Не ваша война

– … поэтому, я как представитель губернаторства, имею огромную честь провозгласить: сегодня, двадцать девятого января, 1861 года, тридцать четвертым независимым штатом Соединенных Штатов Америки стал Канзас! Толпа горожан взорвалась восторженными возгласами и аплодисментами. Каждый в этот момент переживал странное волнение, нельзя было не пройти мимо, не разделив одного из редких моментов счастья, которых так иногда не хватало этим простодушным американцам, уставшим от постоянных разрушений и резни в городе, да и в целой стране. Странная взволнованность передавалась от человека к человеку; даже новоприбывшие перенимали этот радостный настрой, сначала и не зная его причины. Казалось бы, слова «независимый штат» должны были принести людям что-то новое, на что все надеялись, хотя это почти не влияло на их дальнейшую судьбу: города все также работали в своем вечно неспокойном ритме, провинция жила все так же тихо и непримечательно. Но, говорят, человеку всегда надо на что-то надеяться. И вот, толпа, после таких долгожданных слов, начала потихоньку расходится, опустошая большую площадь в центре Лоуренса, которая еще до сих пор не была до конца восстановлена после ужасного нашествия Сэмюэля Джонса в 56-том году. Люди жили в постоянном страхе после того, как шайка этого мерзавца посреди ночи напала на беззащитный город и разнесла его в пух и прах, не оставив камня на камне. Особенно досталось местным типографиям – два здания, работников которых с особой жестокостью покалечили, а потом расстреляли. Эти воспоминания надолго остались в памяти едва уцелевших горожан, поселив в их душах просто таки инстинктивную боязнь. В такие времена людям нужна была любая поддержка, хотя бы обещание таковой. Такой же поднесенный настрой был и у Сэма Винчестера. Он, как и многие жители Лоуренса просто не мог остаться дома в такой момент. Кроме того, в городе его уважали как порядочного, справедливого человека и честного адвоката, несмотря на весьма юный возраст – сейчас ему всего лишь двадцать один. Но все его знакомые знали, что всего в своей жизни он добился сам, без чьей-либо помощи, хотя лишь совсем немногие знали настоящую причину его независимости. В своем возрасте Сэм уже окончил приличный университет юрисдикции, и даже имел несколько весьма хорошо выполненных дел в суде. Многие говорили, что это большой успех, и «этот юноша будет очень хорошим гражданином Америки» как часто любил повторять хороший друг Винчестера мистер Дженкинс – добродушный толстяк средних лет, с очень пышными усами и большой блестящей лысиной на голове. Он же работал заместителем секретаря мэра, что было неплохой должностью в то время; это было еще одним плюсом к отличной репутации Сэма, ведь мнение людей было важней всего. Были, конечно же, и завистники – неудачники, которые любили последний цент тратить на выпивку в ближайшем баре, и, заливаясь желчью, принимались обсуждать и обжевывать недостатки каждой хоть чуть важной персоны в городе, забывая о своих темных сторонах. Но, как правило, их никто и не слушал. Обменявшись рукопожатиями и приветствиями со всеми знакомыми, которые встретились им на площади, Сэм с Джессикой отправились домой, благо их дом был недалеко. Но вдруг парня окликнул до боли знакомый голос. – Сэм! Сэм Винчестер! – обернувшись на зов, Сэм увидел высокую худощавую фигуру, которая что есть духу неслась к ним, неуклюже прихрамывая. Этого человека хорошо знали как… – Энтони Брагинс! Сколько лет, сколько зим! – Винчестер, даже не поверив своим глазам, радостно улыбнулся. Они не виделись целых два года. Мистер Брагинс был лучшим другом Сэма. Познакомились они ещё в школе, потом учились вместе в университете, но недолго – «горячей голове» Тони была чужда юрисдикция. Его истинным призванием и страстным увлечением было лишь рисование. Родители пытались сделать сына хорошим адвокатом, но безуспешно. Хоть поначалу он учил все эти значения законов, конституцию или политическое строения стран, скрипя сердце, но, имея большое нетерпение и сильное стремление к искусству, Энтони взбунтовался и категорично отказался ходить на ненавистную учёбу. В результате, он таки добился своего и стал настоящим художником: у него был талант, рвение и, конечно же, нехилая упрямость. Все знакомые Брагинса знали, что он доведет до конца всё, за что бы ни взялся. Даже при своей не слишком привлекательной внешности, Тони умел очаровывать людей и полностью подчинять их себе. Имея просто огромный рост (даже несколько больше, чем у Сэма), парень казался бы великаном, если бы не был так худ. Кожа практически просвечивалась на сухощавом лице, а всё потому, что художник мог днями не выходить из своей рабочей комнаты; в процессе творения ему не требовалось ни еды, ни сна. Как правило, такие «запои» вдохновения случались редко, но после них Брагинс становился ещё болезненнее. Хотя огонь, которым тогда горели его глаза, делал Энтони просто сумасшедшим. Счастливым сумасшедшим. Беседу с ним было вести приятно. Брагинс умел поддержать разговор, был остр на язык и имел очень приятный голос. Его мягкий баритон вместе с правильно речью и чуть слышным южным акцентом просто очаровывал. Вести светские беседы Энтони мог безупречно, но всё менялось, когда он оказывался в обществе красивых молодых девушек. Вечный сорвиголова робел, не в силе связать и двух слов, густо краснел и запинался. Возможно, именно из-за этого у него до сих пор не было ни жены, ни даже невесты, тогда как Сэм уже два года был женат. – Боже, Сэм, – запыхавшись, пробормотал Тони, наконец-то догнав друга. Он тяжело дышал, испуская клубы горячего пара, на его вечно бледных щеках выступил едва заметный румянец; свой кашкет мужчина крепко сжимал в руке. – Здравствуй, стрик Брагинс! – Винчестер протянул руку Энтони, но тот проигнорировал жест и крепко обнял Сэма. Наконец, усмирив пыл радости от такой неожиданной встречи, Тони оглянулся вокруг, и, заметив Джессику, которая с улыбкой всё это время смотрела на столь бурное приветствие, смущенно отступил чуть в сторону и потупил взгляд. Винчестер сразу же подметил сконфуженность Тони и поспешил разрядить атмосферу неловкости. – Джесс, ты же помнишь Энтони Брагинса? Мой старый университетский друг. – Да, конечно, прекрасно помню! Он гостевал у нас как раз перед нашей свадьбой, – усмехнулась девушка и протянула ладонь для рукопожатия, но парень быстро спохватился и робко поцеловал тыльную её сторону. – Здравствуйте, миссис Винчестер, - опять покраснел Энтони, поглядывая на Сэма, будто ожидая подтверждения своих действий. Тот, конечно же, был совсем не против. Он даже соскучился по этому. – Привет, Энтони! Зачем же так официально? Просто Джессика. – Да, конечно, – немного расслабился он, обмениваясь с ней быстрым взглядом. Сэму это показалось странным, как будто эти двое имели какую-то тайну. На губах его жены на секунду появилась хитрая улыбка, которую Винчестер хорошо знал. Она что-то задумала. – Какими судьбами здесь, дружище? – Да вот, решил, так сказать, вернуться на родину, – уже более уверенно ответил Тони, всё ещё сжимая в руках свой кашкет. Кажется, этот головной убор пережил немало таких ситуаций, судя по его внешнему виду. – Приехал всего лишь два дня назад. Сегодня узнал о предстоящем собрании и тут же решил пойти. Я ведь знаю, что ты никогда такое не пропустишь. И был прав. – Это здорово, правда же, Сэм? – с нескрываемой радостью воскликнула Джессика. – Но мы не должны здесь стоять. Красноречивый взгляд жены хорошо дал понять Винчестеру, что нужно делать. Он улыбнулся. – Пойдем к нам, Тони, мы не виделись года два! Хоть поговорим, выпьем. Здесь недалеко. – Да, я знаю, – кивнул Брагинс. Снова мелькнул взглядом на Джессику. – И да, было бы неплохо поболтать, но только не сейчас. Чуть позже, хорошо? – Конечно, о чем речь, – пожал плечами Винчестер. – К четырем сможешь? – В самый раз. – Энтони вновь энергично закивал, словно он только это и хотел услышать. И снова бегающие глаза. – Тогда пока, – усмехнулся Сэм. Друзья на этот раз просто пожали друг другу руки и разошлись. – Если бы я не знал тебя или его, я бы подумал, что у вас есть какой-то секрет. Супружество Винчестеров, взявшись за руки, медленным шагом брело к себе домой. Был конец января, погода, к удивлению, стояла подходящая: вместо обычного дождя, сырости и луж под ногами горожанам теперь докучал небольшой мороз, щипающий за незакрытый нос и щеки. Небо было кристально чистым, тем самым позволяя солнцу в полной мере осветить землю, но, конечно же, теплом оно не одаряло. Этот день был словно предназначен для прогулок, чем и пользовались мальчишки, сбегая со школы. – С чего ты взял? – с легкой улыбкой спросила Джессика. Казалось, предположение Сэма её ничуть не смутило. – Ну, не знаю. Эти странные взгляды, и Тони вел себя как-то не совсем обычно. Девушка остановила мужа и внимательно посмотрела на него. – Дорогой, мы это уже обсуждали. Ты же знаешь, я люблю тебя больше всего на свете, и я бы никогда не стала скрывать от тебя что-либо плохое. Ты мне веришь? Винчестер лишь покрепче сжал её руку, улыбнулся и кивнул, не сводя глаз с такого красивого, нежного и ласкового лица своей жены. Она заговорщицки ему подмигнула и легким движением смахнула невидимую пылинку с пальто Сэма. «Нет, – убеждал себя парень, – у неё нет никакой тайны. Это все моя фантазия и ревность». От этого у него значительно поднялось настроение. Отбросив все ненужные мысли, супружество отправилось домой, больше не нарушая прелестную тишину здешних улиц.