История наоборот

Первый день войны окончен. Тоби уже собирался воскресить свой главный козырь, как неожиданно упал на землю. Голова раскалывалась, память возвращалась бушующим потоком, возвращая воспоминания, связанные с битвой с джинчурики Девятихвостого и временного пребывания в теле блондина. Чёрный Зецу про себя несколько раз выругался. Без Мадары план по воскрешению Кагуи невозможен, а Кабуто выполняет приказы только Учихи, который сейчас корчится от агонии на полу пещеры. - Отдохни, Тоби, - Зецу одной рукой поднял Обито и взвалил его на своё плечо, чтобы отвести в безопасное место, - я сам во всём разберусь. Ночью мир людей замирает. Один за другим гаснут окна домов, пустеют улицы и дороги. Одинокие фонари освещают небольшие островки пространства. Вокруг царит тьма, а в небе зажигаются мириады звезд. Ближе к полуночи небо в одном месте светлеет, бледное зарево постепенно разгорается. Через несколько минут появляется луна. С восходом луны становится так светло, что легко можно различить силуэты домов, деревьев, даже отдельные листочки на них. Ночью обычно так тихо, что редкие отдаленные звуки - голоса людей, собачий лай, скрип дверей - слышны, будто они совсем рядом. Но сегодня всё не так, многие шиноби не спали, и не только часовые. Медики лечили раненных, изучали трупы Зецу; некоторые хоронили своих боевых товарищей, друзей, любимых; третьи отмечали окончание первого дня войны. Повсюду горели фонари, шиноби сновали по импровизованным лагерям, спали только наиболее уставшие и раненные люди. А вот кое-кто решил совместить приятное с полезным. Менма запечатал копию свитка, подаренным ему дедом в своё подсознание. Одно из преимуществ быть джинчурики - это возможность для копирования различных предметов и запечатывания их в своём подсознании. А уже тут, в "канализации", Узумаки мог творить что угодно. Идеальное место, чтобы подумать, чтобы что-то прочитать, изучить и многое другое. Если Менма захочет, в его подсознании пройдут десятилетия, в то время как в реальном мире пройдёт всего пару секунд. Идеальный способ, чтобы ознакомиться со всеми печатями и другими техниками. Жаль, что физические тренировки тут бессмысленны, уж тогда Менма из своего подсознания не вылезал бы. Единственное, что мешало - Лис, а точнее его в натуральную величину статуя, созданная из его чакры. Глаза сейчас чёрные - Кьюби либо спит, либо просто не "на связи" в данный момент. Прошло семь месяцев в подсознании и двадцать семь секунд в реальном мире, Менма дошёл до изучения своей родословной. Какие же техники он увидел, какие он изучил, просто отмечая свой ничтожный уровень владения фуиндзюцу. Барьеры, которые выжигали чакру; печати, накладывающий эффект как у Кото аматсуками; парализация пяти чувств и печати, которые полностью управляли чувствами человека; и это были даже не цветочки, так зёрнышки, которым ещё предстояло стать ростками. Вот семейный геморрой чуть не выбил юноши из реальности. Посмотрев на это безобразие, состоящее из тысяч геометрических фигур различных форм, размеров и расцветок, просто закрыл свиток со словами: "ну нахер, потом как-нибудь". И вот, когда с изучением семейных техник было покончено, настало время родословной. Картины самых выдающихся и великих глав клана; имена всех, кто когда-либо состоял в клане до уничтожения Водоворота, изображения всех Узумаки, под каждым были не только имена, но и ранг и созданные этим человеком техники. Также Менма в очередной раз убедился: Кьюби семейная реликвия Узумаки. 27 глава клана, младший брат 38-го, младшая сестра 101-го, 119-ый, 206-ой, младший брат 255-го, младший брат 349-го, младшая сестра 680-го, и вот очередь дошла до младшей сестры 872-го главы клана. Менма помнил, что Мито была джинчурики Кьюби, но вот то, что она могла чувствовать эмоции человека, для него стало открытием. Или он просто забыл об этом? Не важно. - Эй, блошиная морда, вставай! Разговор есть! Глаза вспыхнули алым, что говорило о том, что Кьюби сейчас также в подсознании. - Чего тебе надо, таракан? Зачем ты меня разбудил? - Во-первых, почему ты мне не говорил, что тебя ещё до Мито запечатывали; во-вторых, почему иногда такой разрыв в поколениях; в-третьих, как Мито чувствовала эмоции с помощью твоей чакры? - Во-первых, не всем приятно говорить, что они сидели в тюрьме; во-вторых, тогдашние печати были далеки от совершенства и иногда у вас, агрессивных тараканов, были долгие перемирия и поэтому меня держали в специальном сосуде, ибо в джинчурики не было никакого смысла; в-третьих, она тогда украла у меня часть чакры и когда её использовала могла чувствовать эмоции людей, это всё? - Я также могу чувствовать эмоции людей? Я же использую всю твою чакру. Лис несколько секунд смотрел на блондина, словно пытаясь понять, зачем ему это вообще нужно, ведь Узумаки, наверное, единственный джинчурики, который ненавидит пользоваться силой своего биджу. Менма ведь предпочитает честную битву и прибегает к чакре Кьюби только в совсем уж крайних случаях. Но тут Курама вспомнил одну очень полезную информацию. - Это из-за Зецу? Точнее, из-за их способности в точности копировать чакру и внешность любого, до кого они дотронулись. - Да, - кивнул, - они настолько быстро покинули поле боя, что явно они что-то задумали. Я не сенсор, но ведь эмоции шпионов точно смогу почувствовать. Уж, поверь, подстилка гостиная, я это делаю только ради альянса. И Курама поверил, уж слишком хорошо он знал этого самоуверенного козла. Кьюби молча коснулся двумя своими массивными когтями своего бывшего носителя. Один коготь коснулся лба, другой в области сердца. Менма загорелся золотистым светом, на теле чёрным, блестящим светом сияла его печать. - Ага, - по голосу было понятно, что не война, так в гробу Менма видал эту силу и его явно не радует тот факт, что ему приходится использовать силу хвостатого, - благодарю. Можешь идти спать. - Ой, спасибо, светлый господин. - Кьюби отвесил глубокий поклон, источая каждой своей клеточкой сарказм и презрение. - Как великодушно с Вашей стороны, позволить мне, никчёмному рабу, слуге и холопу, вернуться к своим ничтожным делам, которых, Ваше Превосходительство, Сиятельство, Высочество и Несравненость, не касаются. - Закончил? В голосе прозвучали стальные нотки, показывая, что блондина уже утомила эта театральщина. Кьюби ничего не ответил. Глаза просто погасли, вместо горящих кроваво-красных, они стали чёрными, подобно остывшим углям. Менма вышел из своего подсознания. Странное чувство, разум отдохнул и готов к работе, а вот тело было уставшим, мышцы немного побаливали, недавно полученные раны, пусть уже и зажили, но всё равно зудели. - Милый. Хината чуть не пропела это слово. Не успела Хьюга войти в палату, как Узумаки решил проверить свою новую силу, ведь когда врагу атаковать, как не ночью? Вспыхнув золотым светом, Менма ударил Хинату по лицу. Хьюга вылетела из палаты, словно пробка из бутылки шампанского. Пролетела она метров тридцать, пока не приземлилась рядом с Неджи, Хинатой и Юшими Маткури, который решил выяснить у девушки, что любит "та прекрасная розоволосая куноичи, чьи глаза напоминают изумруды, а её имя даже прекрасней дерева, в честь которого её назвали". - Какого х*я? Юшиму отполз от брюнетки подальше, поскольку будучи тем ещё охотником за женскими сердцами, прекрасно чувствовал опасность. Какой же ты серцеед, если не чувствуешь, когда братья девушки, или ревнивый кавалер хотят тебе морду набить? А вот Хината подумала, что какая-то фанатка настолько сумасшедшая, что посмела сделать хенге, чтобы пробраться к её любимому. Но вот когда лже-Хината приняла свой истинный облик, вопрос не самого цензурного содержания, уже повторили все, кто увидел это. Сам же Менма просто опешил от того, что он сейчас ощущал. Он владел режимом отшельника, подписал контракт с лисами, что неудивительно, но сейчас всё было совсем по-другому. В режиме отшельника он чувствовал чакру и мог найти человека хоть за десятки километров, но сейчас он словно ощущал каждого человека во всём мире. За сотню километров он ощущал горечь женщины, чей муж уже два часа должен быть дома, а сам кобель чувствует лишь удовлетворение, уходя от очередной любовницы; ощущает страх Обито, злость Чёрного Зецу, жажду крови всех оставшихся белых гуманоидных растений. Но что ещё больше удивило неугомонного блондина - это скорость. Казалось, что мир если и не поставили на паузу, то на очень замедленную съёмку. Узумаки носился по лагерям даже не со скоростью молнии, она была гораздо выше. "Мда, если бы я не считал, что использовать чакру этой наглой морды стыдно, я бы всегда использовал его силу". Только поскольку Куро Зецу посмотрел на карту Кабуто, он приказал всем Зецу немедленно отступить. Численность армии сокращалось моментально. Менма почувствовал страх Зецу, но не знал, что именно ему этот страх принадлежит, иначе сейчас бы пришёл к Учихе и гуманоиду. "Что произошло? Что за херня? Откуда это белое дерьмо тут взялось?" - эти и похожие вопросы слышались во всех лагерях. Медики так чуть с ума не сошли,когда увидели, сколько к ним добавили материала. У Сакуры дёргался левый глаз от осознания того, что сейчас ей придётся проводить дополнительные вскрытия и ещё больше углубиться в изучение "этих белых уродов" - как их сама окрестила девушка. Саске, дежуривший рядом, сразу вызвался помочь и поверьте: дело было не только в прекрасном акте альтруизма, поскольку они сокомадники. Сам Менма вернулся в свою палатку, опешенный происходящим. Сила, скорость, мощь - он никогда подобного не испытывал. Даже ненависть к силе Лиса на время куда-то исчезла. Всего на секунду, на секунду, но появилась мысль, что с этой силой он непобедим, с этой силой он может сразу объявить себя сильнейшим в мире и просто посмеяться в лицо всем несогласным. Но принципы и гордость вовремя отрезвили его. "Если не можешь быть сильнейшим без чьей-либо помощи, то ты яйца выведенного не стоишь" - словно мантра повторил он про себя несколько раз. - Давай, Ксеран, мы должны удостовериться, что все эти гады мертвы! - Бир покрутил в руках свою кувалду. - И Дженко зови! - Все Зецу уже мертвы. Менма рассказал, что это он поубивал Зецу и все оставшиеся от страха убежали. На законные вопросы: "как он всех так быстро убил?" и "откуда он это знает?", юноша ответил просто: "умею быстро бегать и чувствую эмоции", умолчав о силе Лиса. Такой фурор явно не оставил всех равнодушными. Шиноби наперебой спрашивали жителей Конохи как такое вообще возможно, коноховцы сами офигевали от слов своего товарища. Про добавлении фанаток из других деревень даже стыдно упоминать. - Я поговорю с ним. Хината спокойно зашла в шатёр, который они с Менмой делили пополам. И хорошо, что Хиаши рядом не было. То, что его дочь и так живёт с парнем в одном доме было для него сильным ударом, ведь он всё считал, что Хината его маленькая девочка, но вот с шатром он бы точно слёг в больницу с инфарктом. - Дай угадаю, - Юшиму ткнул в сторону шатра, поворачивая голову к Неджи, - этот блондин её парень. - Да, и поверь: у него очень буйный характер. Маткури прошиб холодный пот. Если слова сказанные до этого и так отбили у него охоту флиртовать с брюнеткой, то после ТАКОГО, он боялся подходить к ней даже на пушечный выстрел, лишь бы её парень не начал ревновать. - Милый, всё хорошо? Менма сидел в задумчивости и выглядел нерешительным. Что-то сейчас было не так. Девушка легонько взъерошила его волосы. - Да, просто изучал родословную клана. И... выучил новый приём. - Ты про чтении эмоций и невероятную скорость? - кивок. - И в чём проблема? - Это благодаря чакре Кьюби. Хината выдала странный смешок, который выучила у своего ненаглядного. Этот смешок был одновременно саркастичным, веселым и показывающим, что человек зря волновался. - Забудь об этом. Иди ко мне. Менма повернул голову, чтобы посмотреть на девушку. И в очередной раз всплыла в голове мысль: "как она мило смотрится в моей шубе и с моими перчатками". Так, кто там клубнику заказывал? Получите - распишитесь. Ради одной сцены, решил уж предупреждение фанфику не ставить. Менма поцеловал девушку, вот только Хьюга явно не оценила как он это делает. Уже несколько недель он старается быть чересчур нежным, словно в нём погас какой-то огонь. Нет, так дело не пойдёт, надоело! Скинув с себя тяжёлый плащ, брюнетка укусила парня за язык, взглядом показывая, чтобы он также действовал агрессивно. Потухший огонёк вновь воспылал. С глухим рыком, вырвавшимся из его горла, парень придвинулся ближе, ни на секунду не прерывая их теперь уже неистового поцелуя, при этом накладывая шумопоглащающий барьер. Они будто пытались искромсать губы и языки друг друга до крови, снова вернулась эта борьба за лидерство. Не разрывая поцелуя, Узумаки повалил девушку на спальный мешок для двоих, прерывались любовники только чтобы снять с себя одежду. Менма дотронулся языком до шеи девушки. Его жадные губы путешествовали по каждому миллиметру её нежной кожи, Хината задыхалась от наслаждения. Шипованные перчатки вместе с ногтями царапали спину и плечи, вновь пробуждая тот огонь наглости и самоуверенности в блондине. Сам же блондин спускался всё ниже, покрывая дорожками из поцелуев тело девушки и особенно сыпавшиеся непрестанно на плоский животик. Правая рука парня потянулась вверх, сжимая упругую красивую грудь, пальцами дотрагиваясь до возбуждённого соска. Схватив руками лицо парня, девушка притянула его к себе, чтобы поцеловать в кончик носа. Показать взглядом, что сейчас он с ней может отбросить все заботы и просто быть собой. И наконец вошёл. Хината добилась того, чего хотела. Как и раньше, он теперь двигался резче, сильнее, глубже, яростнее. Обхватив блондина ногами, девушка укусила его за мочку уха, не до крови, но очень сильно. Кровожадно улыбнувшись, резко дёрнулась, теперь она была сверху. Девушка выбрала быстрый темп, наклонившись, поцеловала будущего мужа, не забыв укусить его за нижнюю губу. Приятное чувство пронеслось по телу словно волна и откатило обратно, захотелось его повторить и Менма стал двигаться. Сев, он стал ласкать грудь. Чуть покусывая и лаская подобно зверю - дико, агрессивно, неистово, отчаянно, всё как она любит. Каждое последующее движение придавало ещё большее наслаждения и волны удовольствия накатывали на всё тело. Хината всем телом прижимаясь к нему и обвивая свои руки вокруг его шеи. Дыхание обоих сбилось и стало прерывистым. Его вздохи раздавались под ухом брюнетки, что крепко обнимала блондина, перебирая пальчиками его волосы, иногда хватая их, но тут же отпуская. Когда очередной пламенный стон и произнесённое имя донеслись до его уха, Узумаки уже не смог сдерживаться. Парень повалил Хинату на спину, за что та укусила его за шею, оставляя следы от своих зубов, юноша же укусил её за мочку уха и оставил засос на шее. Оказавшись сверху, он задвигался чуть быстрее, задавая свой темп. С каждым толчком вагина обхватывала член парня, будто не собираясь отпускать. Через несколько минут Хьюга выгнулась дугой, прокричав имя парня и только благодаря барьеру её никто не услышал. Мышцы влагалище ещё больше сжались и парень понял, что скоро не выдержит. Поцеловав девушку так же страстно, как и она его, прикусив ей язык, он излился в неё. Повалившись на бок, Менма прижал Хинату к себе. Всё ещё чувствовалось, что его что-то гнетёт, и в этом прикосновении явно читалось, что он её никому не отдаст и не позволит, чтобы её у него забрали. - Люблю тебя. Девушка чмокнула парня в макушку, прежде чем заснуть.