Вектор для хаоса. Поиск.

Картинка во 2й части будет

Даже если сон совсем короток, это лучше, чем когда он длится слишком долго. Спасаясь от окутавшего тело давящего жара, Тор стянул покрывало вниз. Сухой прохладный воздух, насыщенный запахом трав, пройдя в лёгкие, заставил их раскрыться шире, и дышать сразу стало легче. Ещё спустя пару вдохов и выдохов, в совсем затёкших руках и ногах появилось покалывание. Боль, зародившись на правой ключице, растеклась по плечу и там осталась, тупая и раздражающая. А почему перед глазами плавают пятна, будто он в полдень поглядел на солнце? Дотянувшись до лица рукой, в которой вместо крови словно свинец тёк, он помассировал глаза, затем проморгался. Цветные круги и полосы отступили, явив ему унылый светло-серый потолок. Это точно не его покои в Асгарде. Но где же он тогда? Вскочить на ноги помешала боль в плече. Сморщившись и зажав руку, Тор рухнул назад и ударился затылком. Выяснилось, что ложе было каменным. Идеально отшлифованным, резным и огромным, но всего лишь куском скалы без перины и подушек. То-то так онемело тело! На плече же крепилась повязка из толстых бинтов, пропитанных резко пахнущими травяными мазями. Чуть сдвинув ткань, он увидел сильный и весьма обширный ожог. Туман, в котором колыхались мысли, озарился яркой вспышкой: пограничный форт, гроза и буря, атака великанов, а потом запущенные в небеса молнии развернулись и ударили его самого, будто и не Громовержец он вовсе! Конечно, ни один ётун не сумел бы поднять Мьёльнир, но зато они смогли поднять хозяина оружия и унесли куда-то далеко. Теперь он в плену, лишённый оружия и доспехов, с незажившей раной, которую, считай, сам себе нанёс. Скрежеща зубами скорее от ярости, чем от боли, Тор всё-таки поднялся с ложа и нетвёрдым шагом подошёл к окну. Изящной остроконечной формы, оно было вырублено прямо в толще монолитной каменной стены и прикрывалось ставней. Стоило толкнуть её рукой, как в глаза ударил солнечный свет, после лёгкого сумрака комнаты показавшийся нестерпимо ярким. Справившись с заново явившимся калейдоскопом, он, навалившись на подоконник, высунулся наружу, приставив ладонь ко лбу козырьком. Взору явились горы, позолоченные по бокам восходящим солнцем. На подножия пиков упрямо пытался залезть хвойный лес, а заснеженные вершины гряды уходили далеко на север и юг. Ветер приятно холодил кожу и трепал волосы. Сверху же нависали скалы, в которых прорисовывались очертания башен. А внизу, под самым окном, зияла глубочайшая сине-чёрная пропасть, на дне которой чуть поблескивал и шумел буйный поток. – Боюсь, даже то, что ты – сын самого Одина, не спасёт тебя, если выпадешь. Дёрнувшись от неожиданности, Тор обернулся. Что-то он совсем потерял хватку, раз позволяет врагам подкрадываться со спины. Инеистая ётунша, совсем молодая, едва не девочка, но уже выше его на голову, стояла у массивной каменной двери. Из одежды на ней была одна лишь набедренная повязка, украшенная рубинами. Великанша хотела казаться гордой, но в кроваво-красных глазах поблескивал страх. – Зря вы это затеяли. Лучше тебе выпустить меня отсюда и помолиться Имиру, чтобы мне удалось отговорить отца от мести. – Выпустить? Я разве держу тебя, Громовержец? – синекожая дева отступила вбок от двери, словно освобождая проход. – Уходи. Со всей силы надавив на створку, ётунша сумела немного приоткрыть её. В комнату ворвался сквозняк и улетел в окно, хлопнув ставней. Сразу стало зябко, и по спине пробежали мурашки. Что всё это значит? – Вы не держите меня, но где мои воины? Где Сиф, Амора и её слуга, где другие асы? Вы отпустили их на свободу, а меня просто собирались выходить и излечить рану, которую сами же и нанесли? – для убедительности он придал голосу обвиняющие интонации. – Мы не наносили тебе ран, могучий Тор, – та чуть задрала подбородок и вскинула брови. Какое знакомое движение. Голос девы-великанши звучал, как стук капели по льду. – И нет нашей вины в том, что ты напал первым и не справился с собственной силой. О судьбе же твоих воинов я ничего не знаю, их тут нет. Прекрасная стратегия! Она ведь права: дверь открыта, рана перевязана, напал на неизвестного врага первым он сам, беду на свою голову, вернее, плечо, вызвал сам. А ётунов вроде как и упрекнуть-то не в чем, кроме как в том, что на форт обрушилась невиданной силы гроза. И кто теперь докажет, что её вызвала магия, а не стихия? – Что ж, – вернувшись назад к великанскому каменному ложу, Тор сел и накинул на плечи покрывало. – В таком случае, я должен поблагодарить тебя и других гигантов за помощь. Скажи мне своё имя, и я тут же сделаю это. – Я – Бюлейсти, дочь Лафея. Последняя из его рода, единственная выжившая. – Благодарю тебя, царевна, – чтобы выполнить обещание, пришлось сдерживать оторопь всеми силами. Дочь Лафея?! А значит – сестра Локи. Куда ни плюнь, всюду так или иначе замешан мятежный сводный брат. – Я сожалею о твоих потерях, Бюлейсти. – Одинокая бесправная царевна развалин! Сожалей, ас, – она сморщилась от ярости, и выпуклые узоры на её коже покоробились. – Если бы ты и в самом деле сожалел, то сделал бы что-то. Ты принимал нашего посла, выслушал его, и ничего. Ничего! – Вы бы сделали для себя больше, не пытайся никто начать с Асгардом войну. – Он было пожалел ётуншу на мгновение, но её претенциозная вспышка тут же заставила забыть о сочувствии. – И я уже знаю, кто вас ведёт. Слепая Волна. Так её зовут, да? Но мне до сих пор не ясно, что в и без того тяжёлые времена заставило её так поступать столь опрометчиво? – Нет, это вы, царская семья Асгарда, совершили глупость. Как думаешь, что бы сделала Фригга, поступи кто-то с тобой так же, как ты поступил с Локи? Хотя, на твоём месте я бы сделала то же, или хуже. Юная царица отвела взгляд и сжала кулаки. Кусочки картины стремительно складывались в цельное полотно. Выходило, что Слепая Волна – ни кто иная, как до этого пребывавшая в безвестности настоящая мать Локи. И её жуткая ярость понятна: она скорбит по своему сыну и жаждет мщения. Да только не ясно, где же она была ту тысячу лет, которую брат жил в Асгарде? И какое право сейчас имеет на такие проявления ярости? Хотя, может быть и так, что Всеотец неспроста молчал о происхождении Локи, дабы оградить его от влияния этой женщины. Но ничего не вышло, сын повторял мать. Или это та сейчас повторяет его? – Она говорит, что асы преступили свои обещания, – Бюлейсти повернулась, но сложила руки на ещё совсем плоской груди. – Я ей ничего не обещал. Что мне сделать, чтобы остановить её? – Выйди на утёс и останови бушующее море, – хмыкнула ётунша. – Я бы и сама этого хотела. Но Волна держит сети в своих руках и называет тебя лгуном. Она не верит, что мой брат и её сын мёртв. Что ты глядишь на меня так, великий ас? Думаешь, колдунья и пророчица вроде неё не почувствовала бы гибель своего ребёнка? – Сначала пусть напророчит мне, кто предал Локи и сговорился с Читаури! – крикнул он, резко подавшись вперёд. От этого сильно заболело плечо, но терпение кончалось. Девчонку прислали к нему не просто так. Она хочет выведать правду о том, где сейчас брат. Инеистая царевна, звякнув украшениями, шарахнулась назад, к стене, испуганная его выпадом, и осталась стоять там, прислонившись к стене лопатками и вжав голову в плечи. В этот миг она снова чем-то напомнила Локи. – Скажи мне, скажи, Тор, что мой брат мёртв, – прошептала она трясущимися губами. – Скажи мне, что Читаури разорвали этого монстра на куски. – Тебе не следует так говорить, Бюлейсти. Поднявшись на ноги, он подошёл к ётунше. Такой поворот был слишком неожиданным. Только что девушка яростно тянула из него признание во лжи, а тут вдруг столь странные и жестокие слова. – Не следует? Я была там, когда Луч Смерти из Бифроста прошёлся прямо по дворцу. Я видела, как нестерпимо яркий свет прожигает снег, лёд и камень насквозь, как рушатся башни, как обращаются пеплом мои сёстры, моя мать и многие другие. Я рыдала вместе со всеми, когда мой отец пал от клинка в спину. Слухи о том, что брат сотворил с Мидгардом, ужасают меня. – Великанша огляделась по сторонам, будто высматривая, не подслушивает ли кто их разговор. – Все славят твоё великодушие, царь Асгарда, но Локи его не достоин. Я не хочу за него замуж, нам не нужен такой вождь! – Что?! Замуж? От осознания того, что задумала Слепая Волна, голова чуть не вскипела. Подступив ещё ближе, он взял Бюлейсти за тонкие плечи. Руки обожгло холодом, а ётунша вывернулась из его хватки и скользнула в приоткрытую дверь. Высунувшись из комнаты, он увидел, как та убегает прочь. Но гнаться было уже нельзя: царевна скрыла за углом, свернув налево, а из двери в правой стене коридора вышла другая великанша, штормовая. Она двигалась не спеша, чтобы не расплескать испускающую пар воду в большой чаше, накрытой полотенцем. Целительница? На цыпочках вернувшись к каменной кровати, Тор лёг, накрылся покрывалом и отвернулся на бок. Судя по тому, что девушка так резко покинула его, прервав разговор на самой громкой ноте, её никто не должен застать рядом с ним. Ещё неизвестно, чем всё это обернётся, но подводить сестрицу Локи в самом начале знакомства точно не стоит. Стараясь дышать ровно, он прислушался к шагам. Ётунша вошла в комнату, с металлическим стуком поставила чашу на пол где-то рядом с ложем, а потом, издав наполненное подозрением мычание, захлопнула ставни. Сразу стало темнее, и прикосновение к руке шершавых пальцев стало неожиданностью. Рефлекторно оттолкнув лекарку, Тор попытался сесть, но могучие руки великанши удержали его на месте, не дав ничего сделать. – Я лечу рану от грозы, – коряво пояснила она рокочущим басом, продолжая держать его плечи огромными ладонями. Но, поняв, что ас не собирается нападать, отпустила. – Скажи мне, где я. Понимаешь? Где это? – обведя руками комнату, он вопросительно заглянул в янтарные глаза ётунши. Та несколько раз моргнула, и только потом ответила: – Шуггур Штормовой дал тебе приют. Это чертог его. – А где же сам он? Я желаю его видеть. Или, того лучше, Слепую Волну. – Вождя и колдуньи тут нет. Позволь сменить повязку, ас. Тор кивком позволил великанше приступить к врачеванию. Она с необыкновенной для таких, казалось бы, грубых рук нежностью сняла старую повязку, отмочила травяную накладку горячей водой и занялась приготовлением новой. Хотя, на самом деле в ней уже не было нужды – ожог уже затянулся коркой, и до полного выздоровления оставалось совсем немного. Однако возражать против лечения он не стал. Пусть заканчивает свой ритуал, так лекарша будет сговорчивей и добрей, если это определение подходит горному великану. – Благодарю. Твои травы не хуже исцеляющего камня, – попытался он расположить к себе ётуншу, когда та закончила. Но её серое лицо так и осталось неподвижным и суровым. – Скажи, насколько я свободен тут? – Как гость. – А что мой молот и доспехи? – продолжал допытываться он. Следует проверить слова Бюлейсти. Вдруг она лгала в чём-то, а значит, ведёт какую-то игру? – Молот лежит, где упал, доспех сгорел. Ты можешь идти есть, можешь взять одежду. – Ты проводишь меня в трапезную? – тянуть слова клещами из твердолобой жительницы гор было сложно, но стоило запастись терпением. – Нет. Я лекарь, не нянька, – грубо отрезала та, собрала бинты, кинула их в таз и тяжёлыми шагами покинула комнату. Отлично. Полная свобода перемещений в каменном чертоге Шуггура и правда предоставлена. Да только это – опять хитрая игра. Ему ли не знать, что жилища горных великанов – лабиринт, казематы, выбраться из которых не так-то просто. Сотни переходов, скрытые двери, зачарованные стены, поддающиеся лишь магии шаманов. Никто не позволит ему выйти отсюда, пока он не скажет то, что требуется. Но выдавать брата никак нельзя. Если Слепая Волна легко перемещается между мирами, поворачивает молнии вспять и затеяла масштабный захват власти, ей легко может взбрести в голову явиться на Землю и попытаться вернуть Локи силой. И силой женить на его же бедной сестрице. Да уж, нет никаких сомнений, что Волна и Лафей – истинные родители Локи. От отца он унаследовал резкий язык, эмоции; от матери – хитрость, страсть к обману, и от обоих – амбиции, море амбиций, в которых сводный брат и утонул. Нет, так не пойдёт! Нужно что-то делать, или ему отсюда не выйти!