Другой СЛЕД. За кадром.

Оксана искоса поглядывала на спину коллеги. «На чужом несчастье своего счастья не построить», постоянно вертелось в голове, и девушка поджимала губы в тонкую линию, чтобы не вздыхать. Увести мужа из семьи, отца — у ребенка… А дальше что? Косые взгляды окружающих? Ладно… это еще можно стерпеть, но он же будет навещать своего ребенка, а, значит, и его мать… Эти мучительные минуты, томительные часы, пока он будет там с ними… Какие отношения из всего этого вырастут? Возможны ли они вообще?! Амелина поерзала на стуле и постаралась сосредоточиться на работе. В конце концов, мужиков пруд пруди! На ее век хватит, чего упираться в этого смешного пирожка! С ним даже на люди показаться… смешно! Зато, когда они остаются вдвоем… Он так внимателен и заботлив, будто во всем мире существуют одни только ее желания и стремления. Обычно мужчины, добившись ее расположения, будто брали реванш за все свои ухаживания и комплименты, и превращались в маленьких демонов, требуя исполнения всех своих желаний. А Андрей был совсем не такой. Он не смотрел на нее, как на давно желаемую игрушку, которая, наконец, попала к нему в руки. Она продолжала оставаться для него все той же обожаемой богиней, повелительницей его чувств. И это ощущение не давало покоя. Заставляло сердце вновь учащенно биться и оглядываться. Но как же снова позвать его? И что потом? А произошедшее? Он же просто сбежал! Трусливо так… молча! И эти нелепые объяснения, ничего не могу дать, будто она собирается что-то с него брать! -Оксан! — раздалось у нее за спиной, словно раскат грома. Она медленно обернулась и, закинув ногу на ногу, с вызовом смотрела на Холодова. -Ты сегодня так рано пришла, может, тебе пора на обед? Сходи если хочешь, я закончу тут… -Спасибо, но у меня фигура! — прозвучало довольно резко. -Прекрасная фигура, но нельзя же совсем не есть! -Знаешь диета такая есть: утром — кекс, вечером — секс! Если не удается похудеть, заменить кекс! -Так у тебя тогда и сил ни на что не останется, — пробубнил мужчина, отворачиваясь обратно к монитору. -Еще никто не жаловался! — с вызовом говорила она. -Так нет же! Но что за удовольствие в суповом наборе? Женщина, знаешь ли, должна бы и круглая и мягкая! — не выдержал Андрей. -И круглая и мягкая, значит?! Вот и найди себе… кухарку! -Кухарку?! Зачем она мне?! У меня жена есть! Хотелось еще много всякого сказать про эту жену, небось, под сто кило тетка! Но старший лейтенант вовремя себя остановила, не опускаться же до ревности! Да еще и к кому? К стокилограммовой корове?! Галя крепко сжала телефон в руке и вошла в палату с твердым намерением отдать его. Мужчина встретил ее широкой улыбкой и, заметив свой аппарат, произнес: -Оо! Принесла, здорово! -Да, держи, — она протянула ему мобильный. -Спасибо, — его ладонь поймала ее руку и потянула к себе. Он осторожно чмокал длинные пальчики. -Куда ты… хочешь позвонить? — спросила она. -Да мало ли… Я тут вообще от мира отрезан! Скука смертная! -Но… тебе же нужны тишина и покой… -Но не гробовая же! Тишина, — рассмеялся Николай.- Я даже тебе не мог позвонить и позвать… -Хорошо, — она высвободила руку.- Теперь сможешь… -Почему ты не приходила ко мне раньше? Начальница ФЭС растерянно огляделась и присела на табурет рядом с кроватью. -Ты… когда в реанимации лежал, к тебе никого не пускали, даже родственников… -А потом? В палату? — настаивал он.- Почти весь офис тут побывал… Я много раз про тебя спрашивал! И врач сказал, что ты каждый день приходишь в больницу, интересуешься моим здоровьем… -Да… конечно! Я… беспокоилась. -Так сильно, что ни разу не зашла сама ко мне? — его взгляд не моргая остановился на ней. -Просто… я не думала, что надо… что это важно… -Вовсе нет! — почти равнодушно ответил ее зам и принялся за телефон. Включив аппарат, он нашел много не отвеченных вызовов и даже смс, которые поступили ему за это время. -Он отключился, когда разрядился, — пояснила Галина Николаевна, — я его сегодня зарядила… -Угу… -И вот зарядка, — из сумки выполз черный провод. -Спасибо… -Коля… послушай меня… Она внимательно смотрела на него, ожидая, пока мужчина оторвется от дисплея. -Слушаю, — телефон был отложен на полку. -Я… Как бы ты не хотел… ну, ты говорил, чтобы представить будто преступник стрелял, — подбирала слова полковник, — и все равно стреляла же я! -Я знаю… -Я… очень виновата… чувствую себя виноватой… за это, — быстрый взгляд с сторону повязки, — если бы… я… мне надо было послушать тебя и остаться в подъезде… Но я волновалась и… -Послушаться, правда, надо было, — улыбнулся Круглов, — а что виновата… Ты же не специально! Это несчастный случай… Все пройдет! -Конечно… Ты спрашиваешь, почему я не приходила… Нижняя губка была с силой прикушена, женщина смотрела перед собой. Он протянул руку и сжал ее локоть в пиджаке. -Галя… послушай ты меня теперь, — дождавшись ее кивка, Коля продолжил, — я тебя ни в чем не виню… и не винил… Я всего лишь хотел видеть тебя и знать, что с тобой все в порядке… Хотел, чтобы ты навестила меня… -Тебе очень больно? — длинные пальчики осторожно провели по бинтам на груди. -Уже не очень! Сперва немного тянуло, теперь только двигаться трудно. Но дослушай, — он положил ладонь на ее руку у себя на груди.- Я знаю, что такое чувство вины… и как с ним трудно… Поэтому не надо! Да тебе и не в чем себя винить! -Я… я не знаю, как так получилось, — второй рукой Галина облокотилась на подушку, приблизившись к его лицу.- Мне не удобно было в жилете… вернее пальто под ним… -Я думал… ты будешь только защищаться и жилет… тебя может спасти… -Ну да… а тебя не спас… надо было тебе одеть… -Какая уже теперь разница, — он провел пальцем по ее подбородку, нащупал знакомую ямочку.-Больше ни в чем не вини себя! И обязательно приходи ко мне… Мне очень надо… чтобы ты пришла… Она смущенно улыбнулась и прижалась щекой к его здоровому плечу. Николай Петрович нежно поцеловал ее лоб и волосы, пока ее пальчики перебирали складки бинта. -А… Вероника? — едва слышно спросила Рогозина. -Она больше не приходила, а я не звал… -Но. теперь у тебя есть телефон, — ее голова торопливо поднялась вверх, — можешь звонить и… -Галя, Галюша, ну что за глупости?! Мне что телефон нужен, чтобы ее сюда звать? Не глядя на него, женщина молчала. Майор удерживал ее здоровой рукой, не давая возможности выпрямиться или встать. -Мне все равно придет она или нет! Я тебя жду каждый день, — тихо заговорил он, стараясь вновь прижать ее к себе, — очень очень жду и хочу тебя видеть… Его небритый подбородок прижался к ее щеке. Губы коснулись мягкой кожи, затем подобрались к губам. Она резко выпрямилась и сразу же поднялась. -Коля! Ну, не здесь же! А если кто-то войдет?! -Медсестра если только! — рассмеялся тот.- Ладно! Покинуло казенное учреждение Галина в приподнятом даже радостном настроении. Некое тепло разливалось изнутри по всему телу. Робко и неуверенно. Она искала объяснений, силилась выразить что-то, что выразить не в силах. Облечь в законченную мысль хотелось даже не само ощущение — его не сложно было объяснить, — а именно то томление о чем-то несбыточном, что ждалось впереди. Сейчас уже будет настоящие. А мысли сменяли одна другую. Изредка мелькнет в них нечто оформленное — надо с папой про праздники поговорить, и Колю собрать — но до того чудное, нескладное, что даже сердце замирает. Кажется, что сейчас вот-вот сложиться все в единый план, получится и пойдет своим чередом, спокойно, равномерно. Но снова и снова внутри все дрожало и звенело едва сдержанной радостью и все стройные умозаключения безвозвратно исчезали. Что ж? Неужели и Коля переживает сейчас то же самое? Сомнений быть не могло: и ему так же мучительно и неразрешимо бередит душу. Словно резкий нетерпеливый аккорд, еще и еще, перебивая друг друга бурно выплескивается из-под смычка. Все было совсем новым и неожиданным. При прежнем не могло уже оставаться, измученное бесплодностью и безнадежностью, а значит, именно это и было нужно. Не к чему теперь отчаяние и тихие слезы. Что-то внутри приходило в состояние борьбы и становилось возможным, словно разбивались какие-то цепи. Веяло силой и отвагой, пусть нет надежды, мы и надежду отвоюем… Женщина чутко прислушивалась к вихрю странных, чуждых ей эмоций. Впереди была все та же дорога сквозь лобовое стекло автомобиля, те же улицы и дома, но другими глазами она смотрела не только на происходящее, но и на предметы.