Наследие бога.
Вернувшись домой, Реджи поела и пошла в спальню. Она повесила ловец снов на штору и упала на кровать. Еще раньше, когда девушка только пришла, курьер доставил посылку, в которой Реджи обнаружила толстенные папки с расшифровками рун. Коулсон всё-таки отправил дешифровку, как она и просила. Глаза слипались, и сидеть сейчас над бумагами было нереально. Желание уснуть было огромным, но, провалявшись в постели пару часов, Реджи поняла, что сон категорически не шел. Она побродила по дому, посмотрела какое-то полночное шоу, выпила воды, и тогда ей на глаза вновь попалась огромная коробка, присланная агентом. Руны оказались той еще болью в заднице. Реджи из мёртвых языков знала только латинский, но он ничем не был похож на то, с чем пришлось столкнуться теперь. Прочитав значения всех рун в одной из папок, она открыла другую и там обнаружила, что те же символы имеют еще одно значение. В каждой новой папке ее ждал такой же безрадостный сюрприз, поэтому она наугад взяла один набор дешифровок и принялась читать, пытаясь хотя бы отдалённо вникнуть в логику алфавита. Сидя над бумагами, испещрёнными мелким текстом, она сама не заметила, как уснула. Ей снилось море. Оно было холодным и горячим одновременно. Реджи тонула и дышала полной грудью. Полнейший штиль был девятым валом, убаюкивая и вознося на гребне, казалось, к самому небу. Она вновь чувствовала отчаяние, страсть и смерть, будто сама была соткана из них. Её руки растворялись в чёрном вихре, ноги утопали в вязкой трясине – тело разрывалось на части, превращаясь в боль и страх. А потом она почувствовала прикосновение. Лёгкое, прохладное, самое нежное. Чьи-то сильные изящные руки уверенно, но аккуратно держали ее, и она возвращалась, по осколку собиралась воедино, становилась цельной, завершенной, становилась собой. Руки отгоняли черный вихрь, поднимали над трясиной и разрушали ужас, который был смерть и рождение. - Реджинлейв Тира, - это не было похоже на голос. Это даже не было похоже на настоящий звук. Наверное, всему причиной было то, что это всего лишь сон, но кто-то говорил с ней, кто-то, кто любил. – Дитя моё. Ты – знаешь. Ты всё поймёшь, - ей хотелось быть здесь, слиться с этим гулким шелестом благословенной бездны, в которой она не падала. Там ее держали руки, и в них она чувствовала покой. – Ключ – в имени. Когда ты откроешь свой взор, то увидишь мир настоящим. Потом руки исчезли, и Реджи вновь испугалась. Паника пробралась в сознание, и стало слишком тяжело – без рук. Вдруг – новое прикосновение, совсем иное, опасливое и осторожное, словно она была острым клинком, о который можно запросто рассечь пальцы. Новые руки были почти неуловимо другими – добрыми и тёплыми, широкими и уютными, как колыбель. Они неуверенно касались затылка. Наверное, это было так, потому что Реджи не знала, что такое затылок, и есть ли он у неё на самом деле. Впервые к осязанию и слуху присоединилось новое ощущение – и она увидела это. Блестящий турмалин тёмно-карих глаз восторженно и удивлённо смотрел на неё, в неё. Глаза улыбались. Они были самыми красивыми и ласковыми, самыми лучшими. - Твоя мама поработала на славу, - сказали ей. Хрипло, дурманяще прекрасно, тихо, будто поведали тайну тайн. – Реджи, - это её имя. Теперь она знает. Реджинлейв Тира. Ключ – в имени. – Так лучше… Ты будешь восхитительной, я в этом уверен. Она верила. В это – она верила, как никогда и ни во что прежде. Если пара рук, два голоса, драгоценные глаза будут рядом, тогда не останется сомнений. Реджи всё еще чувствовала присутствие прохлады, отгоняющей страх, уютной бездны – где-то незримо рядом. Оно мерцало под веками изумрудным светом, проникая к самому сердцу, и там сливалось с теплом и добротой, с улыбкой и тайной, разжигая неистовое пламя, наполняя жизнью. Реджи проснулась от того, что её сердце уже почти ощутимо больно колотилось в груди, а рваное дыхание то замирало, то наполняло лёгкие прохладным ночным воздухом. Она на ватных ногах поднялась и подошла к раскрытому настежь окну. Девушка не помнила, как открывала его, но это было хорошо. Весенний воздух, пропитанный ароматами стриженых газонов и садовых цветов, был сладким и свежим. Он наполнял тело энергией, и от этого хотелось кричать – громко и радостно. Девушка впервые запомнила свой сон так отчётливо. В нём не было внятных форм, только ощущения и каре-зелёный свет где-то внутри. Но в одном она была уверена точно – никогда еще так ясно Реджи не чувствовала любовь. Причем, любовь эта была направлена к ней. Много любви, целое море. Она вернулась за стол, где только что проснулась, и посмотрела на бумаги, разбросанные повсюду. Почему-то теперь её не страшила неизвестность. Неясные символы в дешифровках перестали быть интересными и вообще иметь хоть какой-то смысл. Она взяла в руки пожелтевший пергамент, и понимание пришло само собой. Так естественно, так ясно и просто, как дышать. Реджи всмотрелась в острые края рун и начала читать. «Дитя моё, быть может, ты не прочтёшь этих строк слишком скоро, но я всё равно пишу их, потому что однажды всё случится снова. Ты рождена, чтобы быть богиней, в тебе есть сила перерождения, и твоё сознание, однажды явившись на свет в одном из миров Иггдрасиля, отныне никогда не умрёт. Ты появилась на свет во времена хаоса и боли, во времена разрушения, ненависти и отчаяния, но рождена ты из любви. Нет ничего светлее и прекрасней в нашей с твоим отцом жизни, чем ты. Реджинлейв, мы даровали тебе не только нашу великую кровь, но и способность взывать к душам по ту сторону добра и зла. Только ты можешь сплести нити магии, чтобы открыть врата и вернуть то, что было утеряно в бездне смерти. Только твоя сила и твоё желание способны спасти давно превратившиеся в прах сердца – сердца твоих предков. Даже здесь, в безудержном вихре агонии, мы слышим твоё дыхание, мы любим каждую секунду твоего взросления, мы помним и верим в тебя, Реджинлейв. Позови нас – и мы вернёмся в мир света. Другими, чистыми, наконец, живыми. Если ты не захочешь, чтобы мы приближались к тебе, то никогда не увидишь нас, никогда не услышишь о нас, но будешь знать и чувствовать всем своим существом, что где-то далеко, за тысячей горизонтов, отныне стучат сердца, любовь которых подарила этому миру твой свет. Ты неизменно будешь чувствовать её, нашу любовь. В значении твоего имени, Реджинлейв Тира, заложен путь, по которому ты пойдёшь, как богиня–наследница власти. Тебе суждено править могущественным царством, которое строил твой отец, а я дал тебе способность быть великой. Помни, имя несёт в себе тайную силу. Она способна рушить любые преграды и любые заслоны, способна подчинять и давать свободу. Я верю, однажды ты воспользуешься этой силой, чтобы спасти тех, кто любит тебя больше всего на свете. Ты – наше яркое солнце. И мы любим тебя. Твой отец. Твоя мать. Твоя кровь. Локи.» Реджи моргнула и пробежалась по строчкам еще раз. Было чрезвычайно странно смотреть на неизвестные символы и понимать их смысл, будто кто-то стоял рядом и шептал ей на ухо каждое слово. Она всё поняла и с первого раза. Воспоминания из сна дорисовывали картину до своего логического завершения. Всё, что ей оставалось, это только позвать. Реджи не знала, хотела она этого или нет. Она не была уверена в том, что сумеет или даже в том, что готова. Перед тем, как изо рта вырвались простые и странные слова, она где-то на грани сознания вспомнила просьбу Фила Коулсона. Реджи расскажет, что поняла смысл текста. Потом. Когда-нибудь. Наверное. - Энтони Эдвард Старк. Локи. Вернитесь, я прошу вас.*** Бесконечность Вселенной.
Вихри закручивались высокими спиралями, безжалостно расшвыривая его по всему миру, по всем мирам. Он видел всё и не мог раскрыть глаз, потому что глаз не было. Не было ничего – ни головы, ни рук, ни ног, ни сердца. Всё разлеталось лёгким прахом и сворачивалось в точку, каждый миг, целую вечность. Тони хотел убежать, но было нечем, хотел улететь, но он не был птицей. Больше всего он хотел увидеть… Что именно? Какой-то отзвук, едва уловимый, или налёт воспоминаний, которых у него не было. Только Слово. Локи. Он не знал его значения, не знал, как оно звучит, не знал ничего, только одно это Слово. Оно держало его, не давая раствориться в пустоте, перестать быть, словно являлось его частью, вместе с ним раздираемое вихрем. Локи. Это всё, что до сих пор казалось реальностью. В ней были настоящие чувства, весь спектр, и Тони ждал. Он отчаянно хотел, чтобы всё прекратилось. Больше не чувствовать, не падать. Тони хотел перестать хотеть, прекратить быть хоть чем-то, потому что это было невыносимо. Спустя вечность, а потом спустя еще одну, Тони почувствовал боль - самую что ни на есть реальную, как и острые камни под собой. В щёку упирался какой-то металлический штырь, грозивший проткнуть кожу насквозь, и Тони попытался перекатиться на спину. Всё тело отозвалось мучительной лихорадочной дрожью, и он с болезненным стоном заставил свои мышцы подчиниться. Веки распахнулись, и под них хлынул невыносимо яркий свет безграничного звёздного неба. Ветер обдувал лицо, грудь, бёдра. Тони чувствовал. Тони был живым. Внезапное понимание, что больше нет воспоминаний, ни единого, как нет больше того неизвестного Слова, принесло за собой ужас. Он закрыл глаза и попытался вспомнить, но не смог. Что это было за слово. Он хотел его, каждой клеткой своего вновь осязаемого тела, каждым электрическим импульсом, пробегавшим по нейронным цепям. Откуда-то слева послышались невнятная возня и тихий выдох. А за ними в сознание ворвались звуки. Какая-то далекая музыка, веселый смех, шум дорог и автосигнализаций. «Манхэттен», - из глубин всплыл лёгкий пузырек. Но что же это за шорох, совсем рядом? Тони с неимоверным усилием повернул голову и увидел неподалеку между высоких обломков каких-то стен худую белоснежную фигуру. Человек пытался подняться, но то и дело мышцы и кости подводили его, и он возвращался к началу. Его обнаженное тело в ночной темноте, разрываемой только светом звёзд и высоко парящих в небе огней рекламных щитов, отливало почти неестественным голубоватым сиянием. И тогда человек, медленно повернув голову, встретился взглядом с Тони. Вспышка боли ослепила его, как резкий удар по затылку, но Тони не зажмурился. Он не мог. Он нашел. Вот оно. Это слово, которое держало его целую вечность, которое он забыл, которое теперь вспомнил. - Локи, - одними губами произнёс Тони. Движение языка, челюсти, сокращение мышц гортани: еще немного воздуха – и он сможет докричаться. Воздух был снова с ним. Его воздух. – Локи. Звучание имени разрезало мир на части, и, наконец, Тони Старк вспомнил всё. Два изумлённых драгоценных камня в глазах белокожего существа на развалинах бывшей башни озарил восторг. Почти бесцветные, как и всё его тело, губы на худом лице растянулись в улыбке, и Локи засмеялся. Сначала это был лишь шелест страниц в старинной книге, потом – скрип снега на далёких горных плато, и только после – настоящий звонкий, нечеловечески пронзительный смех. Он пронёсся над руинами и потонул в шуме городской жизни. - Тони… - прозвучало в ответ. Он всё помнил, всё чувствовал. Лишь несколько минут назад он сгорал во взрывающемся небоскрёбе, а его сердце пронзали осколки проклятой шрапнели. Тони слишком резко вздёрнул руки и прикоснулся к совершенно гладкой груди, без намёка на то, что еще совсем недавно в ней было отверстие для реактора, который забрал Локи. - Но как..? – сокрушенно спросил он. - Не успел почувствовать себя живым, а уже задаёшь вопросы, - прошелестел всё тот же знакомый прохладный голос. – Тебя и могила не исправит, гениальный ты придурок… - Локи? – он всё еще не мог поверить. Сейчас он даже не пытался этого делать, просто хотел знать. Как всегда. Конечно, это ведь Тони Старк. И Локи прав. Тоже, как всегда. - Реджинлейв, - ответил тот. Тони понял всё и сразу. Никогда раньше ему не удавалась этого с Локи вот так – с одного слова. Почему-то во вновь цельной груди вспыхнула бесконтрольная ярость, и Тони, приложив все усилия, попытался подняться на четвереньки. - Ты! - упираясь ладонями в холодные острые камни, Тони посмотрел исподлобья на Локи. – Чёртов манипулятор, - он почти рычал, разгоняя одним желанием по телу кровь, чтобы подняться и приблизиться к существу, которое сейчас хотелось размазать по кускам стен, торчавших из завалов. – Ты даже собственную дочь умудрился использовать, как какой-то инструмент для своих извращенных, безумных целей! - Тони, успокойся, - опасно предупредил Локи. – Ты не знаешь, о чём говоришь. - Я всё знаю! – выкрикнул Старк. – Я знаю тебя, как никто! Как ты посмел?! Это же наша дочь! Моя дочь! Я убью тебя! Разум сейчас не работал. Тони не хотел его слушать. Гнев и ненависть затмевали все прочие ощущения и чувства, и он пулей бросился к Локи, сшибая того с ног, покрывая ударами плечи, живот, ломая нос и кроша челюсть. Силы было слишком много – словно вся она, за всю его жизнь, сосредоточилась именно в этот момент в его руках. Локи ничего не говорил, поначалу, он даже не пытался защищаться, а потом одним лёгким толчком отшвырнул Старка на несколько метров от себя. Маг понимал, что Тони сейчас не контролирует себя и нужно дать ему шанс успокоиться. Локи поднялся на ноги и медленно подошел к лежащему на спине Тони. Сейчас все повреждения заживали еще быстрее, чем прежде. В Локи после воскрешения тоже сосредоточилась огромная сила. Он мог бы в этот момент одним ударом расколоть весь мир напополам, даже не поморщившись, но до мира богу не было дела. Теперь уже нет. - Ты уже сделал это однажды, Тони. Но поверь, ты сделал нечто намного большее. Ты знаешь, какой сегодня день? Какой год? Успокойся и послушай меня, - Локи опустился Старку на бёдра и на всякий случай прижал его руки своими к камням. Тони тяжело дышал, а в глазах его плескалось безумие. – Я сделал это, чтобы мы могли жить, ты и я, снова. Ты забыл, что я тебе говорил? Или ты как всегда не слушал? Тот прежний мир нуждался в разрушении, абсолютном. Он нуждался в обновлении. Мы были его концом, а наша дочь – началом нового. Я сделал всё это для неё, для нас. Нет в мире существа, которое не заслуживало бы еще одного шанса. Вот он – наш шанс. Ты можешь отвергнуть его, я пойму это и приму. Но в этом мире без тебя мне уже нет места. Я не имею смысла, потому как то, что вернуло нас с тобой – это не только горячая ненависть каждого в мире. Нас вернула любовь. Ты знаешь это чувство, Тони. Оно больше, чем всё, что ты можешь себе представить. Оно сильнее. Отныне любовь – это корни, это ствол и крона нашего древа жизни. Если ты попробуешь разрушить её, мир тебе не позволит, потому что когда ты впустил в своё сердце любовь, то перестал принадлежать только себе. И я тоже. Есть что-то незримо большее, чем ты и я по отдельности. Магия, которой я скрепил наш союз в момент зачатия Реджинлейв, навсегда объединила твою сущность с моей. Куда ты, туда и я, куда я, туда и ты. Твоё ядерное сердце, которое было со мной в момент нашей смерти, не позволило нам расстаться даже на той стороне. В нём текла моя сила вперемешку с твоей. Это наш нерушимый мост. И даже теперь, когда твоё сердце вновь живое и здоровое, в нём есть я, - Локи взял ладонь Старка и прижал к своей груди. – А здесь – ты. - Безумие… - непослушными губами выдавил Тони. Он слушал Локи, смотрел в его спокойные глаза и хотел верить каждому слову, но боялся. Отступившая ярость оставила в душе зияющую пустоту. Ледяная кожа Локи обжигала и заполняла эту чудовищную дыру потусторонним холодом, отрезвляя, расставляя всё по местам. Каждая секунда того года, что Старк провёл вместе с Локи, приобрела яркий цвет понимания, и Тони сдался. Он на секунду зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел, как безразличное спокойствие в зелёных глазах сменяется огненной страстью. Она хлынула в бездну его души, разгоняя холод, наполняя её горячим, безудержным, бесконечным чувством. Теперь в нём была целая Вселенная. - Да, Тони. Абсолютное. Совершенное. Идеальное! Наше безумие. Наша бездна, из которой родился новый мир. Смотри на меня, Тони, - маг приблизил своё лицо к лицу Старка и, опаляя скулы ледяным дыханием, как тогда – в первый раз, сказал самые важные слова в мире. Наконец, в них не было ни капли лжи, никакого скрытого подтекста, они означали лишь то, что было истиной. – Я люблю тебя. Теперь это имеет смысл. Навсегда. Тони приподнял голову и прикоснулся к тонким губам. Он хотел этого слишком долго – целую вечность. Не важно, что между этим и прошлым их поцелуем прошло не больше получаса. Он казался бесконечной пропастью длинной в двадцать один год. Они слишком долго разрушали друг друга, ломая, меняя. Теперь, в этой новой жизни, в этом будущем, они попробуют построить друг друга, возвести из пепла, чтобы, наконец, жить. Где-то далеко, или не очень, в милях отсюда, в других неведомых мирах, их плоть и кровь, их дочь, Реджинлейв Тира Старк, почувствовала, как два сердца стали биться с силой тысячи сердец, неся в её жизнь любовь. Бездну любви.The End.