***
Малфой покинул мэнор ближе к вечеру. Величественные своды особняка укутывало красное предзакатное марево, и тени сумерек собирались по углам, опутывая собой живые изгороди самшита, разросшегося причудливым лабиринтом вокруг дома, кустарники миндаля и белых чайных роз, живущих под каждым окном. Виатор – филин отца – прилетел к нему с предложением зайти в гости еще в начале недели, так что Драко аппарировал в родной дом к обеду четверга, закончив с работой и взяв отгул на пятницу, помог отцу разобраться в одной из секций библиотеки, вновь открытой с помощью нужного контрзаклинания и восстановленной, поужинал с отцом за одним столом, посидел вместе с ним у камина в гостиной, переночевал ночь в собственной, немного опустевшей со времен переезда в квартиру, комнате, немного побродил с отцом по саду следующим утром. Все было чудесно. Кроме того, что при каждом их разговоре Люциус неуклонно пытался выяснить, где целую неделю провел его наследник и почему у него создалось ощущение, что ему что-то не договаривали. Малфой-младший стоически переживал нападки, мастерски игнорируя любые неудобные вопросы и переводя темы. Иногда отец смотрел на него так, что Драко начинал сомневаться, не пытались ли на нем использовать легилименцию, и тогда он, на всякий случай, блокировал сознание, представляя себе всякую ерунду про квиддич, игроков и скучные рабочие будни, где не было никакого Поттера, ни одетого, ни тем более раздетого. Люциус не унимался и все зашло так далеко, что, сидя за завтраком напротив Драко, он напрямую спросил, в каких отношениях сын состоит со своим соседом и коллегой по работе мистером Гарри Поттером. Одно только то, что он назвал Поттера – мистером, - заставило Драко поперхнуться невовремя отпитым чаем. В лучших традициях двойных игроков, которым его с детства пытался обучить Снейп, Драко постарался и не оскорбить за глаза своего вроде как теперь любовника, и в то же время не дать отцу сомневаться в том, что кроме приятельства между ним и мистером Поттером ничего нет. Услышав ответ и сделав вид, что удовлетворен им, Малфой-старший начал интересоваться, есть ли у него любовные связи с кем-то еще. На тот момент Драко был готов замереть навечно с рукой на лице, потому что, во-первых, было очень нелегко лгать отцу, умевшему выкупать любое вранье за секунды, а, во-вторых, контролировать собственное тело, то и дело норовившее пойти красными пятнами от смущения, давалось также непросто. - Нет, никого нет, - он покачал головой, запрещая себе хотя бы в секундном порыве мысленно потянуться к Поттеру и всему тому, что их связывало. - Тогда почему бы тебе не жениться, наконец? – сел на любимого конька Люциус, растянув губы в довольной улыбке и напомнив Драко кота, ранившего мышь и теперь наблюдавшего за ее предсмертной агонией. Драко поежился, почувствовав пробежавший по спине холодок. Несмотря на то, что обычно Люциус не расспрашивал у сына про то, как он жил, поскольку полагал, что тот и сам ему, в случае необходимости, обо всем расскажет, иногда в нем просыпалась какая-то завидная настырность, они обязательно приходили к теме с продолжением рода и Драко, разумеется, чувствовал себя неловко. - К чему весь этот разговор? Про меня и Поттера, про отношения, про женитьбу? – осторожно уточнил он у отца, стараясь при этом смотреть куда угодно, только не на Люциуса. Тот вздохнул шумно, подобно наставнику, которому надоело раз за разом разъяснять ученику простые вещи, отложил от себя столовые приборы и, наконец, сказал: - Через переодику и хороших друзей моих друзей мне стало известно о связи сына Мичеллы Забини с неким Рональдом Уизли, разумеется, героем войны, несомненно, достойным человеком и другом мистера Гарри Поттера. Меня это, вопреки обычному равнодушию к чужой личной жизни, заинтересовало, и я, к еще большему удивлению, узнал, что и дочь Забини встречается с Уизли, более того, помолвлена с ним, - голос отца был спокойным, но Драко невольно замер, словно маленький зверек, приготовившийся к броску кобры. – Потом, проявив еще чуть больше любопытства, я обнаружил, что на вечеринке, где, собственно, открылись подробности отношений Блейза с Рональдом, также присутствовал ты, в компании мистера Поттера. И, наконец, теперь мне известно, что вас вообще нередко видят вместе. А ты и Блейз – друзья, Драко, близкие, насколько я могу судить, если знаю тебя, моего сына, хотя бы наполовину, и, конечно, никто не спорит, что вся чета Уизли, разумеется, достойные люди, с которыми не стоит конфликтовать, но, тем не менее, я хотел бы знать, что премногоуважаемый мистер Поттер и все его замечательные друзья – твои хорошие приятели, связи с которыми определенно не помешают, но никто из них не твой любовник – как, например, у твоего близкого друга Блейза Забини? Ведь это так, Драко? Отец помнил, как до одиннадцати лет сын мечтал дружить с Мальчиком-который-выжил, а затем, наконец познакомившись с ним, выколупывал родителям мозги чайной ложечкой презрительными рассказами о том, какой же этот Гарри Поттер невыносимый идиот – и только глупец мог не увидеть в этом болезненную, навязчивую привязанность. А еще, конечно же, он знал, что Драко соврал ему тогда, в мэноре, спасая Поттера, после чего, практически не сопротивляясь, отдал ему свою палочку, и был дважды обязан Поттеру за спасение, и более-менее нормально общался с ним еще до того, как они стали соседями. В конце концов, несколько раз, перед тем, как сын избавился от родового проклятия, Люциус проникал в его сознание, чтобы вернуть в реальность, и, Драко был уверен, видел там много разных вещей, чтобы понять самые скрытые, тщательно отрицаемые его желания. Наконец, отец был в курсе случившегося с Беллатрикс и знал о его нынешних предпочтениях. Люциус был слишком проницательным, и порой Драко очень сильно это пугало. - Да, так, отец, - найдя в себе сил, согласился он. – Необязательно женить меня, чтобы уберечь от глупостей. Вряд ли брак остановит меня, в случае чего. Улыбка вышла у Драко неискренней, по крайней мере, по ощущениям, но отец либо сделал вид, либо действительно удовлетворился ответом, и больше они к этой неприятной теме не возвращались, закончив завтракать за непринужденным разговором о возросшей популяции малаклодов, на которых было бы неплохо приобрести лицензию на продажу, поскольку порошок из их клешней стоил приличных денег. Несмотря на то, что отец ему вроде бы поверил, сердце вновь и вновь сжималось, будто его то и дело тыкали палкой. Чувство вины от собственной лжи не проходило, как и мерзкий липкий ужас от очередного напоминания о том, насколько отвратительно он будет выглядеть в глазах семьи и окружения, если роман с Поттером раскроется. И, кроме всего прочего, его терзала обида за то, что родители, и тем более отец, просто не могут закрыть на все глаза и пожелать ему счастья, кого бы он там не выбрал и какой бы образ жизни не вел. И злость на самого себя, что он такой трус и не может, отвернувшись от всего мира, позволить себе быть счастливым, и в то же время, что он такой слабак и зная обо всех последствиях наперед, все равно начал с Поттером отношения. В полном раздрае, он оказался в парадной подъезда, и очень удивился, когда увидел рядом с дверью в квартиру сидящего на полу Блейза, с бутылкой сухого белого в одной руке и сквозным зеркалом в другой. Он был одет в домашние, вымазанные краской штаны и футболку, с очень помятым небритым лицом, на котором застыло выражение сильной усталости и не менее сильного опьянения. - Вот уж не ожидал от своего благополучного района разбросанную по углам ветошь, - хмыкнул Драко, присаживаясь рядом с другом. - Если бы ты проторчал не пойми где еще пару часов, ветошь бы, возможно, сдохла и завоняла, - заметил Блейз, с трудом спрятав зеркало в карман брюк. – И, пожалуйста, убери куда-нибудь свой негатив, а то меня снова вырвет. Драко, обеспокоенно оглядев друга, вздохнул и мигом заглушил все бушевавшие в нем эмоции от разговора с отцом – порой общение с эмпатом давалось тяжеловато. - С кем ты хотел связаться? – уточнил Малфой. - С тобой, будто у меня есть еще варианты, - фыркнул Блейз. Это было на него не похоже – обычно Забини старался скрыть все переживания в себе, похоронив их в самых глубинах естества, где-то рядом с обидами на мать и плохими воспоминаниями. Этим они с Драко были, конечно, похожи. - Пошли в дом, я тебя накормлю, - предложил Драко и встал, ловко доставая ключи из кармана мантии. Убежденность в том, что Блейз ничего не ел с утра, или, возможно, с прошлого вечера, пришла к нему сама собой, даже не удивив. Забини, кое-как поднявшись с пола, послушно зашел в квартиру друга, сбросил в прихожей шлепанцы и сразу же двинул на кухню, немного пошатывающейся, неровной походкой. Заперев входную дверь, Драко снял мантию, повесив ее на крючок, и, пройдя в квартиру, машинально взглянул на окно в гостиной. Там, на соседских окнах, переливалась красным надпись неровным поттеровским почерком: «Ушел по магазинам, не теряй», а комната была скрыта темными плотными шторами. Малфою показалось это странным – он, вообще-то, знал, что у Гарри есть шторы, но тот пользовался ими только когда они были вместе, на случай, если кому-то вдруг вздумается завалиться в квартиру к Малфою, минуя запирающие чары, или же кто-нибудь из пронырливых журналистов желтой прессы решит навести на окна объективы камер, усиленные следящими и записывающими чарами. Когда же Поттер был в доме один, даже в полном неглиже, шторы полностью игнорировались. - У меня тут спагетти с фрикадельками в томатном соусе и остатки лимонного пирога. Будешь? – решив на время оставить все свои тревоги, переключился на друга Драко. - Все сойдет, - ответил тот, допивая остатки вина прямо из горла бутылки. – Мой желудок уже болит от голода. - Или от количества выпитого, - пожав плечами, предположил Драко. Забини скривился, словно хотел было возразить, но в итоге ничего не сказал, только вздохнул удрученно и подставил под подбородок руку, сжатую в кулак, чтобы удержать норовившую упасть на грудь голову. Малфой не спрашивал про причины плачевного состояния – все было предельно ясно. Вернувшись с Греции, безмерно счастливый и хорошо отдохнувший, он тут же связался с Блейзом, желая поделиться своей тихой радостью. Однако тот уже был угрюмым и выглядел слегка болезненно, и конечно же сразу рассказал ему, что Уизли предпочел расстаться с ним вместо того, чтобы попытаться построить новую жизнь. Драко тогда рассердился и конечно же бросился поливать паршивую Ласку самыми грязными ругательствами, которые только знал, несмотря на то что в последнее время начал думать, что друзья Поттера были не слишком то и плохими. По крайней мере не настолько, как он привык считать. Забини, впрочем, его негатива не разделил, просто посетовал, что его угораздило влюбиться в наименее готового для этих чувств человека, хоть оно того и стоило. Сейчас же, по сравнению с еще несколькими днями ранее, Блейз выглядел по-настоящему ужасно и чувствовал себя, видимо, так же. И Драко, привыкший, что его друг всегда справлялся абсолютно со всеми невзгодами в жизни, не мог подобрать хотя бы пары слов, чтобы его ободрить. Мгновенными бытовыми чарами он разогрел еду, вскипятил чайник и, вызвав из спальни теплый плед, накрыл им Забини, дрожащего будто в непроходящей горячке. - Прости, что надоедаю, - заметил Блейз, благодарно взяв кружку горячего травяного чая, и принялся за еду. По телу поползли неприятные мурашки. Нормальный Забини не просил у него прощения, даже когда заваливался в мэнор в три часа ночи, встречаемый визгом охранных чар, ордой домовиков и злым Люциусом, из-за чего, в последствии, Драко прилетало на орехи. Так что, какого черта?! - Еще раз извинишься и получишь в нос, - заметил Малфой и сел напротив друга, решив дать тому время чтобы прийти в себя и, возможно, немного протрезветь. Он переживал, но старался глушить и это чувство тоже, поскольку знал, как зависим был Блейз от чужих эмоций и как остро порой на них реагировал – чего стоил его обморок на шестом курсе, когда он не смог справиться со всеми чувствами, что выплеснул на него отчаявшийся Драко, из-за того, что вместо Дамблдора пострадала Кэтти Белл, и сообразительный, постоянно следивший за Малфоем Поттер безошибочно указал на него, как на виновника. Все то время, что Забини молча ел, Драко поглядывал на соседские окна, ожидая каких-нибудь изменений, и только сильнее грузился, не находя их. - Теперь мне стало и правда лучше, - какое-то время спустя заметил Блейз, умяв не меньше двух третьих от оставшегося пирога. – Можно полежать немного? Драко кивнул и взмахом палочки разобрал диван в гостиной, маняще разложив подушки у одного из подлокотников. Сам он, когда друг прилег, накрыл его одеялом и пошел убирать со стола, мысленно поругивая себя за порой очень глупую упертость – согласись бы он на хотя бы одного домовика из мэнора, и в квартире стояла бы постоянная чистота и пахло едой, без всяческих его усилий. Но, с другой стороны, по новым законам труд каждого разумного существа оплачивался, а он, вроде как, учился независимости от семейных денег, но и раскидываться средствами из получаемого денежного довольствия на то, что и так, вроде бы, мог делать, казалось неблагоразумным. Наконец, наведя порядок, Драко вернулся в гостиную, посмотрел на Забини, который, к его удивлению, еще не спал, и устроился в кресле, подобрав под себя ноги. - Ты один из немногих людей, которые правда понимают, что значит быть таким, как я, - выдохнул Блейз и чуть улыбнулся. Его охристые глаза полнились болью и сожалением, и у Драко снова сжалось сердце. Уизли хотелось стереть в порошок. - А ты знаешь кто я такой лучше меня самого, - заметил Малофой, ничуть не лукавя. Иногда эта особенность друга, конечно, бесила, особенно когда он наперед знал, что в действительности чувствовал и о чем думал Драко, и безошибочно указывал на то, как лучше сделать, а от каких затей отказаться. Драко часто гадал, у всех ли друзей детства развиваются такие отношения или просто они вдвоем какие-то особенные. Но понаблюдав за Золотым трио в их естественной среде обитания, пришел к выводу, что связь настоящих друзей и вправду очень крепка. - Я не знаю, с чего так картинно страдаю, если честно, - вздохнул Блейз и перевернулся на спину, глядя в потолок. Драко подумал, что в данный момент они очень похожи на пациента и ментального целителя. - Из-за несчастной любви? – предположил он. Блейз фыркнул и засмеялся, но по выражению его лица было ясно, что Драко не так уж и далек от правды. - Не назвал бы ее несчастной, - заметил Блейз немного погодя. – В конце концов, все еще живы. Это было явной отсылкой к Мичелле с ее способом расставаться с любимыми, и Малфой подумал, что Рону очень повезло – ведь сын не был похож на мать гипертрофированной мстительностью. С другой стороны, слова Блейза означали и то, что пока жизнь продолжалась, все еще могло несколько раз поменяться. По крайней мере, ни у Забини, ни у Уизли не было никаких дурацких обязательств перед семьями и заранее запланированного, неминуемо печального будущего. - В такой ситуации ты бы сказал мне – нужно бороться за любовь, - ну или любую другую подобную чушь, - подумав, сказал Драко, почти слыша дурацкие фразы, произнесенные Блейзом, у себя в голове. - И был бы прав, - подтвердил Забини. – Но только одиночная борьба –признак нездоровых отношений. - Будто у нас когда-нибудь были другие, - закатил глаза Драко и снова мельком взглянул на окно. Под кожей начинал зарождаться неприятный зуд подозрений. - Ой да сколько можно-то?! – не выдержал Блейз и с укором взглянул на него. - Что?! – вскинулся Малфой. - Смотреть в это дурацкое окно, - добавил друг. – Взял бы, да и метнулся к нему ненадолго, чтобы проверить. А то весь зад уже, наверное, в иголках, - он покачал головой. Драко растерялся. Неужели все было так до глупого очевидно? Или снова проклятая эмпатия? Есть от нее, может, какое-нибудь противодействие? - Я не могу, - возразил он наконец, мысленно пнув себя за то, что такой легко читаемый. Мерлин, отец хоть на секунду ему поверил?.. - Это еще почему? – продолжал бесить его Блейз. - Потому что кто-то страдает, лежа на моем диване? – предположил Драко. - А с каких пор в тебе проснулась человечность? – поинтересовался Забини, ухмыльнувшись гаденько, как умели только слизеринцы. - Я не ослышался? Ты только что обвинил меня в черствости? – осведомился Малфой с напускной холодцой в голосе. - Могу повторить, - согласился Блейз. – А вообще, правда, сходил бы ты, я и один пострадаю, тем более что на сытый желудок и в мягком одеялке качественно скорбеть морской черт знает о чем куда сложнее. Малфой, все еще немного сомневаясь, сдался под осуждающим взглядом Забини и, пообещав, что скоро вернется, аппарировал в квартиру к Гарри, поскольку с самого начала их общения входил в список людей, на которых запирающие и охранные чары не распространялись. Внутри было темно и пусто, и Драко как-то сразу облегченно выдохнул, хоть и не знал, чего именно ожидал увидеть. «Гарри и мерзкую стерву Уизли, например?» - услужливо подсказал внутренний голос, и Драко тут же попросил его заткнуться. Если бы он застал Поттера в постели с Уизлеттой, всему бы пришел конец, и не за что было бы больше переживать. Возможно, Малфою пришлось бы уволиться с работы и найти себе другое жилье, может быть он бы даже наконец-то женился и принялся планировать рождение наследника, окончательно разочаровавшись в жизни. Но отчего-то совсем не верилось, что Гарри действительно мог бы так поступить. Точно не с ним и точно не сейчас. Тогда что за смутное беспокойство? Драко зашел в спальню – там тоже было темно и пусто, как и в ванной, впрочем, а больше комнат у Поттера не было. На одном из кухонных стульев обнаружился спавший джарви, который лишь потянулся и зевнул во сне, когда Драко погладил его по холке. Что ж, возможно Гарри и вправду пошел по магазинам, а затем зашел куда-нибудь поесть или, может, заглянул к кому-то в гости. Впервые за долгое время Драко разозлили собственные мнительность и собственничество. Уже собравшись было уходить, он вдруг услышал странный хлопок со стороны спальни, и снова вошел туда, осветив Люмосом комнату и оглядевшись по сторонам. В попытках хоть что-то найти, он даже зашел в небольшую комнатку, отведенную под гардеробную, но увидел в ней разве что вешалки с одеждой и коробки с обувью. Словом, все было в порядке. Решив, что шум, возможно, раздался из соседней квартиры, Драко погасил свет, извинившись перед недовольно морщившимися от прямых лучей мистера и миссис Поттер на семейном фото, а затем покинул дом Гарри, посчитав, что и так повел себя довольно глупо, придя туда. Вернувшись к себе, он застал уже спавшего на диване Блейза, и не стал его трогать – другу явно не повредил бы хороший сон. Стараясь не шуметь, он пошел в ванную, чтобы после, последовав примеру друга, лечь спать. В конце концов, завтра нужно было встать раньше и отправиться к Снейпу за противоядием от метки, которая ныла с конца отпуска в Греции просто не прекращая. За мыслями о том, что еще завтра следовало бы наведаться на работу и сделать заказ на недостающие лечебные зелья, написать письмо матери и начать планировать годовщину их с отцом свадьбы, он и не заметил, как принял ванну, лег в постель и уснул, глядя на соседские окна. Сидя на следующее утро в гостиной Поттера, Драко слушал рассказ о том, как тот пошел в магазин и тут, к своему стыду, понял, что пока они были в отпуске, прошло день рождения жены Дадли – Ивет, - шедшее буквально за днем рождения самого кузена, которое Гарри отгулял с большим успехом, как раз перед Грецией, добавив себе день-второй алкогольного трипа. Так что он плюнул на покупки, отыскал подходящий по размеру джинсовый комбинезон всего с одним карманом, на который было наложено заклинание пятого измерения, купил классную энциклопедию по археологии, из которой можно было достать любой рисунок, тут же становившийся трехмерным, чтобы рассмотреть его со всех сторон – Ивет являлась кандидатом в доктора исторических наук, - и отправился в гости, извиняться и поздравлять. Вернулся Поттер, по его словам, за полночь, когда Драко уже спал, и Гарри не стал к нему заходить, поскольку увидел в гостиной Блейза. - Как он, кстати? – закончив свой рассказ, показавшийся Малфою правдивым, поинтересовался Поттер. - Отлично, стараниями твоего дорогого друга, - с едким сарказмом ответил Драко. - Рон и вправду мой дорогой друг, - согласился с ним Поттер, но получив в ответ злобный взгляд исподлобья, уточнил: - Или ты хотел поссориться? Драко закатил глаза, подумав про себя, что бывших гриффиндорцев не бывает и все они непроходимые тупицы. Возможно, кроме Грейнджер – ту шляпа отправила в львиный факультет явно по старческой деменции. - Твоя прозорливость иной раз поражает, - фыркнул Малфой, продолжая наблюдать за тем, как Поттер наводил порядок после забав Змейки – волшебством возвращал прежний вид подранным креслам, выпотрошенным кухонным шкафам, погрызенным обоям, - одет при этом он был в пижамные брюки, то и дело соблазнительно сползавшие до бедер и открывавшие вид на ямочки у поясницы будоража вполне естественные желания. – Разумеется, почему бы нам не поссориться из-за того, что наши друзья поссорились, - он скрестил на груди руки и, закинув ногу на ногу, принялся ею покачивать. Глядя на полуголого сонного Гарри, думалось совершенно о другом, но дружеская солидарность не давала покоя. С одной стороны, может быть Поттер и не был совсем уж неправ – Драко действительно очень сильно хотелось предъявить ему за друга и за то состояние, в котором пребывал Блейз. С другой, он понимал, что ссориться по этой причине – полный бред, так делают только кретины, ведь Гарри не отвечал за поступки Рона, и не мог контролировать его поведение. Или же мог? Стоило хотя бы вспомнить, как все в окружении Поттера признавали его негласным лидером, или как все успокаивались, стоило ему попросить об этом. - Рон, на самом деле, подавлен… - начал было Гарри, приведя в приличное состояние обои и повернувшись к Драко, но осекся, заметив непростое выражение его лица. - И нашел утешение у Шимуса, не так ли? – ехидно поинтересовался он. - Ммм, не совсем, - Гарри отвел взгляд и неловко почесал затылок, растрепав только недавно уложенные Драко волосы. – Он поругался с миссис Уизли, съехал с квартиры, которую они снимали вместе с Финиганом, временно переехал на второй этаж своего зооцентра и собирается к Чарли – на драконореабилитацию, - взмахом палочки Поттер поменял цвет обивки дивана и мебели и, поймав джарви, только-только нацелившегося на новые обои, хлопнул его пару раз по заднице, не больно, но ощутимо, на что хорь истошно заверещал: «Поди на конюшню, вели чтоб тебе плетей дали!» и снова заныкался под кресло, выжидать наиболее подходящего момента. Драко ухмыльнулся. В такой атмосфере очень быстро расхотелось разбираться и искать виноватых. В конце концов, Блейз и вправду выглядел куда лучше, покидая его квартиру этим утром, и уж тем более, раз страдал он, если верить Поттеру, не один, то, вполне вероятно, вся лавстори могла приобрести новые повороты и без их в этом участии. - Ладно, мантикоры с этими двумя страдальцами, не хочу портить нам настроение, - решил закончить их диалог Драко и, когда Гарри подошел к нему ближе, схватился за резинку его штанов, притянув к себе, прижался щекой к обнаженному животу, обняв руками за талию. - Кто-то решил потратить время продуктивнее пустых разговоров? – уточнил Гарри низким, чуть хрипловатым голосом, от которого у Малфоя даже мелкие волоски на руках электризовались. - Кто-то устал созерцать перед собой чей-то очень упругий зад, - ответил Драко и словно в подтверждение слов ущипнул Гарри за ягодицу. Тот смешливо фыркнул, попробовал вырваться, но Малфой не отпустил, вместо этого целуя Поттера в живот, в родинку возле пупка, в маленький серповидный шрамик над самым лобком, наслаждаясь тем, как задрожали от желания его собственные руки, и как сокращался под ласками живот Гарри. - Кажется, ты собирался к Снейпу, - напомнил Поттер срывающимся в стон голосом, когда, продолжив поцелуи, Драко положил руку на его член и погладил сквозь ткань штанов. - И как это должно помешать мне тебе отсосать? – поинтересовался слишком увлеченный своим занятием Малфой, действительно не находя в этих двух фактах причинно-следственных связей. Гарри что-то промычал, Драко ловко его проигнорировал и, чувствуя острое бесконтрольное желание ощутить во рту твердый, истекающий чуть солоноватой смазкой член Поттера, спустил с него штаны. Парень, судя по уже эрегированному члену, был явно заинтересован происходящим. Ровный, с крупной округлой головкой, чуть короче и толще его собственного – член Гарри ему нравился. Стоило только представить, как Гарри берет его, как он сам отдается ему, и мир перед глазами превращался в густую темную пелену с мелькавшими по сторонам яркими огоньками наслаждения. Поттера хотелось всегда, до одури, до болезненных спазмов, до бурлящего в крови неистовства. Надрачивая ему рукой, Драко то и дело проводил подушечками пальцев по вздутым, чувствительным венкам, и, водя по губам набухшей от возбуждения сочащейся головкой, медленно вбирал ее в рот, в жаркую влажную тесноту, кончиком языка поигрывая с уздечкой и щелкой уретры. - Драко… Мерлин… - прошептал Гарри и попытался закрыть лицо руками – минеты его сильно смущали, что казалось странным для человека, которому было легче ходить голым перед людьми, чем говорить с ними, - но Драко не дал этого сделать, отведя ладони в сторону. Вобрав его до основания, уткнувшись носом в тот самый шрамик над лобком и мягко сжав напрягшиеся от желания яйца, Драко взглянул исподлобья на лицо Поттера, встретился с ним взглядами и, буквально выплюнув член вместе со слюной и смазкой, соблазнительно улыбнулся. - Не знаю, как ты, а я бы за такое себя трахнул, - добавил он и продолжил ласкать его руками. - У нас был уговор… - просипел упрямый Поттер и, наклонившись, жадно поцеловал его, прорвавшись в самую глубь рта, куда еще недавно упиралась головка его члена. Пару раз Драко накрывал рукой пах, чувствуя, как болезненно тянет, прося о ласке, собственное естество, и даже легких поглаживаний хватало, чтобы он вздрагивал всем телом, чувствуя скорую разрядку. Размашисто, горячо вылизав то и дело поджимавшиеся яйца, он провел языком по всей длине члена, покружил кончиком языка вокруг головки, снова обхватил ее губами и услышал громкий протяжный стон. Поттер сам толкнулся в его рот, положил обе руки ему на голову и, путаясь пальцами в волосах, надавил ими на затылок, насаживая его на свой член, упираясь в глотку, из ведомого превращаясь в ведущего. Драко застонал вслед за ним, захныкал, завыл от жгучего, опалившего сознание удовольствия. Чувство принадлежности, не навязанной, настоящей принадлежности сводило с ума. Хотелось вылизывать, выцеловывать, вымаливать о вечности вот так – в руках, что умело направят. На глаза то и дело накатывали слезы, потому что воздуха не хватало, и все время хотелось сглотнуть, но это так заводило Малфоя, одна только мысль, что все это с ним делает Поттер - заводила. Еще через несколько коротких толчков Гарри прикусил губу и с прикрытыми глазами надрывно, оглушающе простонал его имя. Из-за крупной дрожи, пробившей тело целиком, грозившей, казалось, сломать позвоночник, он подался вперед, опрокинул Драко на спинку дивана, вжался в нее одной рукой, чтобы не упасть, другой подхватив его под затылок. Семя - горячее, вязкое, - заполнило рот Малфоя. Одновременно с этим он почувствовал, как живот и бедра начало сводить в сладких судорогах, и сам резко, не контролируя ситуацию, сорвался в оргазм – так, он был уверен, проваливаются зимой под лед – молниеносно потеряв под ногами твердь земли, вдруг перемещаясь совсем в иные условия существования. Гарри, горячо его поцеловав, упал на диван, прижимаясь всем своим жарким размякшим, купающимся в неге телом, и Драко, не удержавшись, повернулся к нему лицом, положив ноги на его колени и уткнувшись подбородком в плечо. Думать не хотелось, но мысли сами шли в голову. Возможно, Поттер не был запредельно хорошим любовником для неограниченного количества всех тех лиц, с которым имел интимные связи, но Драко был готов признать, что для него он – лучший опыт. Может, дело было в чувствах, а может и в чем-то другом, но Малфою казалось, что они идеально совпадают – будто их тела и отдельные их части были выточены друг под друга. Раньше, пробуя встречаться с кем-то другим, раз за разом повторяя себе, что никаких чувств, кроме отвращения, презрения и ненависти, а затем обычной легкой симпатии он к Поттеру никогда не испытывал, он часто просил о чем-то партнеров – как им правильно двигаться, как вести себя и даже, порой, что именно говорить. Ему всегда хотелось отдаться и не быть целиком ответственным хотя бы за то, что происходило в спальне, за закрытой дверью, в постели. Привыкший быть всегда сильным, решительным и все вокруг контролирующим, иногда Драко желал, чтобы его вели. Но этого не происходило. В отношениях он либо всегда был главным, а не равным с партнером, либо добивался только мнимого равенства, когда он подставлял плечо, а партнер только создавал видимость. С Гарри было не так. Его не надо было просить, ему не нужно было подсказывать. Интуитивно, не особо-то напрягаясь, продолжая оставаться, в общем-то, собой, он настолько подходил Драко, что тому снова и снова становилось страшно. - Ты волшебный волшебник, - окончательно вернувшись с седьмого неба на землю, Поттер глупо хихикнул и поцеловал его в нос, оторвав от размышлений. - Не то чтобы я когда-нибудь в этом сомневался, - самодовольно заявил Драко и, обхватив парня поперек груди обеими руками, закрыл глаза. Могла ли земля перестать вращаться, киты, слоны и черепаха, замерев, уснуть, а все-все-все на свете люди, которые посчитали бы их отношения неправильными – просто забыть про его, Драко, существование? - Может еще из-за каких друзей попререкаемся? – предложил Поттер улыбаясь и благодарно, с нежностью мазнул губами висок. - Дурак, - смешливо фыркнул Драко и сжал его в объятиях еще сильнее. – Хотя, помнится, Пэнси так и не извинилась перед твоей Грейнджер-Крам за отстойные школьные обзывательства… - Ооо… Несомненно достойный повод на тебя за это разозлиться, - усмехнулся Гарри. - Да, только и отсасывать будешь тоже ты, - заметил Драко, с хитрым прищуром посмотрев на него. - Как будто у меня с этим какие-то проблемы… - разумеется, согласился на все Поттер, и, тут же выбравшись из захвата, повалил Малфоя на подушки. Уже к вечеру, собираясь к крестному, Драко чувствовал себя приятно изнуренным. В какой-то момент, на пятом или шестом заходе их с Поттером обоюдоудовлетворявших ласк, он даже задумался, не было ли в их завтраке по случайной оплошности добавленного Волуптатема или бальзама Эйфории – так долго не спадало нахлынувшее возбуждение. Он посмотрел на свою грудь, иссеченную белыми нитями шрамов, на жуткий след от ожога, провел по ним, почти не почувствовав уплотнений, скрыл за надетой белой рубашкой с красивыми зелеными пуговицами, на каждой шляпке которой был отштампован герб Малфоев, и отвернулся от зеркала. Хотелось открыться Поттеру и в этом, показаться каким есть, отпустить себя и все себе разрешить. Но иррациональный страх увидеть на лице Гарри жалость, сочувствие, сожаление, отголоски воспоминаний их темного, запутанного, болезненного прошлого затмевал голос разума. «Сколько должно пройти времени? Вечность?» - иногда разговаривал Драко с собой, поскольку не понимал, чего хотел. И ответа не было. Сейчас они с Поттером были на равных, никто никого не жалел, никто никому ничего не был должен, прошлые обиды забылись, новые еще не нажили. Но Драко знал, как отреагирует Гарри на его шрамы, как снова вспомнит все похороненное ими, как разбередит общие раны, обязательно испытав чувство вины. Кроме того, Малфой не хотел ощущать себя ущербным, неправильным, недостойным. Не хотел сомневаться, заслуживал ли находиться рядом с Гарри, иметь хоть какое-то место в его жизни. До нового знакомства с Поттером, он не воспринимал шрамы так остро, ни от кого не прятал их. Отчасти потому, что никому из предыдущих партнеров не было известно, вследствие чего те были получены, а Гарри знал. Или потому, что только Поттер, казалось, был ему всегда важен, и рядом с ним, с самого детства, Драко пытался найти в себе изъяны, отчего только злился. Блейз говорил, что пока в мире был Поттер, у Драко не существовало ни единого шанса по-настоящему влюбиться в кого-то еще, и дело было даже не в том, что его почти изнасиловала родная тетка. «Чувства сидят в глубине. Ты удачно маскируешь их под другие, прячешь, делаешь незначительными, потому что они настолько неуместны, что бесят, настолько не подходят тебе и той жизни, которую для тебя давно спланировали, что это пугает. Настоящая любовь не может не пугать», - сказал ему Забини как-то раз, во время повторного седьмого курса в Хогвартсе, имея ввиду не конкретно Поттера, а ощущения Драко в целом. Спустя почти семь лет, учитывая, что происходило с ним сейчас, Малфой был готов признать правоту друга. И любовь действительно пугала его. - Я чуть не заснул, пока тебя ждал, - посетовал лежавший на мягком ковре у камина Поттер, когда Драко вышел из своей спальни, находу надевая на палец фамильный перстень и застегивая на запястье платиновый браслет с подвеской-оберегом. - Вообще не знаю, зачем тебе идти со мной, - проигнорировав жалобу, ответил Малфой. - Давно со Снейпом не виделся, - потягиваясь и поднимаясь, ответил Гарри. – И еще хотелось бы уточнить, где он искал контрзаклинания от проклятия метки и что именно нашел. - А еще Северус не только мой крестный, но и друг отца, - напомнил Драко, посмурнев. - Но больше все же твой крестный, - ухмыльнулся Гарри, деловито оттряхнул толстовку, расправил складки на джинсах и добавил: - И мой хороший друг. Так что, если он что и заподозрит… - А он заподозрит, - с холодной уверенностью в голосе перебил его Малфой. - То ничего не скажет твоему отцу, не переживай, - Поттер подошел к нему, взял за руку, сплел их пальцы и, нежно поцеловав в уголок губ, достал палочку, чтобы аппарировать. - Я думал, мы через камин… - запоздало попробовал возразить Драко. - Если бы ты чаще ходил в гости к Снейпу, то обязательно бы знал, что каминная сеть по вечерам выходных дней у него отключена, - он улыбнулся, обнял его и вместе они аппарировали.***
Летом в бедных районах Коукворда было, в целом, неплохо. По крайней мере, не настолько мрачно, как осенью, и не так грязно, как весной. Насколько Гарри знал, раньше, когда Северус и Лили были совсем детьми, ткацкая фабрика, ныне закрытая, процветала, а вместе с ней хорошо жил и весь квартал. Жаль, что с тех времен многое изменилось. Ветхий домишко в Паучьем тупике после увольнения Северуса из Хогвартса преобразился – профессор сделал капитальный ремонт, подлатал обшивку, поменял кровлю, обновил входную дверь, вымостил дорожку к ней свежей брусчаткой. По сравнению с другими домами, этот теперь привлекал новизной, будто вдохнувший жизнь. И, тем не менее, оставался в царстве запущения и безнадеги. Но Гарри подозревал, что пока из окон своего кабинета Северус мог видеть детскую площадку с качелями и старый дом Эвансов, он и не думал переезжать. К тому же, как Гарри казалось, дом шел образу зельевара – не обладавший особым лоском, он хранил в себе нечто более ценное, начиная от воспоминаний и заканчивая просто огромной библиотекой, книги в которой были как магическими, так и магловскими, выпущенными столетиями назад. Дом умел принимать с радушием и казаться уютным, и умел отвращать, так, чтобы не захотелось возвращаться. Иногда он удивлял – как когда Гарри случайно нашел потайной вход в подвальные коридоры, тянувшиеся на многие мили от дома. А иногда и пугал – по ночам в нем слышался странный шепот, который можно было бы спутать с ветром, но как-то раз шепот попросил Гарри отдать свою кровь. Выйдя из безлюдного переулка, вместе с Драко они перешли дорогу и, поднявшись по заново отстроенным ступенькам, постучали в дверь. Снейп вышел к ним в обычном, домашнем виде – свободные черные брюки, темная рубашка, расстёгнутая на пару верхних пуговиц с закатанными по локоть рукавами, волосы забраны в хвост на затылке. Для Гарри такой вид бывшего нелюбимого учителя до сих пор был в диковинку. Лицо Северуса, в первые секунды ничего не выражавшее, слегка вытянулось в легком недоумении, выразительные брови чуть приподнялись. - Добрый вечер, - поздоровался он, не спеша пускать их внутрь. – Чем обязан? Драко закатил глаза и вздохнул, Гарри переступил с ноги на ногу. - Я пришел за зельем, а он – позадавать вопросы, - ответил за обоих Малфой и, не дожидаясь приглашения, протиснулся мимо крестного. Гарри тот впустил сам. - Не ожидал вас в компании друг друга, - заметил Северус, закрывая за ними дверь. – Могу полюбопытствовать, с чего вдруг такая дружба? Гарри в который раз поймал себя на мысли, что определение «старой летучей мыши» не совсем подходило Снейпу. Скорее он был хитрой лисой в самом рассвете сил. - Долго объяснять, - решил не вдаваться в подробности Поттер, полагая, что для опытного двойного шпиона все и без того предельно ясно. - Любишь же ты не договаривать, - недовольно посмотрев на него, сказал Снейп. – Вы оба любите, вообще-то, - одарил он еще одним недовольным взглядом Малфоя. - Северус, кто там? – раздался знакомый голос из гостиной, и пришла очередь Гарри удивляться. Пока они стояли в прихожей, переглядываясь и разуваясь, из соседней комнаты вышла Гермиона. Точнее, сначала показался ее запредельно большой живот, даже для беременных, и только потом сама девушка. - С каких пор он просто Северус? – уточнил Гарри вместо приветствия. Девушка подошла ближе и обняла его. - А что, только тебе можно называть его по имени? – деланно удивилась подруга и, повернувшись к Драко, приветливо кивнула ему головой, на что парень, в свою очередь, ответил ей легкой улыбкой, и это тоже показалось странным. Мир вокруг вообще теперь являл собой нечто непривычное, с напрочь стертыми границами и отсутствием четкого разделения на «своих» и «чужих». Гарри пытался привыкнуть, но иногда все-таки выпадал из матрицы. - У мистера Поттера неприятная любовь к глупым вопросам, - подколол его Снейп, и смешок Малфоя в этот момент выглядел предательством. - Не только же бывшему профессору позволительно проявлять любопытство к чужим межличностным отношениям, - вернул шпильку Гарри, довольно улыбаясь своему нахальству, за которое никто больше не лишал его баллов и не отправлял чистить котлы. - Наглец, - припечатал Снейп и все вместе они зашли в гостиную. На софе, обитой темно-синим флокком, в форме гнезда были разложены светло-бежевые подушки с геометрическими рисунками, на спинке висел флисовый изумрудный плед, на журнальном столике рядом с диваном лежало несколько книг по зельеварению, стояли бутыльки с разными ингредиентами и кружка с недопитым чаем, от которой все еще поднимался пар. - Мы чему-то помешали? – поинтересовался Драко, обведя взглядом гостиную и задержавшись на камине, в котором потрескивали поленья. - У меня жуткие головные боли и потеря сна, вызванные скорыми родами, так что я обратилась за помощью, - слабо улыбнувшись, ответила ему Грейнджер-Крам, поудобнее устраиваясь между подушками, так, чтобы не уставала спина и руки. Северус, для пущего удивления Драко и Гарри, подошел к ней сзади и заботливо накинул на плечи плед, аккуратно уложив на него слегка растрепанные вьющиеся волосы девушки. Парни переглянулись. Поттер подумал, что раньше не замечал такой близости между подругой и Снейпом. И тут же понял, что практически никогда не видел их в общей компании, что не мешало им, конечно, общаться. - Я бы посоветовал Умиротворяющий бальзам с добавлением мелиссы и зверобоя от головной боли, а для отдушки использовал бы смоковницу, - со знанием дела предложил Малфой, сев рядом с Гермионой. Девушка переглянулась с зельеваром, уже успевшим сесть в кресло напротив журнального столика и софы, и тот лишь покивал согласно, тут же внеся в свой блокнот изменения. - Мне кажется, это будет лучше, чем шиповник, - сказал он Гермионе. - Да, должно быть, - согласилась та. – Мы и не вспомнили про него. Спасибо, Драко, - она улыбнулась ему. Гарри смотрел на друзей, на любовника, слушал их обсуждения ингредиентов для болеутоляющего зелья и не знал, куда себя деть. Странным образом в компании трех гениев зельевараения, он чувствовал себя лишним. Сразу вспоминался страх перед кипящим котлом и исписанной мелом доской, формулы с которой расплывались перед глазами. - Ты так и будешь изображать памятник самому себе? – не отвлекаясь от обсуждений, поинтересовался Снейп. – Сядь в кресло и не нервируй меня, пожалуйста. Или можешь сходить на кухню и сварить кофе. От неожиданного обращения Поттер вздрогнул и наконец отмер, вернувшись из мыслей в реальность. - Окей, - сказал он и пошел в кухню. Участвовать при обсуждении вещей, которые он не понимал, не очень-то и хотелось. Кухня была небольшой, но вполне уютной. Гарри порылся в деревянных шкафах темно-орехового цвета, отыскав пачку кофейных зерен в глубине одного из них, затем призвал Акцио весы, судя по всему прилетевшие из кабинета профессора, отмерил нужное количество зерен, достал из тумбочки кофемолку, перетер их до состояния порошка, затем налил в турку воды так, чтобы осталось немного пространства для кипения, добавил к кофе немного кардамона и сахара, включил варочную панель и, присев за обеденный стол, принялся ждать первых признаков кипения. Из гостиной доносились голоса Северуса, Драко и Гермионы – от обсуждений зелья они перешли к чему-то совершенно другому. На душе было одновременно и хорошо, и тревожно. С Гермионой у Драко, казалось, отношения складывались мягче, чем с остальными его друзьями, вполне вероятно из-за того, что Малфой, по его же словам, всегда признавал за девушкой ум и силу. Но в то же время Гарри прекрасно знал о проницательности подруги, и переживал, что та догадается об их отношениях прежде, чем он решится о них рассказать. А решиться все-таки следовало бы. Вспомнив утро, Гарри почувствовал, что краснеет, и одернул себя – в доме было целых два легилимента, один из которых очень любил находить подтверждение своим догадкам любыми способами. И тем не менее мысли лезли сами собой. Ему показалось, что Драко был чем-то взволнован, когда пришел к нему – взвинченность проявлялась в мелочах: то он теребил манжеты рубашки, то поправлял волосы, то слишком долго водил пальцами по кружке с чаем. Все это выдавало в нем желание поскорее бежать, пусть и было неявным, вполне может быть, что и неосознанным самим Малфоем. В конце концов, Гарри ему немного приврал про свое временное отсутствие, но он даже не заметил этого, хотя обычно чувствовал малейшую недосказанность. Что могло выбить Драко из колеи? Состояние Забини? Или проведенное время в мэноре? Гарри не знал и не думал, что стоит спрашивать. Взмахом палочки он отправил на плиту еще и чайник – следовало бы заварить Драко ромашкового чая с добавлением мяты, впереди, как догадывался Гарри, парня ждали не самые приятные часы жизни. Когда он вернулся в гостиную, левитируя две больших керамических кружки с гербами Слизерина – пить дать Северус забрал их из Хогвартса как еще один сувенир на память, - то Драко уже выглядел нездорово бледным, и Снейп водил палочкой по его предплечью, отчего метка и кожа вокруг нее немного стягивались. Гермиона при этом все так же сидела в гнезде подушек и наблюдала за происходившим с интересом экспериментатора. - Если бы ты приходил каждое утро и варил мне кофе, я бы приплачивал тебе как домовику, честное слово, Поттер, - ненадолго отвлекшись от своего занятия, заметил Снейп, с истинным наслаждением кофемана проводив взглядом полет кружки от Гарри до журнального столика. - Ранние часы моего сна слишком дорогое удовольствие, - заметил Поттер и услышал совершенно неуместный смешок Драко, который, очевидно сделав это произвольно и поздно поняв свою оплошность, неудачно попытался замаскировать его под кашель. Гермиона сузила глаза и с подозрением взглянула на Гарри. В жилах кровь превратилась в лед. Таким взглядом подруга смотрела на него с Роном каждый раз, стоило им тайно договориться о побеге из библиотеки в гостиную для игры в плюй-камни. И обычно этот взгляд обещал долгие муки. Сделав вид, что ничего не заметил, Гарри быстро юркнул в кресло, стоявшее рядом с креслом Снейпа, и вжался в высокую спинку, притворяясь предметом интерьера. Гермиона явно хотела что-то сказать, но отвлеклась на просочившиеся сквозь метку зеленовато-фиолетовые всполохи, издалека походившие скорее на очень необычную магическую гематому. - Так всегда происходит? – уточнила она у Снейпа. - Да, это говорит о том, что проклятие снова начало медленно разрушать организм носителя, - ответил вместо крестного Драко и мельком взглянул на Гарри не то сожалея, не то извиняясь. Гарри хотел было сказать, что это нормально и он вообще тут не причем – не его осознанным выбором было стать Упивающимся, - но в итоге он промолчал, кое-что смысля в неподходящих моментах. - Поднимайся наверх, в спальню, прими ванну и ложись. Я поднимусь сразу же, как только удовлетворю любопытство Поттера, - мягко, но все же приказал парню Снейп, взмахом палочки стирая ужасные пятна на его руке. Драко поднялся с дивана, кивнул Гермионе головой на прощание, задержался взглядом на Гарри, улыбнувшись ему едва заметно, словно говоря, что все будет хорошо, а затем взял кружку с приготовленным для него чаем и вышел из комнаты. Гарри проводил его взглядом, чувствуя в себе внезапно появившиеся отчаяние и горечь. Конечно, он знал, что у Драко есть метка еще до того, как они стали соседями. И знал о проклятии, которое она несла. Да и все его друзья, разумеется, об этом знали. Но раньше, до тех пор, пока в груди не затеплились чувства, которые сейчас Гарри определил бы, как влюбленность, проклятие не касалось его лично. Да, он дружил со Снейпом, так хорошо, что даже знал, где и что искать в его доме, но Северус никогда, кроме того случая с попыткой отравления, не говорил с ним о метке. Он просто заверил Гарри, что держит все под контролем, и ни он, ни близкие его окружению бывшие Упивающиеся от нее не пострадают. Точно так же, как не пострадает и сам Поттер. Этого было достаточно. До недавних пор. Сейчас же, лично увидев, что проклятие и правда есть, при том являясь смертельно опасным не только для него, но и для собственного носителя, и, конечно, испытав боль за Драко, рассказавшего ему обо всем, что приходилось переживать, пока отравляющие свойства проклятия не нейтрализовались в организме, Гарри думал, как это прекратить. Раз и навсегда. В конце концов из всех, кто заслуживал мучений от проклятия, только Люциус по-прежнему оставался жив и не гнил в Азкабане. Да и он, учитывая все обстоятельства, на взгляд Поттера тоже этого не заслуживал. - Не расскажешь, что у тебя с моим крестником? – спросил Северус снова после того, как Драко ушел. - Значит, мне не показалось? – тут же согласилась с ним Гермиона. Гарри сглотнул. - Я понимаю – профессор, но ты, Гермиона, - он укоризненно посмотрел на подругу, инстинктивно скрестив руки на груди для мнимой обороны. – Двое на одного – совсем не гриффиндорское поведение. Гермиона закатила глаза и, завозившись на диване, приняла более грозный вид. Насколько вообще он мог быть грозным в случае Гермионы, тем более беременной. - Я просто переживаю… - начала было она. - А мне просто любопытно, - перебил Снейп, с наслаждением потягивая свой кофе, все еще горячий и соблазнительно пахнувший. - Мы вроде как сдружились, - нашелся с ответом Гарри и тут же решил перевести тему: - Много вам двоим известно о проклятии метки? Ты, насколько я понимаю, тоже в курсе, - обратился он к подруге. Та, явно неудовлетворенная его ответом про отношения с Малфоем, видимо решила оставить свои вопросы на потом, и выжать из него всю правду попозже, наедине, к примеру, так что пожала плечами и сказала: - Мне известно точно не больше профессора. Обо всем, что мне удавалось найти, я всегда рассказывала, - она посмотрела на зельевара и улыбнулась ему с теплотой. Гарри подумал, что зрение его подводило. Ну или галлюцинации из снов стали реалистичнее. В общем, что-то в поведении этих двоих было не так, и порой он чувствовал себя неловко рядом с ними. Будто видел что-то, что никак не мог себе объяснить или хотя бы интерпретировать. - А все, что знаю я, не поможет тебе. Контрзаклятия от метки нет, иначе бы я и Драко уже были бы полностью здоровы, - он пожал плечами, отчего прядь волос выбилась из общего пучка на затылке и упала на лицо, визуально сделав его еще более вытянутым. Снейп в быту сильно контрастировал со Снейпом на людях, будто становился совсем другим человеком. Домашним он казался более расслабленным, не зажимался, не шипел на всех и вся словно змея, не казался отталкивающим, и даже выглядел несколько моложе. Возможно, так он отгораживался от мира, чтобы тот не мог его никоим образом задеть, и, с одной стороны, Гарри полагал, что это не такая уж плохая тактика. В конце концов, либо распределяющая шляпа была профи в своем деле, либо на Слизерине велся отдельный факультатив по изучению скрытности, напускной эмоциональной холодности и острому изворотливому уму – иначе почему все его представители так походили друг на друга. - Даже если контрзаклятия не существует, его можно создать, - заметил Гарри, и по тому, как хмыкнул Снейп, а Гермиона вздохнула, он понял, что заинтриговал их. - И для чего тебе это? – спросил зельевар. - А почему бы и нет?.. – ответил вопросом на вопрос Поттер. - Гарри, то, что ты создал возвращающее заклинание для Сириуса, еще не говорит о возможности создания вообще любых заклинаний, - с сожалением в голосе и легкой тревогой заметила Гермиона. - А по мне как раз наоборот, Миона. Если получилось с чарами вечного забвения, то уж с проклятием тем более должно, - не согласился с ней Гарри и принялся выжидательно глядеть на бывшего учителя. Снейп думал. Пил кофе и думал. По тому, сколько там еще оставалось в его кружке, Гарри решил, что мужчина наложил на нее возобновляющие чары – вместо одной порции можно было получить до пяти, в зависимости от мастерства волшебника. Когда Гарри только обнаружил в себе возросший магический потенциал, то много читал о том, как передавались силы одного волшебника другому, была ли возможность развить их самостоятельно, что влияло на приток и отток, и какие способности вместе с тем открывались. В итоге, за очередным разговором с Ремусом, он вдруг подумал, что, возможно, теперь мог бы попробовать создавать заклинания, а не только использовать их. Ведь все сильнейшие маги создавали заклинания, так почему бы то же самое не попробовать и ему? Сначала он тренировался над самыми простыми из них. Но затем, увеличивая уровень сложности, дошел до того, что решил попробовать вернуть Сириуса. Это было трудным делом – сотни прочитанных книг, множество изученных ритуалов и артефактов. Он даже обращался за помощью к Снейпу, ведь тот знал просто огромное количество самых разных вещей. И в итоге все получилось, нужная схема заклинания была изобретена, врата в иной мир ненадолго приотворились и этого оказалось достаточно. Снейп знал о возможностях Поттера, что часто являлось главным аргументом в борьбе зельевара против его праздности, и многое понимал о его магических возможностях. - Хорошо. Пошли, я дам тебе свои дневники с записями и несколько древних фолиантов, где ты сможешь найти что-нибудь полезное, но только сразу же после ты уйдешь, Поттер, потому что мне нужно приводить в чувства твоего друга и готовить зелье для мисс Грейнджер-Крам, - наконец принял решение Снейп. - Но я думал, что подожду, пока Малфой… - начал было Гарри. - Нет, дома встретитесь, - пресек все его возражения Северус. - Гарри, если что-нибудь понадобится, я всегда рядом, - заметила Гермиона, которой все это, судя по выражению лица, не нравилось, но она за долгие годы дружбы привыкла поддерживать любую его затею, даже если она была изначально обречена на провал. - Спасибо, - Гарри наклонился и чмокнул ее в щеку. – Но в ближайшее время ты должна подарить всем нам здорового малыша, это важнее всего остального. Коснувшись рукой ее живота, он почувствовал, как крохотный человек внутри едва коснулся его ладони – ручкой или ножкой, - можно было только гадать. Гермиона охнула и засмеялась. - Совсем скоро, Гарри, - глаза ее светились любовью и тихим счастьем. - Обязательно пришли мне вопиллер, как только начнется, - взял с нее обещание Гарри. - Заканчивайте нежности, мистер Поттер, мне бы хотелось поскорее от вас избавиться, - деловито окликнул его Снейп, уже поднявшийся на пару лестничных ступенек. - Что-то вам не хотелось избавиться от меня, пока я варил вам кофе, уважаемый профессор, - ответил Гарри и, подмигнув на прощание Гермионе, пошел вслед за Северусом. - Я же не идиот, - фыркнул тот. «И правда», - мысленно согласился с ним Поттер. Уходить он, конечно, не собирался. Прекрасно осведомленный о том, что защитные и охранные чары дома настроены под него, Гарри продумал план до того, как оказался в кабинете Снейпа, где стоял всего один письменный стол и большое удобное кресло, а все остальное пространство занимали бесконечные стеллажи с книгами, свитками и ингредиентами для зелий, а также все необходимые для зельеварения предметы, вплоть до котлов разных размеров. Параллельно с поисками нужного, Снейп рассказывал ему обо всем, что знал сам. Например о том, что проклятие было частично создано самим Волдемортом, а основой, как чаще всего бывало, выступал какой-то темномагический всеми забытый ритуал, в схему которого добавилось нечто, что не удавалось вычислить. Конечной стадией, если метку периодически не профилактировать, могла быть смерть, ужасная и крайне болезненная. И что ментальные болезни, преследовавшие тех Упивающихся, что находились в Азкабане, вполне предсказуемы, ведь они не получали лечения и испытывали жуткие боли. Еще сложнее первое время приходилось самому Снейпу, поскольку в отличие от тех, кто сидел в Азкабане, он, мало того что был на свободе, так еще и находился в постоянной непосредственной близости к Гарри, и пока не начало действовать зелье, переживать резкие вспышки боли и постоянно навязываемую волю было крайне не легко. - Хорошо еще, что ты запомнил хотя бы что-то из моих лекций, - сказал Снейп, вспомнив свою попытку отравления, и тут же впихнул парню несколько увесистых талмудов с разными темномагическими заклинаниями. Когда все, чем хотел поделиться с ним зельевар, уже никак не могло уместиться в руках, Гарри наколдовал заклинание расширения на карманах джинсов, говоря спасибо все тем умным волшебникам, которые это придумали. - Все, теперь иди прочь, настырный мальчишка, - Снейп махнул на него рукой, явно давая понять, что больше от него Поттер ничего сегодня не добьется. - И спасибо за кофе, - добавил он, когда Гарри, попрощавшись, уже почти аппарировал. Действуя согласно заранее обдуманному плану, ушел он не домой, а всего лишь обратно в переулок, из которого вместе с Драко вышел несколькими часами ранее. Спальня, в которую Снейп отправил крестника, находилась на втором этаже, и окна ее, к большой удаче Гарри, выходили во двор, где никто не смог бы увидеть, как он забирается в дом. Убрав волшебную палочку к книгам, дневникам и свиткам, он огляделся по сторонам, проверяя, один ли он в переулке, а затем медленно закрыл глаза и расслабился, размял плечи, шею, руки с ногами, концентрируясь на образе. - Амато анима анимато анимагус… - прошептал он, как только услышал биение сердца, и тут же начал преобразование в совершенно иную свою форму. Одежда просачивалась под кожу, становясь темно-бурой шерстью, суставы и кости похрустывали, видоизменяясь, зубы, уши и нос вытягивались, заостряясь, глаза становились меньше и смотрели на мир по-другому. Всего через несколько минут Гарри уже отталкивался кожистыми крыльями от потоков воздуха, чувствуя, как вибрирует вокруг пространство, забавно щелкал языком, помогая себе ориентироваться в пространстве, и слышал так четко, что мог разобрать голоса в квартале от места, в котором находился. Взлетев в измазанное сумеречными чернилами небо, он вдохнул в маленькую пушистую грудь столько воздуха, сколько могло вместить новое тело, а затем плавно спустился вниз, залетая за дом Снейпа и очень удачно приземляясь на каменный подоконник второго этажа. Приглядевшись, он различил в полумраке комнаты кровать с тяжелым жаккардовым балдахином, наполовину задернутым и оттого не позволявшим разглядеть Малфоя. Помимо кровати в комнате стояло несколько пустых кресел, комод и еще один камин, в котором, кстати, несмотря на незначительную прохладу летнего вечера, все же горел огонь. В комнату зашел Снейп, держа в руках большую дымящуюся пиалу. - Выпей, здесь чуть больше полыни, так что будет горчить, - он протянул ее Драко и тот, присев на кровати, залпом выпил содержимое чаши, отчего по телу его пробежала мелкая дрожь. - Фу, Моргана помилуй, отвратный вкус, - недовольно пробурчал Малфой, тут же снова ложась в постель. - Это малая плата за то, что ты осознанно подвергаешь свое тело опасности, - холодно заметил Северус, отлеветировав пиалу в сторону кухни. - Только не начинай, - шумно вздохнув, ответил ему Драко предупреждающим серьезным тоном. – Отец и так вынул из меня душу расспросами про личную жизнь. - Люциус напрямую спрашивал у тебя про отношения? – бровь зельевара поползла вверх, выдав изумление. - Да, и это было очень неприятно, - заметил Малфой. - Значит, он обеспокоеннее, чем я думал, - решил Снейп. –Но об этом позже, - добавил он, накрыл Драко легким покрывалом и выключил ночник над его головой. Гарри, наконец поняв, что именно тревожило Малфоя этим утром, сдавленно пискнул, почувствовав быстрое биение маленького сердца. Не хватало только, чтобы их отношения принесли Драко еще больше проблем, чем имелось у него сейчас. Последнее, чего хотел Поттер своей любовью – это оставить Малфоя без родителей. Немного посидев рядом с крестником в кресле и дождавшись, пока зелье не начнет действовать, Снейп поднялся и, прежде чем выйти, с чувством беспокойства, которое, конечно, пытался скрыть, сказал: - Постарайся не давать галлюцинациям слишком разыграться. Когда Драко остался один, Гарри, все это время сидевший на подоконнике, поднял вверх чуть заостренную мордочку, повел черным кожистым носом, почувствовав запах трав и кореньев, тянувшийся из комнаты, а затем, ловко цепляясь когтями плечевидных отростков крыльев, забрался по обшивке дома к форточке и, с легкостью протиснувшись внутрь, почти бесшумно взлетел к потолку, уцепившись задними лапками за гардину штор и повиснув там вниз головой. Будь он человеком, такое положение тела быстро бы привело к потере сознания, но в анимагической форме все ощущалось по-другому, кровеносная система работала иначе, поступление кислорода и пути, по которым он проходил, существенно отличались. Даже видеть в таком положении выходило замечательно. Так что, устроившись поудобнее и немного прикрывшись гобеленовой темно-синей шториной, Гарри принялся наблюдать за Драко и вслушиваться в происходившее внутри дома. Прошло не меньше получаса, прежде чем непривычно бледный, покрытый испариной Драко начал метаться по кровати, шепча что-то совершенно бессвязное – про вытекшие глаза, льва с лицом человека и три луны, на исходе которых мир перестанет существовать. Иногда Драко выкручивало в постели дугой и он, умоляя убить его, сжимал до красноты предплечье с набухшей ядом меткой. Гарри, глядя на его мучения, взволнованно теребил лапками колечки от штор и потрескивал, мысленно прося Снейпа зайти и что-нибудь сделать, потому что ломало Малфоя будто в смертельной агонии. Спустя час или полтора, Северус и вправду зашел, посмотрел на крестника с нескрываемой жалостью, присел рядом, протер сухие губы намоченным полотенцем, выжав несколько капель воды ему в рот, обтер мокрый от пота лоб, проверил состояние метки, кивнул про себя удовлетворенно и снова вышел. Малфой сказал, что порой это длилось по три-четыре часа, и иногда боль была настолько сильна, что и вправду хотелось умереть. Но потом боль проходила, ее место занимали веселые галлюцинации и странная эйфория, омрачавшаяся бесконечной усталостью и желанием провалиться в сон. Гарри ждал. И молился Мерлину. И думал, что должен сделать все, чтобы найти способ прекратить такие мучения. Теперь стало предельно ясно, почему аристократическая худоба Драко порой приобретала резкие черты, проявлялись апатичность и меланхолия – попробуй пожить с болью, порой худшей, чем от Круцио. Боль перестала мучить Малфоя еще спустя несколько часов, он выпрямился на кровати и невидящим взглядом уперся в потолок, видя там что-то свое и шепотом повторяя слова на странном, загадочном для Гарри восточном диалекте. Пару раз он позвал своего фамильяра по имени и слабо улыбнулся, видимо, почувствовав ответ. Вновь вошедший в комнату Снейп спросил, как Драко себя чувствует, и он, хриплым от долгих мучений голосом ответил, что в целом, как всегда, без изменений, устал и хочет спать. Северус склонился над ним, ткнул концом палочки в покрасневшую метку и прошептал заклинание, отчего та засветилась изнутри и вскоре из нее вырвались искры волшебного иссиня-черного пламени, обернувшиеся в воздухе пеплом и опавшие на простынь грязными кляксами. - Спасибо, - произнес Драко тихо, и Снейп только кивнул его словам. - Отдыхай. Было непривычно видеть Драко таким – слабым, безгранично измученным, больным. Все в маленькой груди Поттера сжималось от этого вида, хотелось чем-то помочь, забрать хотя бы немного его боли, закрыть собой. Дождавшись ухода Снейпа, Гарри отпустил гардину и шустро переместился на деревянное крепление полога, внимательно вглядываясь в лицо Малфоя. Тот не спал, просто лежал и оглядывался по сторонам, приходя в себя и успокаивая сбившееся дыхание. Когда его взгляд напоролся на Гарри, он приподнял брови в вялом удивлении и спросил, ухмыльнувшись: - Снейп завел себе домашнего питомца, а? Гарри моргнул черными глазами-бусинками, представил свою человеческую форму и, на секунду вспыхнув ярко-зеленым светом, опустился на пол в своем привычном облике, встряхнув головой так, чтобы последние шерстинки превратились в волосы. Драко пораженно вздохнул и, закатив глаза, выдал: - Ну, это уже перебор. Поттер нахмурился, не понимая, что из всего – конкретно перебор, но не стал вдаваться в подробности, списав все на нынешнее состояние Драко. Аккуратно присев сбоку, он потянулся к парню и мягко коснулся губами его мокрого от пота виска. - Я все видел, - сказал он, на секунду прикрыв глаза и впитывая в себя запах Драко, напоминая себе, что тот жив и с ним все хорошо, нет поводов для беспокойства на ближайший почти месяц. - Паршивое зрелище. Я как амеба в эти моменты. Прости, - ответил Малфой и, с большим усилием подняв руку, положил ее Гарри на голову, чуть погладив. – Почему ты не говорил, что анимаг? Это летучая мышь, правда? Поттер, начавший было говорить, что Драко не за что перед ним извиняться и его состояние вполне нормально для проклятого человека, решил переключиться на другую тему и ответил: - Ммм, скорее летучая собака. И я не говорил, просто потому что подходящего момента не находилось, - отстранившись от Малфоя, он погладил его по руке и переплел их пальцы, чувствуя, как температура парня, до этого очень холодного, начинает подниматься до нормы. – Снейп заходил пару раз, было странно видеть его таким переживающим. Драко покивал, слабо улыбнувшись. - Если бы я не знал, что у Грейнджер есть Крам, даже подумал бы о порочной связи между ней и Северусом, - смешок, даже несмотря на его состояние, выдался премерзко саркастичным. Гарри, который, на самом деле, подумал о том же, вслух сказал совсем другое: - Мне кажется, он стал добрее на склоне лет. - Вот еще, - фыркнул Драко. – Поттер, я очень устал и мне нужно поспать. А так как Снейп зайдет еще пару раз за ночь, и я не хочу, чтобы ты спал вниз головой, проваливай-ка домой. Поттер хотел было возразить. В конце концов, ему совсем нечего делать дома, за несколько лет он приноровился спать вниз головой, да и оставлять Драко в таком ослабленном состоянии не решался, но Малфой посмотрел на него с просьбой и он послушно кивнул. - Хорошо. Только приходи сразу ко мне, как станет лучше, ладно? – сказал он и снова поцеловал Драко, на этот раз чмокнув в сухие губы. - Договорились, - согласился с ним очень поддатливый в своей утомленности Малфой. – Все равно мне нужно будет кое-что тебе показать, - выражением лица он походил на человека, в очередной раз смирившегося с происками судьбы. - Интрига, - усмехнулся Гарри и, как они и договорились, напоследок вновь поцеловав его, аппарировал домой, даже не надеясь на сон, поскольку множество мрачных, болезненных мыслей и воспоминаний ввинчивались в голову, не желая оставлять в покое. К тому же, теперь у него было с чего начать в поисках нужного контрзалинания, и это, учитывая все обстоятельства, могло означать качественную бессоницу.