Дело об огромном алмазе

    По статистике, мужчины куда лучше ориентируются на местности, чем женщины. Представительницы слабого пола намного чаще страдают так называемым "топографическим кретинизмом" и рискуют потеряться в чистом поле. Ярче всего эту статистику иллюстрировала моя лучшая подруга. Бесс чрезвычайно плохо читала карты и даже умудрилась пару раз заблудиться в торговом центре в Солт-Лейк Сити. Джорджина же вполне неплохо чувствовала себя на новом месте. Не скажу, что она мгновенно ориентировалась в пространстве, но не терялась, если отъезжала от родного Ривер Хайтс на десяток-другой миль. Из нашей дамской тройки я была лучшим "компасом", но сие качество было не врождённым, а благоприобретенным: детективная деятельность располагает к изучению схем и поиску обходных путей. Но в нашей команде у нас всех был гуру. Санни внимательно осмотрел здание госпиталя снаружи, и ему вполне хватило полученной информации, чтобы нарисовать у себя в голове чертеж строения. Он бегал по этажам с таким видом, будто работал в этой клинике уже не первый год. Распределяя студентов по группам и отправляя их в палаты, он для маркировки болезней использовал не латынь, а свой родной хангыль, и никто из интернов пока ещё не заметил подвоха. Наконец, мы остались вчетвером, и кореец, бросив нам свою фирменную дьявольскую улыбку, провозгласил: – В восточное крыло, дамы! Мы спустились в холл и, чуть было не столкнувшись с каким-то низеньким и седоватым врачом, метавшимся по всему помещению (скорее всего, это и был многострадальный доктор Хейден), направились к противоположной двери. Не признававший лифты Санни бодро потопал по лестнице, и мы последовали его примеру. Палата профессора располагалась на последнем, третьем этаже, и мы довольно легко нашли её. Любезный вахтер, в чьи обязанности входило сторожить этот отсек с отъявленными психами, совершенно спокойно отпер нам дверь в помещение, на котором сияла табличка "135В", не спросив документов. Видимо, он впечатлился белыми халатами, что были надеты на нас. Палата представляла собой унылое помещение с обитыми серым войлоком стенами, проволочной кроватью, столом и стулом. Все предметы мебели были надежно привинчены к полу, а маленькое окошко без занавесок, расположенное под самым потолком, вселяло чувство безысходности, граничившее с депрессией. Облаченный в серую с зеленой продольной полосой больничную пижаму, напоминавшую матрац, Ричард Кэвендиш сидел на койке, обхватив голову руками. Он никак не отреагировал на наше прибытие, и Санни потребовалось дважды окликнуть его, чтобы привлечь внимание. Профессор медленно поднял голову и удивленно произнес: – Вы?! Но как?.. – Тсс! – я прижала палец к губам. – Мистер Кэвендиш, мы пришли, чтобы вытащить вас отсюда. Ричард тяжело вздохнул и горько улыбнулся. – Мне жаль разочаровывать вас, – вымолвил он. – Но, боюсь, мне здесь самое место. Я отчаянно замотала головой, заверяя его эмоциональным шепотом: – Всё совсем не так! Поверьте мне, вас одурачили! Ваша жена находится в сговоре с Бонгали! Она кормила вас нейролептиками всё это время, планируя лишить дееспособности! Профессор приподнял брови. – Это ложь, – не слишком уверенно произнес он. Я закусила губу и медленно помотала головой. – Увы, – в разговор вступил Санни, подойдя к пациенту клиники почти вплотную. – К сожалению, или, скорее, к счастью, вы не сумасшедший, но можете таковым стать, если останетесь здесь. Поэтому нам нужно уходить отсюда прямо сейчас, не теряя ни минуты. Мистер Кэвендиш упрямо замотал головой. – Я не хочу быть угрозой своей жене, – проговорил он. – А я хочу, – вставила Бесс, прикрывая дверь поплотнее. – Может быть, закончим этот разговор снаружи? У меня аллергия на психлечебницы. Ричард устало вздохнул. – Говорю вам, со мной что-то не то, и я должен получить необходимое лечение, – скорбно вымолвил он. – Прошу вас, уходите. Кореец сдвинул брови у переносицы. – Профессор, мы никуда не уйдём, – постановил он. – Без вас, во всяком случае. Вы совершенно здоровы, и вам не место здесь. Поверьте, у нас есть доказательства, и мы предъявим их вам, если вы соблаговолите пойти с нами. Мистер Кэвендиш замялся. – Вы же понимаете, что моя жена здесь ни при чем, – он повернул голову и посмотрел на окошко, из которого, если изловчиться, можно было увидеть кусочек неба. Я тяжело вздохнула и, подойдя к Ричарду, села перед ним на корточки. – Профессор, – проникновенно начала я. – Посмотрите мне в глаза. Я утверждаю, что твёрдо знаю, что вы абсолютно нормальны. Если хотите, я докажу вам всё, но сейчас наша самая главная цель – это побег из клиники. Вы готовы пойти с нами? Этот несчастный человек долгим и внимательным взглядом исследовал моё лицо, а потом неуверенно кивнул. – Мне бы хотелось поговорить с Гейл, – сказал он, поднимаясь с места. – Попросить у неё прощения за всю боль, что я причинил ей... – Ничего вы ей не причинили! – фыркнула Бесс. – А синяки и я могу нарисовать. Мистер Кэвендиш помотал головой, заметив: – Экспертиза подтвердила, что следы побоев были подлинными. – Это могла организовать Бонгали, – вступила в разговор Джесс, украдкой поглядывая на наручные часы. – В её распоряжении находится огромное количество готтентотов, которые подчиняются каждому велению своей королевы, и ей ничего не стоило отдать соответствующее приказание. – Но зачем ей делать это? – развел руками Ричард. – Может, для того, чтобы помочь подруге детства? – предположила я. – Ваша благоверная не говорила вам, что она родом из этих мест? Профессор приподнял свои кустистые брови. – Что вы! – изумился он. – Гейл родилась в Техасе! – Она появилась на свет в славном городе под названием Пирстон, что находится в самом центре ЮАР, – возразила я. – А в ковбойский штат переехала в пятилетнем возрасте. Там же, кстати, сочеталась браком в первый раз. И овдовела тоже. Мистер Кэвендиш вновь грузно опустился на кровать и обхватил голову руками. – Это не может быть правдой.., – простонал он. "Доктор Ким" цокнул языком. – Расскажите ему, что произошло с нами за время расследования, – приказал кореец, подходя к выходу из палаты и открывая дверь. – Я пока схожу за его вещами. – Э-э-э... Санни! – окликнула я его. – А как ты собираешься бежать отсюда? – Так же, как и пришел, – обернувшись, ответил азиат, и его чёрные глаза таинственно сверкнули. Он мигом ретировался в коридор, и я, пытаясь побыстрее отойти от шока, вызванного его словами, присела на кровать рядом с профессором. Я начала рассказывать обо всем, что мы пережили за этот короткий промежуток времени, опуская некоторые детали, но стараясь передать общую картину дела. Мой молчаливый собеседник не шевелился, но я знала, что он внимательно слушает меня. Я и не ожидала, что Ричард сразу же поверит нам, ведь он искренне любил жену, но мне было необходимо убедить его в её коварстве, чтобы побыстрее уйти отсюда. За те десять минут, что Санни ходил за одеждой, я успела кратко изложить существующее положение вещей. Когда кореец возник на пороге палаты, профессор отнял ладони от головы. В его глубоко посаженных глазах сверкала решимость. – Я должен увидеть Гейл, – постановил он. – Если всё это правда... Хотя я не могу поверить в это, но... Мне нужно переговорить с женой. – Замечательно, – азиат деловито положил на стол стопку одежды. – Дамы, пройдите в коридор, пожалуйста. Мы с подругами послушно выскользнули из палаты, и Джорджина, прикрыв за собой дверь, оперлась об неё спиной. – Как думаете, у нас получится выбраться отсюда? – задала вопрос Бесс, с опаской глядя на противоположную дверь, из-за которой доносились жуткие крики. – Разумеется, – успокоила я её. – У Санни наверняка уже есть план. Вдруг кто-то со всей силы ударил изнутри в стену прямо около входа в ту палату, где вопили. Элизабет подпрыгнула и отошла оттуда подальше. – Надеюсь, он поторопится с этим своим планом и профессорским туалетом, – заметила она. – Это место мне нравится всё меньше и меньше. Как по волшебству, в этот самый момент дверь каземата, где держали мистера Кэвендиша, распахнулась, и двое мужчин вышли в коридор. Санни, не сказав ни слова, возглавил наш небольшой отряд и смело пошел по направлению к вахтеру. Последний опустил газету и, заметив пациента, одетого не по инструкции, резко вскочил со своего комфортабельного кресла – Д-доктор, – срывающимся шепотом выдал этот ретивый служащий. – Больных из этого крыла запрещено выводить за территорию этажа без специального распоряжения. – Я хочу попробовать новый подход для его излечения, – ответил кореец. – Методику Штайна-Рихтера. Держу пари, вы знаете, о чем я. Вахтер задумчиво пожевал губами. – Кажется, я что-то подобное слышал, – медленно выдал он. – Но одежда... – Это необходимо для успешного претворения этого революционного метода в жизнь! – азиат начал жестикулировать так оживленно, что чуть не сбил у стража со стола чашку с дымящимся чаем. – Доктор Ким имеет за плечами немалый опыт работы на Интерпол, – вмешалась я. – Он составлял профили преступников прославленной наркобанды Марвин Фейн, и синдикат был раскрыт только благодаря его усилиям. Видимо, эта лавина информации, обрушившаяся, как из рога изобилия, добила беднягу. Он жалко улыбнулся и посторонился, пропуская нас. Наша необычная процессия беспрепятственно покинула клинику, и Санни начал на ходу снимать халат, жестом призвав нас сделать то же самое. – Что ж, половина задуманного выполнена, – подытожила Джесс, аккуратно складывая своё белое одеяние и пряча его в рюкзак. – Надо как-нибудь вернуть их больнице. – Непременно, но, думаю, это стоит оставить на закуску, – проговорил кореец, запихивая свой халат в спортивную сумку, которую он ловко извлек из кустов. – Сначала нам стоит встретиться с очаровательной миссис, чтобы предъявить ей обвинение. Я, свернув свою робу, прочистила горло. Азиат взглянул на меня и улыбнулся. – Дай-ка угадаю, – сказал он, заговорщицки подмигнув. – У нашей Нэнси есть план, так? Я приподняла уголки губ и утвердительно кивнула. *** ЮАР была той самой удивительной страной, которую все хотят посмотреть, но почему-то боятся. Единственный в мире кусочек земли, где расизм (был) направлен не против черных, а совсем наоборот, эта республика привлекала к себе. Местные аборигены не были сплошь агрессивными: среди них встречались разные люди. К примеру, добродушные бушмены с неизменными широкими улыбками на лицах, яркими одеяниями и поджарыми фигурами (несмотря на вполне приличный аппетит) были просто олицетворением позитива и дружеского отношения ко всем. Готтентоты были людьми совсем другого пошиба. Довольно резкие и агрессивные, они предпочитали ютиться в своих резервациях, границы которых свято охраняли, недобро косясь на каждого, кто осмеливался приблизиться на расстояние меньшее, чем пистолетный выстрел. Улыбались эти суровые аборигены редко, и лично мне ещё ни разу не удалось этого увидеть, если не брать в расчет светский оскал Бонгали. Злить их было крайне опасно для жизни, и именно это мы и собирались сделать. Атаковать Гейл и королеву готтентотов в лоб было бы неразумно, ведь формально закон был на их стороне, и они могли бы сразу же сдать нас властям, сами при этом разыграв святую невинность. Потому мы и решили действовать обходными путями. У резервации аборигенов, что была расположена близ Йоганнесбурга, собралась настоящая толпа. Затворы камер то и дело громко щёлкали, стараясь запечатлеть каждую деталь окружающего пейзажа, который сам по себе, честно говоря, был малоинтересным. Дело заключалось в том, что в этой стране редко происходило что-либо из ряда вон выходящее, и на этом я и решила сыграть, обзвонив редакции всех ведущих местных газет и оставив анонимное сообщение о том, что в семь часов в мазанке Бонгали состоится сенсация. В результате, куча репортеров сейчас толпилась у входа на территорию коренного населения и только и ждала, пока их пустят внутрь. Увильнуть от этого королева не могла: не в её интересах было ссориться с прессой, потому мы – я и Санни – тоже присутствовали здесь, смешавшись с толпой. Мои подруги и мистер Кэвендиш с нами не пошли, так как: а) рост Ричарда уж слишком выделял его из толпы; б) их помощь была нужна в другом месте. Поэтому мои боевые товарки и профессор сейчас рыскали по квартире Кэвендишей, разыскивая следы нейролептика или что-нибудь, указывающее на коварную схему злодейки Гейл. А мы с корейцем решили броситься на передовую. Наконец, спустя вечность, рослый чернокожий парень с мрачной гримасой распахнул ворота, и толпа стервятников, жадных до сенсаций, хлынула внутрь, таща нас за собой. Игра началась.