Безумцы не притворяются

Алые блики скользнули по стене, играя отсветами на узорчатых гранях бокала в когтистых руках. Рис с удовольствием пригубил вино, вольготно расположившись на медвежьих шкурах в дальнем помещении Цистерны. Здесь было так тихо. Он практически слышал потусторонний шепот, который всегда следовал за служителем даэдра. Множество голосов в голове постоянно сливались в мерный гул, и порой только алкоголь мог отогнать их. Мерное покачивание жидкости в витом бокале убаюкивало. На выдохе откинув голову на свернутые в трубку ковры, каджит почти канул в ласковые волны забвения. — Смертное создание… — тихий голос над ним прошелестел не громче переворачиваемой страницы. — Даэдра тебя принесли, — непочтительно ответил кот, лениво приоткрывая глаз. — Наш уговор я исполнил месяц тому назад и принес тебе редкую книгу времен двемеров, выкопанную не иначе как у фалмеров в кишках. Честное слово: надежнее было перепродать ее жуликам из Талмора — они бы передрались за такую ценность. — Я помню это, смертный, — чинно ответил Принц, в облаке пузырящейся гнили и множества глаз появившийся ровно над потрескивающим березовыми поленьями камином. — Я не требую нового. — Требуешь. Хорошо забытого старого — как вариант, — Рис почти улыбнулся меланхолично двигающимся глазам, которые давно уже не вызывали должного ужаса. — Чем могу служить на этот раз? Ему показалось, что Даэдра замер, прежде чем снова пойти вздымающимися волнами. Глаза без век появлялись тут и там — всюду, и не было нужны поворачивать голову, чтобы в полной мере ощутить присутствие демонической твари. — Разве неугодно моим верным соратникам лицезреть своего Князя? — в заунывном тоне послышались истинно коварные нотки. — Отчего же? Только прими облик попроще и посимпатичнее. Если кто войдет — объясняться мне предстоит долго. Хермеус Мора снисходительно мигнул десятками глаз. Рис и сам уже ощутил измененную реальность, серыми тонами пронизавшую помещение. Но вместо ответа получил знакомую рыжеволосую фигуру в легкой рубахе навыпуск прямо рядом с собой. Амулет Артикуляции матово блеснул, выпадая вперед, в слишком уж открытом вырезе ворота. — Вопросов меньше не станет, — каджит стукнул когтем по безделушке, заставив ее нервно закачаться. Херма холодно улыбнулся, пристально осматривая невозмутимое кошачье лицо. — Выбрал неудачную форму, ваше темнейшество. — Я все знаю, Ри’Сдас. Ошибки быть не может, — глаза настоящего Бриньольфа были зелены и теплы, как летняя трава под солнцем, взгляд этой же хищной твари пробирал своей неестественной зеленью с желтым горящим зрачком. В остальном… не отличишь. Рис с любопытством провел рукой по массивному предплечью. Живой жар кожи ласково ткнулся в ладонь. — Неплохо. Хермеус клыкасто ухмыльнулся, текуче подаваясь вперед и губами касаясь ободка бокала в чужой руке. Каджит его послушно наклоняет, давая рубиновым каплям упасть на красные губы. Красное на красном. Красиво. — Заскучал в своих глубинах Апокрифа, мой Князь? — они ведут беседу почти шепотом, а вокруг простирается оглушающая тишина. Рис чувствует, как зудят его конечности, словно намагнитившись, но голова восхитительно пуста, без намека на голоса и лишние мысли. Каждый из даэдра слишком ревнив, чтобы в своем присутствии допускать что-то не стоящее его. — Решил, что юный смертный желает предложить мне примитивно-увлекательное знание, которым я почти не обладаю в должной мере. Например: чуткую беседу и прекрасное вино. — голос Бриньольфа никогда не принимал обольстительный окрас, но если бы… Рис мотнул головой, привставая и желая плеснуть вина, но бокал снова оказался полон. — Желаю? Хм. Пусть, — спорить не хотелось. И мягкие обветренные губы снова припали к хрусталю. Поить с руки даэдрического принца было необычно. Еще страннее считывались импульсы в теле, когда кот видел нечеловечески длинный язык, мелькнувший всего раз, стоило Хермеусу сыто облизнуться и снова уставиться немигающим взглядом на него. Облик ли Бриньольфа, который каджит находил привлекательным, или темное очарование податливого демона знаний. Но это завораживало. — Полагаю, есть любопытный человеческий диалект. Он не раз доказывал свою весомость… во многих вопросах смертной жизни. Понимаешь, дитя? О, Рис понимал. От этого знания тело налилось свинцом, интригующе сжалось сердце. В конце-концов это была не самая странная просьба от князей даэдра. Но Хермора — кто бы мог такое подумать? — Что же мне будет за это? — Наглый мальчишка, — на языке даэдра этот тон означал добродушие, что было мало применимо к их облику. Ложный Бриньольф перед ним красиво выгнулся, подставляя бронзовую шею под случайные блики огня. Потусторонний взгляд снисходительно схлестнулся с взглядом Риса. Пробрало на дрожь, которую растер вместе с прикосновением бедра к бедру даэдров демон. В зеленых глазах стоял вызов, в котором Князь не сомневался. Он всегда знал чего хотят смертные создания. — Я хотел бы разделить с тобой эту ночь. — Почему не прикажешь? Хриплый смех гулко наполнил помещение. — О, дитя. Добровольно отданное всегда слаще. Колдовские глаза вновь оказались так близко, каджит против воли сглотнул, не выдерживая их так близко. Обоняние обволокло запахами меда и хвои, почти неподдельно настоящих и раздирающих своей сладкой резкостью. — Неужели ты смущен? Мною или им? Этим человеком. Хермеус слегка улыбается, опуская веки. Бесовское легко заставить выглядеть невинным — облачи в белое и склони голову. Только цена этому что грош. Молчание последователя он воспринимает как согласие. И больше не задает никаких вопросов. Позволяет схватить себя за рыжие пряди, никак не выдав и намека на недовольство, сжать их в когтистом кулаке. Отчасти Рис в ужасе: он не знает даже как будет смотреть в глаза Даянире, в остальном… жгучий восторг от того, что это происходит, затмевает разум. Мора послушно откидывает голову, следуя безмолвному приказу, но тут же хищно щерит зубы, прогибаясь и притираясь грудью о обнаженный живот каджита. Рис с удовольствием зарывает пальцы в огненные волосы, оттягивая и ероша их, пока ощущение сильного тела не накрывает. С коротким стоном он разводит колени, впуская грубо трущегося о него даэдра ближе к себе. — Я думал, что книжные черви менее активны в этих вопросах, — переведя дух, он позволяет себе схватить эту мощную шею, удержав. Он знал, что играет на грани, и азарт демона легко перевести в бешенство неаккуратным словом. Но сдержаться не мог. Рис как зачарованный накручивает амулет на пальцы, то притягивая к себе ближе юркое и сильное тело, то отпускает, стоит даэдра жадно спуститься ниже и провести руками по дрожащим бедрам. Слишком быстро, горячо и с остервенением — это превращалось в безумие, которое каджит пил вместо вина. Найдя глазами упавший бокал, он тут же с ахом выгибается, не ожидая от себя такого возбуждения. Каким был Бриньольф в постели? Рис старался этого не представлять, угождая себе злостью на него и отбрасывая все остальные мысли. Он не знал насколько это похоже на то, что происходит сейчас. Так же горят его глаза? Так же сильно его тело вжимается в тело партнера, буквально не давая шанса на вдох? Смущается он или наоборот берет свое, так доверчиво льнущее? — Мне не нравится твой тон, — ласково шепчет Херма-Мора у его бедер, внезапно сильно кусая, впиваясь в ножную мышцу клыками. Рис воет, но горячая волна проходит от укуса, ударяясь в пах — и это так одурительно хорошо, что выступают слезы. — Тише, я еще даже не начал, — Князь касается кончиком носа широкой переносицы, почти нежно. Рис поднимает на него слезящиеся глаза, внутренне содрогаясь. — Так хорошо, — одобрительно мурлыкает даэдра, вновь сжимая худые бедра. Каджит чувствует сердце, которое бьется у него в глотке — по ощущениям. И на дрожащих руках откидывается, пока злые и жадные прикосновения терзают его тело. Аромат меда и хвои наводнен чем-то болотным, но если отбросить это, то… Слишком соблазнительно. Рис сладко усмехается темноте, блаженно закатывая глаза. Он всегда хорошо служит своим даэдра. Их узы крепче времени и условностей. Ему стоит благодарить, что они так великодушны к простому смертному, что принадлежит им сейчас. И навечно.