Двое в темноте

      Блейн в очередной раз заливисто засмеялся над фотографией, что прислал ему Курт с прикреплённым к нему сообщением: «И так проходят мои золотые годы».       «А по-моему, ещё чуть-чуть — и у него получится!».       «Да, получится вывести меня из себя».       На фото было изображено что-то безобразно чёрное, будто специально небрежно наваленное на противень, а Себастиан пытался отскрести лопаточкой это «что-то» с поверхности. Вид у парня был такой, словно все невзгоды мира свалились на него одного.       Полчаса назад Курт написал, что Себастиан попросил помочь в одном важном деле, а в каком именно — пока было загадкой. Загадкой до тех пор, пока Курт, только появившись на пороге у своего друга и едва ли успев снять обувь, не был силой облачён в фартук и отведён на кухню. Там Себастиан объявил, что решил порадовать своего младшего брата в его завтрашний день рождения и приготовить ему что-нибудь вкусное. По словам Курта, было давно понятно, что Себастиан и кухня — вещи несовместимые. Одно время он делал себе по утрам глазунью, но долго не мог понять, почему она пригорает к сковороде и от блюда остаются жалкие угольки. Какого было его удивление, когда ему сказали, что растительное масло — необходимый компонент для того, чтобы продукт не пригорал. И дело было не в том, что Себастиан непроходимый тупица, Курт так не считал. Он знал, что его друг умён, просто какие-то вещи казались Себастиану слишком сложными, например готовка еды.       Эта ситуация веселила не одного Блейна. Хоть Курт и жаловался на своего бестолкового друга, всё равно было ясно, что ему тоже было смешно из-за этого. Блейн знал Курта: его мальчик ни за что не будет сердиться по пустякам.       Постепенно их отношения из разряда «знакомые» переходили в разряд «друзья». С того момента, как они впервые вместе сходили в кино, прошло чуть больше недели, и не было ни одного дня без общения. Они созванивались, списывались, Курт даже два раза успел сходить к Блейну в гости. Было тяжело просто дружить с тем, в кого влюблён, но Блейн искренне радовался их зародившейся дружбе. Как-то раз они спорили о том, существует ли дружба между двумя неопределившимися саб/дом геями. Курт был почему-то убеждён, что такие отношения обязательно перетекут в романтические. Блейн это отрицал в силу личного опыта, но Курт всё равно ему не верил. И понятно почему: скоро его теория подтвердится и он узнает, что его «друг» Блейн на самом деле по уши влюблён в него. Но насколько скоро — это уже другой вопрос.       Не так давно речь заходила о их личной жизни. Блейн признался, что две недели назад расстался со своим сабмиссивом, с которым был в отношениях два с лишним года.       — Ох, Блейн, — грустно произнёс Курт, — ты обязательно встретишь девушку, которая будет идеально тебе подходить.       Ещё пока не было такого человека, который бы сразу догадался, что Блейна не привлекают девушки, так что он не обратил на это внимание, чтобы не выдавать себя с головой. Он почему-то думал, что если Курт узнает правду, то перестанет общаться с ним. Тут даже не помогут его деньги и слава, ведь такого парня, как Курт, этим не купишь.       — Я всё ещё надеюсь, что встречу свою родственную душу, — глядя Курту в глаза, сказал Блейн, и Курт, чьи щёки слегка заалели, поспешил перевести тему разговора.       Пока Блейн решил не пугать Курта пламенными признаниями — пусть их отношения протекают размеренно. Правда, он не знал, на сколько его хватит: играть роль хорошего друга становилось всё сложнее — прижать Курта к стене и жадно целовать его губы хотелось с каждым днём всё сильнее. Время от времени его посещали фантазии категории «18+». Когда он последний раз занимался сексом? Кажется, около месяца назад. Срок был немалый, поэтому у него вставал даже от простых мыслей о том, как Курт может громко стонать под ним от чувственных ласк. Вместе с этим Блейн чувствовал себя так, будто покушается на что-то запретное, чувствовал себя подонком, ведь узнай Курт о том, на что Блейн вынужден мастурбировать, и их общению конец. Но он ничего не мог с собой поделать. Из него выходил плохой друг.       Несмотря на сильную влюблённость, Блейн испытывал невероятное удовольствие от их непринуждённых переписок. Курт удивлялся этому, ведь он считал, что взрослые люди предпочитают созваниваться. Может, он был и прав в какой-то степени, но Блейн точно не был из разряда тех взрослых, что игнорируют пустую лёгкую болтовню через смс. Он вообще не чувствовал себя на тридцать четыре года, но паспорт говорил об обратном.       «Кажется, у нас вышло. Ну, точнее у меня, но Себастиан всё равно молодец».       На фото, присланным Куртом, стоял красивый ореховый торт с выведенной синим кремом пресловутой надписью «С Днём Рождения», и Блейн услышал протяжное урчание в животе.       «Как жаль, что я не брат Себастиана. Мне нужен кто-то, кто будет делать мне мои любимые шоколадные торты в дни рождения».       Через полчаса, после того как Блейн пообедал, ему позвонил Курт и высказал весьма неожиданное предложение:       — Я бы мог сейчас зайти к тебе, чтобы мы сделали торт. Считай это как частью подарка на Рождество.       — Частью подарка? То есть это ещё не всё? Вау, Курт, ты меня балуешь, — сквозь широкую улыбку сказал Блейн.       — Не без этого. Я буду у тебя минут через… — Курт на секунду задумался, — примерно через двадцать. И мы, скорее всего, пойдём в магазин за нужными ингредиентами.       — Хорошо, уже собираюсь.       Курт был пунктуален, в отличии от Блейна, и пришёл вовремя. Поздоровавшись, он сразу отправился на кухню и заглянул в холодильник.       — Андерсон, у тебя же здесь мышь повесилась! Как ты вообще живёшь…       — Ну прости, мам, — закатил глаза Блейн, смотря, как Курт оценивает содержимое его холодильника, а затем и остальных кухонных шкафчиков.       — Ты хочешь сказать, что у тебя и муки нет?       — Ну…       Блейна забавляло, насколько Курт сейчас выглядел растерянным. Постаравшись сохранить максимально серьёзное и непринуждённое выражение лица, Блейн пробормотал:       — Понимаешь, основную часть времени я провожу в Нью-Йорке, а здесь я ничего не пеку, да и вообще особо не готовлю.       Курт лишь вздохнул и прошёл обратно в прихожую, а Блейн последовал за ним.       — Иногда я забываю, что ты холостяк во всех смыслах, — признался Курт, одеваясь.       — Но ты же будешь мне печь торты на мои дни рождения? — подмигнул Блейн.       Курт, расхохотавшись и уже полностью одевшись, заверил:       — Непременно, дорогой.       Он открыл дверь и вышел в подъезд, в то время как Блейн, немного зависнув, смотрел на Курта несколько долгих секунд. «Дорогой, дорогой…», — отдавалось эхом в голове звонким голосом Курта. Он понимал, что к этим словам нельзя относиться серьёзно, ведь и Блейн тоже шутил, когда назвал Курта «мамой», но как же хотелось, чтобы слово «дорогой» приобрело иной смысл.       Они уже женаты пару лет. Они любили вместе ходить в магазин за продуктами; это было что-то похожее на обязательный семейный ритуал, который за всё время брака они не смели нарушать, да и не хотели.       — Мы испечём торт на моё день рождения? — в надежде спросил Блейн, собираясь с Куртом в магазин.       — Непременно, дорогой, — ласково проворковал Курт и поцеловал мужа в щёку, прежде чем выйти из дома.       Блейн успокаивал себя мыслью, что так у них с Куртом и будет, но чуть позже — всему своё время.       — А у тебя есть аллергия на какие-нибудь продукты? — спросил Курт.       — Разве что только на клубнику, кажется, — пожал плечами Блейн, закрывая дверь квартиры.       Через некоторое время Блейн имел удовольствие наблюдать, с каким энтузиазмом Курт мельтешил между рядами продуктов в магазине. Он постоянно сверялся со списком, чтобы ничего не забыть. От Блейна требовалась лишь его карточка, для того чтобы расплатиться, и возить тележку с продуктами, а в выборе ингредиентов он полностью доверял Курту. Конечно, Блейн готовил чуть лучше Себастиана, но ненамного и толком не знал, что добавляют в торт помимо муки и яиц. Ему доставляло столько наслаждения наблюдать, как они ходят по магазину в выборе продуктов для торта как настоящая пара, что он на время позволил себе представить, что так оно и есть.       — И осталось… — Курт пробежался взглядом по списку, — какао. Где здесь какао?       Блейн с улыбкой указал рукой в нужную сторону, не переставая восторгаться и умиляться над Куртом. Вот уже неделю он был, пожалуй, самым счастливым человеком, и особенно в те моменты, когда Курт был рядом. Он что-то говорил, чему-то улыбался, над чем-то смеялся, о чём-то спорил, а Блейн старался выглядеть не слишком влюблённо. Он не знал, насколько хорошо у него это получалось, хотя Курт вроде ни о чём не догадывался.       — Так много? — удивился Блейн, когда они стояли на кассе. — Мы ведь съедим этот торт за два дня!       — Так ты хочешь его или нет? — изогнул бровь Курт.       «Я хочу тебя», — пронеслось у Блейна в голове, но вместо этого он кивнул и справедливо заметил:       — Знаешь, из тебя бы вышел неплохой доминант.       — Как ни странно, но раньше мне об этом говорили родители, — хихикнул Курт. — В детстве я любил покомандовать и проявить характер.       — А сейчас?       — Ну, в силу природы мне сложно противостоять любому доминанту, но своё мнение пытаюсь отстаивать по мере возможности.       — Это здорово, — заметил Блейн. — Всегда уважал людей, у которых есть что сказать.       Немного помолчав, Курт добавил:       — Может, это прозвучит глупо, но мне не нравится, как устроен наш мир. Сабмиссив, доминант… Ведь это порождает так много проблем.       Блейн, нахмурившись, задумался; он лишь иногда об этом думал, но только мимоходом и вскользь, никогда по-настоящему не осознавая всей проблемы. Он был доминантом, он едва ли сталкивался с дискриминацией, не считая редких гомофобов, которые не терпели геев в обществе, а о проблемах сабмиссивов он знал, но это его не беспокоило. Адам особо не жаловался, ведь, если что, Блейн всегда защищал его от нападок, но и это было редко.       Но если задуматься, то что бы стало, если бы людей не делили на доминатов и сабмиссивов? Наверное, всё было бы в разы проще, но мысль о совершенно другом мире несколько пугала.       — Может, не так всё плохо? — непосредственно предположил Блейн. — Зато ты можешь знать, что есть где-то человек, который идеально тебе подходит.       — Если я его ещё встречу, — мрачно произнёс Курт.       — Ты встретишь, Курт.       Он выразительно взглянул на Блейна и не отводил взгляда некоторое время.       — Почему ты так в этом уверен?       — Я… я просто надеюсь, вот и всё, — как можно более непринуждённо ответил он и пожал плечами.       Блейн понимал, что ничуть не убедил Курта в том, что быть сабмиссивом не так уж и плохо. Да, он сам не знал, какого это, но нередко сабы говорили, что довольны своей сущностью. Блейн видел, какое удовольствие они испытывают, когда доминанты встают на их защиту или приказывают им. Сейчас об этом с Куртом было говорить несколько неловко. Точнее, Курту будет неловко — Блейн же спокойно мог рассуждать об этом. Оставалось ждать, когда он испытает все удовольствия, доступные сабмиссивам, которые так желал предоставить ему Блейн.       Часто сабмиссивы, заблуждаясь, думали, что в интимном плане природа дала доминантам меньше приоритетов, ведь они не могли испытать сабспейс, к примеру. Но каждый доминант знал, что это не так. Они испытывали не меньшее удовольствие от осознания того, что именно они доставили наслаждение сабу, или приказали ему что-либо, или защитили в критической ситуации.       По возвращении домой Курт отправил Блейна мыть руки, а сам принялся разбирать пакет с продуктами. Когда Блейн вернулся на кухню, то обнаружил, что Курт вполне справлялся без него: на столе уже находились одна большая чашка, мерный стакан, пара обычных стаканов, маленькая кастрюля на плите, миксер и ложки. Эта картина также не могла оставить Блейна равнодушным: Курт хозяйничал в его квартире так, будто это и его квартира, и Блейн считал это милым. Курт выглядел в этот момент таким домашним, уютным, с этим глупым фартуком в цветочек и пакетом муки в руках.       — Я тут немного проявил инициативу, — указал Курт на всё то, что успел вытащить из кухонных шкафчиков. — Но я знаю, что ты не против.       — О нет, как я могу быть против?       — Вот и отлично, — заключил Курт. — Сейчас я помою руки и вернусь.       Тем временем, чтобы не стоять просто так и не ждать возвращения Курта, Блейн открыл пакет с мукой, достал сахар и проверил миксер на исправность. Всё-таки прибором он практически не пользовался, не считая моментов, когда к нему приходила мама.       С ума сойти, прямо сейчас они с Куртом будут печь торт. Совместное приготовление еды — Блейн об этом ранее не задумывался, но это было чертовски мило. Вообще нужно сказать «спасибо» Себастиану — в который уже раз. Если бы не его неумение готовить и день рождения его младшего брата, то Курт бы не предложил то, что они сейчас будут делать.       — Займёшься кремом? — предложил Курт, когда вернулся. — Я буду говорить, что делать, а сам пока испеку коржи.       — Ты первый человек, с кем я пеку торт, представляешь, — улыбнулся Блейн. Ему нравилось, что он разделил это с Куртом.       — Правда? А мы с моей мамой часто готовим праздничные ужины. Иногда к нам присоединяется папа, но, как правило, лишь для того, чтобы стащить что-нибудь вкусное со стола.       Курт провёл рукой по лбу, отчего у него на коже осталась белая полоса от муки.       — Курт, у тебя… эм… — Блейн попытался жестами объяснить, что Курт испачкался, но потом подумал, что это будешь лишний повод прикоснуться с Курту. Он, затаив дыхание и не переставая мягко улыбаться, нежно провёл большим пальцем по белой полосе муки на его лбу.       — Ты испачкался в муке, — пояснил Блейн, не сводя взгляда с Курта.       — Оу, — выдохнул Курт, — спасибо.       Блейн не мог перестать смотреть на Курта, который смущённо прикусил нижнюю губу, но всё же отвёл взгляд — он уже начал откровенно пялиться. Курт резко отвернулся и продолжил смешивать ингредиенты в чаше.       — А как ты собираешься провести Рождество? — спросил Курт голосом, на тон выше собственного.       — Ну… — Блейн всё ещё витал в облаках, поэтому даже был удивлён тому, что Курт так быстро сменил тему. Он мог поклясться, что между ними пробежала искра и Курт это заметил, но, скорее всего, не придал этому значения. — Рождество? Я…       Когда он собрался с мыслями и осознал вопрос Курта, то вспомнил, что на Рождество он работает.       Чёрт!       — Не знаю ещё. Если честно, я пока не думал об этом. Может, останусь здесь и отмечу с родителями, они давно меня на это уговаривают, — походу придумывая ответ, сказал Блейн.       А ещё он понял, что уже какое-то неопределённое время стоит с ложкой в руках и не занимается кремом. Но сейчас были проблемы куда поважнее.       Подсознательно Блейн ужасно сильно хотел отметить Рождество с Куртом, если тот, конечно, согласиться. Но всё портило одно обстоятельство: на Рождество он, как и многие нью-йоркские музыканты, занимался тем, что давал живые выступления. Через пару дней должна позвонить Холли и напомнить, что Блейн обязан вернуться в город, чтобы не пропустить свой концерт. Интересно, а получится ли взять Курта с собой?       Он уже догадывался, что не получится. С какого перепугу ему вообще туда ехать? Блейн знал, что Курт из не слишком богатой семьи и лишних средств для незапланированной поездки в Большое яблоко у него нет. А ещё Курт ни за что не согласится ехать за счёт Блейна, так что оставалось второму всеми силами уговаривать Холли, чтобы она отпустила безнадёжного романтика. Хотя, даже если она будет категорически против, Блейн всё равно останется с Куртом в Лайме. Не лишится же он карьеры из-за дня пропущенных выступлений, в конце концов.       — Здорово, что ты не забываешь о родителях. А мои мама и папа бросают меня, так что Рождество я отмечу перед телевизором и бокалом шампанского, — невесело заключил Курт, переливая полученную консистенцию в формочки для запекания коржей.       — Что? Как так могло выйти?       — Ох, Блейн, это сложно объяснить…       — Но мы вроде никуда не торопимся.       Курт, оторвавшись от занятия, взглянул на Блейна и выдохнул:       — Хорошо. Понимаешь, у меня есть старая тётушка, которая жутко меня не любит. Ну, знаешь, ведь в Библии сказано, что гей будет гореть в аду, это дьявольщина и бла-бла-бла. Но наша семья — это единственные близкие родственники, которые поддерживают с ней связь. Видимо, остальные не выдержали её скверного характера. Не знаю, как так получилось, что мои родители не прекратили с ней общаться.       — Они слишком добры к ней? — предположил Блейн, улыбнувшись.       — Не знаю, но сейчас они не хотят с ней ссориться из-за наследства, ведь тётушке уже идёт девятый десяток. Я не могу их осуждать за это, потому что для людей это нормально — делать что-то для своей выгоды, если это к тому же радует мою тётушку. Никому бы не пожелал встретить старость в одиночестве. Конечно, у неё есть сиделка, но это другое.       — И вы ездите к ней каждое Рождество? — Блейн, наконец, только сейчас закончил с шоколадным кремом, так что всё его внимание было обращено на Курта.       — Нет, мы впервые совместно отметили Рождество в том году, а вообще приезжали к ней просто так или в честь других праздников, чаще на дни Благодарения.       — И неужели тебе совсем не с кем отметить Рождество? А как же Себастиан?       — Себастиан? Ты серьёзно? — усмехнулся Курт и, включив духовку, поставил туда формочки. — Сейчас все его мысли занимает Хантер, им будет не до меня.       — А другие друзья? — спросил Блейн и присел на стул, в то время как Курт, развернувшись к нему, облокотился на тумбу.       — Насколько я знаю, все отмечают либо с семьёй, либо со своими друзьями. Мне опять же не хочется вклиниваться в постороннюю компанию.       Как-то так вышло, что у Блейна ни разу не было причин, чтобы отмечать какой-либо значимый праздник в одиночестве. Он всегда был окружён людьми и весело проводил с ними время. Но ситуация Курта, кажется, была лишь на руку Блейну, так что он, боясь получить отказ, всё же предложил:       — Ну, раз мы оба будем в Лайме, то, может, отметим вместе?       Доминант в нём в данный момент как будто спал. Серьёзно, обычно в повседневной жизни Блейн едва ли испытывает такой страх, что ему откажут, как сейчас. Максимум, что может сделать Курт, это сказать «нет», и они дальше продолжат печь шоколадный торт, но Блейн ужасно нервничал. Курт молчал секунду, другую, третью, и это была невыносимая пытка. Ожидание — одно из самых неприятных вещей в представлении Блейна.       — Что ж, — задумчиво протянул Курт, а потом весело взглянул на Блейна, — может быть. Но ты же вроде хотел отпраздновать с родителями?       — Но как я могу допустить того, чтобы ты скучал?       Курт задорно рассмеялся, смотря на Блейна, а потом внезапно выдал:       — Знаешь, у тебя забавные брови.       — Курт… — с улыбкой протянул Блейн, даже не удивившись его словам. — Не поверишь, но это говорит каждый, кто не смущается сказать об этом.       Но Блейн был несказанно рад тому, что и Курт заметил его смешные брови. Да, это видели практически все, некоторые в открытую говорили и беззлобно подшучивали, сравнивая его брови с маленькими домиками, но Курт был в разы важнее, чем кто-либо другой. Значит, всё то, что он говорил, обретает для Блейна огромную значимость. Курта хотелось слушать днями напролёт, ведь он был действительно прекрасным собеседником. За неделю их общения Блейн познакомился с несравненным сарказмом и остроумными высказываниями Курта, и он был от этого в полнейшем восторге.       Время подходило к восьми часам вечера, когда торт был полностью готов. Закончили они ещё два часа назад, но нужно было время, чтобы десерт охладился и его можно было украсить шоколадной крошкой и кусочками фруктов.       — Это такая прелесть, Курт, — восторженно произнёс Блейн, пока Курт украшал поверхность торта. — У тебя золотые руки.       — Спасибо, — улыбнулся Курт. — Но не забывай, что ты тоже принимал в этом участие.       — Отлично! Значит, ты будешь шеф-поваром, а я просто поваром.       Может, поцеловать хотя бы в щёчку?       — И-и-и… Готово! — победоносно воскликнул Курт, положив последний кусочек банана на десерт.       Пока они пробовали приготовленный торт с чаем, Блейн не уставал нахваливать Курта. Поначалу Курт прятал смущённую улыбку за кружкой и говорил слова благодарности, но Блейн не унимался.       — Блейн, я столько лестных отзывов о себе за год не слышу. Имей совесть, прекрати меня так смущать.       Этот момент не мог быть правдой, всё шло слишком идеально. Вот Курт, который не убегает от Блейна и принимает его знаки внимания, а за горизонтом перспектива отметить с ним Рождество — праздник, в который сбываются мечты и происходит волшебство. Блейн находил магию в мелочах: добром слове, счастливой улыбке, нежном поцелуе или искрящихся от радости глазах. Поэтому если ему удастся заставить Курта смеяться, то волшебство непременно произойдёт, потому что в такие моменты ликовал и сам Блейн. Ему доставляло удовольствие видеть улыбку Курта, поэтому он так старательно хвалил его труды. Любовь в его представлении — это когда делаешь всё для того, чтобы твой возлюбленный улыбался как можно чаще, а Блейн хотел видеть улыбающееся лицо Курта как можно чаще, ведь в такие моменты он был до невозможности милым.       Часы показывали около девяти вечера, когда Курт, к великому огорчению Блейна, начал собираться домой. Но Блейн настоял на том, что он проводит его. Конечно же, он понимал, что Курт — взрослый парень, но он ничего не мог поделать со своими переживаниями за него. Всё-таки Блейн доминант, и он должен оберегать сабмиссива, пусть даже пока не своего. Пока.       — Спасибо тебе за чудесный день, — практически шепотом произнёс Блейн, когда они уже стояли около дома Курта.       — И тебе спасибо, — улыбнулся он. — Ну… я пойду?       Вместо слов Блейн потянулся к Курту и заключил его в кратковременные объятья. Обниматься хотелось бесконечно долго, но Курт наверняка не поймёт такого порыва. Его ужасно не хотелось отпускать, чуть ли не до слёз, но ничего не поделаешь. Курт, последний раз подарив Блейну милую улыбку и сказав «до встречи», пошёл к входной двери своего дома. Когда он зашёл внутрь, Блейн медленно развернулся и, пнув небольшой комочек снега, со вздохом пробормотал:       — Что же ты делаешь со мной, Курт…       Он появился в жизни Блейна очень своевременно и слегка не вовремя одновременно — перед Рождеством, когда ему нужно уезжать обратно в Нью-Йорк. В любой другой момент он бы, немного потосковав, отыграл концерт и сразу же вернулся в Лайму. Но это же Рождество, и он просто обязан провести его с Куртом. А значит, он завтра же позвонит Холли и договориться с ней об отмене выступлений.       — Что же ты со мной делаешь…