Грани

- Привет, Мэтт! Как дела? Хочешь гамбургер? – Альфред как всегда без спроса хлопает брата по плечу, демонстрируя свою голливудскую улыбку и почти насильно всучивая бедняге свой фастфуд. Кислое лицо и откровенно растерянный взгляд канадца Джонс как обычно не замечает, не желая даже понимать, чем вызвана такая реакция. Сам себя Америка уже давно убедил, что случившееся между ними было всего лишь каким-то глупым недоразумением, не стоящим даже дальнейшего упоминания. Найти очередное оправдание своим прегрешениям оказалось делом несложным, так что теперь Альфред как ни бывало демонстрирует миру свою широкую белоснежную улыбку и самоуверенность, которой у него, впрочем, разве что чуть-чуть поубавилось с тех памятных событий. - Нет, спасибо, - Мэтью вздрагивает, хмурясь, но все-таки забирает бургер и откладывает в сторону, не желая в очередной раз начинать балаган в попытке вернуть эту откровенно вредную для здоровья дрянь обратно ее владельцу. Раньше он, наверное, промолчал бы и послушно стал давиться гамбургером, но теперь Уильямс просто не может есть в присутствии американца: сразу начинает тошнить. Впрочем, объяснять это Альфреду нет никакого желания, так что Мэтью даже не думает одернуть своего медведя, когда тот, подняв с пола свою огромную морду, злобно рычит на Джонса, заставив американца аж попятиться от такого холодного приема. Америка хмурится и, кое-как протиснувшись бочком мимо теперь неизменно занимающего место у ног канадца зверя, плюхается на свое место, возмущаясь: - Твой медведь явно что-то против меня имеет. - Неудивительно… Мэтью вздыхает. По правде, он совершенно не хочет этого говорить, но не может сдержаться. Иногда канадца начинают безумно раздражать попытки Альфреда сделать вид, что ничего и не было. А порой Мэтью и рад бы общаться с братом, как ни в чем не бывало, но едва ли это ему по силам. Раньше он, может, и счастлив был притвориться, что тех ужасных месяцев никогда не было, но тогда ему снова придется разговаривать с американцем, вымученно смеяться над его совсем не смешными шутками, заедая раздражение тоннами фастфуда и играть по выходным в бейсбол. При одной мысли от этого у канадца скручивает живот в приступе тошноты. Да и Америка, похоже, совершенно не чувствует за собой никакой вины, сумев, удивительно дело, каким-то немыслимым образом опять перевалить львиную долю вины на самого Мэтью и приплести ко всей этой каше террористов, которые тут уж точно ни при чем. Что ж, Альфреду не привыкать строить из себя белого и пушистого, ни в чем не раскаиваясь. Хотя, конечно, в глубине души он плохо осознает, что на него нашло тогда, заставив так отвратительно вести себя со своим собственным братом, но воспоминания об этом американец старается вытравить из головы всеми возможными методами, постепенно и вправду начиная забывать, сколько зла причинил Мэтью. Да и, с каждым прошедшим годом, с каждой новой встречей, становится все легче и легче делать вид, что ничего и не было. - Ты что-то сказал? – вежливости и такта американцу как всегда не занимать, но на это уже давно не обращает внимания никто кроме Артура, который как обычно ставит это в вину своему извечному сопернику, с котором до сих пор собачится разве что по старой памяти и который, по мнению англичанина, дурно влиял на воспитание маленького Америки. С тем, кто еще на кого дурно повлиял, Мэтью может и поспорить, но, признаться, не хочет говорить с обоими своими бывшими опекунами, хотя Франция и потратил несколько часов, пытаясь объяснить Мэтью, какие причины заставили их поддержать Джонса и как им в душе было плохо и стыдно за свой отвратительный поступок. Умом, конечно, Канада прекрасно понимает, что двигало ими обоими, заверив, что не собирается держать на них обиду, но все равно старается лишний раз не пересекаться и не вступать в беседы, если для этого не имеется какого-то важного делового повода. Впрочем, Артур и Франциск слишком заняты собственными разборками, чтобы замечать кого-то еще. А вот с Альфредом канадец старается избегать даже деловых бесед, потому как каждый вынужденный диалог с ним превращается для Мэтью в муку. Признаться, Уильямс в любом разговоре с трудом удается удерживаться от желания резко ответить не по возрасту забывчивому брату и попросить того не лезть не в свое дело. Не своим делом для американца с недавних пор стал даже дежурный ответ на вопрос «как дела?», впрочем, тот несомненно заслужил и много большего. - Нет, ничего, - Мэтью торопится побыстрее закончить разговор, с трудом сдерживая раздражение: уж кому-кому, а Альфреду о поведении Кумадзиро стоит помалкивать - медведь бы с куда большим удовольствием разорвал американцу глотку, а не продолжал скалить зубы, лежа на полу, и Уильямс совершенно не уверен в том, что успеет остановить зверя, приди тому в голову нечто подобное. - Эй, Альфред, - Россия отвлекает Джонса как всегда вовремя, заслужив еще один донельзя благодарный взгляд от канадца – хорошо хоть Ваня по старой дружбе приходит на помощь, когда брат начинает уж слишком перегибать палку в своем стремлении пообщаться. - Что? – американец едва заметно хмурится, впрочем, Мэтью уже отворачивается и, кладя подбородок на скрещенные руки, закрывает глаза, совершенно не заинтересованный к продолжении беседы. Ни для кого не секрет, что эти оба по-прежнему, мягко говоря, не жалуют друг друга, так что Уильямс может быть уверен, что Брагинский на сегодня уж точно отобьет у Альфреда всякое желание общаться с братом и пытаться как-то повлиять на его решение подписать с русским какой-то очередной договор третьестепенной важности. В том, что именно это и было целью затеянной беседы, канадец может даже не сомневаться. Неудивительно, что его недавнее сближение с Россией так раздражает Америку, впрочем, плевать Уильямс хотел на его мнение. - Отстань от Мэтью – лучше меня своим бургером угости, - до слуха канадца доносится веселый смех русского, от которого разве что чуть веет холодом, - а то у меня, может, скоро макдональдсы закроют, где ж я эту гадость тогда найду?.. Кажется, Уильямс почти кожей чувствует, как брат распаляется от злости, пытаясь придумать достойный ответ, но даже не поворачивает голову, задумчиво размышляя о чем-то. Вот и еще один бесполезный день и бесполезное совещание, которое он вполне мог бы пропустить, притворившись больным. Может, канадцу даже немножко жаль, что теперь не выйдет просто не появиться в условленное время, будучи уверенным, что твое отсутствие в очередной раз пройдет незамеченным… А впереди еще целых два часа этого бессмысленного балагана, и уныние скрашивает разве что нетерпеливая смска от Гилберта: «Сколько вы там еще?» «Еще не начали…» - опустив руку под стол, старательно набирает Мэтью на экране своего смартфона, чуть грустно усмехаясь буквам на дисплее – может, сегодня они в кой-то веки свидятся… Наверное, у Уильямса даже найдется свободная минутка перед полетом обратно, чтобы в очередной раз пообещать Бальшмидту встретиться в другой раз. Лишние полчаса пользоваться гостеприимством брата Канада совершенно не в настроении, хотя Мэтью и чувствует вину, что до сих пор продолжает невольно избегать Гилберта, пользуясь этим да и множеством других никуда не годных оправданий.