Вектор для хаоса. Поиск.

– Вы готовы? – Всеотец покрепче перехватил поводья. Рождённый из костей двенадцати древних диких жеребцов, Слейпнир не любил стоять на месте. – Теперь да, отец, – ответил Тор, усадив мать на её лошадь и вскочив в седло сам. – Едем на площадь. Не хочу, чтобы кто-то был обижен ожиданием. Вперёд пошёл ряд стражи во главе с Хаймдаллом, а они втроём направили коней за ними вниз по улице. Сзади поспевали ещё воины и свита. Их пышный кортеж должен был произвести на Надь и её приспешников неизгладимое впечатление. – Что с Локи? – тихо спросил Один, поравнявшись с ним. – Решил пойти моим путём. – В каком смысле? – отец повернул голову, чтобы увидеть его лицо. – Пытается найти общий язык с людьми и вновь заслужить наше доверие. На это Всеотец ничего не ответил. На площади они появились под звуки рога, слившиеся с отбившим вечерние сумерки колоколом. Но, вопреки ожиданиям, расчищенное от лавок пространство пустовало, если не считать двух ётунов. Судя по венчавшим их головы золотистым загнутым назад рогам, Соляные. А по резным столбам, которые они держали на плечах, стало ясно, что они — шаманы. Только вот ни один из них не был Надью. Молча и слаженно, нога в ногу, два ётуна подошли ближе к ним, с грохотом поставили свои столбы на гранитные плиты, покрывавшие площадь, и с глубоким поклоном попятились назад. И всё. А они, царская семья с кортежом, глупо смотрели на эти тотемы, бесспорно, красивые, однако молчаливые. Неужели Надь опаздывает или вовсе собралась послать к ним всего лишь свою проекцию, что понятно, но дико неуважительно. К тому же зачарованная туча над ними сгустилась, готовая разразиться очередным ливнем. – Отец, а не стоит ли нам... – Гляди вверх, – оборвал его тот. Не раздумывая, зачем, Тор поднял голову. Грозовое облако скручивалось воронкой прямо над площадью. Сверкнула молния, потом ещё и ещё, под рокот грома полился дождь. – Она ставит мост, – пояснил Хаймдалл, прищурившись. И действительно: самая длинная молния дотянулась до тотемных столбов, все знаки и руны на них засияли белым, и вот между ними встала радуга. Словно скатываясь с неё, площадь стали заполнять представители народов Девяти миров: цверги, тёмные альвы, ётуны нескольких видов, огненная демоница, а за ней уже — сама Надь. Облик Слепой Волны точь-в-точь совпадал с тем, какой описала Сиф. Полностью белые глаза, золотистые рожки, острые скулы, совсем такие, как у Локи. А осанка её была настолько идеальной, что даже платье из рыболовных сетей и водорослей смотрелось на ётунше как царский наряд. Цокая каблуками из соляных наростов на пятках, Надь вышла вперёд своей свиты и встала, худая и вытянутая вверх. Она казалась высокой, хотя рост её не превышал обычного для асиньи средних лет. – Не жди, Тор, она не будет кланяться, – заметил Всеотец. – Не буду, Всеотец. Я пришла не кланяться, а объявить, что поклоны вскоре не будут нужны. – Её голос был так похож на голос брата, что захотелось передёрнуться. – А как же тогда выражать своё почтение собеседнику? – отец чуть заметно дёрнул поводья Слейпнира, и конь всхрапнул. Иной воин отшатнулся бы от страшного скакуна, но Надь стояла. – Для того нам дан язык, Один. И им я хочу выразить тебе не почтение, но соболезнования. Всему этому. Война столь болезненна. Но чтобы залечить рану, надо сперва вскрыть гнойник. – Ётунша широко улыбнулась, поджав и без того тонкие губы. Её слепые глаза смотрели одновременно и ни на кого, и на каждого, отчего даже Хаймдалл принял вид более суровый, чем обычно. – Позволь узнать, Слепая Волна, какой такой прибой нашептал тебе, что асы — грязь в ране? Тысячи лет все считали иначе, и мы были целителями со спасительным ножом, готовыми вычистить любой порез, а то и вовсе отсечь гнойный кусок, если иначе больного не спасти. Каким бы витиеватым ни был разговор отца и его противницы, всё было ясно. Надь считала политику Асгарда губительной для других миров, и Один пытался узнать, почему. И правда, почему? Уже столько веков Девять миров существуют в мире и гармонии, и только благодаря асам. Вот и недавно: кто отправился остановить Локи и его армию читаури? Не ётун, не цверг или эльф, а Тор, сын Одина. – Всё дело в цепях, которые Асгард накинул на вынужденных союзников. Друзья мои, – немного развернувшись назад, она сделала приглашающий жест, и по одному от каждого народа вперёд вышли другие парламентёры. – Расскажите же повелителю асов, что я увидела без глаз и что тот не видит с одним, второй отдав за мудрость. – Асгард обязал цвергов не продавать оружие никому, кроме Одина для его армии, всех уверяя, что эти воины лучшие в своём деле и уж конечно всех защитят, – первым выступил карлик с бровями такими густыми, что не видно было глаз. – Вы справлялись, мы — соблюдали договор. Но вот какая оказия случилась: асгардская армия сидит в казармах, а в других мирах оружия и обученных воинов ни у кого нет, а враги, от коих ни слуху ни духу не было веками, повылезли из своих глубоких нор и теперь бесчинствуют. Цверг отступил назад и скрестил руки на груди. Надь, продолжая скалиться, одобрительно коснулась его плеча и получила в ответ кивок. А им, асам, оставалось молчать. Всеотец глядел сурово, но, видно, даже ему нечего было возразить. Никто никогда не мог подумать, что Бифрост будет разрушен, а когда это случилось, проблемы начали всплывать. – А у Свартальвхейма — свои цепи. – Тёмный эльф в одеянии мага не двинулся с места, но под его ногами образовался светящийся круг и вознёс его на пару локтей над землёй. – Чтобы мы не вели борьбы за свет, вы позволили нам брать энергию у вас почти без ограничений. Но теперь вам самим не хватает, и ограничения для альвов стали слишком жёсткими. Слишком! А наши источники уже давно вышли из строя, утеряны или разрушены. Всё потому, что мы слишком надеялись на Асгард. – Нас же, ётунов, вы и вовсе сделали отщепенцами, – Слепая Волна прищурилась и сдвинула брови. – Мы лишены торговли и сообщения, нам некуда развиваться, некуда идти. Конечно, разве вам нужны сильные великаны, что могут потеснить Богов? Легче превратить могучий народ в отсталых охотников, ютящихся в хижинах среди неприветливой природы. Что ж, крушение Моста показало всем истину: божественный пантеон так приучил всех к кабале, что едва цепи были разбиты, все стали беспомощны, как волчата в первый час жизни. Не это ли нам считать дурным влиянием? – Асгард пытается починить Бифрост, мы делаем для этого всё! – слова Нади были так правдивы и так остры, что разили наповал. Противопоставить им было нечего, можно лишь пытаться успокоить её, дать обещание. – Да неужели? – Слепая Волна выгнула брови дугами. Почему ей должно верить? – И, лишив силы и магии, изгнали того единственного, кто владеет силой направлять Тессаракт, того, кто мог если не восстановить Бифрост, то построить новый? Можешь не лгать, Тор, Локи бесспорно жив. И ты вернёшь его сюда и заставишь исправить ошибки. А потом он станет тем, кем быть ему было обещано. – Ошибаешься, Надь, Локи не владеет Тессарактом, – Всеотец сделал глубокий вдох, и от этого в его единственном глазе загорелся знакомый огонь. Он означал ярость. – Решив устроить всем мирам Рагнарёк, ты не имеешь силы отстроить всё заново. Большая свобода ведёт к хаосу и анархии, и, провозгласив себя новой Всематерью, ты ей не станешь. А даже если станешь, то придётся восстановить порядок, какой был. – Ничего не понял ты, закостенелый старый Один. Я не собираюсь становиться Всематерью, во мне даже царской крови ни капли. Отважная наглость твоего сына дала мне понять, что изначальные мои планы — не лучший вариант. Всё будет по-другому: новое правительство, включающее все миры, новые законы, новый лидер в золотом Асгарде, – Надь произнесла это с настолько утрированной гордостью, что, конечно, все поняли, о ком речь. Мать вздрогнула, отец сделал ещё один вдох, Хаймдалл перехватил рукоять меча. – Сейчас у вас ещё есть время, чтобы проникнуться сутью моих слов, царственные асы. – Твои обида, эгоизм, гордость и тщеславие, прикрытые благими целями, рождают в твоей голове безумные в своей чудовищности планы. Как знакомо. Себя и своих союзников ты приведёшь в Бездну и никуда больше. Одумайся, пока не поздно. – Из Бездны был найден выход ради новой попытки. Сила юноши в его стремлении отстоять свою свободу поражает и вдохновляет меня. – Мы ни к чему так не придём, Надь. Я буду до последнего сдерживать тебя и не дам разрушить то, что я построил. – Всё же я дам тебе время. Но помни: бушующий океан уже наполовину разбил стены, и волны вот-вот начнут перехлёстывать. Не утони. Закончившись на площади, разговор, спустя пару часов, перешёл в покои Всеотца. За короткий разговор с Надью и её союзниками не решилось ровным счётом ничего, угроза так и осталась висеть в воздухе в виде туч. На асов, даже днём привыкших видеть в вышине над Асгардом звёзды, серые небеса производили угнетающее впечатление. Каждый был готов воевать хотя бы ради того, чтобы прогнать грозы. – Отец, но нужно ли воевать? Быть может, стоит принять её предложение? Ведь все они были правы, и настолько, что мне стало стыдно за Асгард. Мы сами стоим на месте и мешаем развитию всех прочих. Разве плохо было бы решать вопросы, касающиеся всех миров, всем вместе? – Вот потому я и не дал тебе говорить с ней, Тор. Ты и в случае с её сыном едва ли мог отделить ложь от правды. Заманчивой утопией соблазняет она другие миры и пользуется их глупостью. Не хватало ещё, чтобы и мы поддались. – Утопия? Почему? Что мешает нам принять в Совет по одному жителю из других миров? Они же наверняка знают лучше асов, в чём проблемы их государств! И мне пришлось совсем не по душе то, что они рассказали. Я уверен, в том не было твоего умысла, но... – Не было умысла? А как, по-твоему, ещё можно управлять упряжкой из девяти разномастных скакунов, если не вожжами и кнутом? Это сейчас они все готовы быть прихлебателями Нади, сплотившись против нас, но как только шторм уляжется, они перессорятся и перебьют друг друга. Долгие сотни веков цверги и тёмные альвы были врагами, за несколько лет войны это не изменится. Так же и с другими. Ты снова становишься недалёким, Тор. Может быть, ты и Локи вместо себя желаешь посадить на трон? – Нет. Это — нет. Однако я бы не отказался от того, чтобы он, если к нему полностью вернётся разум, стал одним из Советников. Мама рассказала мне о том, какую судьбу вы ему прочили. Брат должен был править Ётунхеймом, и подтверждений тому море. Вы его готовили к восхождению на трон. Впрочем, если ты, по твоим словам, принёс Локи в Асгард уже в облике аса, откуда мама знала о его происхождении? – Дело в том, что моя дражайшая супруга была в сговоре с Надью. – Что?! – чем больше он узнавал из истории сводного брата, тем более запутанной она становилась. – Ты это сказал Локи тогда, перед тем как впасть в Сон? – О нет, но ему хватило и трети из того, что следовало бы узнать. Я успел поведать лишь самое начало истории, которое и началом-то не было: как забрал из ётунского храма брошенного там младенца. Ради того, чтобы помочь плачущему голодному малышу, ну и впоследствии установить с Ётунхемом мир. Но стоило подойти времени объявить ему правду, когда он уже проникся Асгардом, но ещё мог принять своё происхождение, Фригга стала отговаривать меня. Выяснилось, что Локи — бастард Лафея, а не законный наследник, что Надь стала жертвой насилия царя, а потом тот прогнал её восвояси с младенцем. Озлобившись, шаманка пошла в Асгард и сговорилась с твоей матерью. Фригга сжалилась над ней и решила помочь как мать матери: объяснила Нади, куда и в какое время подкинуть сына, чтобы я его забрал. – Наверное, и хорошо, что брат услышал лишь часть... Вообще хоть что-то в его жизни было правдой? Заговоры, планы, интриги... Вы всю оставшуюся его жизнь собирались Локи править вожжами и кнутом? Я уважаю твою мудрость, отец, но я научился и другому. Сам посуди: стоило мне отпустить брата, как тот начал исправляться. – Всё ещё думаешь — это возможно? После Бездны, Таноса, Читаури и Тессаракта? – Ты нас, семью, забыл упомянуть. Если у Локи будет желание пойти другим путём, то среди его новых знакомых найдутся те, кто его проводят. И мне не даёт покоя то, что Надь сказала о Кубе. Вряд ли брат может управлять им иначе как источником энергии, но я обязан с ним поговорить об этом. – И рассказать ему его историю, чтобы не поддался увещеваниям Нади, если та вдруг его найдёт? – догадка отца получила одобрительный кивок. – Тогда упреди заодно, чтобы остерегался женщин. Особенно если они вдвоём что-то замышляют за спиной иного мужа. – Ничего не получается! – упав на колени прямо в магический рунный круг, Бюлейсти стала ползать по полу, пачкая платье в мелу, собирая прямо в подол фигурки волков, наполненные энергией кристаллы, зачарованные самоцветы и прочие колдовские принадлежности. – Ничего! Я не понимаю, почему так, Амора. Проклятие Лунных Гончих гласит, что они всегда будут подчиняться воле царственных особ. А я — родная дочь царя льдов! В твоём колдовстве что-то неверно, Чаровница. Переделай всё заново! – А не может ли быть такого, что этих мёртвых может вызывать только коронованная особа, но не царевна или царевич? – так и хотелось сказать девчонке нечто более презрительное, но из-за характера ётунши это могло выйти боком. Однако переделывать круг в третий раз — это ни в какие ворота. – Быть может, – ётунша понурилась. – А есть какое-то другое заклинание? Я лучше в Бездну спрыгну, чем стану женой брата. Пожалуйста, сделай что-нибудь! Если поможешь, то я расскажу тебе кое-что. Про Надь. – Хм, ладно. Мне тут пришла одна идея. Мы поступаем неверно, пытаясь создать для Локи новых врагов, когда у него на той же Земле полно старых. Сделаем вот как: мы с тобой пойдём в Мидгард, и там я познакомлю тебя с одним человеком. Он похож на Одина: тоже статен и лишён одного глаза, а люди стелются пред ним как листья в осеннюю пору. Тор увёл Локи и Тессаракт у него из-под носа, так что Ник Фьюри если и не убьёт твоего братца, то заставит пуститься в бега или схватит и запрёт так надолго, что ты окажешься в безопасности. – Отлично! А когда мы идём? – Как только я придумаю повод. И, кажется, у меня уже есть идея.