Вектор для хаоса. Поиск.

Иллюстрация: http://ipic.su/img/img5/fs/gl1.1345111539.jpg Глава 1. Змея Аморы Сколько ещё ждать? Он ждёт суда на кошмарном Острове Молчания уже так долго. Месяц, не меньше! Чем же они занимаются всё это время, Тор, Всеотец? Ищут во дворце зал, который мог бы вместить всех желающих поглазеть на суд и казнь? О да, их будет много, очень много! Или заранее решают его судьбу, чтобы потом просто зачитать приговор и прилюдно исполнить? Может, строят эшафот? С плахой или виселицей? Столбами, меж которыми его распнут и запытают до смерти? Костром невероятно жаркого огня, в котором, чтобы справиться с болью, он невольно откроет свою сущность!? Ну конечно, так и есть. Нужно бежать, пока не поздно! Вскочив на ноги, Локи пошёл вниз от толстого ствола дерева, которое само и было Островом, удерживая посреди пустого пространства огромный пласт почвы корнями и накрыв его ветвями. То и дело оскальзываясь, по камням, держась за кусты и ветки, Локи спустился на берег ручья. Он бесшумно стекал со скалистого пригорка, серый, словно грязный. Не прошелестела от шагов серая трава, не поднялся ветер, даже не звякнула цепь кандалов. На Острове Молчания все было серым, бесцветным, тяжёлым, ничто не могло издать ни звука. И он сам был таким же пепельным. Может быть, это томительное ожидание — часть его наказания? Они, верно, пытаются таким образом сломить его, добиться оправданий, раскаяния, хотят, чтобы он положил голову на плаху без сопротивления, или будут выпытывать информацию. Но он не сказал ничего, когда Тор привёл его с Земли скованного, молчал, когда тот вновь пришёл к нему в покои через какое-то время. Всё так же сжимал зубы, когда брат грозился отправить его в другое место, не такое удобное, как личные апартаменты. Поняв, что ничего не добьётся, царь Асгарда позвал своего отца, и тот, без какого-либо разбирательства, лишь покачав головой, скинул его сюда. В место, где приёмный нелюбимый сын в детстве отбывал наказания. За ложь, за проказы и шалости. А теперь и за то, что хотел получить хоть немногое из того, что причитается ему по праву рождения! С яростным вскриком он ударил кулаком по стволу дерева, росшего на берегу. Но вопль ещё в горле обратился удушающей тишиной, не затрещала расколотая кора. И для чего только они снимали кляп? Неужели полагали, что он станет говорить с ними, отвечать на лицемерно дружелюбные приветствия? Думали, он поверит, что его с нетерпением ждали и сейчас готовы принять назад с распростёртыми объятиями? Как бы не так! Сложно было не заметить скрытую за неподвижностью ненависть в глазах Стража Моста, не понять, что брат просто-напросто устал от него, мать — боится до дрожи, а отец — молчаливо порицает и не может понять, что случилось с его послушным младшим сыном. Но разве он не знал, куда попал тот, отпустив над пропастью Гугнир? Нет, нет, он не откроет рта до последнего! Промолчит он или во всём сознается — казни не миновать, так лучше умереть с честью, как полководец, пускай и проигравший, чем рассказать о Бездне, о Читаури... Пусть похоронят подобающе его заслугам. Всё так же беззвучно рассмеявшись, на пятачке сырого песка, где стоял, Локи начал пальцем чертить руны. Они рассыпались, выходили неточными, но всё должно получиться. Пусть его заточат куда угодно, но магия всегда с ним. В этот раз всё получится! Нужно уже освобождаться от кандалов. Встав внутрь рунического круга, Локи позволил магической энергии протечь сквозь своё тело и сконцентрироваться в груди. Теперь осталось только дать ей выйти сквозь пальцы, и... Стиснув зубы от боли, он упал на песок. Запястья, и так уже покрытые ссадинами и ожогами от беспрестанных попыток освободиться, снова горели огнём. Тор объяснял, что эти кандалы не дадут ему выпустить магию. Объяснял. Но какая разница, что он там объяснял? Нужно повторить всё снова, только усилив руны. Быть может, придётся терпеть по-настоящему страшные пытки. Ведь не будет же его пытать обычный палач! О нет, Один никому этого не доверит, а его пытки можно и не выдержать. Что тогда? Страшно... Нужно избежать казни и бесчестья любой ценой! Ноги слишком сильно дрожали, и пришлось встать на колени, чтобы расчертить круг заново. Рисунок получался ужасным, потому что пальцы словно закостенели. Это всё из-за кандалов. Если они сдерживают магию, то, может, поддадутся силе? Схватив замысловатое металлическое кольцо, Локи стал выкручивать из него ладонь, но наручник только царапал кожу, приводя в ярость. – Брат, прекрати! – вдруг очутившись рядом, Тор схватил его за плечо и поднял на ноги. – Посмотри, что у тебя с руками! Вокруг Тора, державшего в руке Копьё Судьбы, витало обширное облако магии, насыщавшее серую природу красками и дававшее возможность издавать звуки. Пришёл забрать на казнь! – Нет! Пихнув палача в грудь так, что тот, запнувшись об камень, свалился в воду, Локи бросился прочь. По скалам, покрытым серым мхом камням, сломанным веткам, через упавшие наземь стволы деревьев, спотыкаясь о корни... Только подальше. Он спрячется, отсрочит смерть, попытается сбежать ещё раз! У него есть убежище, оно где-то тут. Скованные руки действовали слишком неуклюже, но всё же он сумел разбросать в стороны ветки, скрывавшие вход в пещеру. Она была не особенно большой, и чтобы залезть внутрь, как всегда, пришлось встать на колени. Благо чуть дальше потолок стал выше, и он сумел встать, пригнувшись. Времени тщательно скрывать лаз не было, и Локи полез вглубь, пока в закутке пещеры не нашёл свою старую лежанку из мха. Опустившись на неё, он прислонился к неровной стене и затаил дыхание. Это — хорошее убежище, Тор никогда не сумеет его найти тут. Пускай прочёсывает Остров, лазит по скалам и колючему кустарнику, плюнет и уйдёт. Пусть уйдёт... Но стоило решиться открыть глаза, как стало ясно — брат рядом: густой мрак вокруг насытился землистыми оттенками. Как? Как он нашёл?! Неужели спасения нет? Хотя... Он же не полезет в узкий ход с Копьём, а значит — оставит его снаружи. Нужно добраться до Гугнира, схватить и перенестись прочь из этого места! Глаза Тора ещё не привыкли к темноте, он почти слеп, так что всё удастся. – Локи, ты тут? – голос Тора отдался эхом под сводом. – Пожалуйста, брат, не надо. Я зайду. Дождавшись, когда палач немного приблизится, Локи прыгнул на него, повалил и начал душить цепью от наручников. Если он хотя бы на мгновение потеряет сознание... Но увы, это было всё равно что пытаться ниткой задушить дуб: руки стали слишком слабыми, а кандалы врезались в израненную кожу, причиняя жуткую боль. Левое плечо свело, и Тор, тут же воспользовавшись этим, скинул его с себя и прижал к земле, сдерживая все попытки вырваться: придавил коленом ноги, сгрёб пятернёй запястья и прижал их к плечу, разорвав раны ещё сильнее и заставив вскрикнуть. – А ну прекрати! Ты в своём уме, а? – от звонкой пощёчины перед глазами заскакали огни. – Говорил же я отцу: одному тебе тут будет плохо. А действительно, в своём ли он уме? Разве так ведут себя те, кто только что собирался умереть достойно? – Плохо?! Да вы на месяц бросили меня сюда! – он так разозлился на себя, что силы вернулись, но Тор держал слишком крепко. – Оставили гадать, каким образом вы казните меня! Повесите, отрубите голову, затравите псами?! Как вы собираетесь пытать меня? Может, вы меня сожжёте в суртовом огне?! – Какой ещё месяц? – пальцы брата вдруг сжались на горле, так что вместо ещё одного обвинения вышел лишь хрип. – Ты тут пятый день, брат, всего лишь! Что ты себе напридумывал? Я пришёл поговорить с тобой о суде. – Не надо, прошу, – яростью его было не взять, пусть хоть проникнется жалостью: кое-как сдвинув руки, он коснулся ладоней Тора, и хватка сразу же чуть ослабла. – Прошу, не суди меня. Лучше казни сейчас, здесь, но только не при всех. Тор, если ты ещё мой брат, не допусти, чтобы меня пытали, пожалуйста... – Во имя Иггдрасиля, Локи, ты и правда сошёл с ума тут! Какая ещё казнь, какие пытки? Ни я, ни отец не допустим этого! Брат снова усилил захват, едва позволяя дышать, а говорил с такими недоумением и состраданием на лице, что в груди зародилось сомнение. Некоторое время они смотрели друг на друга. Тор пытался понять, будет ли заключённый и дальше биться в истерике, а он сам искал подтверждение тому, что палач — и не палач вовсе. – А что вы допустите? – захват на горле позволял только шептать. – Об этом я и хотел поговорить. Ты будешь слушать, или опять на меня бросишься? – Буду слушать. – Ну смотри, я начеку. Напоследок грозно нахмурившись, Тор слез с него и сел рядом на высунувшийся из земли толстый корень. Наконец лёгкие наполнились воздухом. Потирая шею и горя от стыда, Локи сел, стараясь смотреть куда угодно, но только не на Тора. Ореола магии от Копья немного не хватало, чтобы осветить всю пещерку, и кусок плаща был неприятно серым. Но тут брат мановением руки призвал Копьё. Гугнир послушно лёг в руку нового царя и осветил всё вокруг. Всеотец уже научил родного сына повелевать Копьём, а вот приёмный не успел обучиться этому сам — слишком краток был миг торжества. Тор заметил его взгляд, тоже глянул на символ власти над Асгардом в своей руке и увидел на нём свежие следы крови. Вздрогнул от отвращения, перевёл взгляд на окровавленные наручники. – Прости, я позволил оставить тебя тут. Я не сумел убедить отца, что ты можешь себе навредить. – Действительно, в цвете его сожжённые запястья выглядели гораздо хуже, чем в монохроме. Кожа покрылась нарывами, из которых сейчас сочилась кровь. – Копьё способно не только разрушать, но и созидать, исцелять раны. Правда, такие высоты мне ещё недоступны. Давай сюда руки. – Гордый отказ сейчас был бы не к месту, и он повиновался Тору. Тот, достав из-за пазухи исцеляющий камень, растёр его и, сдвинув наручники, посыпал порошком раны. Боль исчезла, будто её не было. – Итак, слушай внимательно. Брат умолк явно ожидая от него какого-то подтверждения, что истерика окончена. Кивка хватит? – Ладно, как ты уже понял, надеюсь, ты ни в коем случае не будешь казнён. Скорее всего, отец отправит тебя к ванам. Уж не знаю, что он им предложил за такую услугу, но они готовы тебя принять. И «направить твою магию в нужное русло», как один из них сказал. За этот вариант, кроме отца, может проголосовать и весь совет. Но я и мать против, потому что там точно замешана какая-то политика. – Не иначе. – Это что, будет ссылка к могущественным надсмотрщикам? – Ты же понимаешь, как оно будет выглядеть: Асгард дарит пресветлым ванам умудрённого Бездной царевича, а на самом деле они получают слугу-мага, который, не имея выбора, будет делать для них работу, до которой они сами не хотят опуститься. – Отец хочет сделать меня слугой? – не хотелось в это верить. Неужели Один настолько разочарован? – Он не хочет объяснить мне нормально, зачем это. Но вот мы с матерью хотим, чтобы ты остался в Асгарде, под моим и её присмотром, и чтобы начал, наконец, чинить всё то, что порушил. Почему мы должны ссылать тебя и отдавать твой талант ванам, если ты нужен здесь? Ты ещё можешь всё исправить. – Исправить? Что вообще можно теперь исправить? Как ты себе представляешь это? Или ты под «исправлением» понимаешь «беспрекословное подчинение»? – Локи горько усмехнулся, заметив, как помрачнел Тор. – Прежде всего, я имел в виду «раскаяние». Думаешь, я не видел твоих слёз, когда заставил окинуть взглядом поле битвы, которую ты развязал? Или, думаешь, я забыл твои слова о Тёмных мирах? Бесспорно, на тебе лежит большая вина, но сбрасывать всё на тебя я не собираюсь, несмотря на преступления, совершённые тобой на Земле. Вообще, весь народный суд будет лишь представлением для толпы. – Фарс? – ну конечно! Разве нужен царской семье позор в виде осуждённого на казнь сына Одина? – Только не подумай, что, разыграв нашу пьесу и будучи оправданным перед народом, ты этим отделаешься. - Тор заметил его радость и облегчение? Это как же надо было опуститься, чтобы перестать контролировать своё лицо. - Да, мы возвращаем тебя в семью, но безнаказанным ты не останешься. – Не хочешь отдавать другим, чтобы самому расправиться со мной? – как он ни сдерживался, снова накативший волной страх было не так просто удержать. – Я думал, мы с этим закончили. Ещё раз повторяю: казнён ты не будешь! Но это не значит, что среди асов нет тех, кто бы этого хотел. Есть также и те, кто хочет засадить тебя в тюрьму навечно или, того хуже, выдать Читаури. – Что? – вздрогнув, Локи повернулся к сводному брату. Тот был так серьёзен, что в его словах сложно было усомниться. – Они же... в Бездне! – Ты сделал нечто ужасное, открыв им путь оттуда в наши реальности. Видно, Тессаракт оставил ещё где-то прореху, или они нашли выход сами по твоим следам. Читаури знают, где ты, и уже угрожают Асгарду войной, если мы тебя не выдадим. Конечно, враги далеко, очень далеко. Но раз угрозы до нас дошли, значит, они ближе, чем кажется. И у нас не все желают покупать твою жизнь ценой собственных, понимаешь? – И меня могут отдать им? — в памяти так ярко всплыли обещания кары в случае поражения, что пальцы невольно сжались в кулаки. – Если ты вздумаешь наплести какой-нибудь чуши против сценария, мне будет очень сложно этого не допустить. - Тор внимательно посмотрел на него, пытаясь прочитать реакцию, но в этот раз маска была идеальной. - Ну что, забрать тебя отсюда? - Что? Зачем? - Чтобы ты от безделья не сотворил с собой ещё чего, - братец кивнул на наручники, два раза двинув бровями. Он серьёзно или издевается? - Ты же принесёшь мне сценарий суда, верно? Мне будет, чем заняться, - Локи сложил руки на груди. - И целительный камень точно не оставить? - Тор положил свою тяжёлую ладонь ему на плечо. Жест из прошлого. - Ну раз нет, то я пойду. Опершись на Копьё Судьбы, брат поднялся. Корень распрямился и с облегчением заскрипел, свободный от мощного тела Громовежца. С достоинством и важностью настоящего царя Асгарда Тор стукнул древком по земле, и рядом тут же открылся портал. – Вынесение приговора через три дня, Локи. Сценарий я принесу тебе завтра. Выучи его наизусть. Я обязал суд оправдать тебя, так что, надеюсь, ты всё сделаешь правильно. Увидев его кивок, брат шагнул в крутящуюся воронку, забрав с собой все звуки и краски. Дыра в пространстве закрылась, и вокруг снова были лишь серость и тишина. Весь суд будет фарсом! Все споры, обвинения и оправдания будут написаны заранее! Он столько времени накручивал и изводил себя, а брат с отцом на пару писали пьесу для театрального представления! Да как он вообще мог думать, что царевича Асгарда, чудесного, умершего и воскресшего, владевшего Тессарактом, будут при всех так унижать? Впору попросить Тора выбить глупому брату из головы столь идиотские мысли! Запрокинув голову, Локи хотел рассмеяться, но в горле жутко запершило, и вышел лишь беззвучный кашель. А чему он, собственно, радуется? В конечном счёте имеет вес лишь решение Всеотца. Как он скажет, так и будет. Но Тор теперь царь, следовательно, может воздействовать на это решение, они будут определять судьбу пасынка и названного брата вместе. Сейчас Громовержец вернётся к отцу и расскажет о своём визите. Как он повернёт то, что увидел? Выскажет ли снова мысль о сумасшествии, передаст ли жалкую просьбу о казни на месте без суда? Если так, то, может, отец и не захочет его никуда отправлять. Но как же изменился Тор! Может, его речи и не стали идеально стройными, пускай он и признаёт, что ничего не понимает в политике и где-то ему не хватает терпения, но он уже не тот дурачок, который мог напасть на ётунов с «армией» из пяти воинов, верил каждой лжи и мог устроить дебош с киданием столов, скажи ты что-то поперёк его желания. Хотя нет, на последнее брат должен быть всё ещё способен, иначе это будет уже не он. Старые привычки сложно искоренить, очень сложно. Интересно, даже если приложить все усилия, чтобы «исправиться», поверит ли ему когда-нибудь Асгард? Сводный братец в этом и не сомневается, а вот Всеотец — вовсе нет. И, конечно, Один прав. Но, с другой стороны, встаёт иной вопрос. Что лучше: стать прислугой у светлых ванов, которым с их высоты наплевать на его прошлое, или сохранить волю, но остаться в Асгарде и, каждый раз проходя по улице, слышать шепотки? Ведь Тор разрушил Радужный мост, и сложно придумать для Асгарда худшую беду, чем это. Портал, к которому их с братом вынес Тессаракт — такой маленький и жалкий, своей ущербностью олицетворяет то, как ослабели с потерей Бифроста асы. Но кто подумает обвинить в этом Тора? О нет, конечно же, виноват Локи! А вернуться с победой, с силой, которая смягчила бы эти жуткие обвинения... не вышло. Будут ли его судить за это? Если да, придумать ему оправдания будет почти невозможно! Как они собираются выкручиваться в своей пьесе, где он лишь актёр? Но, с другой стороны, Тор сказал, все считали младшего царевича погибшим и даже скорбели, а чем, как не смертью, можно стереть подобный грех? Похоже, судить его будут лишь за то, что он совершил, вернувшись из Бездны. А если так, то ответы, и весьма стройные, легко напишутся! Правда, одно дело — Совет богов, а другое — остальные: друзья Тора, Хаймдалл. Эти остальные, и раньше никогда не любившие его, могут сделать жизнь в Асгарде невыносимой. Такой исход тоже нужно обдумать. То ли от тяжёлых мыслей, то ли от частого дыхания воздух в пещерке сделался спёртым и проходил в лёгкие с трудом. На грани головокружения Локи выбрался из убежища и, поудобнее устроившись в сером мхе меж серых корней, прислонился спиной к серому стволу какого-то дерева, сделал несколько беззвучных вдохов и выдохов. Это будет сложно — «исправиться» с точки зрения семьи. Но неужели он со всеми своими умом и хитростью не сумеет убедить их, что изменился и сошёл со своего старого пути? Да, на это потребуется уйма сил и терпения, но он никогда не страдал от их недостатка. Зато, когда они поверят и снимут конвой, бывший изгой окажется на высоте, при всей своей мощи и магии, с очищенной репутацией, и будет делать то, что захочет. Несомненно, это единственно верное решение, так и надо... Мысль не дал завершить вдруг упавший откуда-то сверху листок, потом ещё. Локи задрал голову и вгляделся в крону дерева. Такого раньше не случалось. На Острове Молчания нет ветра и животных, которые качнули бы ветки, а тут целый листопад. Что его вызвало? Долго гадать не пришлось: переползая с ветки на ветку, с кроны дерева спускалась длинная тонкая змея. Обвившись вокруг ствола, она замерла, вперившись Локи в глаза и стреляя трепещущим языком. Он выдержал этот взгляд до конца, и гадюка, словно решив, что он достоин её внимания, сползла прямо к нему на колени и свернулась спиралью. Сухая, шершавая, серая и бесшумная, как и всё тут. Но было в ней что-то не то. Какая-то магия. Поводив рукой по телу неподвижно лежащей змеи, Локи вгляделся в рисунки на её чешуе. Чуть темнее, чем остальная кожа, они складывались в руны, а руны — в слова и фразы. «Один и сын его прочат тебе кабалу и страдания, другие — мучительную смерть, но мы же всегда будем верны Повелителю, в победе и поражении. Потому Вам следует поверить своим слугам, как они верят в вас, и попасть в асгардскую тюрьму. К любой клетке есть ключ.» Это слог Аморы! Магию Чаровницы он узнает из тысячи других заклятий. Бедная Амора, учительница, которую затмил её же ученик, его вечная слуга и союзница! Слишком увлечённый предложением Читаури, он совсем сбросил со счетов тех, кто остался в Асгарде, и, как теперь оказалось, зря. Когда обитатели Тёмных миров далеко, Амора и её палач здесь, а с ними — другие, много других. И они готовы помочь ему воспрянуть! Ощутив его волнение и радость, змея оживилась, подняла голову и раскрыла пасть. Но оставим это запасным вариантом. Если он примет предложение Чаровницы, то больше не будет пути назад. Он навсегда останется беглым преступником и не сможет вернуть себе и толику прав. А вот служба на благо Асгарда даёт на это надежду, пусть и слабую. И к тому же, раз Тор и сам Всеотец хотят, чтобы она у него была, всё может быть не столь плохо, как он себе рисует. Не стоит так бросаться к Аморе, нужно сначала прощупать почву. Он не может так вот поверить ей, но и всецело верить Тору, который вполне способен слово в слово декламировать то, что велел сказать отец, тоже глупо. Если он хочет оставить его в Асгарде, то зачем вообще суд? Очевидно, они думают, что, поставив его перед всем народом и велев оправдываться, пускай и по бумажке, смогут вытянуть что-то о Бездне. Напоминание Тора о Читаури выглядело далеко не таким дружелюбным, как все прочие его слова. И Один, почему он, если Читаури выбрались из Тёмных миров, не спешит наказать непутёвого приёмыша? Разве что он не хочет, чтобы Тор узнал что-то о Бездне, и потому не спешит выспрашивать и казнить, а на самом деле готовит страшную кару, которую исполнит сам? В общем, если окажется, что среди асов, кроме страданий, его ничего не ждёт, если на суде всё пойдёт не так, то в запасе теперь есть план отступления. Гадюка внимательно поглядела на него, выстреливая языком. И без шипения было ясно, что она поняла его ответ и готова передать хозяйке. Да, пускай передаст ей, что бог Обмана заинтересовался планом. Если вдруг сценарий Тора окажется не таким радужным, как тот нарисовал, он с лёгкостью посадит себя в тюрьму. Локи подставил змее руку, и по ней гадюка поднялась к стволу, поползла вверх и исчезла в кроне. Снова упало несколько листков, а потом Остров замер.