Из окна напротив

В парке, раскинувшемся неподалеку от дома, на вкус Драко было довольно красиво: петляющие аллеи; живописные мостики, соединяющие берега небольших каналов; естественные ландшафты, подчеркивающие природную красоту; неровный рельеф с возвышенностями, склонами и оврагами; а также вписанные в общую картину небольшие архитектурные сооружения, в совокупности представляли целый островок зелени, растущий посреди бетонных коробок. Так что, несмотря на то, что в парке было предсказуемо многолюдно, особенно для Малфоя, категорически не любившего толпу, он не систематически, но довольно часто посещал это место для утренних пробежек или длительных неспешных прогулок. В собственный же выходной, когда на улице было солнечно и тепло, а самочувствие и настроение – приподнятыми, Драко счел необходимым выбраться на свежий воздух и разбавить рутинную жизнь неутомительной физической нагрузкой, которая, впрочем, очень быстро переросла в полосу препятствий и растянулась на несколько часов, просто потому что Малфой свернул не туда, но не остановился и продолжил бежать. Так что, когда он, наконец, добрался до выхода из парка, от раннего утра время медленно подобралось к полудню. Тем не менее, особо уставшим себя Драко не чувствовал, разве что вспотевшим и немного запыхавшимся. Квартира встретила его тянущимся из кухни запахом еды, очевидно приготовленной домовиком, присланным из мэнора. - Вирама ме, Драхэ, - произнес Малфой, и фамильяр, став видимым, перебрался с его плеча на подоконник. - Славно прогулялись сегодня, - заметил виверна, сбрасывая клювом прямо на пол листву, прилипшую к крыльям. – Еще бы почаще случались такие вылазки, - посетовал он немного погодя. Пока они жили в мэноре, Драхэ мог спокойно вылетать в окно и облетать сотни гектаров их имения хоть каждый день, однако с переездом в город такая роскошь стала ему недоступной, в чем он любил обвинять собственного хозяина, тем самым поигрывая на его нервах. - Мне и самому хотелось бы того же, - ответил ящеру Драко и закрыл за собой дверь в ванную, избавившись от дальнейших упреков. Теперь, когда фамильяр не прятался, находясь дома, Драко с тоской вспоминал о прошлых временах, в которых он мог перекидываться с ним всего парой слов за день. А о том, чтобы держать виверну в тени не могло быть и речи, поскольку тот шипел, огрызался и показывал свой подростковый бунтарский характер, совершенно справедливо (по своему мнению) полагая, что раз теперь Поттер знал о существовании Драхэ, скрывать его не было нужды. Несмотря на то, что фамильяр был отчасти порождением Драко, и перенял многие черты характера хозяина, с ним было непросто. Иногда Малфой даже подумывал, не выглядел ли со стороны так же как Драхэ, и если да, то почему еще ни у кого не хватило смелости его заавадить? Однако о том, чтобы выбираться в парк почаще, Драко и сам периодически задумывался, и даже пытался сделать пробежки постоянными. Пока метка в очередной раз не давала о себе знать и не вытягивала из него все силы ближе к концу второго-третьего месяца после терапии Снейпа. Порой в такие моменты организм был настолько истощен, что с трудом удавалось ходить даже на работу. Так что пока энергия била через край и он чувствовал себя потрясающе – пробежки возобновлялись, когда же наступало истощение – они откладывались до лучших времен. После душа и вкусного завтрака, одну треть которого пришлось отдать фамильяру, не успел Драко как следует насладиться приятной усталостью в мышцах, сытостью и спокойной атмосферой своего выходного дня, в камине его показалось улыбающееся лицо Забини, вместо приветствия заявившего: - На сегодняшний вечер в качестве извинения за свое отсутствие на твоем приеме я снял чудесный ресторан в Вест-Энде, куда уже позвал всех наших, так что отказов не принимаю и высылаю тебе официальную пригласительную открытку! На журнальном столике появился бархатистый темно-бордовый конверт с витиеватым почерком Блейза, указывающим адресата. Взяв послание, Малфой надорвал его по краю и вытащил оттуда открытку, представлявшую собой колдографию с ним, Пэнси, Блейзом и Тео. Вчетвером они стояли на фоне Чёрного озера, и Нотт с Забини все пытались поставить Малфою рога: тем днем, насколько парень помнил, стояла теплая погода, все экзамены были позади, и их дополнительный седьмой курс подходил к концу, и хотя забот в то время хватало, все они были ничем по сравнению с днями в период войны. На обратной стороне открытки значилось название ресторана, его точные координаты и время, на которое была назначена встреча. А в самом низу, мелким почерком, было уточнено, что никакого дресс-кода нет, и никто из приглашенных не будет против плюс одного Драко, даже если им окажется Гарри Поттер. - От тебя не было ни слова четверо суток, за которые все газеты Великобритании успели осветить ту ссору, и вот, наконец, ты появляешься, но все, что тебя волнует – это дурацкие намеки на меня с Потти? Блейз, какого мать Морганы черта? – недовольно высказался Драко, обратившись к камину. Оттуда послышался тихий смех Забини, а следом его голос с нотками сарказма произнес: - Если говорить словами Девон, то: «Бедный зайчик Гарри даже не был приглашен, представляешь? И Змейка так скучал!», поэтому я решил исправить эту несправедливость и… - С чего я вообще должен был звать Поттера на вечер, где даже не было моих знакомых? Ну, почти, - прервал рассуждения друга Драко. – К тому же, мне хватает и того, что он живет по соседству, работает там же где и я, и заваливается ко мне в квартиру, когда вздумается. Приглашать его на официальные семейные мероприятия? Не дождется! - фыркнул он раздраженно, и, словно бы в отместку за слова друга, кинул в камин пригласительную открытку, однако как только края той почернели от жара огня, быстро вытащил её и потушил Агуаменти. Блейз тяжко вздохнул. - Ты все еще играешь в отрицание и самообман? – осведомился он будто устало. – Ладно, можешь не брать с собой Поттера, но сам придти просто обязан. Малфой скривился так, будто его не на праздник приглашали, а отправляли в тур по Азкабану, и, сев напротив камина, чтобы видеть мерцающее в углях лицо друга, спросил: - Напомни, с чего это мне быть обязанным человеку, который со мной даже говорить не хочет, будто я ему чужой? Не то чтобы Драко действительно злился или обижался на Блейза из-за его излишней скрытности, ведь он, сколько парни дружили, всегда был себе на уме, и все переживания, касавшиеся чувств, скрывал за семью печатями. Однако порядком раздражало, что, не говоря ничего об отношениях с Роном, он, тем не менее, вечно намекал на чувства Драко к Поттеру, притом прекрасно зная, как сильно Малфой старался отгородиться от любых мыслей в этом ключе. - Что такого, о чем не писали газеты, я должен тебе рассказать, чтобы ты согласился прийти к нам и отпраздновать свой день рождения? - сдаваясь, поинтересовался Блейз несколько обреченно, тем самым застав самого Драко врасплох. Знать хотелось все и в мельчайших подробностях (за исключением, может быть, анатомических), но начать нужно было с чего-то одного, наиболее серьезного. Малфой скрестил руки на груди и уставился в одну точку, поигрывая бровями, в то время как остальные части его лица оставались неподвижными. Забини на том конце каминной связи старался подгонять его фразами по типу «не тормози, или я передумаю» и «по-моему, тебе не очень-то и нужны детали», но видимо был серьезно настроен вытащить Малфоя из дома и потому не отключался. - Ты любишь Уизли? – наконец решился и задал главный, как ему казалось, вопрос Драко. - Что?! – от удивления Блейз даже поперхнулся белым вином, которое имел неосторожность отпить одновременно с подавшим голос другом. Повисла неловкая пауза. Оба парня отвели друг от друга взгляды, стараясь смотреть куда угодно, лишь бы не на собеседника, пока Забини вдруг тихо не ответил: - Нет. Не думаю, - решившись все же посмотреть на него, Драко заметил, что друг выглядел неуверенным. – Не знаю, - в конце концов добавил Блейз и нервно поправил без того идеально выглядевшие волнистые волосы. «Да неужели?» - хотелось спросить Малфою, но он вовремя остановился, потому что точно сбил бы этим тоном поток откровений и ничего не добился. - Но вы ведь спали? – вместо этого уточнил он. Забини цыкнул и покачал головой. - Не мне тебе рассказывать, как запредельно далек секс от чувств, - сказал он и вдруг улыбнулся коротко, будто бы и сам боясь тех эмоций, что толкнули его на подобное действие. – Он не вызывал во мне ничего, кроме смеха, пока мы учились в Хогвартсе. Но стал старше, серьезнее и… Правда не знаю, он не любовь всей моей жизни, как твой Поттер, но с ним просто во всех отношениях классно. - Поттер не любовь всей моей жизни, - Драко закатил глаза. - О да, и именно поэтому из всего мною сказанного ты обратил внимание на это. Забини посмеялся, переждал волну негодования, а затем продолжил, видимо и правда решив выговориться: - В общем, мы с Уизли общались, а потом в какой-то момент переспали, и все как-то закрутилось, - он прикусил нижнюю губу в попытке вновь не улыбнуться, а затем вдруг резко помрачнел. – И в какой-то момент меня начало бесить, что он живет с Финниганом. Хотя понимал, что нас ничего не связывает, да и началось это не так чтобы давно. И в тот день, когда случилась ссора, зная, что Рон не хочет делать Шимусу больно и пытается, очень сильно пытается разобраться в себе прежде, чем говорить ему о чем-то, больно его бойфренду решил сделать я. Драко грустно усмехнулся, понимая друга даже лучше, чем того хотелось бы, потому что и сам очень долгое время причинял боль всем близким людям человека, посмевшего его отвергнуть. Однако со временем, побывав в различных жизненных ситуациях и многому научившись, парень понял, что злость, выброшенная в мир, не порождала ничего хорошего, и теперь путь этот представлялся Малфою очень близким к банальному саморазрушению. - Ты связывался с ним после случившегося? – осторожно уточнил Драко. - Нет, - Блейз покачал головой. - Я успел узнать его достаточно хорошо, чтобы понимать – сейчас он старается склеить собственный мало-мальски устроенный мир и пытается наладить хрупкие отношения с Финниганом, потому что держится за него как утопающий за соломинку. - На то есть причины? – уточнил Драко удивленно. Ему самому никогда не приходило в голову оставаться и дальше с человеком, которому он совершенно точно изменял, причем даже не в плане постели, а в эмоциональном, более глубоком смысле, когда речь шла уже не просто о сексе, а о симпатии и привязанности. Если ты находишь кого-то, кто становится тебе ближе нынешней пассии, не бессмысленно ли пытаться оставить все на своих местах? - Уизли не любит перемен, представь себе, - хмыкнул Блейз. – К тому же, они уже давно вместе, да еще и старые друзья. Финниган, в отличие от меня, ему родной. Драко вдруг задался вопросом, смог бы сам легко уйти от Забини, будь у них какие-нибудь отношения, и пришел к выводу, что найти однозначный ответ не так уж легко. - И что тогда? Все, что произошло между вами, не имело смысла? - Вряд ли на этом все закончится, но время покажет, - философски ответил Блейз. - А что пресса? Как на слухи отреагировали родные? – вспомнил про газеты Драко. Друг закатил глаза и измученно вздохнул. - Мать поинтересовалась, не виной ли всему мое продолжительное затворничество в поместье и не злоупотребляю ли я вином, если решил выбрать плохо воспитанного, туповатого Уизли, - он усмехнулся. – К тому же, несмотря на её напускную лояльность во время войны и эту министерскую политику общего мира, по факту мы все еще делимся на два лагеря, и мать не настроена резко негативно по отношению к «героям», но полна предубеждений. Драко кивнул, прекрасно понимая, о чем говорит друг. Это для них, детей, которых во все военные события впутало старшее поколение из-за своих взглядов, было более чем очевидно, что даже самый хрупкий мир, выстроенный на пусть даже наигранной терпимости, лучше всего того ужаса, который творился в прошлом. Однако старшее поколение, то, что было близко к идеалам Волдеморта, хоть и разочаровалось в его политике, все же до сих пор во многом стояло на своем – чистота крови, превосходство одних над другими и прочее в том же духе. Да и Министерство, по сути, не отставало, официально провозглашая равенство всех и каждого, но по факту отдавая предпочтение одним только единомышленникам, не желая забывать прошлого и прощать ошибки. - А что Девон? – вспомнил про сестру друга Драко. Блейз посмотрел на него, словно спрашивая «ты серьезно?». - Она сама с Уизли, о чем речь. Просто мать успела познакомиться с Чарли и понять, что он во многом хороший для ее дочери вариант. Не успел Малфой еще что-либо сказать, как диалог их прервал настойчивый стук в окно: каштаново-золотая со светло-коричневой лицевой маской сипуха летала возле форточки с прикрепленным к лапке письмом. Попросив Забини немного подождать, Драко поднялся на ноги и, дойдя до окна, впустил птицу в квартиру, скомандовав Драхэ, заметно оживившемуся, вести себя мирно и гостью не задирать. На что виверна недовольно прошипел, будто даже не собирался лезть к сипухе, и изъявил желание отправиться в спальню, чтобы немного вздремнуть. Проводив питомца долгим взглядом, Малфой подумал, что надо было махнуться с Поттером животными, потому что забавный джарви хоть и нес околесицу, выдавал ее бездумно, не желая никого оскорбить или взбесить, в отличие от Драхэ. - Что там? – подал голос Забини, когда Драко, угостив птицу кормом, забрал у нее послание и, вновь сев перед камином, развернул его. Выполненное на плотной желтоватой бумаге письмо, исполненное каллиграфическим почерком, адресовалось Малфою от Астории Гринграсс, и начиналось обычным приветствием с вежливым вопросом о делах. - Это Стор, и она извиняется за то, что ни ее родители, ни она сама не смогли присутствовать на праздновании моего дня рождения, - ответил другу Драко, скользя взглядом по строчкам. - Объясняет причины? – уточнил Блейз. - Дааа, - задумчиво протянул Малфой и нахмурился, дойдя до середины. – Говорит, что ее отца отказались выпускать из Франции за долги, из-за чего мать так перенервничала, что слегла с приступом, а так как Дафна путешествует по Шри-Ланке в попытках найти наиболее пригодное для выращивания Эбеновых деревьев место, всю заботу о родительнице Стор взяла на себя. - А отец? – предположил Забини. - Занят решением финансовых вопросов, - объяснил Драко. - А слуги? – не унимался друг. - Ты бы оставил Мичелу на слуг? – раздраженно спросил Малфой. - Нет, - хмыкнул Блейз, видимо найдя аргумент вполне весомым. – Но не кажется ли тебе, что Гринграссы просто не хотели находиться в кругу снобов, которым палец в рот не клади, дай пообсуждать нынешнее положение некогда богатой семьи? Драко понимал, что скорее всего так все и было: очень многое потерявшая после войны, семья Гринграсс до сих пор не могла оправиться и привести дела в порядок, из-за чего некоторые из числа их старых знакомых расплодили массу нелицеприятных сплетен, в которые входили и разговоры касательно истинных целей помолвки их младшей дочери – мол, выдавали ее родители не за человека, а за положение. Сам Драко такого отношения к Гринграссам не имел, с Асторией поддерживал довольно теплое, дружеское общение, а её старшую сестру хоть и недолюбливал, все же терпел, поскольку та была лучшей подругой Пэнси. И хотя Люциусу не слишком нравились дочери Гринграссов за их излишнее свободолюбие и толерантность, привыкший к замашкам собственного сына он просто закрывал на это глаза – мол, молодежь, что с них взять. - Пишет, что хотела бы встретиться, и просит найти время, - дочитав письмо до конца, вместо ответа на вопрос Блейза заметил Драко и посмотрел на друга, мысленно прикидывая, когда у него следующие выходные. - А у меня как раз есть пара билетов на выставку, открывающуюся послезавтра на несколько недель, - заметил Забини будто между прочим. – Искусство, правда, магловское, но судя по масштабу организации выйдет нечто грандиозное. Малфой вспомнил о любви Астории к живописи, о ее любознательности и добром отношении к маглам, и решил, что предложение друга было как нельзя кстати. - И ты дашь их мне? – уточнил Драко, ожидая какого-нибудь подвоха. - Только если ты придешь и возьмешь их, - довольно улыбнулся Блейз. Уже зная, к чему тот клонит, Малфой все же поинтересовался: - Приду куда? К тебе? – в конце концов, надежда всегда умирала последней. - Неа, - протянул Забини. – В ресторан. Совсем хорошо, если все-таки с Поттером, - он поиграл бровями и засмеялся над смурным лицом друга. - Я скорее на поцелуй с дементором решусь, - ответил Драко инфернально-ледяным тоном. - Поттер так ужасен? – притворно ахнул Блейз. - Откуда мне знать? – парировал Малфой. На лице друга проскользнуло замешательство. - Я думал, после того поцелуя и уединения в одной комнате вы… - начал было объяснять Забини и был прерван. - После какого поцелуя? – не понял Драко, чувствуя, как в груди все замерло, а от плеч по позвоночнику побежали мурашки. Блейз заметно стушевался и, видимо кое-что осознав, стал похож на живое воплощение коварства, не хватало только острых рогов и пиковидного хвоста. - А вот такого, самого обычного, очень романтичного, после которого тебя стошнило, впрочем, - и, засмеявшись, он начал пропадать. – Кому-то надо меньше пить, а? В общем, ко мне там пришли, так что я отключаюсь. Тебя жду в ресторане, не опаздывай, - и, подмигнув другу на прощание, Забини прервал связь, оставив Драко сидеть на полу ничего непонимающим. Неужели на вечеринке Блейза он полез к Поттеру с поцелуями? Но ведь Малфой спрашивал у того, не делал ли чего-нибудь лишнего, пока был пьян, и Гарри заверил, что между ними ничего не было. Или для Золотого мальчика поцелуй – это ничего? Ну, просто как рукопожатием обменяться! Все еще сжимая в руке письмо Астории, Драко подошел к окну, раздумывая, а не пойти ли к Поттеру и не спросить у него обо всем напрямую, чтобы в этот раз тот рассказал все как было, но не успел даже целиком оформить эту мысль, как в квартире напротив из своей спальни выплыл вновь полностью обнаженный Гарри. Находу отчитывая за что-то джарви, старающегося обходить его по кривой дуге, парень добрел до кухни и только тогда, видимо отойдя ото сна, повернулся к окну. Солнечные лучики путались в его растрепанных волосах и падали тонкими полосами на плечи и грудь, из-за чего он весь будто бы сиял, маня теплотой. И в тот момент он был настолько прекрасен, что у Драко дыхание перехватило, и даже не видя себя, он знал, что покраснел. Он стоял и смотрел на Поттера, в то время как тот смотрел на него, и понимал, что следовало бы отвернуться, но только он решился отвести взгляд, как странный механизм в его голове вдруг неожиданно сработал, и память услужливо вернула фрагмент, которого Малфою так не доставало. Приглушенный свет, тело Гарри, его обнимающие руки, его плечо, на которое Драко положил голову, его дыхание и его приятный древесно-травяной запах – Малфой вспомнил каждую деталь. А потом, будто вновь ощутив это приятное возбуждение, вздохнул и почувствовал, как губы зажгло от поцелуя, словно он был не в прошлом, а в настоящем. Сердце ускорило ритм, мир перед глазами пошел темными пятнами, и только тогда Малфой вспомнил, что нужно дышать постоянно, а не через раз. Гарри, тем временем, призвав Акцио трусы и надев их, дошел до окна и вывел, улыбаясь: «Привет. Как тебе утренний стриптиз?». На что Драко, вместо желаемого: «Великолепно. Можно так каждый день?», ответил: «Не впечатлило» и, злорадно усмехнувшись, поспешил скрыться в кабинете. Потому что, во-первых, следовало написать Астории о выставке, а, во-вторых, возбуждение, начавшее выпирать, грозилось ответить за Малфоя лучше любых слов. В ресторан Драко решил пойти хотя бы для того, чтобы выпытать у Блейза еще какие-нибудь подробности того вечера, поскольку спрашивать об этом Поттера теперь бы точно не решился. *** На тренировочный матч между Гарпиями и Паддлмир народу набралось столько, что первые ряды трибун на стадионе были забиты под завязку: представители обеих команд, менеджеры, тренера, спонсоры, журналисты, жены, дети, братья, сестры и друзья. О том, сколько же людей должно было прийти на саму игру, Драко, сидевший в четвертом ряду и наблюдавший в основном за Поттером, не мог и представить. Погода, к слову, видимо чувствовала всю надуманную важность этой встречи, и потому ближе к обеду из затянувших небо темно-серых туч пошел дождь, разошедшийся в настоящий ливень. И если зрители и игроки, дабы не намокнуть, могли отделаться обычным Импервиусом*, то разглядеть хоть что-нибудь из-за сплошной стены воды было не так-то просто. Впрочем, несмотря на неважный обзор, Драко все же видел большую часть игры и, может быть несколько субъективно, полагал, что Поттер играл несколько лучше, чем ловец Гарпий. За годы, прошедшие с окончания школы, Гарри отточил мастерство и вывел свои показатели на новый уровень, и хотя Малфой не ожидал от него ничего другого – это же Поттер, самый упертый осёл в мире, - он все-таки пришел в восторг от тех финтов, что выдавал Герой. После состоявшегося между Драко и Блейзом разговора на вечеринке, куда парень все же сходил, некоторые вещи стали восприниматься им иначе, и хотя он все еще не признавал возможности каких-либо отношений с Шрамоголовым, кое-какие моменты отрицать перестал. Например то, что находил своего соседа чересчур привлекательным, если не сказать безумно красивым, и потому вполне объяснимо хотел его. Или тот факт, что общение с Золотым мальчиком доставляло ему настоящее удовольствие, потому что с ним было комфортно и хорошо, настолько, что дурацкие мрачные мысли, воспоминания из прошлого и прочие негативные вещи забывались, уходя на второй план. Чего Драко по-прежнему не признавал, так это нелепой уверенности Блейза в том, что у него действительно есть какие-то особые чувства к Поттеру, или, того хуже, гриффиндорский придурок – его первая и единственная любовь. Только потому, что в детстве Малфой-младший и вправду считал Мальчика-который-выжил особенным, «волшебнее» остальных (а именно так маленький Драко и говорил), еще не означало, что он был в него влюблен. Вот еще. До определенного момента времени его вообще одни только девушки привлекали. Если бы не сумасшедшая тетка, может быть так оно было бы и до сих пор. Хуже идеи о том, что его первой любовью был Поттер, могла быть лишь мысль о любви к зубриле Грейнджер. Около четырех часов дня, когда небо разъяснилось и над стадионом появилась радуга, тренировочный матч закончился победой Паддлмир Юнайтед, но несмотря на это, многие игроки, в том числе из команды Гарпий, не торопились покидать поле и просто плавно летали туда-сюда, постепенно сбавляя нагрузку на организм. Поттер, как всегда поймавший снитч и этим завершивший игру, выпустил мяч вновь, и с ловцом Гарпий они устроили еще одно соревнование, только для них двоих. Выглядел при этом Гарри, насколько мог судить Драко, все время за ним наблюдавший, так, будто бы и вовсе не устал. Что, в общем-то, могло быть правдой, поскольку еще со школы все заботы Поттера отходили на второй план, если дело касалось квиддича. Совершенно неожиданно слева от Малфоя промелькнуло что-то рыжее, а потом краем глаза он увидел Джиневру Уизли, взмыленную, слегка запыхавшуюся и видимо удрученную проигрышем, которая вдруг села рядом с ним и, ничего не говоря, уставилась на оставшихся на поле игроков. Драко ощутимо напрягся, потому что сколько бы времени не прошло, все Уизли без исключения раздражали, и находиться с ними поблизости значило априори чувствовать себя замаранным. Так что, кое-как сдержав свое желание отсесть от рыжей бестии, он сделал вид, что вовсе её не заметил и продолжил следить за игрой двух ловцов. Какое-то время они просто сидели рядом, будто бы даже не были знакомы, пока Уизлетта вдруг не усмехнулась и не подала голос, видимо заметив, за кем следил Малфой: - Ты бы хотел трахаться с ним, правда? От неожиданности вопроса Драко вздрогнул и, не веря своим ушам, повернулся к ней и одарил взглядом, полным презрения, коими по умолчанию награждали Малфои всех Уизли. - Ты бы хотел, о да, - она понимающе кивнула, мерзкая ухмылка делала её лицо еще более уродливым. – И он бы тоже этого хотел, - добавила она, и её карие глаза стали почти чёрными от ненависти. В Драко заклокотала ярость: какого черта эта невоспитанная, нищая замарашка смела говорить с ним в подобном тоне? Даже глухой и слепой знал, что Поттер вытирал об нее ноги вот уже несколько лет кряду, а у нее не было и капли гордости, чтобы оставить его, и все почему? Потому что Поттер красавчик, Герой, вокруг него деньги и слава, и где же она нашла бы еще такого во всех смыслах Золотого мальчика. Разве такой можно было говорить с Малфоем в подобном уличительном тоне? Будто бы она схватила его за руку, когда он тянулся к мороженому, пока хозяин лавки отсутствовал. Чувствуя, как разгорается внутри него злость, Драко сжал руки в кулаки и, собрав в себе всю холодность, на которую только был способен, язвительно осведомился: - Тогда в чем же наша с ним проблема, как считаешь? Она, словно только этого вопроса и ждавшая, расцвела и с чувством полного превосходства ответила: - В том, что Гарри нужна семья и дети, которых я смогу дать ему со временем, а ты нет. Поэтому ты не станешь ничем, кроме временного развлечения, а меня он дождется, и вместе мы построим счастливое будущее, - самодовольство перло из всех щелей, настолько Уизлетта была уверена в своих словах, и смотрела она на Малфоя при этом так, будто ей было искренне его жаль. Уизлетте! Жаль! Малфоя! Однако не успел он отойти от приступа возмущения и найти оскорбления поострее, как Джиневра демонстративно поднялась со своего места и ушла с видом победителя, оставив последнее слово за собой. Она взбесила его, но вместе с тем неприятно кольнула, потому что он и сам подумывал над чем-то подобным, пусть и вскользь, нехотя, объясняя самому себе, что Поттера даже не следовало касаться, поскольку и сам прекрасно понимал, что Гарри, как и многие подобные ему сироты, стремился к большой и дружной семье, к уюту домашнего очага, к совместной старости. И это было ни разу не про Драко, на дух не переносящего детей и уж точно не похожего на хранителя очага. Хорошее настроение как-то мгновенно улетучилось. Вспомнилась старая вражда и с Поттером, и со всей его компанией. Резко начали раздражать люди вокруг. Заметив, что оставшиеся наблюдатели и игроки начали расходиться, Драко подождал, пока стадион практически не опустел, а затем решил отправиться в свой кабинет и провести там остаток рабочего дня. Однако его опередил Гарри, который подлетел прямо к трибуне и, спрыгнув с метлы аккурат возле парня, преградил ему путь. От него пахло совсем не травяной свежестью, да и выглядел он не ахти, но даже так Драко находил его очень привлекательным, из-за чего, в конце концов, мысленно обозвал себя идиотом, поскольку, что бы там не говорил Забини, особенно про первую и единственную любовь, а также про все великие романтические истории, закончившиеся, тем не менее, провалом, это не позволяло Малфою ровным счетом ничего. Боль и только боль – вот все что ждало его, реши он связаться с Поттером. Пусть уж его лучше мерзкая Уизлетта забирает и рожает ему детей, и… - Чего тебе Джин наговорила? Ты серее утренних туч, - прервал очередной поток его мыслей Гарри. - Ничего, - отстраненным бесцветным тоном соврал Малфой. – Абсолютно ничего. Гарри посмотрел на него с подозрением, разумеется не поверив, но не стал допытываться, потому что точно знал, что ничего не добьется. Вместо этого он кивнул в сторону поля и, улыбнувшись, спросил: - Полетаем? Несколько секунд понадобилось Драко, чтобы понять смысл предложения, и потом сердце его забилось чаще. - Пожалуй, откажусь, - ощущая, как паника сковывает легкие, тихо просипел Малфой. - Это еще почему? – удивился Поттер. – Я обещаю, что буду поддаваться, - специально подначивал он. Фантомной болью зажгла давным-давно затянувшаяся рана под сердцем, уродовавшая его и без того исполосованную Сектусемпрой грудь. - Нет настроения, - предпринял очередную попытку отвертеться Малфой. Но Гарри, вообще не привыкший сдаваться, решил просто так от него не отставать, и продолжил канючить, вынуждая либо отправить его к Моргане, либо согласиться. Причина для отказа у Драко была, и он полагал ее вполне уважительной, однако казалась такой унизительной, особенно если рассказать о ней человеку, умершему, воскресшему и убившему Волдеморта, что озвучивать ее Малфою не хотелось. - Превеликий Мерлин, Малфой, хватит увиливать и скажи, почему нет? – наконец не выдержал Поттер, сокрушенно вздыхая. И Драко, в котором за короткое время успело смениться слишком много эмоций, чтобы он и дальше мог держать себя в руках, наконец выпалил речитативом, буквально на одном дыхании: - Я не летал со дня Финдфайера, уничтожившего Выручай-комнату и Крэбба, ясно тебе, Шрамоголовый?! Сажусь на метлу, и крыша едет прямо до обморока, тебе не понять, разумеется! Они замерли друг напротив друга, оба ошарашенные: Поттер внезапным откровением; Малфой тем, что впервые кому-то об этом рассказал. И самым страшным для Драко было дождаться реакции Гарри. Он знал, что тот не засмеется, но почему-то только это и приходило на ум. Глупое сердце билось так, будто готовилось вылететь наружу, а тело покрылось мурашками и задрожало, словно парень замерз, хотя на улице даже ветер исчез. - Это… - наконец начал все еще пораженный Поттер. – Понимаю, Драко. Я тебя понимаю. Он потоптался на месте, нерешительно заглянул Малфою в глаза, а потом, не успел тот даже прийти в себя, схватил парня за руку и потащил к метле. - Что?! Какого боггарта ты творишь, идиот? – завопил Драко, стараясь вырваться. В пылу он даже треснул Поттера по голове, но тот не обратил на это ровно никакого внимания, приказав метле подняться. Малфой, ничего толком не разбирая из-за охватившего его страха, кое-как вытащил левой рукой палочку и кинул в сторону Гарри Ступефаем, но то пролетело мимо, и на землю упал окоченевший голубь. - Хорошая попытка, - усмехнулся Поттер и, сев на метлу, потянул его за собой. – Давай, я буду с тобой, мы точно не упадем. Это походило на какой-то слишком живой флэшбек. Какие события этого дня привели его к данной ситуации, Малфой не понимал от слова совсем. Было страшно, почти смертельно. Было неприятно. Хотелось уйти. Поттер соврал, что понимает, откуда бы ему. Если бы он понимал, стал бы он тянуть Драко к метле, когда тот только что признался, что лучше бы умер, чем сел на нее вновь?! Но Гарри не отпускал и смотрел на него выжидающе, всем своим видом показывая, что он тут, с ним, одним только взглядом говорил, что со страхом нужно бороться только решительными действиями, а иначе никак. И Драко, еще со случая в Хогварсте помня, что с Героем ему ничего не грозит, все же сел позади него. А тот, взяв его руки, сложил их у себя на животе, и когда Малфой сцепил их в замок, держась покрепче, взмыл в воздух. В первые секунды голова Драко закружилась, и резко сделалось не по себе, настолько, что замутило. Перед глазами словно бы вновь промчались давно похороненные на задворках памяти воспоминания, и ему даже почудился запах гари, с едким дымом, проникающим в легкие. Но зная, что как и тогда не один, Драко посильнее вцепился в тёмно-синюю форму Поттера, и, почувствовав, как тот дышит, отошел от мысли о неминуемой смерти и ощутил, как паника немного отступила. - В этом нет ничего страшного, - крикнул вдруг Гарри и положил одну ладонь на руку Драко. – Ты вспомнишь, обещаю. Привыкший к полетам с самого детства, Малфой долгое время чувствовал себя каким-то неполноценным, когда, раз за разом пробуя взлететь, тут же опускался обратно на землю, и хорошо еще, если по собственной воле, а не при падении. За семь же долгих лет ощущения, пробуждаемые только на высоте, когда ты сам рассекаешь воздух подобно птице, и вовсе забылись, причем настолько, что теперь было как-то непривычно. Когда же страх отступил настолько, что Драко смог оторваться от созерцания макушки Поттера и оглядеться по сторонам, глазам его предстала красота, доступная лишь с высоты полета: простиравшиеся внизу крохотные дома деревень, бескрайние равнины, вид на Ла-Манш, и все это чуть скрытое за кажущимися невесомыми облаками.** - Поттер, ты кретин! – крикнул Малфой, потому что впервые за семь лет он вновь летел, и ему не было плохо. Он точно не преодолел еще свой страх и не был готов к одиночным полетам, но сейчас чувствовал себя все-таки потрясающе. По крайней мере, достаточно потрясающе для того, чтобы обзывать Гарри. - Я знаю, - спокойно согласился тот. «Ты всегда был таким замечательным?» - хотелось спросить Драко, но вместо этого, позволив себе небольшую слабость, он уткнулся лицом между лопаток Поттера, вдыхая его запах, и сжал руками посильнее, обнимая. - Не подумай лишнего, но… Спасибо тебе, - громко, чтобы Гарри расслышал, произнес он. -Что? Ты сказал спасибо? – удивился Поттер. – Повтори! Момент был испорчен, Драко вспомнил, за что его постоянно раздражал Шрамоголовый и, закатив глаза, прошипел, все-таки немного смущенный: - О, заткнись. Ты все прекрасно слышал, придурок! Поттер, словно в отместку, сделал резкий кульбит, от которого у Драко чуть позвоночник в панике не рассыпался, а потом вновь медленно поплыл вперед. - Сам Драко Малфой сказал мне спасибо! Этот день войдет в анналы истории! – воскликнул он и рассмеялся как самый распоследний дурак. Впрочем, ничего другого от него Драко и не ждал. *** Выставка, организованная в районе Сити в одном из деловых центров, вышла за его пределы и своим масштабом достигла набережной, больше напоминая фестиваль. По вечерам, когда на город уже спускался сумрак, и на улице загорались фонари, выставка, и без того переполненная светом и яркими цветами, становилась еще красочнее, и музыка, сменявшаяся на джаз, создавала особую атмосферу давно минувших дней, вызывая в людях ностальгию. Сколько бы зал они не сменили и сколько композиций бы не рассмотрели, Драко, несмотря на восторг Астории, мероприятие показалось скучным, однако чтобы не обидеть девушку – ведь он ее сюда и пригласил, - Малфой делал вид искренне заинтересованного в магловском искусстве человека и вступал с Гринграсс в долгие дискуссии с рассуждением о том или ином произведении, о его настроении, о смысле, что вложил в него создатель. И так они провели большую часть дня, пока окончательно не устали и не отправились в кафе неподалеку. Там они немного поговорили обо всем, что случилось с обоими за то время, пока они не виделись, в том числе и о работе Драко, и о предложенной Астории должности в министерстве Франции, где вся их семья поселилась после войны. Гринграсс хотелось знать мнение парня по поводу того, действительно ли она подходила для предлагаемой работы, и когда Малфой заверил её, что просто уверен в том, что девушка справится, та улыбнулась и решила согласиться на собеседование. Когда они расставались, Астория поцеловала его на прощание в губы, мимолетно и практически невесомо, а потом попросила беречься и, пройдясь немного, аппарировала, исчезнув постепенно, будто растаяв, и последним испарился подол её лазоревого воздушного платья. Подумав с легкой досадой, что теперь они увидятся не ранее, чем через месяц, поскольку обоих вечно разделяло расстояние и куча дел, Драко нашел глазами дорогу к остановке, сегодня решив добраться до дома общественным транспортом, и пошел к ней, осторожно огибая людей, чтобы никого ненароком не задеть. Несмотря на нелюбовь к толпе и скуку, Малфой находил это место привлекательным, потому что музыка не стучала, а приятно ласкала слух, сонм голосов особо не раздражал, а будто бы встраивался в общую обстановку, огни, сверкая, переливались, совсем немного походя на волшебство. Да, стоило все же сказать Забини спасибо, он и Астория неплохо провели сегодняшний вечер. И конечно, стоило ему лишь подумать о хорошем, как в него тут же со всего маху кто-то влетел, едва не сбив с ног и не опрокинув на асфальт. - Какого… - начал было Драко. - Малфой? – перебил его знакомый голос, и тут парень сфокусировал взгляд. - Поттер, - обреченно констатировал Драко, мысленно благодаря Вселенную за то, что она такая жестокая сволочь, и не один выход в свет теперь, кажется, не обходился у него без встречи с Героем. Гарри был одет как всегда без всяческого вкуса, как какой-то оборванец, потому что, по мнению Малфоя, приходить на выставку в джинсах, кедах и толстовке было признаком дурного тона, о чем он, конечно же, тут же уведомил Поттера. - Зато ты просто красавчик, - пожав плечами, сделал ему комплимент парень, улыбнувшись. Драко считал точно так же, поскольку серая водолазка в сочетании с классическими черными брюками ему и вправду шла, так что он кивнул в знак благодарности, а потом, оглядевшись по сторонам и не заметив по близости никого знакомого и уж тем более, Мерлин упаси, рыжего, спросил: - Какими судьбами здесь? Гарри посмотрел куда-то сквозь толпу и, вскинув руку, указал на нечто позади Малфоя. Тот немедленно обернулся, несколько заинтригованный, и увидел Сириуса, Ремуса и Тедди, в руках которого с трудом умещалась целая связка воздушных шаров. Семья их даже по меркам Драко смотрелась довольно гармонично, так что парень нехотя ухмыльнулся. - Принимаешь участие в образовании крестника? – предположил он, вновь обратившись к Поттеру. Тот поморщился и отрицательно мотнул головой. - Скорее все вместе образовываем Бродягу, потому что Рем хоть и уважает магловский рок, справедливо подозревает, что это единственное, с чем из мира маглов знаком Блэк. Драко хмыкнул, напомнил ему про мотоциклы и ужасные дырявые футболки, любовь к которым перенял и сам Поттер, а потом сказал: - Скучноватое место вы выбрали для того, чтобы Сириус познавал мир. - Скучное? Ты шутишь? – удивился Гарри, вызвав у Драко недоумение. А потом, окрикнув крестного и жестами показав, чтобы они его не ждали, потому что смотрите-ка, он встретил Малфоя, Поттер в уже своей привычной манере, как и на матче пару дней назад, обхватил запястье Драко и поволок парня за собой. - Куда ты снова тащишь меня, Шрамоголовый? Я вообще-то шел домой! – возмутился скорее для проформы парень, которому на самом деле было очень любопытно, что такого мог показать ему Поттер, чтобы он изменил свое мнение об этой феерии звука и света. - Покажу тебе кое-что офигенное! Должно понравиться, - ответил Гарри, и вместе они принялись протискиваться сквозь толпу, уходя все дальше и дальше от композиций с картинами, фотографиями и скульптурами. В какой-то момент Драко засомневался, находились ли они все еще на выставке или уже покинули ее, пока Гарри вдруг не свернул, и они не оказались напротив делового центра. Толкнув одну из многочисленных дверей, Поттер затащил Драко внутрь, все еще не отпуская его руку, и спустя пару лестничных проемов они вдруг оказались в комнате, стены которой были зеркальными и, отражая свет от приглушенно горящих ламп, направляли его тонкими лучиками на представленные в композиции инструменты, а их было просто огромное множество. - Тут так тихо… - удивился Малфой, не обнаружив в зале ни одной души. - Потому что это комната самая последняя из списка в буклете, а если не знать о ней – найти не так легко, - ответил Гарри и прошелся между большим концертным роялем и рядом электрогитар. - Тогда как это место обнаружил ты? – оглядевшись, Драко заметил красивую исполненную в причудливой форме саксофона люстру и подивился искусным мастерством её создателя. - Не люблю толпу, искал уединенное место, - просто ответил Гарри, пожав плечами. – Тут классно, правда? Малфой согласно покивал, как зачарованный глядя на черное лакированное фортепьяно, со временем потертое, однако сохранившее надпись на крышке с резным узором. Судя по серебряным подсвечникам, прикрепленным к верхней части, датировался инструмент как минимум позапрошлым столетием. Заинтересовавшись, рабочее ли оно, Драко подошел поближе и, нажав на клавишу, извлек из фортепиано на удивление чистый звук. - Ты играешь? – спросил Гарри, находясь на другом конце залы и засматриваясь на арфы. Ответом ему стала легко узнаваемая мелодия Генри Овертуа, известного мага-композитора Средневековья, которую Малфой наиграл без нот, буквально помня ее наизусть. Любовь к музыке развила в нем Нарцисса, владеющая не только клавишными, но еще и некоторыми видами струнных, и мать самостоятельно учила его игре, проявляя себя очень терпеливым наставником. До переезда Драко мог подолгу играть на рояле, стоявшем в гостиной, расслабляясь. В квартире же места для инструмента не нашлось, и увлечение музыкой пришлось на какое-то время оставить. - Поиграй еще, это круто! – попросил Поттер, когда Малфой прекратил наигрывать, вспомнив о том, что это не его фортепиано и играть на нем никто не разрешал, так что это было банально не вежливо. - Не хочу играть для тебя, - фыркнул Драко, хотя на самом деле для Гарри играть было приятно. Тот вздохнул и закатил глаза, выражая этим все, что нельзя было передать словами, а потом несколько удрученно сказал: - Я вот могу играть разве что на укулеле, да и то это скорее бренчание, когда накатывает хандра или одолевает задумчивость. Впервые услышав про инструмент с подобным странным названием, Драко по одному только слову «бренчание» предположил, что скорее всего укулеле – это что-то подобное гитаре. И когда Поттер, от которого не ускользнуло замешательство Малфоя, прошелся по комнате и взял в руки инструмент, слегка приподняв его в воздухе, демонстрируя, Драко понял, что не слишком-то отдалился от истины. - И что, такое есть у тебя дома? – уточнил парень, вопросительно изогнув брови, потому что представить Поттера, играющего на маленькой гитарке, было как-то нелегко. - Есть, - кивнул Гарри и поставил инструмент на место. – Хочешь, покажу? – заговорщически добавил он и улыбнулся. Окончание этого вечера представлялось Драко иначе, когда он только решил отправиться до дома общественным транспортом, но жизнь с появлением в ней Поттера всегда становилась непредсказуемой, так что, подумав, что действительно хочет увидеть играющего на укулеле Героя, Малфой покивал головой. Гарри же, только этого видимо и ждавший, всего несколькими шагами преодолел расстояние между ними и, притянув Драко к себе, аппарировал вместе с ним домой, оставляя позади и выставку, и ее огни со звуками. Квартира встретила их тишиной, которая, впрочем, продлилась недолго, поскольку стоило включить маломальский свет, как джарви, до этого, по всей видимости, спавший где-то под диваном, проснулся и выбежал из своего тайника с оскорбительными выкриками. Однако стоило зверьку увидеть Малфоя, как он разом присмирел, подбежал к своему тезке поближе и, обнюхав, привстал на задние лапки, передними упершись на голень парня, и заглянул ему прямо в глаза, своеобразно приветствуя. - Меня он, значит, обзывает, грызет и переворачивает в доме все вверх дном, а с тобой прямо родственная душа! – возмущенно заметил Гарри, всплеснув руками. Драко самодовольно ухмыльнулся и, наклонившись, потрепал животное по загривку, а потом погладил по носику, полностью одобряя его некрасивое поведение – так этому Поттеру и надо, мол, не все же ему портить чужие жизни. - А где твой ящер? – поинтересовался Гарри, вдруг вспомнив про Драхэ. Малфой, ощутив, как нагрелась метка призыва, непроизвольно потер внутреннюю часть плеча, не решаясь призвать виверну, хотя тот, судя по всему, был очень даже не против. - Ну, если ты хотя бы немного понимаешь природу фамильяров, то знаешь, что Драхэ всегда со мной. Просто материализуется и делается видимым он лишь по воле хозяина. Судя по выражению лица Поттера, такого вида информацией до сего дня он не обладал, и теперь был впечатлен открытием, потому что с любопытством исследователя разглядывал Малфоя и то место, которое он все еще неловко потирал. - Сейчас не время для вопросов, откуда взялся ящер, да? – осторожно уточнил Гарри немного погодя. Драко покивал, пока еще не уверенный в своем желании рассказывать о тех далеко не самых приятных приключениях, что в итоге привели его к созданию фамильяра. Точнее, приключения-то были весьма эффектными и запоминающимися, однако толкнуло на них Драко далеко не желание сменить обстановку. - Что ж, тогда могу предложить тебе чай, - решил Поттер и отправился к плите, находу палочкой разжигая конфорку, ставя на нее чайник и доставая из тумбочки турку и пакет с обжаренными кофейными зернами. - Почему не кофе? – вдруг, сам не зная зачем, спросил Драко, потому что это показалось важным. - Что? – не понял Гарри, уже наливая в турку воду. - Почему ты не предлагаешь мне кофе? – объяснил Малфой, продолжая стоять посреди гостиной и смотреть на Поттера. - Эм… - протянул Гарри, не понимая с чем связан этот вопрос. – Потому что ты любишь чай, исключительно зеленый, и очень хорошо если с мятой, жасмином или ягодным сбором? – предположил он, будто это было само собой разумеющимся, и Драко кивнул. - Дааа, - протянул он. – Именно поэтому. В груди как-то потеплело из-за ответа Поттера, сделало его ближе, дало внезапное осознание, что за несколько месяцев они успели неплохо друг друга изучить. Драко, например, знал, что из еды Гарри предпочитал либо домашнюю, либо фастфуд, в то время как ресторанная вызывала в нем какую-то немотивированную неприязнь. Причем часто Поттер готовил сам, потому что умел, в отличие от Малфоя, делать это вкусно. Свободное время, не занятое ни работой, ни вечеринками, посвящал книгам, сериалам или магловскому спорту. Коллекционировал мини-копии драконов, квиддичных команд, различных политических деятелей, людей искусства и редких фантастических зверей. Все это Драко успел узнать за время их приятельского общения, часто бывая у Поттера дома или пуская его к себе. Причем только сейчас, из-за ответа Гарри, парень вдруг понял, что они действительно очень много общались. Да Шрамоголовый с Уизелом не общался столько, сколько с ним, своим бывшим врагом. - Малфой, ты чего завис? Мистер Змейка начал паниковать, - окликнул его Поттер, левитационными чарами пуская к нему по воздуху чашку с чаем. - Кто?.. – сначала не понял отмерший Драко, но потом посмотрел на джарви, выписывавшего возле него круги, и осознание медленно догнало. - Ты назвал хоря мистером Змейкой? – парень усмехнулся, вскинув брови в легком удивлении. – Неужели наше сходство так очевидно? Обижаться на свою кличку Малфой перестал довольно давно, когда до него дошло, что вообще-то хорьки не только воняют, но и являются исключительными охотниками. Так что можно было зацикливаться на недостатках, а можно было научиться обращать внимание на достоинства. - Вы оба чересчур милые и обоим палец в рот не клади дай меня оскорбить, - хмыкнул Гарри и, дождавшись, когда вода в турке закипит, убавил газ. «И это новый комплимент», - отметил про себя Драко. Ни к месту вспомнилась случившаяся пару днями ранее беседа с мерзкой Уизлетой, во время которой та отметила, что Гарри тоже хотел бы с ним переспать. Вообще-то, не то чтобы это было совсем неожиданным для Драко откровением: в конце концов Поттер вообще спал со всем, что двигалось, а что не двигалось – он двигал. Но все-таки, если Джинни, которой в принципе уже некуда было падать, все же опустилась до того, чтобы подойти к нему и выставить себя еще большей идиоткой, чем Малфой о ней думал, что-то во всем этом было. - Так ты покажешь мне блестящую игру на укулеле, Потти? – отвлекаясь от глупостей в своей голове, спросил он у Гарри, опускаясь на уже полюбившийся за продолжительное время диван и отпивая немного чая из кружки. - Один момент, - вскинув руку, ответил Гарри, колдующий над кофе. – Доварю и все будет. Драко кивнул, откинулся на мягкую спинку и закрыл глаза, чувствуя, как мистер Змейка, повозившись у его ног, забрался на диван и принялся кружить на его коленях, устраиваясь поудобнее. Губы Малфоя непроизвольно растянулись в улыбке. Метка вызова вновь потеплела, фамильяр явно негодовал от поведения джарви и желал материализоваться. Но у Драко не было никакого намерения исполнять его волю, даже если впоследствии за это придется ответить, так что лениво протянув: - Даксинато гачча, Драхэ, - он поглубже вдохнул приятный запах мяты. – Поттер, где ты вообще научился играть на укулеле? Перед глазами вновь встала комната с музыкальными инструментами, старое фортепиано и Гарри, попросивший сыграть еще. Будь у него дома хотя бы синтезатор, он бы сыграл. Ему вообще нравилось играть, когда кто-то слушал. Обычно, правда, это были либо мать с крестным, либо друзья, потому что отец музыку не любил, совсем, но пару раз свидетелями его игры становились и любовники, не особые ценители искусства, но обожатели Драко как целостного произведения. - Нуу, мы с Роном и близнецами отправились в Каполей, но перепутали маршруты, и нас занесло в небольшую деревушку к старожилам. Вот там-то я и встретил своего наставника, который в промежутках между нашими пьянками и обкурками играл на этом дивном инструменте. Мне стало интересно, и он меня немного научил, - рассказал свою в общем-то короткую, далеко не самую романтичную и оригинальную историю Поттер. - И как выглядел наставник? – для составления картинки в своей голове уточнил Драко, все так же сидя на диване с закрытыми глазами, перед которыми уже возник остров, тропический лес и соленый океан с песчаным пляжем. - Хм… - задумчиво протянул Шрамоголовый. – Ну, он был ссохшимся седым стариком… - Как Дамблдор? – предположил Драко и смешливо фыркнул, подумав, что у Гарри видимо какая-то карма привлекать к себе в наставники пожилых, очень странных мужин. - Эм… Ахаха, и точно! – рассмеялся Поттер. – Только он был смуглым, знаешь, темноглазым, да и татуировок у него было по всему телу – фиг пересчитаешь! Драко представил, как Гарри сидел вместе с этим стариком в хижине возле потрескивающего горящими поленьями костра и внимал его житейской мудрости, до этого разделив с ним не меньше литра какой-нибудь спиртовой настойки. И хотя раскуривание трубки мира относилось вроде бы к другим народностям, это тоже представилось почему-то просто замечательно. - Ну так вот, я сварил кофе, так что готов ли ты оценить, каким премудростям научил меня похожий на Дамблдора знакомый? Малфой открыл глаза и, подвесив кружку с чаем в воздухе, потому что до столика нужно было тянуться, подобрал под себя ноги, придерживая джарви, чтобы не свалился, и, повернувшись к Гарри, покивал, приобретя вид самого внимательного зрителя и слушателя. Тот, поставив свою большую чашку с кофе на подставку для телевизора, ненадолго скрылся в спальне, а когда вернулся в гостиную, в руках его была маленькая черная укулеле, украшенная белыми изображениями снитчей, черепов, различных рунических символов и прочих вообще малопонятных Драко штук. Устроившись поудобнее в излюбленном кресле, Гарри улыбнулся, взглянул мельком на Малфоя, будто спрашивая, готов ли тот к предстоящему ужасу, и когда тот кивнул, прикоснулся к струнам, извлекая из инструмента звук, который отозвался в Драко, несмотря на то, что был ему несколько непривычен. Даже мистер Змейка, дрыхнувший без задних лап, открыл глазки и привстал, осоловело таращась на Поттера. Мелодия была простенькой, ритм совсем обыкновенный, но это необъяснимым образом очаровывало, хотя было совсем не во вкусе Малфоя. Потом Гарри и вовсе запел на каком-то незнакомом ему языке, и Драко понял, что пение явно не конек Поттера, но выходило у того в целом неплохо. К тому же тихий голос Гарри, бархатистый и мягкий, был приятным, а мысль о том, что Поттер играл для него, давала Драко ощущение, будто он был для него единственным, и кроме них и этой квартиры ничего не существовало. Чисто интуитивно Малфою казалось, что пел Гарри о чем-то хорошем, где не было места ни печали, ни каким-то горестям, лишним переживаниям, отчаянию – словом всему тому, от чего Драко был вынужден бежать всю свою жизнь. Странный язык перекатывался мало на что похожими звуками, и было вообще не понятно, как кто-то мог быть способен на такое, но Поттер продолжал вполне уверенно, хотя слов было не так уж и много, больше музыки. Очень часто Гарри сбивался, и ему приходилось начинать заново. Иногда силился подобрать слово и делал паузу, просто бездумно перебирая струны. И объективно Драко был готов признать, что этот уровень новичка звучал чуть менее чем ужасно, однако было во всем образе Поттера, сидевшего в любимом кресле и с улыбкой наигрывающего на укулеле что-то такое потрясающее, что никак не удавалось описать простыми словами. Слушая Гарри, Малфой даже не заметил, как подсел к нему ближе, все еще умудряясь держать мистера Змейку на своих коленях. - Каилуа***, - уже сказал, а не пропел тот, и только когда их глаза встретились, Драко понял, что даже чересчур близко к Поттеру: протяни он сейчас руку и смог бы его коснуться. Подумав, что как-то явно выражает свой восторг и что это на него вовсе не похоже, Малфой решил отсесть и уже даже аккуратно переложил джарви на диван, но Гарри оказался быстрее. На этот раз никто из них не был пьян, и оба отдавали отчет своим действиям. По крайней мере, Драко хотелось в это верить, когда, наклонившись, его порывисто поцеловал Поттер. В первые секунды они оба медлили, потому что Малфой еще не успел ничего понять, а Гарри очевидно раздумывал, не запустят ли в него после такого Авадой. Но потом Драко сжал рукой ворот его толстовки и, притянув вплотную к себе, ответил на поцелуй. У Поттера были сухие, обветренные губы, но целовался он так, что у Драко очень скоро начала кружиться голова. Вкус кофе, оставшийся у Гарри на языке, тоже был приятным, хоть Малфой и не любил этот кисловато-горький осадок. Поняв, что Драко не собирался его отталкивать, Поттер немного осмелел и потянулся к нему руками, забираясь теплыми ладонями под водолазку. Шершавые от постоянного контакта с метлой подушечки пальцев пробежали по позвоночнику, остановившись на лопатках, и он крепко стиснул Драко в объятиях, хотя, казалось бы, еще ближе они быть физически не могли. Малфой, не выдержав, выдохнул прямо в его губы, жалобно заскулив, потому что только этого он все время и ждал, боялся, но ждал: близости, вкуса Поттера, его запаха на себе. Он не стремился к этому, не делал ровным счетом ничего, отстранялся как мог, но все же интуитивно тянулся и все-таки в конечном счете получил. Запустив руки в непослушные черные волосы, он понял, что кажется впервые за жизнь касался их так, и что на ощупь они немного жестковатые, но не настолько, как он себе порой представлял. А потом, слегка надавив на затылок Гарри, сам продолжил поцелуй, уже не пытаясь себя контролировать, поскольку все полетело куда-то в тартарары. «Все великие истории любви заканчивались плохо, но только они и запомнились миру. Неважно чем закончится твоя история. Главное, чтобы она была яркой», - вспомнились слова Блейза, убеждавшего его, что обжечься не страшно, гораздо ужаснее даже не попробовать что-то сделать из-за боязни возможной боли. И Драко подумал, что плевать, если эта история была обречена на несчастный конец, ведь вместе с тем она могла стать самой запоминающейся в его жизни.