Не ваша война

– Сэр, мистер Брагинс только что прибыть, – взволнованно сообщил невысокий смуглый мужчина средних лет, чуть ли не вбегая в кабинет Винчестера. – О, конечно, – Сэм мельком взглянул на дворецкого, оторвавшись от бумаг. – Росен, примите мистера Брагинса, я спускаюсь. Дворецкий нервно кивнул и поспешил выполнять указание. Этот мужчина попал к ним еще недавно – буквально год назад, когда Сэм случайно с ним познакомился, точнее, его с ним познакомил знакомый Винчестера, порекомендовав Росена в качестве дворецкого. Росен Аснар был испанцем, сбежавшим в Америку из-за преследований на родине из-за своих политических взглядов. Тогда ему казалось, что Соединенные Штаты – это единственный выход, путь в новый мир, в новую жизнь. Но и здесь удача не стала ему другом: постоянные угрозы дома сменила жуткая нищета далеко за его пределами. Отчаявшись в себе и мире, Росен уже подумал было покончить с собой, и если бы ему не повезло встретиться с Сэмом – все так бы и произошло. Как раз в то время супружество Винчестеров, накопив нужную сумму, переехало из старого дома Сэма, который когда-то сгорел, забрав жизнь его матери, в новый домик поменьше, чтобы не вспоминать этой страшной трагедии и начать жить с чистого листа как независимые и самодостаточные муж и жена. Джессика наконец-то чувствовала себя настоящей хозяйкой, но из-за переезда дел по дому было слишком много, даже с помощью Луизы – негритянки, которая росла с миссис Винчестер с самого детства. В семье Джессики, так же как и Сэма, категорично осуждалось рабство, впрочем, Канзас был центром гуманного отношения к людям всех рас. И вот, быстро сообразив, что лишние руки в доме никогда не помешают, Сэм взял Росена на работу, хоть и не за слишком большое жалованье, но тому больше и не надо было. Со слов мистера Аснара было понятно, что жениться в ближайшее время он не собирается и уходить с работы тоже. Испанец оказался отличным служащим: все указания всегда исполнялись точно и вовремя, он никогда не обманывал и очень нервничал, если что-то было не так – тогда он забывал английские слова и мог даже перейти на испанский. Поэтому всего лишь за год Росен стал большой частью жизни семьи Винчестеров, а они, в свою очередь – его. Сэм быстро спрятал документы по новому делу в суде в старый дубовый стол и поспешил встретить своего друга. Спускаясь со второго этажа, он увидел, что Энтони о чем-то скрытно шепчется с Джессикой, активно жестикулируя и кивая. Выглядел он очень взволнованным и возбужденным: глаза просто горели тем самым сумасшедшим огнем, щеки просто пылали, время от времени он ерошил не очень короткие русые волосы, от чего те торчали во все стороны. Лица Джессики Сэм не мог видеть, но чувствовалось, что она тоже чему-то рада. Винчестер замер, пытаясь услышать, о чём они говорят, но деревянная ступенька под его ногами предательски скрипнула. Две пары глаз тут же уставилось на него. Энтони рассеянно почесал затылок, Джессика улыбнулась самой невинной улыбкой. – Дорогой, ты почему не идешь встречать гостей? Сэм хмыкнул, быстро спустился в гостиную и внимательно посмотрел на эту парочку, практически буравя их взглядом. Он сам сейчас не в состоянии был понять, что чувствует, но где-то в глубине уже начал подниматься некий гнев. От пристального взгляда Винчестера Брагинс поёжился, не смея смотреть тому в ответ. – Что же вы так обсуждали? – как можно спокойнее постарался сказать Сэм, выдавив дружелюбную улыбку. Хотя таким его сейчас совсем нельзя было назвать. Тони шумно вздохнул и покосился на Джессику. Та, поймав его взгляд, кивнула и тихо сказала: – Ладно, давай. Брагинс вдруг быстро бросился к входной двери. Сэм подавил сильное желание броситься за ним, как гончая собака. На смену раздражения приходило непонимание. Он с удивлением посмотрел на жену. – Что здесь происходит? – Сейчас сам всё увидишь, – хитро произнесла Джессика, тем самым ещё больше сбивая мужа с толку. С улицы донесся шум и топот ног. Дверь со стуком открылась. В неё пытались что-то протащить Энтони и Росен, что-то большое и узкое, завернутое в темную бумагу. Наконец, когда все преграды были позади, мужчины поставили незнакомую вещь около стены в гостиной и остановились, чтобы перевести дух. В этот момент Сэм перестал вообще что-нибудь понимать. Тони с радостной улыбкой взглянул на Винчестера и взмахом руки указал на странный предмет. Чуть дрожащими пальцами Сэм разорвал бумагу, стянул её и не смог сдержать восторженный вздох. Это была картина. На большом холсте футов пять на три, вставленном в красивую резную раму, был изображен… она сам. Содрав всю бумагу, Винчестер замер, не веря своим глазам – почти в натуральную величину на холсте красовался их с Джессикой свадебный портрет. Молодожены едва улыбались, но Джессика здесь была особенно прекрасна: золотые волосы были собраны назад, слегка обрамляя нежное лицо, сверху их прикрывал венок белых цветов, к ним была прикреплена белоснежная фата. Платье тоже белое, будто снег, подчеркивало чистую невинность девушки. Сэм же был в своём свадебном костюме – черный фрак, бабочка и чисто-белая рубашка. Портрет был необычайно красив и загадочен; казалось, их собственные лица отобразились на нем и застыли вот так, сохраняя те радостные минуты счастья и молодости. Энтони действительно был мастером своего дела – картина казалась просто безупречной. Поражен этим был не только Сэм. Восторженный вздох сзади дал понять, что это сюрприз и для Джессики. Пару минут они просто разглядывали портрет. Винчестер так и застыл с куском бумаги в руке. – Это… Великолепно, – наконец сумел прошептать Сэм, прочистив горло. Он повернулся к другу. Тот просто светился от счастья. Тони и без слов прекрасно понял: подарок вышел идеальным. – Какая красота, сэр, – разинул рот Росен, ведь так близко к такому великому искусству он не был никогда. – Да, Росен, вы правы, – произнесла Джессика, тоже обернувшись к художнику. – Браво, Энтони, я даже не надеялась на такой подарок. Брагинс смущенно усмехнулся и слегка склонил голову в ответ. – Право, миссис, я не мог вас разочаровать. – Не надеялась на такой подарок? – К Сэму стал возвращаться здравый рассудок. Он уже догадался, что без его жены здесь дело не обошлось, но не был зол, а наоборот – теперь ему было стыдно перед самим собой за такую глупую ревность без причин. Винчестер старался скрыть свой конфуз. – А ну-ка, признавайтесь, что это значит? Джессика смущенно потупила глаза и хитро улыбнулась. – Помнишь, Энтони приезжал к нам два года назад? Так вот, он был очень расстроен, потому что у него не было достойного подарка нам на свадьбу – он сам так говорил, – девушка указала на Тони. Тот покраснел, но промолчал. – Именно ему в голову пришла мысль написать наш портрет, и я дала ему одну фотокарточку из тех трех, которые мы сделали. – Да, это заняло довольно много времени, но лучше поздно, чем никогда, – пожал плечами Брагинс. Сэм не смог сдержать улыбку. С коридора, ведущего в левое крыло дома, где находилась кухня и еще пару комнат, послышались шаги, и в гостиную легким шагом вошла Луиза – та самая темнокожая подруга Джессики. На ней было чудесное бежевое платье, которое прекрасно сочеталось с её смуглой кожей, на непослушных черных завитых волосах небрежно был завязан платок. Увидев столько людей в гостиной она заметно разволновалась, но когда она заметила Энтони, то едва сдержалась, что бы не закрыть руками лицо от смущения. Так же и Брагинс, заметив Луизу опять сильно покраснел, его глаза заблестели каким-то сумасшедшим блеском, но совсем не тем, что всегда. – Луиза, дорогая, смотри, как тебе этот портрет? – радостно защебетала Джессика, подходя к девушке, хотя той явно было не до картины. Бросив мимолетный взгляд на неё, Луиза едва слышно пробормотала, что портрет замечателен. Такого странного поведения этих двух людей было сложно не заметить, поэтому у Сэма тут же промелькнула та самая догадка, которая, несомненно, была правильной. – Дорогая, Энтони наверняка проголодался. – Увидев многозначительный взгляд мужа, Джессика тут же всё поняла. Она была умной женщиной, поэтому ей не составило трудности догадаться, чего хочет Сэм. Поэтому она кивнула и, взяв за руку совсем не сопротивляющуюся Луизу, повела её на кухню. За ними ушел и Росен, чтобы накрыть на стол. Когда все ушли, Сэм предложил Тони сесть за стол в другом углу комнаты. Сам он вытащил из старого дубового буфета бутылку вина и два бокала. – Ну, друг, признавайся: в чем проблема? – уже и так зная ответ, спросил Винчестер, и сел напротив. Тони лишь удивленно помотал головой, потягивая вино. Но и до сих пор было очень заметно, что он волнуется. – Что-то не очень убедительно, – усмехнулся Сэм. – Просто скажи, что только что случилось? Тони прекрасно всё понимал, но еще с минуту упрямо молчал, видимо, раздумывая над ответом. Его грудь часто вздымалась, а дыхание было неравномерное. Задумчиво теребя в руке ножку бокала, он не поднимал взгляд на Сэма, пока, наконец, не решился. – Я влюбился, Сэм, – четко выговорил Тони, набрав побольше воздуха в легкие – эта фраза далась ему нелегко. Винчестер, будто бы удивленно, поднял брови вверх. – Надо же, это здорово! Кто же она? – эта капля задорной иронии была весьма заметна в его голосе, но Тони этого не понял. Опять c трудом решившись говорить, он выдавил, запинаясь: – Сэм… Ну… Луиза Винчестер не смог сдержать победный возглас. – Так в чем проблема? – абсолютно искренне удивился Сэм, отставляя вбок бокал. – Я думаю, вернее, это скорее всего случится… в общем, я же с юга, а ты знаешь, как там относятся к темнокожим? – В голосе Тони было столько отчаяния, что и у Сэма защемило сердце. Брагинс понял, что и так все выболтал, поэтому уже не был таким скованным. Теперь он не мог сдержаться – эмоции, скрытые ото всего мире на протяжении многих лет, больше не могли задержаться в израненной несчастной любовью душе. Он лихорадочно схватился за волосы и покачивался со стороны в сторону, словно не совсем нормальный. – Знаешь, что со мной за такое сделают? Знаешь? – возбужденно повернулся он к Сэму, едва не разлив своё недопитое вино. Винчестеру оставалось лишь печально кивать. В семье Тони просто ужасно относились к всем темнокожим, там они считались только рабами, только низшей прислугой. Их покупали, как животных, и заставляли делать самую худшую работу. О браке с такими даже и речи не могло идти, и, зная нрав своих родителей, Тони понимал, что с таким решением ему нельзя будет сделать и шагу в сторону своего дома. Он был самым младшим в семье, и все его старшие братья женились, а сестры вышли замуж. Жениться ему на темнокожей женщине значило опозорить весь род Брагинсов. А как выяснилось из следующей речи Энтони, они с Луизой любят друг друга вот уже два года, с того самого дня, как он приехал к ним впервые гостевать. После этого они продолжали тайно переписываться все это время, пока Тони не закончил портрет и не решил-таки снова навестить Винчестеров. Как ему жить дальше и что делать – он совсем не знает. Слушая сбивчивый рассказ друга, Сэм был удручен не меньше, чем он, но ничего не мог поделать с этим. Подлив ещё вина и себе, и Энтони, он молча слушал его исповедь, слова, которые теперь текли из него ручьем, и думал о том, что он когда-то тоже был вот так зависим от мнения своего отца. Вспоминал, что ещё пару лет назад его жизнь не принадлежала ему, а была полностью посвящена одному: истреблению нечисти. Его отец, Джон, был так одержим мыслью о том, чтобы найти демона, убившего его жену и мать двоих его сыновей, что не обращал внимания на то, что у них тоже может быть право выбора. Но Сэм же нашел в себе уверенность, чтобы возразить Джону, и вот он здесь. Тони наконец замолчал, когда в комнату зашел Росен с тарелками и бокалами, а потом принес довольно богатый обед. Джессика с Луизой больше в гостиной не появлялась; она понимала, что у мужчин есть такие темы для разговоров, какие совсем не обязательны могут быть для женских ушей. Миссис Винчестер же в это самое время сидела в спальне Луизы, выслушивая почти те же самые рыдания подруги о несчастной любви, которые только что слышал Сэм от друга, и утирая ей слезы, и ничем не могла помочь ей. Росен ушел, прежде спросив, не нужно ли чего ещё. Сэм, поразмышляв пару секунд, твердо приказал подготовить на ночь одну из пустых комнат для Брагинса, даже не думая выслушивать его возражения. – Тони, – начал Винчестер с рассудительной твердостью в голосе, – я знаю, какого это, когда ты не можешь сделать то, что так сильно хочешь, о чем мечтаешь. – Сэм замолк, старательно подбирая слова. То, что он собирался сказать, знал мало кто, но он решился. – Ведь, знаешь, у меня есть отец, и он ещё жив, ну, я так думаю. – У тебя? – Энтони изумленно уставился на друга, что было неудивительно – Сэм никогда, никогда не говорил о своей семье. – Да, – печально кивнул Винчестер. – И брат. Но все дело в том, что я когда-то был перед выбором всей моей жизни: идти своей дорогой или во всем слушаться отца, которому мои взгляды на жизнь совсем не нравились. И знаешь что? Я ослушался его. Да, я ушел в университет вместо того, чтобы заниматься семейным делом нашей семьи. – Тони хотел было спросить об этом деле, но жестом Сэм дал понять ему, что не это не важно. – А потом женился на Джессике. И, как видишь, моя жизнь не стала хуже – наоборот, я обрел свое счастье. Винчестер замолчал. Гостиную наполнил тихий стук больших заводных напольных часов. И Тони, и Сэм погрузились каждый в свои мысли, забыв об обеде. Спустя некоторое время, он снова тихо заговорил: – Я не имею ввиду, что можно делать всё, что хочешь, нет. Просто это твоя жизнь, Тони, так распорядись ею как следует. Брагинс перевел удивленный взгляд на друга, громко вздохнув. Он никогда не слышал такого тона от Сэма, никогда не видел его таким настойчивым и никогда не думал, что его совет пробудит в нем такую решительность и так возвысит его дух. Только сейчас он понял, понял все, что должен был, и на его лице появилась широкая, уверенная улыбка, вернулся тот самый возбужденный блеск в его глазах. Да, тогда никто не мог знать, что все эти планы надежды на будущее рухнут, как песочные замки после шторма, что судьба сделает так, что ничего из того, о чем сейчас думал Тони, не сбудется, а превратит дружбу давних приятелей в жестокую борьбу, где победителей не будет. Но сейчас никто не подозревал об этом. Задумчиво подняв бокал вина, Энтони Брагинс едва слышно произнес: – Спасибо, Сэм.