначала он вяло пытался помогать лишь одной рукой, сидя на корточках, но, получив пару окриков от немца и, явно заразившись от всех непривычным ему азартом, опустился на колени и принялся так же, как и они, наперегонки расставлять фишки. Грандиозная постройка рушилась, создавая какой-то новый узор, но они не смотрели на это фееричное действие. Сталкиваясь руками и головами, подгоняя себя и друг друга азартными выкриками, они хватали из коробок все новые и новые фишки, устанавливая их в широкую стройную линию. Какой-то удивительный единый порыв захватил их всех, заставив забыть обо всем остальном. Они словно очистились, словно снова вернулись в детство, где желание добиться какой-то незначительной, но показавшейся вдруг глобальной цели может сплотить в команду и передружить даже злейших соперников. Азартное “Schneller, schneller” Мелло смешивалось с гортанными выкриками Лайта и хриплыми поторапливаниями Бейонда. Лайт больно столкнулся лбом с Мелло. Ниа отдавил ладонь Мэтту и чуть не выколол фишкой глаз Бейонду. Это вызывало смешки и короткие шутки, перемежаемые призывами торопиться и вспышками смеха. Это было… так весело. Так увлекательно. Лайт даже не помнил, было ли ему так весело и смешно играть когда-нибудь в детстве. И так легко в голове, не думающей ни о чем, кроме как о падающем домино и необходимости успеть. Рухнула последняя башня. Теперь они видели, как неудержимая волна ложащихся фишек стремительно приближается к ним. Но и они почти уже добрались до маленького резинового чудовища – их единственной мысли и цели на этот момент. Их руки летали так быстро, что уже невозможно было понять – где чья рука, с кем именно ты сталкиваешься лбом и чьи слишком длинные волосы загораживают тебе обзор. Они превратились в единое целое, в единый слаженный механизм, способный опережать неизбежное и изменять реальность. Последняя фишка была поставлена вплотную к страшной игрушке, и они все, жадно распахнув глаза и затаив дыхание, застыли, опустив руки, глядя на подступающую волну падающих фишек. Теперь настал момент истины. Весь их труд, весь их азарт и неожиданная сплоченность – все было поставлено на карту. Либо они победят, либо увидят свое поражение и, испытывая неловкость за внезапный детский порыв, разойдутся, пряча друг от друга глаза. Прошло не больше секунды, и упавшей последней фишкой ударило в спину резиновое чудовище, заставляя его опрокинуться мордой на пол. И неудержимый радостный вопль сотряс стены резервного штаба Ниа. Сейчас они были без масок. Сейчас они были просто кучкой мальчишек, внезапно сорвавшихся в детство, забывших о своем мрачном прошлом, противостоянии и реальности. - Scheisse! Мы это сделали! - Мелло вскинул вверх руку. - Дааа! - они все последовали его примеру, радостно хлопая друг друга ладонями в победном жесте. И Лайт, забыв про всю свою сдержанность, тоже радостно закричал вместе со всеми, торжествуя победу, чувствуя себя обычным расшалившимся подростком. И осекся, подняв глаза и увидев Рюдзаки. - Рюдзаки… - выдохнул он растерянно, и увидел, как мгновенно гаснут и стремительно взрослеют глаза всех тех, кто только что был с ним в одной команде. - Рюдзаки, - лица стали серьезными, торопливо стараясь натянуть свои сброшенные на пару минут маски и возвращая на плечи тот груз, что в избытке имелся у каждого из них. L стоял чуть в отдалении за Мелло, Мэттом и Ниа, засунув руки в карманы, привычно ссутулившись, и с любопытством смотрел на них сквозь упавшие на лицо пряди черных волос. Его левая щека оттопыривалась, а изо рта торчала палочка от леденца. И, кажется, он стоял здесь довольно давно, с невозмутимым интересом наблюдая, как они в едином порыве занимались абсолютно бессмысленным развлечением. - Доброе утро, Рюдзаки, - быстро поднимаясь на ноги, звонко проговорил Ниа, вновь возвращаясь в образ подростка со слишком взрослыми глазами. – Я искал тебя. Рюдзаки поднял руку, двумя пальцами взялся за палочку и вытащил леденец изо рта. - Да… Меня не было ночью в моей комнате, - внимательно разглядывая блестящий оранжево-розовый шарик конфеты, рассеянно ответил он. И вдруг посмотрел прямо в глаза Лайту пронизывающим насквозь взглядом. - Я спал сегодня с Ягами Лайтом. И медленно облизал леденец, продолжая сверлить его взглядом. На лице Киры не дрогнул ни один мускул. Колоссальным усилием Лайт сумел ничем не выдать, как пронзительно и щекотливо все сжалось внутри от этого провокационного сообщения, и как гулко ударилось сердце об ребра, мгновенно сбиваясь с ритма и падая куда-то в живот. Как вспыхнуло разом желание вновь ощутить вкус этих сладких губ и почувствовать пьянящий запах ванили, исходящий от горячего тела. Спокойно глядя в глаза своего экзекутора, он лишь снисходительно чуть растянул губы в улыбке. Мелло, занявшийся было своей шоколадкой, уже оторвавший клочок обертки и открывший рот, чтобы откусить, замер и, все так же, с приоткрытым ртом, с изумлением обернулся к Лайту. В его бирюзовых глазах читалось удивление и невысказанный вопрос. Поймав его взгляд, Кира лишь чуть опустил веки, иронично закатывая под них глаза, продолжая снисходительно улыбаться. - Ты спал с Лайтом? Это что, шутка? – подавшись вперед, быстро прохрипел Бездей, пожирая детектива глазами. Его верхняя губа поползла вверх, приоткрывая зубы, но не в привычной улыбке, а в каком-то злобном оскале. – С каких пор ты вообще можешь спать рядом с кем-то? - Мне нужен был отдых, - Рюдзаки пожал плечами и засунул в рот леденец, выпуская Лайта из цепкого плена своего взгляда. Кажется, он был несколько разочарован тем, что не смог смутить своего противника. Рассеянно повернув лицо к Бездею, он пробубнил. - Мы довольно долго вынужденно пробыли рядом, так что не удивительно, что у меня появились новые привычки. - Ты не меняешь привычек! – хрипло выдохнул Бейонд, полоснув по Лайту взглядом, полным горящей ненависти. Кире даже стало не по себе. – И ты не мог привыкнуть к нему, потому что все время его подозревал! - Остынь, Бездей, - Мелло с хрустом откусил край шоколадной плитки. Рюдзаки качнулся вперед и, осторожно переступая через разбросанные теперь по полу фишки домино, подошел к поверженному резиновому чудовищу. Склонился и, подцепив его двумя пальцами за голову, поднял перед собой на вытянутой руке, внимательно разглядывая. Пять пар глаз, не отрываясь, следили за ним. Вытащив за палочку двумя пальцами второй руки изо рта леденец, Рюдзаки отвел его в сторону и обернулся к Ниа: - И кого вы победили? Мелло хмыкнул, быстро переглянувшись со смущенно заулыбавшимся Мэттом, и они тоже уставились на подростка. Смотрели на него, ожидая ответа, и Лайт с Бейондом. - Киру, - чуть помедлив, несколько насупившись, негромко сказал Ниа, наматывая на палец прядь волос на виске и глядя прямо перед собой. - Киру? – переспросил его L, удивленно приподняв брови и продолжая удерживать игрушку перед собой на вытянутой руке. - Киру, - упрямо подтвердил Ниа. Это было настолько смешно, что Лайт не сдержался и рассмеялся. Отважные охотники за головами – они, словно несмышленые карапузы, играли только что все вместе в войну против неуловимого массового убийцы. Играли азартно, подгоняя друг друга, сталкиваясь лбами и боясь не успеть. И они победили. Он хохотал уже в голос, искренне, заливисто и заразительно, выпуская скопившееся за весь этот год напряжение. Кира ничего не мог с собой сделать. Ему давно не было так смешно. Глядя на него, начали посмеиваться и Мелло с Мэттом, переглядываясь друг с другом и весело посверкивая глазами. Рассмеялся рядом и Бездей – не своим пугающим кашляющим смехом, а вполне человеческим. И вот они уже вчетвером хохотали, смеялись почти что до слез, вновь стремительно возвращаясь в то неуловимое время, когда они были просто детьми и умели смеяться. И вдруг, в их нестройный хохот звонким серебряным колокольчиком ворвался негромкий смех Ниа. Подросток смеялся тихонько, как-то робко, сверху вниз глядя на них вдруг засветившимися глазами, явно давно уже отвыкнув смеяться. Ошарашенные, они даже на мгновение замолчали, разом, все вчетвером, но, в следующее же мгновение, новый взрыв хохота потряс стены резервного штаба. Мелло повалился на Мэтта, судорожно сжимая в руке откусанную шоколадку. Рыжий геймер хохотал, утирая ладонью изумрудные блестящие глаза от выступивших на них слез. Лайт тоже смеялся, хлопая себя по коленям, не в силах остановиться и он совсем не против был сейчас ощущать привалившегося к нему плечом Бейонда Бездея. Они все переглядывались друг с другом, и в их глазах, даже в глазах Бейонда, не было ненависти, вызова или настороженности. На короткий миг, на маленький, короткий миг, ледяные глыбы, в которые каждый из них был закован, не растаяли, нет, но стали как будто прозрачнее и гораздо, гораздо тоньше. Эл сверху с немым изумлением взирал на своих помощников, со смехом валяющихся на полу, явно пытаясь понять, и не понимая. Он надолго задержал взгляд на стоявшем на ногах маленьком светлом Ниа, чей смех напоминал звон серебряного колокольчика. И уголки тонких упрямых губ детектива чуть приподнялись в еле заметной полуулыбке. Может быть, он и не мог их понять, но их веселье явно пришлось ему по душе. Засунув в рот леденец и продолжая его удерживать за палочку двумя пальцами, он повыше приподнял второй рукой резиновое чудовище, внимательно разглядывая его. Как будто пытался осмыслить, как эта игрушка могла принести столько радости. И Лайт понял, увидел. Их всех тянуло друг к другу, потому что они были похожи. Не друг на друга, нет. На Рюдзаки. В каждом из них было что-то, похожее на него. Отрешенная замкнутая сосредоточенность Ниа и любовь что-нибудь создавать в процессе сложнейших логических построений. Тяга к сладкому, безумный азарт и готовность рисковать своей головой, лишь бы ускорить события у Мелло. Способность располагать к себе людей, создавая ощущение уверенности, теплоты и уюта и спокойное выполнение любой, даже самой опасной задачи у Мэтта. Лживость, эгоистичность, тщеславие и высокомерие у самого Лайта. И Бейонд, целиком являвшийся словно зеркальным вывернутым отражением Рюдзаки. Во всех них было что-то от странного детектива. Но только Эл был абсолютно целостной, уникальной в своей идеальности системой, не нуждающейся ни в каких внешних факторах. В них же, в каждом, чего-нибудь не хватало, чтобы дотянуть до него. Каких-то деталей. Но они так же, как он, были другими. Они все стояли на крышах немыслимых небоскребов, возвышаясь над суетливой толпой. Слишком высоко возвышаясь. И, поскольку они были не целостными – им очень сложно было держать равновесие на этой головокружительной высоте. Чтобы не сорваться, им нужен был балансир. Нужен был Эл, как что-то стабильное, уравновешивающее, дополняющее их пробелы. И Кира был такой же, как и они. Ему тоже был нужен противовес, чтобы продолжать подниматься все выше и выше, не поддаваясь головокружению. Лайт, наконец-то, был среди тех, кто был ему равным. Кто мог бы его понять. Смех, в конце концов, кончился, и все снова надели маски. Но, спускаясь в штаб, Лайт чувствовал, что их ледяные коконы невозвратимо истончились. Они не вернулись обратно в свое состояние отрешенной непроницаемости. Какими бы разными они ни были – они пятеро – они стали ближе. Какая-то невидимая преграда, разделявшая их, лопнула в это утро. И Лайт больше не ощущал себя изгоем в компании этих четверых – он их увидел, а они, он был в этом уверен, увидели его. И это было здорово, но и опасно, очень опасно. Любое сближение было крайне рискованно, Кира теперь это доподлинно знал. Жаль только, что слишком поздно. *** В штабе был уже накрыт стол к завтраку, но почему-то не было Ватари. Но для Рюдзаки это явно не было сюрпризом, и он равнодушно попросил всех обходиться самим. Он не садился за стол со всеми, предпочтя лишь налить себе кофе и забраться с ногами в кресло перед большим монитором. Развернувшись лицом к штабу, он посвятил всю команду расследования в последние новости, пока они завтракали. Рядом с детективом на столе стояло большое трехэтажное блюдо с пирожными и свежими меренгами, но Рюдзаки на них даже не посмотрел. Лайт украдкой наблюдал за своим врагом и все больше и больше убеждался, что Рюдзаки чего-то ждет. Его настойчивый недруг снова что-то затеял. Лайт улавливал некоторую напряженность в бледном застывшем лице, в больших темных глазах, в движениях изящных рук. Отрешенно слушая краем уха, как отец и Мацуда снова начали восторгаться Бейондом, Кира лениво ковырял вилкой блинчик и рассеянно думал, насколько стал близок ему его враг. Он научился улавливать малейшие изменения в его невыразительной мимике, чувствовать на уровне осязания его напряженность или подавленность, замечать неуловимые колебания чарующей мглы в глубине его глаз. Еще немного – и он начнет слышать на расстоянии стук его сердца. Забывшись, Лайт криво усмехнулся своим мыслям, глядя в свою тарелку. - Полностью согласен, Ягами, - неожиданно негромко буркнул Мелло, сидящий напротив. Он из-под пшеничной челки мрачно смотрел на Лайта холодными бирюзовыми глазами, и на лице его была смесь презрения и отвращения. Мэтт, оторвавшись от своей тарелки, вскинул голову, и с беспокойством взглянул сначала на Мелло, потом на Лайта. - Они не знают, кто он такой, - так, чтобы было слышно только им троим, тихо сказал Лайт, мгновенно переключаясь на другую волну. - Они считают, что он полностью отбыл свое наказание. Бездей сам рассказал им такую версию. Так получилось, что они втроем сидели на дальнем торце стола, чуть в стороне от остальных, и могли разговаривать, неслышимо для других. Мелло подался вперед через стол, буравя Лайта льдинками глаз. - А ты, значит, знаешь? – шепотом процедил он. - Да. Я знаю, - Лайт спокойно выдержал его взгляд, открыто глядя в глаза. – И мне очень не нравится, что Рюдзаки снял с него сопровождение. - Мне тоже, - быстро сказал Мелло. Выпрямившись, он окинул быстрым взглядом стол и беседующую команду расследования, переглянулся с Мэттом, и снова склонился к Лайту. – Ты об этом хотел поговорить со мной? - Об этом, - Лайт уже не был уверен, что хочет показывать рисунок Мелло. Очень возможно, что ему придется все же воспользоваться Бездеем, как союзником. Но зато объяснение его посещения их с утра подвернулось крайне удачное, и глупо было отказываться. - Меня пугает Бейонд. И беспокоит Рюдзаки. Ты гораздо лучше меня знаешь обоих. Я хотел спросить, что мне делать. - Здесь ничего нельзя сделать, - тихо включился в разговор Мэтт. Мелло с сомнением взглянул на него, потом на Лайта. Он явно взвешивал, как ему следует поступить. Наконец, тряхнув светлыми прядями, он вновь склонился к Лайту через стол, приняв решение: - Я не знаю, кто ты, Ягами, - процедил он, буравя Лайта взглядом. – Я до сих пор не могу поверить, что Рюдзаки ошибся. Но, если ты действительно его лучший друг – ты сделаешь все, чтобы они не оставались один на один. Потому что если уж выбирать между Кирой и Бездеем, я выберу, чтоб его убил Кира. - Даже так? – Лайт, чувствуя, как холодеет внутри, насмешливо приподнял брови. В памяти мгновенно всплыла картинка с выколотыми глазами. Кажется, он понимал, о чем говорит Мелло. - Именно так, - с вызовом протянул Мелло, вскидывая подбородок и с нажимом глядя в глаза Лайту. – Но лично я намереваюсь уничтожить любого, кто посмеет попытаться его убить. - Мелло, Рюдзаки снял с Лайта все обвинения…, - тронул немца за рукав Мэтт. - Нет, Мелло прав, Мэтт, - твердо проговорил Лайт. – Вы не можете мне доверять… пока что. Но зато я могу доверять тебе, Мелло и тебе, Мэтт. И я… Он не успел договорить. Центральный монитор вспыхнул, отображая каллиграфическую W на белоснежном фоне. Рюдзаки, внимательно следящий за всеми членами команды расследования, сидящими за столом, мгновенно развернулся на кресле к монитору. - Рюдзаки, телеканал «Сакура ТВ» сейчас начнет экстренное включение, - раздался из динамиков голос Ватари. - Ты хочешь, чтобы я включил вам трансляцию? - Да, Ватари, пожалуйста, - спокойно откликнулся Рюдзаки и обернулся через плечо ко всем. – Господа, мне жаль, что приходится отрывать вас от завтрака, но давайте посмотрим последние новости. Все замолчали, разом обернувшись к центральному монитору. И Лайт наконец-то понял, чего ждал Рюдзаки. Кира не ошибался – его враг действительно готовился сделать очередной ход. Ведущий телеканала сообщил, что они прерывают трансляцию, так как получили ответ L на сообщение Киры. И они срочно пускают его в эфир. - Говорит L, - большая фигурная L на белом фоне заняла весь экран, и бесстрастный механический голос зазвучал из динамиков. - И я приношу свои глубочайшие извинения за то, что не имел возможности сразу же предупредить вас, что сообщение Киры, переданное вчера, являлось фальшивым. Громкий судорожный вздох пронесся по штабу. Кто-то вскочил с места, Мацуда выронил и разбил чашку, Джованни чуть не подавился сэндвичем, который как раз откусывал. Мелло, дернувшись, резко обернулся, впившись глазами в экран, не чувствуя руки Мэтта, быстро вцепившейся ему в плечо. Обернувшись, застыл белой статуей Ниа, весь обратившись в слух. Но самая яркая реакция была у Бейонда. Он мирно беседовал с Соичиро Ягами, но, услышав вступление L, вдруг замолчал, оборвав себя на середине фразы и глядя прямо перед собой застывшим взглядом куда-то в середину стола. Его кулак, державший вилку, сжался с такой силой, что пальцы побелели до синевы, а тонкая сталь прогнулась. - Человек, отправивший сообщение, был психически нездоров, - бесстрастно продолжал механический голос. – Он состоял на учете у психиатра и, к сожалению, слишком сильно проникся идеями Киры. При попытке ареста он покончил с собой, чего и следовало ожидать. Все взгляды с недоумением, изумлением и кричащим немым вопросом скрестились на сутулой спине Рюдзаки. Но детектив не оглядывался, продолжая сидеть к ним спиной, сжавшись в своем большом кресле. Тонкая рука протянулась и невозмутимо взяла с блюда меренгу. - Что касается Киры: я официально заявляю, что Кира больше никого не убьет. Последнее убийство, совершенное им, произошло двадцатого ноября. Все остальные убийства были совершены обычными преступниками, попытавшимися замаскировать свои преступления под действия Киры, воспользовавшись растерянностью полиции всего мира. Вы уже видели в новостях, что все эти преступления были раскрыты мной лично и убийцы уже арестованы, - бесстрастно вещал голос L. – И я беру на себя обязательства и дальше расследовать каждое дело, объявленное полицией любой страны мира, как действия Киры. Я буду оказывать безвозмездную помощь столько, сколько потребуется, чтобы исключить все ошибки в каждом случае преждевременной смерти любого преступника. Ни один убийца не уйдет от заслуженного наказания. Постепенно они все выбирались из-за стола и подходили к Рюдзаки, окружая его полукругом. Детектив по-прежнему сидел к ним спиной, не оборачиваясь, и сосредоточенно что-то делал перед собой на столе – Кире были видны только его активно орудующие локти. Лайт тоже поднялся и наконец-то увидел, чем занят L. Снимая с блюда меренгу, он аккуратно прокалывал ее зубочисткой, медленно и осторожно пропихивая палочку насквозь, стараясь, чтобы воздушное пирожное не рассыпалась. Насадив меренгу, он ставил острым кончиком зубочистку на стол и, крутанув пальцами, запускал всю конструкцию крутиться, как волчок. И брал с блюда следующую белоснежную жертву. Рюдзаки был полностью поглощен этим процессом. Перед ним на столе уже крутились четыре меренги, а сейчас он сосредоточенно протыкал зубочисткой пятую. - Проанализировав ситуацию, я пришел к выводу, что Кира предпочел прекратить свою деятельность, осознав неотвратимость его разоблачения и испугавшись справедливого наказания, - кажется, вдох замер на губах у команды расследования. Но механический голос оставался абсолютно бесстрастным, продолжая равнодушно выплевывать фразы. – Я настолько уверен в этом своем утверждении, что прекращаю расследование. Мне не интересно гоняться за жалким струсившим существом, это - задача полиции, которой я передам все материалы дела. Вы спросите, не могу ли я ошибиться? Я готов дать гарантию своих слов. Я лично выступлю в прямом эфире на телевидении и покажу свое настоящее лицо, если в ближайшие двадцать четыре часа вновь начнутся массовые смерти от рук Киры в любой точке мира или же умрет хотя бы один человек из моей команды расследования. Как видите, я готов отвечать за свои слова своей жизнью. Живите спокойно. И спасибо за ваше внимание. В наступившей в штабе мертвой тишине Рюдзаки ткнул пальцем в клавишу, переключая большой монитор обратно в режим компьютера. - Полагаю, нам нет смысла тратить время на то, чтобы слушать комментарии диктора, - равнодушно проговорил он. И невозмутимо запустил крутиться пятую меренгу. - И теперь я готов ответить на все ваши вопросы, если они у вас есть. - Я бы не сел играть с тобой в покер, даже если бы на кону была моя жизнь, Рюдзаки, - громко заявил Мелло, с обожанием глядя на детектива. Он не встал, как остальные члены команды расследования, оставшись сидеть, перекинув руку через спинку стула. И бирюзовые глаза его сияли каким-то внутренним вдохновением. – Но, надеюсь, ты понимаешь, что только что поставил на кон свою? - Рю… Рюдзаки, ты предложил Кире убить кого-то из нас? – вытаращив глаза, с искренним ужасом поинтересовался Мацуда, переглянувшись с остальными бывшими полицейскими. – Ты предложил Кире свое выступление на телевидении в обмен на нашу смерть? - Можно сказать и так, - спокойно ответил Рюдзаки, не оборачиваясь. Одна из меренг закончила свое вращение, упав на бок, и он, подхватив за зубочистку, вновь запустил ее вращение. – Я был вынужден. Но вы слышали – я настолько уверен в том, что вам ничего не грозит, что готов отдать свою жизнь, если подведу кого-то из вас под удар. - И ты… гхм… Ты останавливаешь расследование, Рюдзаки? – неуверенно и растерянно поинтересовался Соичиро Ягами, неотрывно глядя на детектива. – Признаться, я даже не знаю, как в это поверить… - Я тоже не могу в это поверить! – возмущенно шагнул вперед Аидзава. – После всего того, что мы пережили… - У меня просто нет слов, - мрачно выдохнул Джованни. Все трое агентов ФБР с нескрываемым осуждением буравили взглядами согнутую спину в белой футболке. - Ты полагаешь, что ты все просчитал, да, Рюдзаки? – Лайт шагнул вперед, нависая со спины над своим врагом. – Ты уверен, что никто не умрет. Но что, если ты ошибся, ты думал об этом?! Не в силах смотреть на равнодушную встрепанную макушку, Лайт рывком развернул Рюдзаки за спинку кресла к себе и, склонившись, вцепился двумя руками ему в плечи. Очередная меренга вылетела из рук детектива и, стукнувшись об пол, рассыпалась на белоснежные крошки. Рюдзаки с огорчением проследил за ней взглядом, как будто не чувствуя вцепившихся в плечи рук, явно не торопясь поднимать глаза на Киру. - Ответь мне, Рюдзаки! Что ты будешь делать, если Кира не я?! – потребовал Лайт, с силой встряхивая абсолютно безвольное худое тело, даже не делающее попыток сопротивляться. - Убери руки, Ягами! – с угрозой выкрикнул со своего места Мелло, вскочив и громко ударив об пол подошвами тяжелых ботинок. - Лайт, полегче, - ладонь Мэтта, материализовавшегося за спиной Киры, мягко легла ему на плечо. - Все в порядке, Мэтт, - Рюдзаки, наконец, вскинув голову, чуть кивнул геймеру. И перевел невозмутимый взгляд на склонившегося к нему Лайта. – Успокойся, Лайт-кун, к тебе это не имеет никакого отношения. Я ведь снял с тебя все обвинения. Если я ошибся в своих расчетах, то я, скорее всего, умру, и дело Киры придется закончить как раз тебе. «Лжец!» – с яростью пронеслось в голове Лайта. Он смотрел в такие далекие, такие отстраненные сейчас глаза с ненормально огромным зрачком и уже не мог поверить, что вот эти тонкие губы целовали его всего лишь пару часов назад, показавшись такими нежными и чарующе сладкими. Развалившийся в кресле Рюдзаки был теперь бесконечно чужим, а в непроницаемой мгле его взгляда угадывалась холодная упрямая решимость. Он ни на секунду не забывал о своих подозрениях, по-прежнему видя в Лайте врага на сколько-то там процентов… Интересно, на сколько теперь? Пять, десять, пятнадцать? И в чем Кира ошибся? Что-то ведь заставило его непримиримого врага пойти ва-банк, ставя на кон не только свою жизнь, но и великое имя L и жизни членов команды расследования. - Лайт, что происходит? – схватился за голову Соичиро Ягами. – Рюдзаки прекращает расследование? Ты снова под подозрением? Я ничего не понимаю! - Пожалуйста, успокойтесь, господин Соичиро, - Рюдзаки, не отрываясь, смотрел на Лайта, но тьма в его глазах походила на зеркало, не дающее возможности заглянуть в душу. – Я не собираюсь на самом деле прекращать расследование. Лайт-кун немного торопит события. - Немного тороплю события? – Лайт сжал пальцы на плечах детектива, понимая, что, наверное, причиняет сейчас боль, и всеми силами борясь с поднимающимся желанием ослабить хватку и мягко погладить ладонями чужое теплое тело, отчаянно прижимая к себе. – Рюдзаки, ты позволишь мне высказать, как я вижу твое выступление? Глядя ему в глаза, его враг лишь молча кивнул. Каким-то краем сознания Лайт почувствовал, что к Мэтту за его спиной незримо присоединился Мелло, но не стал заострять на этом внимания. Сейчас это было не важно. Его враг подставился. Подставился откровенно и глупо, явно переоценив себя или же недооценив врага. Кира не ждал такой глупости. И L не смел позволять себе так разочаровывать своего противника. Нельзя прерывать игру в самом разгаре, допустив настолько нелепую ошибку. - Выступление L загоняет Киру в тупик, - разжав пальцы, Лайт выпрямился, сверху вниз с ненавистью глядя на своего врага. – Оно не оставляет ему ничего, кроме необходимости начать снова действовать. Самое страшное для Х-Киры, что можно придумать – это информационная блокада и откровенная угроза, что любая одиночная смерть может быть сфальсифицирована в протоколе, как случайность. Ты ведь это имел в виду, Рюдзаки? Определенно, если Х-Кира не идиот, то он должен услышать твой явный намек, что ты будешь пытаться игнорировать любые его действия, кроме тех, которые будет невозможно скрыть. Ты сотрешь его, сделаешь бессмысленной всю его деятельность и все попытки заявить о себе. И ты можешь быть уверен в своей безопасности и в безопасности всех нас лишь при условии, что Кирой являюсь я. У меня нет возможности ответить L, потому что я всегда нахожусь рядом с тобой. А если бы я даже решился, меня бы мгновенно вычислили. Но, Рюдзаки, я в сотый раз тебе повторяю, что я не Кира! А ты только что сделал все, чтобы спровоцировать того, кто владеет тетрадью, начать новую череду убийств. Ты принародно обещаешь пожертвовать жизнью в случае твоей ошибки, но мы-то знаем, что ты ни за что не покажешь себя по телевидению. А это значит, что ты только что поставил под удар не только всех нас, но и сотни других людей! - Ты ошибаешься, Лайт-кун. В случае, если я проиграю, я действительно собираюсь показать свое лицо по телевидению. L всегда держит слово, об этом знает весь мир, а, кроме того, если по моей вине погибнут невинные люди, я просто не смогу дальше жить, - абсолютно спокойно проговорил L, и Лайт заметил, как что-то похожее на грусть колыхнулось в его глазах. Склонившись вперед, Рюдзаки осторожно коснулся двумя пальцами его ладони, словно ударяя электрошокером от неожиданности: - Кажется, я нанес тебе тяжелую психологическую травму своими бесконечными подозрениями, Лайт-кун. Пожалуйста, прости. И пойми уже, наконец, что я верю тебе и больше не обвиняю. Лайт судорожно отдернул руку и мимолетно подумал, что поверить Рюдзаки – это то же самое, что кролику поверить в уверения удава в своей бескорыстной дружбе. Его не обманул ни мягкий блеск глаз его врага, ни теплое прикосновение пальцев, ни чуть дрогнувшие тонкие губы. Рюдзаки лгал. - Рюдзаки действительно не подозревает тебя, Ягами Лайт, - неожиданно звонко вступил Ниа, заставив всех обернуться. По-прежнему сидя за столом, подросток задумчиво наматывал на палец прядку белоснежных волос на виске, глядя в пол. – Я объясню. Рюдзаки ставит в безвыходное положение Киру, кем бы он ни был. Если Кира продолжит бездействовать – он признает, что он проиграл, а L выиграл. Если же он попробует действовать, чтобы доказать, что L ошибается – ему придется начать убивать и, возможно, тем самым выдать себя. Слишком явно Х-Кира пытался вывести нас на своевременное обнаружение трупа Нобуо Данно, как будто хотел, чтобы мы успели установить его причину смерти. Этому может быть только одно объяснение: Х-Кира крайне ограничен в возможностях, и ему приходится каждое убийство использовать по-максимуму. Рюдзаки же вынуждает его вновь пойти на массовые убийства преступников. В этом случае вероятность того, что Х-Кира обнаружит себя, совершив фатальную ошибку, возрастает до восьмидесяти трех процентов. В случае же, если умрет кто-то из нас, Х-Кира рискует еще больше. Никто, кроме самих участников, не может знать, кто состоит в команде расследования L. Если умрет кто-то из нас, то это будет однозначно доказывать только одно – Х-Кира находится в штабе или имеет осведомителя, что, в данном случае, практически одно и то же. При этом, мы все защищены фальшивыми именами. Если умрет кто-то из старой команды расследования, значит, это один из вас, или же это Аманэ Миса, потому что только вы знаете, настоящие ли вы называли нам имена или вымышленные. Но я уверен, что вы использовали псевдонимы – это логично. Если же умрет один из тех, кто присоединился к вам после комы Рюдзаки – значит, Х-Кира один из нас. Из тех, кто напросился к вам в помощь. Потому что наших имен не знаете вы. Рюдзаки построил превосходную комбинацию и поставил идеальнейшую приманку, от соблазна которой Х-Кире сложно будет отказаться, а мы получим ответы на очень много вопросов при любом исходе событий. И единственным уязвимым местом этого плана является то, что Рюдзаки готов пожертвовать L в случае своей ошибки. Если Кира найдет лазейку – L умрет. Но именно это и должно его спровоцировать все-таки начать действовать, несмотря на огромный риск. - А если Х-Кира – это Бог Смерти? – дернулся Мацуда. – Рюдзаки, ты ведь сам говорил, что, возможно, ты противостоишь самим Богам Смерти! - Действительно… И потом, - задумчиво почесал подбородок Аидзава. – Что, если Х-Кира, действительно, находится среди нас, но он обладает той же способностью, что обладал Второй Кира и Хигути – если ему достаточно только видеть лицо человека, чтобы убить? Тогда тайна имен ничем нас не защищает. - Если Х-Кира – это Бог Смерти или один из команды расследования, но обладающий способностями Второго Киры, - Рюдзаки вылез из кресла, оказавшись к Лайту вплотную, вскидывая лицо и пристально вглядываясь ему в глаза, вынуждая Киру попятиться. – То он может убить любого из нас в любую минуту. И, если бы это было так, я давно был бы уже мертв. Поэтому я считаю подобную вероятность близкой к нулю. Нет, Х-Кира простой человек, получивший тетрадь, и он с вероятностью в восемьдесят четыре процента находится вне штаба. Либо он среди нас, но не заключал сделку с Шинигами. К сожалению, мы не знаем, какую цену требуют Боги Смерти за увеличение силы. Возможно, цена слишком высока. Ведь не случайно Хигути согласился на сделку только в последний момент. И он отвернулся от Лайта, поворачиваясь к нему спиной. - Ты не можешь! – вдруг яростно выкрикнул Бейонд Бездей, вскакивая со своего места. Красные глаза его светились смятением и безумием. – Ты не смеешь играть против правил! L не может ставить на кон свою жизнь и жизни других, это неправильно, невозможно! Ты должен, ты обязан пытаться выжить любой ценой! Ты должен бояться хотя бы смерти, Рюдзаки! Он рванулся к детективу, но Мелло тут же возник на его пути, сжав кулаки и пристально глядя в глаза. И Лайт, в который уже раз, невольно восхитился уверенности в себе немца, казавшегося таким низкорослым и худощавым на фоне возвышающегося над ним Бейонда. Глядя снизу вверх бирюзовыми льдинками глаз, Мелло явно показывал, что не отступит ни на сантиметр, в решимости не допустить маньяка до Рюдзаки. И, задумчиво почесывая рыжую шевелюру, к нему тут же присоединился и Мэтт. Бейонд Бездей замер, невидящим взглядом обвел штаб, и вдруг заметил Ватари, невозмутимо вкатившего сервировочную тележку с кухни, чтобы убрать со стола. С нечленораздельным вскриком Бездей кинулся к старику, умоляюще складывая у груди руки. - Он не может… Ватари… Ты должен не позволить ему! – отчаянно глядя на верного дворецкого детектива, с нажимом выговорил Бейонд. Он совсем не улыбался. - Это нечестно! Он не оставляет Кире другого выхода, кроме как убить его в течение суток! Но он не может… ему нельзя умирать так рано! Ватари заметно глубоко вздохнул, глядя на своего лохматого гениального воспитанника. И перевел взгляд спокойных мудрых глаз на безумного маньяка, подпрыгивающего перед ним. И, Лайт не поверил себе, но старик поднял ладонь и осторожно погладил по голове чуть подрагивающей сморщенной рукой это чудовище. Эту кровожадную пародию на детектива. Погладил с искренней нежностью и заботой, как гладят маленького ребенка, вдруг открывшего для себя мировую несправедливость и горько страдающего от этого. - Рюдзаки знает, что делает, Бейонд, - мягко проговорил Ватари. – Нам нужно всего лишь верить в него. И поддерживать. - Да… Рюдзаки очень отчаянный! – с благоговением выдохнул Мацуда. – Он, действительно, не боится даже смерти. - Даа… Да, Рюдзаки очень смелый, - послышались голоса остальных членов команды расследования. «Он не смелый… он просто самовлюбленный самонадеянный идиот» - мрачно подумал Лайт, глядя в согнутую спину Рюдзаки, стоявшего почти вплотную прямо перед ним. Детектив вдруг чуть выпрямился и, не вынимая рук из карманов, качнулся назад и оглянулся на Лайта через плечо. И в огромных его глазах плясало искреннее изумление и жгучее, безмерное любопытство. - Идиот? – одними губами шепнул он, прогибаясь назад сильнее и прижимаясь к Лайту плечом, чтобы сделать невидимым их разговор для других. - Э…, - чувствуя, что лицу становится жарко, невнятно промычал Лайт. Он внезапно осознал, что прошептал свою яростную мысль вслух, если не целиком, то точно последние пару слов, тихо, но так, что стоявший вплотную Рюдзаки его услышал. Вряд ли великий L когда-либо получал такую откровенную оценку своих действий. И Кира теперь понятия не имел, что можно сказать. Мысли разом рассыпались, словно осколки изысканного хрусталя, ударившегося об асфальт, а мозг, вместо того, чтобы привычно анализировать и просчитывать вероятности, цинично переключился совсем на другое. На то, как естественно и непринужденно Рюдзаки качнулся назад, прижимаясь к нему острым плечом. Как будто они действительно были очень близкими… друзьями, безгранично связанными друг с другом доверием и взаимной симпатией. И как приятно было это его теплое прикосновение, кажущееся таким простым и таким правильным. Рюдзаки обжег его внимательным изучающим взглядом и, видимо, решив, что бессмысленно ждать ответа, вновь качнулся вперед, ссутуливаясь, разрывая секундную связь. - Не волнуйся, Бейонд, вероятность моей ошибки и, соответственно, моей смерти крайне низка, - невозмутимо проговорил детектив и, подойдя к столу, зачерпнул из вазочки горсть маленьких шоколадных конфеток в разноцветной глазури. – Но, если это все же случится, вы получите мощнейшие подсказки и сможете в кратчайшие сроки закрыть дело Киры. С точки зрения рациональности, моя жизнь – лишь небольшая жертва, способная остановить очень большое зло. «Я мог бы написать имя Мацуды, или Моги, или Аидзавы на оставшемся у меня листочке тетради, - мрачно думал Кира, следя взглядом за своим врагом из-под полуприкрытых век. – Или даже отца, чтобы исключить все мысли о моей причастности. Допустим, L сдержит слово и выступит по телевизору. Самозванец увидит его и, если только он имеет глаза Шинигами, а он, скорее всего, их имеет, сразу же впишет его имя в тетрадь. И подозрение падет, в первую очередь, не на меня, а на Мису. Это ее справедливо подозревал L перед тем, как Рэм нанесла свой удар, спасая Мису от электрического стула. Все сойдется: ее свобода, убийства, покушение Шинигами, смерть L. И даже результат эксперимента, когда станет ясно, что правило тринадцати дней ложное, будет указывать лишь на ее вину. Миса не сможет себя оправдать, у нее вообще не будет шансов. Вероятнее всего, ее просто застрелит Мелло, стремясь отомстить за смерть L. Или, что еще хуже, ее отдадут Бездею… Страшно представить, что он с ней сделает после гибели своего идола. Я же сумею найти самозванца и вернуть себе тетрадь – когда незваные гости уберутся отсюда, выполнив свою миссию, оставшаяся команда бывших Японских полицейских поможет мне его отыскать. На это потребуется время, но времени у меня будет достаточно. Это так просто. Так просто еще раз убить тебя, L, теперь окончательно… И получить в свое распоряжение мир. Даже не верится. Неужели ты не чувствуешь, насколько опасно ты снова приблизился к краю? Мне даже не нужно забивать больше голову попытками узнать твое прошлое – ты сам протянул мне свою жизнь на открытой ладони». Рюдзаки что-то негромко говорил Бейонду, подойдя к нему и к Ватари. Методично закидывая в рот конфетки из горсти, он еще сильнее наклонялся, заглядывая снизу маньяку в лицо под свисающие пряди челки, скрывающие глаза. Лайту не слышен был их разговор, да он и не старался его услышать, как не старался поймать обрывки фраз из разговоров других членов команды расследования между собой. Он испытывал острое, жгучее разочарование, что выбор между Кирой и L придется делать так быстро. Если он хочет сохранить Киру, сохранить его власть над этим миром, доказать его позицию Бога – он должен начать действовать прямо сейчас. Иначе он проиграет. А Лайт не терпит проигрывать. И Рюдзаки об этом прекрасно известно. Детектив чуть повернул голову, продолжая что-то успокаивающе говорить благоговейно застывшему перед ним Бейонду, и метнул в Лайта пронзительный, цепкий взгляд. Изучающий, настороженный, проникающий в душу. Долю секунды они смотрели друг другу в глаза, потом Рюдзаки отвернулся и невозмутимо положил в рот очередную конфету, снова сосредотачиваясь на Бездее. Но этого мгновения Лайту хватило. Он понял, понял, в чем допустил ошибку. Он посмел сам сделать шаг навстречу, вместо того, чтобы оттолкнуть. Только враг может настолько увлечься игрой, чтобы весь его внутренний мир перевернулся, и так быстро разрушились нормы морали и принципов, прививаемые годами. Только в порыве азарта и в чудовищном адреналиновом напряжении всех чувств можно так отчаянно шагнуть в неизвестное, не заботясь о будущем и репутации, ради того, чтобы еще больше приблизиться к своему врагу. Сосредоточиться лишь на нем, на поиске его уязвимости и человеческих слабостей. Только тот, кто считает себя Богом, может позволить себе не брать окружающий его мир в расчет. Рюдзаки, возможно, ограничен в своих собственных чувствах, но зато в психологии длительного противостояния он разбирается превосходно. И еще… Его ненавистный друг был отчаянно раздражен и задет. Лайт и сам бы не мог ответить, откуда он знает, но он был уверен, что не ошибся. Он это чувствовал. Самозванец посмел бросить вызов самому L. Посмел ему угрожать и ставить условия. Лайт запоздало вспомнил, как Рюдзаки разделял утром в разговоре Киру и Х-Киру. Кукловода и исполнителя. И теперь он понял, что это не было случайностью. Рюдзаки так видит. И, чтобы он ни говорил остальным, он все еще полагает, что правило тринадцати дней фальшивка и ищет Первого Киру, подозревая по-прежнему Лайта. Даже гораздо больше подозревая, чем раньше. И он не чурается использовать любые методы, чтобы обличить своего врага. Мрачно глядя на то, как Рюдзаки вдруг протянул руку и, мягко коснувшись пальцем снизу подбородка Бейонда, заставил его поднять склоненное лицо, Кира изо всех сил старался сдержать злую насмешливую ухмылку. Он – единственная цель детектива и никто, ни один из новых статистов, не сможет уже отвлечь Рюдзаки от Лайта до самого их финала. И Бездей может сколько угодно растягивать губы в сияющей счастливой улыбке, наслаждаясь случайным вниманием. Их безумная игра в L и Киру продолжится несмотря ни на что, и она станет даже острее, если Лайт сейчас пропустит свой ход, сбивая с толку противника и, в противовес угрозе, деморализуя его заботой. Осталось только подумать, как уберечь своего отчаянного врага от вмешательства в их противостояние самозванца. Нельзя давать Рюдзаки показать себя по телевидению – это слишком опасно. Надо любой ценой вычислить и уничтожить Х-Киру до того, как он сможет нанести удар L. И Лайт, вскинув голову, обернулся, выискивая глазами Ниа.