Исполнитель желаний

- Бейонд. Бездей дернулся, рывком поднимаясь на локтях над подушкой. Он только-только начал уже засыпать, убаюканный чаем, налитым ему перед сном Ватари. Чай сильно пах травами и, разумеется, Бейонд Бездей прекрасно осознавал, что это успокоительный чай. Как и осознавал, почему Ватари предложил ему выпить горячего перед сном – В начинал беспокоить. Беспокоить их всех. Но Вамми был единственным человеком, из чьих рук Бейонд выпил бы что угодно, пусть даже откровенно напоминающее синильную кислоту. Потому что Куилш Вамми был руками Эла Лоулайта. Конечно же, Бейонд с гораздо большим бы удовольствием принял чашку подозрительного чая из рук его самого, но… Но Эл Лоулайт давно перерос способность заботиться о ком-то, кроме себя, досконально ее в себе изучив и исследовав. И оставил за ненужностью для L там – в прошлом, в приюте. А вот Вамми… Вамми был тем бессменным нерушимым звеном, что все еще, несмотря ни на что, до сих пор связывало прошлое с настоящим. И потому цифры над головой старика неизменно наполняли ликованием душу Бейонда Бездея. Не потому, что любые покушения были бы бесполезны – он и так не поднял бы руку на Вамми. Не поднял бы ни при каких обстоятельствах, как бы абсурдно бы это ни звучало. Впрочем, Бейонд и не собирался никому ничего объяснять или оправдываться. Все это, по большому счету, давно не имело значения. Нет, дело было в другом. Старик должен был прожить действительно долгую, на удивление долгую жизнь. И Бейонд знал, что все то время, что Вамми еще проживет, могила Эла Лоулайта будет ухожена, на ней всегда будут живые цветы. И, скорее всего, какие-то сладости. Это было важно, это было катастрофически важно – знать, что могила Эла не будет заброшена. Бейонд бы не смог смириться с другим вариантом. Его идол заслуживал памяти и ухода. Больше, чем кто-либо другой в этом мире. В общем, Бездей не стал отказываться от чая. К тому же, он знал, что ничего более сильного, чем безобидный настой на травах, старик ему не предложит. А чуть более крепкий сон ему бы не помешал. Почему нет? Потребность принимать обезболивающие, чтобы иметь возможность забыться во сне, отпала довольно быстро. Бейонд Бездей от рождения имел очень высокий болевой порог, выгодно отличающий его от обычных людей. Ожоги причиняли ему невыносимую мучительную боль только первое время, потом боль стала вполне терпимой и даже приятной, сменившись, в конце концов, лишь на некоторый дискомфорт от уродливых жестких шрамов. Но зато способность абсолютно расслабиться он утратил, как ему казалось еще совсем недавно, уже навсегда. Нервное напряжение и внутреннее беспокойство, бывшие верными друзьями необычного мальчика в детстве, покинувшие его на счастливые несколько лет, после самосожжения вернулись с удвоенной силой. Тьма внутри клокотала, требуя выхода, не давая спать по ночам. Были дни, когда Бейонд мог всю ночь пролежать, тщетно стараясь уснуть и тараща глаза в потолок темной камеры. Но и это прошло. Здесь, в Японии, еще даже не встретившись с L, B вновь обрел способность сладко и крепко спать. Плохие сны его никогда не тревожили, даже в детстве – он понятия не имел, что это такое. Он вообще видел сны очень редко. Больше всего их было в тюрьме. А здесь он спал спокойно и безмятежно, насладившись перед сном приятными размышлениями и мечтами о смерти своего ненавистного божества. Вот и сейчас Бейонд решил лечь пораньше, чтобы как следует выспаться перед ожидающим его грандиознейшим действием. Завтра. Завтра его ждет поистине феерическое представление. Он наконец-то увидит, как низвергается со своей высоты Эл Лоулайт. Его идол потеряет завтра самое главное, самое ценное, что есть у него – свою непоколебимую уверенность в себе, своих логических построениях, своей действительно уникальнейшей интуиции. Эл будет разрушен, потерян, ослаблен. И у Бездея будет еще целых два с половиной дня, чтоб насладиться этим по-максимуму. А потом их звезда окончательно будет погашена. L умрет, сраженный рукой того, кому он поверит, признав своим другом, и с кого собственноручно и официально снимет все обвинения. Прекрасно. Великолепно. Изумительно. Если бы это было возможно, Бейонд сам бы хотел стать вечным служителем последнего убежища L. Протирать чистой тряпочкой массивную надгробную плиту из дорогого темного мрамора. Менять воду у живых букетов цветов. Менять сами букеты, по мере их увядания. Тщательно выдергивать сорняки из кустовой ограды. Зажигать ежедневно свечи и равнять землю вокруг надгробия... И долго смотреть в неподвижное каменное лицо склонившегося над могилой ангела, так неуловимо похожее на лицо его идола. Высокая мраморная скульптура ангела обязательно должна была бы быть на могиле Эла, если бы ее обустраивал В. И не просто скульптура, а та самая. Вот тогда это место стало бы по-настоящему идеальным, и именно здесь Бейонд Бездей хотел бы провести все оставшиеся ему дни и годы. Можно было бы разбить рядом палатку. Или даже поставить маленький домик, если бы каким-то чудом удалось избежать неминуемого пожизненного заключения или же вечной койки в палате для буйных… Он думал об этом, медленно погружаясь в сон, когда услышал негромкое: - Бейонд. - А? – Бейонд ошалело вскинулся, даже сквозь подступающий сон узнав тихий голос. Он узнал бы его, даже лежа в могиле под толщей земли. И уставился на темный экран центрального монитора. – L… Рюдзаки? Это ты? Но монитор не светился. Бездей торопливо взглянул на окно, но натолкнулся взглядом лишь на пустой подоконник. Вновь перевел озадаченный взгляд на экран. - Я здесь, Бейонд. И только теперь Бездей заметил в темном дверном проеме силуэт в светлом пятне мягкой белой футболки. Эл пришел сам. Пришел к нему, в своей обычной манере нарушая все привычные законы логики и осторожности. Потому что его логика была несоизмеримо глубже любой другой. - Не вставай, - все тот же холодный невозмутимый тон предотвратил попытку Бейонда радостно вскочить с кровати, заставив его замереть, вскинувшись на руках. – Ты же знаешь, что тогда мне придется уйти. - Демонстрируешь свою власть? – хихикнул Бейонд. Впрочем, он не собирался испытывать судьбу, и потому покорно уселся на кровати, не делая больше попыток вскочить. – Надеюсь, я тебя не смущу? Я сплю раздетым… Как видишь. - Ты меня не смутишь, Бейонд, - Рюдзаки оттолкнулся плечом от косяка двери и, привычно сутулясь, прошаркал к креслу напротив кровати. Скинув кроссовки, забрался в него с ногами и положил ладони на колени, усаживаясь в свою обычную позу. Ночной сумрак не давал возможности разглядеть его лица – лишь неясные светлые очертания, да острые смоляные пики встрепанных волос. - Разумеется, ведь сейчас здесь слишком темно, чтобы видеть детали, - Бейонд жадно следил за каждым его движением. – Но, раз уж ты все равно сам пришел, причем даже без моих настойчивых просьб – не затруднит ли тебя включить свет? Там прямо рядом с тобой на столике лампа – коснись ее. Мягкое уютное освещение нам ведь не помешает, не так ли? Я хочу увидеть твое лицо, когда ты увидишь меня. Рюдзаки повернул голову и, поняв, о чем Бейонд просит, протянул руку и коснулся кончиками пальцев корпуса настольной лампы, стоявшей на столике рядом с креслом. Вспыхнул приглушенный свет, рассеянный низким абажуром. Рюдзаки склонил набок голову, внимательно разглядывая лампу и, протянув руку, еще раз коснулся ее. А потом еще раз, переводя освещение в максимальную яркость. И перевел взгляд больших спокойных глаз на Бейонда. - Ну, и как тебе? – сидя на коленях на кровати, Бездей расправил плечи, изо всех сил выпрямляясь. Он хотел, чтоб Эл видел все уродливые шрамы, покрывающие его тело. Раз уж выпала такая возможность. – Что скажешь… Рюдзаки ? - О чем ты, Бейонд? – ни в глазах, ни в непроницаемом лице Эла не дрогнуло ничего. Совсем ничего, как будто он не видел ничего необычного. – Что ты хочешь, чтобы я сказал тебе? - Посмотри на меня, - Бейонд вытянулся, встав на коленях. Сейчас свет настольной лампы освещал его всего целиком, и он жадно всматривался в глаза своего божества, пытаясь найти в них… не отблеск вины – конечно же, нет. Но хоть что-нибудь. – Посмотри внимательно, Рюдзаки. - Ты повторяешься, В, - Эл смотрел на него в упор, но голос его был привычно невозмутимым, а лицо оставалось по-прежнему равнодушным. – Ты уже демонстрировал себя мне… через камеры. Из чего я делаю вывод, что внешний вид твоего тела имеет для тебя большое значение. Ты не уверен в себе, когда обнажен? Это странно и не похоже на тебя. И ты злишься... Но при чем здесь я? - Это твоих рук дело, - прошипел Бейонд, мгновенно теряя все свои маски. – Как ты можешь говорить, что ты ни при чем? - Нет, - Рюдзаки демонстративно скользнул взглядом по его голому телу, и вновь вскинул глаза к лицу. И чуть заметно покачал головой. – Нет, Бейонд. Все, что ты сделал с собой – ты сделал сам. Но я готов простить тебе это. Бзынь! Еще одна монетка ненависти со звоном упала в переполненную копилку Бейонда Бездея. Эл готов был простить. Простить то, что пережил В по его вине. Если бы только он попал в руки Бейонда на бесконечно долгое время… О, каким бы пыткам В подверг бы своего ненавистного идола! Великая инквизиция содрогнулась бы от священного ужаса перед такими кровавыми зверствами. Как долго и мучительно бы Эл умирал. Каким бы бесконечным страданиям подверг бы его Бейонд Бездей. Если бы… Если бы мог. - Лааадно, - протянул Бейонд, растягивая губы в улыбке. И, пряча вспыхнувшие жаждой убить глаза, отвел взгляд, подтягивая к себе одеяло. – Мне не нужно твое прощение, Рюдзаки. Но и моего ты никогда не получишь. Впрочем, я уверен, что ты знаешь это. Так зачем ты пришел? Получил мой привет на шее своего симпатичного друга? И решил предъявить претензии, что я подпортил твою игрушку? - Это было неосторожно, Бейонд, - обезоруживающе спокойно откликнулся Эл. Положив одну ладонь на колено, он закусил указательный палец второй руки, задумчиво глядя на Бездея из-под челки. – Ты наверняка понимаешь, как я рискую своей репутацией, удерживая тебя рядом с собой. L может себе позволить сотрудничать с мошенниками и аферистами, но никак не с неконтролирующими себя серийными убийцами. - Понимаю, - накинув одеяло на плечи, Бейонд уселся на кровати напротив него точно так же, подтянув к груди колени. – Но уже поздно давать задний ход, L. Ты уже сотрудничаешь с серийным убийцей. Кстати, раз уж мы заговорили об этом – не объяснишь, почему? - Двойник – это всегда перспективно, Бейонд, - чуть заметно пожал плечами Эл, внимательно глядя ему прямо в глаза. – Я был удивлен, насколько ты похож на меня. - О! Так ты планируешь этим воспользоваться? – глаза Бейонда вспыхнули любопытством, и он весь так и потянулся к Рюдзаки. - Если возникнет необходимость – то да, - твердо кивнул детектив. – Разве ты не для этого искал меня, В? Не для того, чтобы спасти мою жизнь, если понадобится? - Ты же знаешь, что нет, - мурлыкнул Бейонд. – У меня есть клубничный джем, хочешь? Я храню его под кроватью. Как в детстве. Он почти уже впал в эйфорию. Этот их разговор в ночи, один на один, рядом… это было чем-то за гранью мечтаний. Расслабленно сидящий Эл в кресле, задумчиво покусывающий палец – так близко, что можно протянуть руку и схватить его за ногу. Бейонд не мог на подобное и рассчитывать. Он боялся неловко пошевелиться, чтобы ненароком не спугнуть свое божество. - Хочу, - покусывая палец, Рюдзаки рассеянно кивнул, продолжая буравить его глазами. – Так значит ты здесь, чтобы увидеть, как я умру? Так, Бейонд? Ты настолько меня ненавидишь? - Ну да, - Бейонд лег на живот, свешиваясь с кровати и ныряя рукой под нее. Свесившиеся пряди волос заскользили по полу, но он даже не обратил на это внимания. Отыскав банку с джемом, он вскинул голову и протянул ее детективу, глядя на него одним глазом из-за упавшей на лицо челки. – Только не делай вид, что для тебя это неожиданно… Рюдзаки. Мы все думаем, что это последняя твоя игра, и я всего лишь не настолько лжив, как другие, чтобы сказать это откровенно. На самом деле каждый здесь в глубине души ожидает, что он увидит, как L будет повергнут. По разным... причинам. Кто-то ждет твое место, а кто-то просто хочет увидеть грандиознейшее событие в криминальной истории. - Может быть, - задумчиво проговорил Рюдзаки, невозмутимо склоняясь вперед и беря двумя пальцами из рук Бейонда уже ополовиненную банку с джемом. – А ложки у тебя нет? - Ложки нет. Но я не брезглив, так что можешь есть прямо руками, - широко улыбнулся Бейонд, пожирая его бледное лицо глазами. – Ты не слишком-то расстроен тем, что всем плевать на твою жизнь, правда? - Угу, - Рюдзаки деловито засунул руку в широкое горлышко банки, зачерпывая пальцами джем. И, тщательно облизывая их, с любопытством вскинул глаза на Бейонда. – А почему это так волнует тебя? - Ни капельки не волнует, - замотал головой Бездей. Детектив долю секунды смотрел на него, а потом уголки его губ чуть-чуть дрогнули, как будто он хотел улыбнуться. Но он тут же опустил голову, скрывая лицо и зачерпывая из банки новую порцию джема. - На сколько процентов ты оцениваешь вероятность того, что я умру завтра, не дождавшись результатов эксперимента? – деловито перенаправил он разговор в новое русло. Он не позировал. Эл не боялся. Совсем, оставаясь собой даже при этом их откровенно мрачном разговоре. И от этого голодная тьма внутри Бейонда Бездея разочарованно переставала клокотать, становясь тихо побулькивающей, покорной, ворчливо утекающей куда-то в отдаленные уголки подсознания. Теплый блеск глаз его идола, пусть не мраморно-серых, пусть почти черных от расширенных огромных зрачков, но все равно отрешенно-спокойных, неуклонно гасил бушующее внутри Бездея темное пламя. Бейонд чувствовал, как, вопреки его собственному желанию, его, словно легким уютным покрывалом, накрывает несвойственное умиротворение. Рюдзаки говорил с ним так… Как будто то, что Бейонд Бездей жаждет лишь одного – его смерти, было совсем несущественным маленьким недостатком, не слишком-то значимым для старых друзей. И совершенно естественно было советоваться с ним и обсуждать сложное опасное дело, не обращая внимания на подобные мелочи. Это выбивало из колеи, сбивало с толку, мешало наслаждаться мучительной ненавистью. В чувствовал, что проигрывает, становясь ведомым, покорным, но никак не мог улучить момент, чтобы перехватить инициативу. Эл был слишком виртуозным игроком в поддавки. К тому же… Этот их мирный разговор в ночи был сплошным удовольствием. В даже в самых смелых мечтах не мог бы рассчитывать на подобный подарок от L. - Не более трех процентов, - Бейонд, все еще лежа на животе, подтянулся на руках к краю кровати и вытянул ладонь вперед в требовательно-ожидающем жесте. - Я считаю, что не больше пяти, - Рюдзаки зачерпнул джем и, наклонившись вперед, аккуратно вложил банку в протянутую руку Бейонда. Подняв кисть руки над головой, он принялся задумчиво разглядывать на просвет темно-красный стекающий вязкий джем на пальцах. – Но Ягами Лайт утверждает, что даже три процента – это достаточно значимая вероятность. И он засунул пальцы в рот, слизывая с них джем и переводя взгляд на Бейонда. - Ну… Я буду весьма удивлен, если ты умрешь завтра… И горько разочарован. Если, конечно, тебя интересует что-нибудь, кроме мнения Ягами Лайта, - старательно вычерпывая джем из банки пальцем и облизывая его, деловито сообщил Бейонд. – Я рассчитываю, что ты продержишься дольше. - Но это не соответствует твоему желанию увидеть, как я умру, – чуть склонив набок голову, Рюдзаки с любопытством смотрел на него из-под челки. Его явно интересовал этот их разговор. - Нет, - Бейонд последний раз зачерпнул джем и передал ему банку. – Но наблюдать за тем, как великий L не может найти нужный ключ, чтобы выйти из лабиринта – не меньшее удовольствие. Я готов подождать ради этого зрелища. Я уже ждал десять лет, так что несколько дней не имеют значения. Доедай. - Спасибо, - невозмутимо откликнулся детектив. – Ты уверен, что ты больше не хочешь? - Уверен, - мотнул головой В, с обожанием глядя на него. На какое-то время повисла пауза. Рюдзаки сосредоточенно извлекал джем со дна банки, тщательно облизывая каждый раз палец. А Бейонд наслаждался этой его близостью и тем, что мог беспрепятственно разглядывать своего ненавистного идола. Его немного расстраивала слишком сильная бледность осунувшегося лица, и слишком темные тени под большими глазами, и остро выступающие ключицы в широком вороте футболки. Пожалуй, это отличало их друг от друга гораздо сильнее, чем некоторая несхожесть лиц, которую, естественно, невозможно было полностью исключить, несмотря на все усилия гениальных пластических хирургов. И вины дурочки-Линды здесь тоже не было – она рисовала портрет по памяти, пытаясь придать ему характерную возрастную матерость и жесткость… Но видела она Эла последний раз, как и все они, когда ему было пятнадцать. - Чем он смог тебя спровоцировать? – не поднимая головы от банки с джемом, мягко поинтересовался Рюдзаки, нарушая повисшую паузу. - А? – вскинулся Бейонд, некстати вырванный из возможности украдкой жадно запоминать медлительные движения, наклоны головы, расслабленность позы. - Ягами Лайт, - Рюдзаки зачерпнул последнюю порцию джема и, засунув палец в рот, аккуратно поставил опустевшую банку на столик рядом с собой, держа ее за горлышко двумя пальцами. – Чем он смог тебя спровоцировать? - Наконец-то ты спросил напрямую. А я все думал, когда же ты к этому снова вернешься, - Бейонд оттолкнулся ладонями от кровати и уселся, снова подтягивая к груди колени. И деловито начал укутываться в одеяло. – Ничем он меня не провоцировал. Он мне просто не нравится. Как знать, может быть, я расист? Поэтому я дождался, выбрал момент, и… Он вскинул голову, сталкиваясь взглядом с огромными глазами Эла. Так и не вытащив палец изо рта, детектив пристально смотрел на него. - И попытался его задушить, - широко растягивая губы в улыбке, закончил фразу Бейонд. Обхватив руками колени, он подался вперед. – Такой чудный шанс – остаться хоть с кем-то наедине. Как я мог его упустить? Конечно, я бы предпочел, чтобы это был ты, но твой лучший друг, да еще и японец – тоже вполне неплохо. Он хотя бы умеет пугаться – это было довольно смешно… Ничуть не изменившись в лице, Рюдзаки лизнул кончиком языка подушечку пальца, вытащив его изо рта, и, склонив набок голову, продолжал смотреть на Бейонда. Молча. - Ну ладно, - Бейонд откинулся назад, начиная чувствовать себя неуютно под этим прожигающим взглядом. Чуть покачиваясь вперед и назад, притягивая себя руками к коленям, он хихикнул. – Предположим, я решил проверить твои подозрения – не является ли Ягами Лайт Кирой. У меня ведь могут быть свои методы, правда? Впрочем, постой. Ты же действуешь так же. Аидзава рассказал мне, как Соичиро Ягами стрелял холостым в лоб собственному сыну. Но ведь твой узкоглазый друг не мог этого знать… Аха-ха-ха..Кья-ха-ха… Как жаль, что я не видел в этот момент его глаз… Наверное..хах… наверное, они стали не такими уж узкими…Ха-ха-ха! Уткнувшись лбом в колени, Бейонд хохотал, потряхивая головой. Рюдзаки молчал, все так же спокойно и равнодушно разглядывая своего двойника. - Ты думаешь, если бы он был Кирой, он бы убил тебя за угрозу его жизни при первой возможности? - не дав Бездею досмеяться, негромко спросил Эл, разом уничтожая все остатки смешливости. - Да. Попытался бы убить. Если бы мог, - вскинув голову, процедил Бездей. Он больше не улыбался, пряча злые глаза под упавшей на лицо челкой. Машинально он снова начал легонько раскачиваться, обнимая руками колени. – Люди забывают об осторожности, когда им напоминаешь, что они смертны. Но теперь у меня есть все основания быть уверенным, что ты ошибался. Ошибался раньше, и ошибаешься и сейчас, продолжая подозревать его. Ты потерял нюх, L. - И ты пошел на такой риск ради того, чтобы доказать, что я ошибался? – с любопытством спросил Эл, с явным интересом пожирая его глазами. - Я не так уж и рисковал. Не больше, чем рискуешь каждый день ты, находясь с ним наедине, - ворчливо буркнул Бейонд. - Значит, те три процента вероятности моей смерти завтра ты допускаешь не из-за воздействия Киры? Из-за вмешательства Шинигами, так? - Ну… да, - Бездею все сложнее было изображать, что этот разговор для него неожиданность. И лгать Элу тоже было мучительно. Он не думал, что это будет так тяжело… несмотря ни на что. С гораздо большим удовольствием он бы вернулся к обсуждению своего желания убить детектива. Возможность говорить это прямо в глаза снова и снова доставляла несказанное удовольствие. Но нельзя было отступать от намеченного сценария. - Я не вижу здесь в штабе ни одного человека, подходящего под роль Киры. Ну, разве что Соичиро Ягами, но его ты сам запретил подозревать, когда вводил нас с детьми в курс дела. Хотя он-то, как раз, больше всех подходит на роль того, кто подставил твоего холеного друга. Это бы все объясняло… Осведомленность, мотивы, активное участие в расследовании. Все, как по нотам. Кого он еще мог подставить, чтобы потом яростно защищать, априори не попадая под подозрения? Разочаровавшийся в правосудии полицейский, взявшийся сам убивать преступников, готовый пожертвовать даже собственным сыном во имя Справедливости – какой эффективный сценарий! Жаль, что ты не любишь детективные фильмы, Рюдзаки. - Я на сто процентов доверяю Соичиро Ягами, - перебил его Рюдзаки, задумчиво покусывая палец и рассеянно водя взглядом по комнате. – Но, пожалуйста, продолжай. - Это все. - Все? - Ну да, - Бездей пожал плечами под одеялом. – А что ты хотел бы еще услышать? Я и так говорю на порядок больше тебя. - Мне нравится тебя слушать, Бей… - все-так же задумчиво разглядывая комнату, рассеянно начал было Рюдзаки, но запнулся, кашлянул, и с трудом выдавил из себя окончание фразы, вскидывая на него глаза. – ...онд. - Что ты сказал сейчас? – разом вскинулся Бездей. Он так растерялся, что замер, перестав покачиваться и, приоткрыв рот, уставился на детектива. - Я сказал, что мне нравится слушать тебя, Бейонд, - открыто глядя ему в глаза, детектив недоуменно чуть дернул острым плечом. – Что тебя заставило так насторожиться? Бейонд жадно всматривался в его непроницаемое лицо, пытаясь уловить признаки того, что ему не показалось. Пытался – и не находил. Рюдзаки ожидающе смотрел на него, чуть приподняв вопрошающе брови. - Нет… Ничего, - разочарованно протянул Бездей, ощущая внезапную горечь внутри. Это была ошибка. Ему все-таки лишь показалось. - Ладно… - Эл еще раз обвел рассеянным взглядом комнату. И, спустив одну ногу с кресла, начал запихивать ее в кроссовок. - Я рад, что нам удалось побыть вдвоем, Бейонд. - И это все? – недоверчиво склонил набок голову Бездей, пристально наблюдая за каждым его движением. – Что, не будет нотаций, не будет угроз, не будет требований не подходить к твоему симпатичному юному другу? - Нет, - склонившись, Рюдзаки начал сосредоточенно засовывать вторую ногу в кроссовок. Он очень серьезно подходил к процессу обувки, совсем не используя рук. Впрочем, он и в детстве терпеть не мог прикасаться к обуви. - А как же опасность, которую я представляю? Я могу и дальше… использовать свои методы? – Бездей чувствовал где-то подвох, но никак не мог понять, в чем он. – Ты разве не скажешь мне не сметь его трогать? - Зачем? – приподняв голову, Рюдзаки взглянул на него одним глазом сквозь пряди упавшей на лицо густой челки. – Я думаю, что Ягами Лайт – это Кира, Бейонд. Мне нет смысла тебя останавливать. Если ты продолжишь использовать «свои методы», то рано или поздно он убьет тебя. И я получу необходимые доказательства. Ты сделаешь то, о чем сам бы я не смог тебя попросить. Поэтому, ты можешь делать, что хочешь. - А если ты все-таки ошибаешься? – прошипел Бейонд, злобно растягивая губы в улыбке. – Если он всего лишь простой человек, всеми силами пытающийся тебе помочь, играющий по молодости в героя? И не понимающий, во что ввязался, и потому не способный понять, что надо бежать? Ты забываешь, кто я… И на что я способен. Говоря мне: «делай, что хочешь», ты даешь мне карт-бланш на убийство твоего лучшего друга… Я могу убить Лайта уже этой ночью, не дожидаясь результатов эксперимента, которые, вероятнее всего, его полностью оправдают. Когда я говорил, что он мне не нравится – я ведь не лгал. Ты это осознаешь? - Угу, - Рюдзаки легко поднялся и рассеянно оглянулся на кресло, как будто проверяя, не забыл ли чего-то. А потом повернулся к Бейонду. – Ты тоже забываешь, кто я, Бейонд. Если ты действительно психопат, за которого себя выдаешь, если ты действительно подвержен жажде убийства и не можешь себя контролировать – что ж, если ты убьешь Ягами Лайта, у меня будут все основания передать тебя в руки полиции. Ты существенно облегчишь мне задачу решить, что же делать с тобой. В этом случае жертва будет оправданной. И, глядя сверху вниз на онемевшего маньяка, детектив чуть-чуть улыбнулся ему. Бездей ответил ему злобным взглядом исподлобья, сжав губы и нахохлившись, неосознанно плотнее запахиваясь в одеяло. Ему нечего было сказать. Его ненавистный оригинал в который раз продемонстрировал свое мастерство. Это была гениальная «вилка», благодаря которой L при любом исходе оставался бы в выигрыше. Он умел жертвовать любыми фигурами, ради достижения цели. Вот только B играл с L не в шахматы. И даже не в шашки. И потому в рукавах у него были козыри. Козыри, о которых Рюдзаки даже не мог и подозревать. - Спокойной ночи, - не дождавшись его ответа, мягко проговорил детектив. – Мне было приятно поговорить с тобой. - Торопишься к якобы Кире? – не отпустил его Бездей. – Ты же можешь остаться и здесь… для разнообразия. Уверяю тебя, я мог бы дать тебе гораздо больше острых ощущений. Не стоит сбегать, не попробовав. Раз уж ты решился прийти… Неужели ты не хочешь узнать, насколько сильно я жажду тебя убить? Глядя ему в глаза, Эл покачал встрепанной головой. - Я иду к Ватари. Он… беспокоится перед завтрашним днем. Я обещал ему побыть с ним, - он уже отвернулся, чтобы уйти, но вдруг, словно вспомнив что-то, опять повернулся. – На самом деле, ты ненавидишь не меня, Бейонд. Ты ненавидишь себя. А я – это всего лишь ширма, отгораживающая тебя от себя самого. Он резко шагнул к кровати, склоняясь над инстинктивно отшатнувшимся Бездеем, и двумя пальцами легко стянул с его плеча одеяло. - Шрамы на коже не имеют значения, - подушечками пальцев он невесомо скользнул по обожженной и покрытой шрамами коже от шеи к руке, опустился до локтя, поднялся вновь вверх и сжал ладонь у Бездея на плече. И, склонившись еще ниже, вторгаясь в личное пространство, бархатно проговорил, в упор глядя в ставшие по-детски изумленными и широко распахнутыми глаза цвета крови: - Прошлое вообще не имеет значения, В. Важно лишь кто ты и куда ты идешь, а не то, кем ты был, и что ты уже потерял. Не пытайся вернуться назад – ни тебя, ни меня там давно уже нет. Может быть… Может быть тебе пора научиться видеть в зеркале В, а не L? Ты причиняешь боль лишь себе. Не мне. Я ее не почувствую, как бы ты ни старался. Соскользнув рукой, он легонько подцепил пальцами подбородок Бездея, заставляя вскинуть опущенную в процессе его речи голову и снова смотреть в глаза. Бейонд ответил ему злым мрачным взглядом. Эл всегда видел его насквозь. Он его чувствовал, никогда даже не осознавая в полной мере - насколько. Тяжело вздохнув, Эл убрал руку, выпрямился и засунул ладонь в карман, глядя на Бейонда сверху вниз из-под свисающих на глаза прядок волос. Чуть-чуть подождав, он развернулся, чтобы уйти. - Эй, Рюдзаки! – окликнул Бейонд. Дождавшись, когда детектив обернется, он широко улыбнулся, натягивая одеяло на оголенное плечо. – Кира – это всего лишь одно из множества дел. Ты закроешь его, как и все остальные. На самом деле, фактически, ты уже его закрыл. Тебе просто жаль признавать это, потому что оно было чертовски занятным, а подозреваемый слишком хорош. Но он не тот, кого ты хотел бы в нем видеть. И он уже тоже в прошлом. А вот я в настоящем, и я - твое будущее. Я тот, кто отберет его у тебя. Я убью тебя, L. Вполоборота стоя к нему, Рюдзаки вскинул голову к потолку, как будто мысленно оценивая свое желание принять приглашение на вечеринку. И от всей его ссутулившейся фигуры, засунутых в карманы рук, встрепанных волос и непроницаемого худого лица исходили волны абсолютнейшего спокойствия. - Ты не сможешь, - просчитав вероятности, безмятежно сообщил он, глядя в потолок. И, склонив набок голову, оценивающе посмотрел на Бейонда. – Как бы ты ни хотел – ты не сможешь сделать этого сам. Мы оба знаем об этом. Единственный выход – это найти кого-то, кто сделает это за тебя. - Значит, найду, - пожал плечами Бейонд. И наконец-то добился того, чего так хотел – он смог заинтриговать его. Эл принял вызов. - Мне было бы интересно увидеть, как ты попытаешься это сделать, - с явно слышимым даже в его безэмоциональном голосе снисхождением откликнулся он. – Но ты же не думаешь, что я отпущу тебя от себя? - Нет, - мотнул такой же, как и у него, встрепанной головой Бездей. На самом деле, больше всего он боялся именно этого. – Значит, я найду кого-нибудь здесь. И огромные зрачки его ненавистного божества дрогнули, становясь еще больше, хотя больше, казалось, уже невозможно. - Твоя целеустремленность заслуживает уважения, В, - мягко проговорил Эл. – Неужели ты действительно полагаешь, что сможешь убедить кого-то из них убить меня? Но ведь это утопия. - Заканчивай с Кирой. И вместе проверим, - хмыкнул Бейонд. – Кто-то один из всех этих боготворящих тебя людей убьет тебя, подчинившись моей воле. Если же нет… L уже захватил наживку. Теперь нельзя было дать ему сорваться с крючка. Ни в коем случае нельзя было сейчас ошибиться. - Если же нет? – все с тем же светящимся в глазах интересом поторопил его детектив. - То я выполню все, что ты скажешь, - Бейонд подался к нему, опираясь руками на кровать. Одеяло, лишившись поддержки, тут же соскользнуло с его обнаженного тела. – Прикажешь сдаться полиции и вернуться в тюрьму – я вернусь. Потребуешь лечь на пожизненное лечение –я соглашусь и на это. Попросишь изменить свою жизнь и забыть, что я был убийцей – и я больше никогда никого не убью. И попытаюсь искупить все свои преступления. Все, что захочешь. Вплоть до самоубийства - меня им не испугаешь. Вытянув руку из кармана, Рюдзаки закусил палец, обдумывая услышанное. Бездей жадно следил за каждым его движением, замерев, боясь даже дышать. Он ставил на карту все, что имел, чтобы заманить детектива. Если Рюдзаки сейчас откажется, если его интерес не переключится с Киры на новую увлекательную игру, то… То Бейонд проиграл. Все было напрасно. Эл не отвлечется от Киры, не откажется от образа идеальнейшего врага. Он будет продолжать думать об этом и пытаться искать новые улики виновности Ягами Лайта, даже когда подозрения станут абсурдом. Просто от скуки. И его проигрыш не будет столь сокрушительным. Но если он будет уверен, что, стоит ему закрыть затянувшуюся игру, как его будет ждать еще более опасная, еще более увлекательная игра с еще более серьезным противником, когда-то поверженным, но сумевшим возродиться из пепла – он не станет цепляться за Киру вопреки фактам. Он закроет его дело, как любое другое, потеряв интерес, перестав снова и снова думать о нем. И Бездей сможет осуществить задуманное. - Я согласен, Бейонд, - спокойно ответил Рюдзаки, как будто цели в игре не имели никакого отношения к его жизни. – Но у меня есть условие. Это должен быть кто-то из команды расследования, старой или новой – не важно. Если я умру от рук кого-то другого, от рук того, кто ни разу еще не переступал порог штаба – то ты проиграл. Меня не будет, Бейонд, но ты будешь знать, что ты так и не смог обыграть меня. Согласен? Но имей в виду – я соглашаюсь на это, потому что на девяносто четыре процента уверен, что у тебя ничего не получится. И еще: у тебя будет не так много времени. Дня два, максимум, три, после закрытия дела Киры. Потом мне необходимо будет уехать… и, если я буду все еще жив, тебе придется выполнить все мои требования. Ты сам это предложил. Ты готов к этому? Я бы на твоем месте предпочел отказаться. Ты же знаешь, что в этом мире слишком много людей, желающих моей смерти. Тебе придется не только искать способ меня убить, но и оберегать от любой внешней угрозы, если ты хочешь выиграть. - Я готов к этому, - мурлыкнул Бейонд. Он знал, что он выиграет. В этот раз – точно. – Да и сжатые сроки меня тоже устраивают. Не люблю затягивать, знаешь ли. - Хорошо, - Эл невозмутимо кивнул. – Я рад, что нам удалось наконец-то поговорить откровенно. В целом, ты сказал мне именно то, что я ожидал. Твоя ненависть меня по-настоящему восхищает, Бейонд. До завтра. - До завтра, Рюдзаки… - с обожанием выдохнул Бездей ему в спину. Рюдзаки ушел, а Бейонд еще долго лежал на кровати, раскинув руки, глядя возбужденно горящими глазами в ночной потолок. «Попался! – нескончаемо крутилось в его голове. – L - попался!». Теперь оставалось дело за малым – суметь осуществить завтра задуманное. Это было опасно, чертовски опасно и сложно, но так безумно азартно и восхитительно. Он снова жил, а не гнил в этом мире. Мозг работал на полную мощность. Игра выходила на финишную прямую. «Ты ошибаешься, Эл, полагая, что ты не почувствуешь боли, - улыбаясь во тьму, мысленно продолжал диалог Бейонд. – Я заставлю тебя ее чувствовать. Ты ощутишь боль в полной мере, уверяю тебя. Не физической, нет – физическая боль тебя бы не испугала. Ты слишком терпелив и вынослив. Я заставлю тебя сполна испить боль предательства – что может быть страшнее нее? Ничего! Ничего нет страшнее удара в спину от лучшего друга. В твоих серых глазах будут боль и страх, когда ты умрешь. Боль и страх…». Он так и заснул, незаметно для самого себя - раскинувшись на кровати поверх одеяла, убаюканный сладостным предвкушением и успокаивающим травяным чаем Ватари.