Зарисовки

- Этот, — Мик небрежно указывает на одного их стоящих на коленях мужчин. «Обреченные на смерть» — так он их называет. Майкл Марлоу рождается в Детройте, штат Мичиган, в самый разгар упадка. Джеймс — его отец, трудится на одном из немногих заводов, что не закрылись с началом кризиса. Анна — мать, высшего образования не имеющая, работает продавцом в овощном магазине. И поначалу их дела идут сравнительно неплохо — если такое слово вообще применимо по отношению к жизни в полупустынном, погрязшем в долгах и преступности городе. Иерусалим кивает, и, грубо поставив того на ноги, ведет в соседнюю комнату. — Jug-iji maseyo! Jug-iji maseyo naneun gancheong! — кричит бедолага на своем непонятном языке, пытается вырваться, но наведенный пистолет делает его более сговорчивым. Он еще не знает, что его ждет. Но все меняется, когда на заводе сокращают число рабочих мест, и мистера Марлоу, как и многих других, увольняют. В подобных ситуациях человек либо, стискивая зубы и сжимая кулаки, стойко переносит удар судьбы, либо ломается и скатывается на самое дно. Увы, Джеймс волевым человеком никогда не был. Утратив всякую надежду на благополучное будущее, он ищет утешение на дне бутылки, но не найдя там такового, переходит на наркотики. Героин. А с него слезть можно только с биркой на большом пальце ноги. Штефан толкает бедолагу к стене. Тот падает на колени, по его щекам обильно текут слезы. — Hasibsio! Naneun jabileul bepusoseo, dangsin eul gugeol! Hasibsio! Hasibsio! — нетрудно догадаться, что он говорит, и Мик морщится. «Каждый раз одно и то же». Миссис Марлоу — умная женщина. Ей не потребовалось много времени, чтобы найти единственно верное решение. Собрав вещи и взяв пятилетнего сына за руку, она переезжает в Хэмптон штат Виргиния. Там живет старший брат мужа — Боб Марлоу, с которым она поддерживает хорошие отношения. Мик опускается рядом с несчастным и касается его плеча. — Не бойся, все будет хорошо, — успокаивающе произносит он и тепло улыбается. – Ты, главное, не дергайся, ладно? — хоть мужчина и не знает английского, но голос Мика — мягкий и доброжелательный — дает надежду. Мику Хэмптон приходится по душе. Главным образом потому, что он — не единственный ребенок на всю улицу. Здесь нет разрушенных зданий, нет наркоманов, готовых наброситься в любую минуту, и каждый вечер зажигают фонари. Но больше всего в Хэмптоне Мику нравится дядя Боб. Хоть старик и был немного чокнутым, но его рассказы о войне и прежних временах будоражат кровь, и Мик разинув от восхищения рот внимает его словам. Приходя домой, он пересказывает истории дяди Боба матери, а богатое воображение добавляет им новые краски. – На вот, — Мик подносит ко рту мужчины скомканную тряпку. — Открой ротик, — Тот трясет головой, бормоча «hasibsio!» - Нет, дорогой, так дело не пойдет, — Мик отстраняется и многозначительно смотрит на Иерусалима. Тот понимает все без слов. Минута, и кляп уже на положенном месте. Конечно, в комнате отличная звукоизоляция, но Мик не любит громких звуков. Больше всего Мика поражает история о том, как дядя потерял ногу. Это случилось в ходе Камбоджийской кампании. Боб был майором в бригаде 4-й пехотной дивизии. Во время высадки шальная пуля попала ему в голень, но Боб, превозмогая боль, продолжал продвигаться вперед, ведя огонь на поражение. «Придется ампутировать», — произнес подоспевший медик, и его слова звучали как приговор. Позже выяснилось, что ногу можно было сохранить, окажись на месте полевого врача-недоучки квалифицированный хирург. После этой истории Мик твердо решил стать первоклассным хирургом. - Плечо, — немного поразмыслив, сухо бросает Мик. Раздается выстрел, и мужчина валится на бок, издавая смешные звуки и извиваясь от боли. Мик включает секундомер. — Спасибо. А теперь помоги положить его на стол. Когда в Хэмптон приезжают его сводные братья Штефан, Фредди и Доран вместе со своей матерью — тетей Блант, Мик не может найти себе места от счастья. С первых дней мальчишки находят общий язык, что не может не радовать их матерей. Пуля прошла насквозь, раздробив бедолаге ключицу и перебив подключную артерию. «Мда, неприятно», — думает Мик, раскладывая на столике все необходимое для операции. В семнадцать лет Мик оканчивает школу и поступает в Хэмптонский Медицинский Университет, где начинает учиться на хирурга. Преподаватели видят в амбициозном юноше задатки будущего врача. Его трудолюбие и усердие окончательно подкупают большинство из них, тем самым возводя Мика в статус любимчика. Они говорят, его ждет большое будущее. К сожалению, этим ожиданиям не суждено воплотиться в жизнь. - Дело плохо, мой узкоглазый друг. Но ничего. Ты главное не волнуйся. Все будет хорошо, — приятный голос убаюкивал, ему хотелось верить. Его мать умирает, когда Мик учится на третьем курсе. В качестве последнего подарка она оставляет лишь огромные долги, выплатить которые у него шансов не остается. Мик, привыкший решать проблемы самостоятельно, не обращается за помощью ни к дяде, ни к родственникам братьев. Он уходит из университета и ищет способы заработать быстро и много. Увы, его ждет разочарование. Взвесив все «да» и «против», Мик решает последовать примеру Фредди и Штефана — пойти служить по контракту. Мик берет со столика шприц. - Я вколю тебе два миллиграмма флунитразепама. Обещаю, ты ничего не почувствуешь, — ободряюще произносит Мик и делает внутримышечную инъекцию. Мик — отличный хирург. Но, как известно, нет предела совершенству. Все, что ему нужно, чтобы стать лучшим в своем деле — расходный материал. Спустя четыре года службы в транспортном корпусе США Мик возвращается на гражданку с ранением в плечо, будоражащими кровь воспоминаниями и солидной суммой на руках. Хватает на покрытие долга и на то, чтобы какое-то время оставаться на плаву. По наставлению мистера Кирана Риордана — отчима Штефана, Фредди и Дорана, Мик перебирается в Канаду, поближе к хоть и дальним, но родственникам. Киран помогает ему оформить рабочую визу, и Мик переезжает в небольшой городок Галифакс. Благодаря старым и новым связям, Мика принимают на третий курс университета Дальхауз, где он продолжает постигать тайны медицины. Мик выходит из операционной, стягивает с себя окровавленные перчатки и смотрит на часы. «На восемь минут быстрее обычного. Чудесно!» Мик снимает маску, демонстрируя всем присутствующим сияющую улыбку. Мик оканчивает обучение, когда Фредди возвращается из армии. Раньше инертный и безынициативный — генератором идей всегда был Иерусалим — Фредди загорается идеей сколотить банду. Первыми ее членами, как это ни удивительно, становятся Штефан и Мик. Мику не по душе эта затея, но отказывать брату не хотелось. Мало по малу Мик втянулся, а еще через некоторое время начал получать какое-то извращенное удовольствие. Днем он — талантливый ординатор, славный малый и просто душка, а ночью — водитель фургона, доверху набитого наркотой, осторожный и опасный. Перевозя товар с места на место, Мик вспоминает, как мчался на ЛТМ под вражеским обстрелом. Как затаскивал в кузов грузовика раненых товарищей. Как, не помня себя, палил из пулемета, установленного на крыше бронетранспортера. Хоть реальность куда более прозаична, адреналин все равно бурлит в крови, и Мик каждую секунду ожидает, что ему, как в фильмах, придется уходить от погони по узким улочкам Галифакса. - Будет жить, — радостно произносит Мик и устало прислоняется к стене. Проводить операции в одиночку — выматывает. Мик давно уже подумывает об ассистенте, вот только где его взять? Сейчас Мику тридцать пять лет и он полноправный житель Канады. Он уже три года работает хирургом в клинике имени Святого Иосифа и живет в уютной маленькой квартире на окраине города вместе с огромной долбаной жирной ящерицей по кличке Гиппократ. Как эта тварь появилась в его доме — тайна, покрытая мраком. Хотя Мик и подозревает, что в этом как-то замешан Штефан, но воспоминания о том дне утонули в потоке виски. Иерусалим хлопает брата по плечу. — Хорошая работа, — произносит он и скрывается в дверном проеме. Через несколько секунд раздается выстрел. В свободное от работы время Мик проводит в компании братьев, ходит в увеселительные заведения, знакомится с девушками, а иногда допоздна засиживается в мягком кресле с кружкой чая и книжкой. Мик смотрит на часы. «Время смерти — шесть часов тридцать девять минут пополудни», — думает он, закуривая сигарету. — Ну, кто на очереди?