Двое в темноте

      Блейн проснулся в десять часов утра из-за шумных соседей сверху. Он помнил, что раньше спал намного крепче; неужели чуткий сон приходит с возрастом? Блейн знал, что его родителей может разбудить даже звук закипающего чайника, но никогда бы не подумал, что та же проблема коснётся и его. Пэм твердила сыну, когда он ходил в школу, что с возрастом сон становится не таким крепким, и что даже Блейн, когда ему будет за тридцать, может просыпаться от любого шороха. Раньше он слабо верил в её теорию, но теперь ему пришлось убедиться в правоте мамы.       Сегодня Блейн хотел поспать подольше, но, видимо, не судьба. Хотя он не сильно расстроился своему раннему пробуждению, ведь сегодня его ждал замечательный день с Куртом, что невероятно поднимало настроение. Он ничего не сказал Курту о своих планах на Рождество и хотел устроить ему сюрприз. А ещё ему не терпелось преподнести Курту подарок, над которым он думал долгое время, а после ждал ответа три дня, постоянно нервничая — вдруг что-то пойдёт не так.       Немного омрачает это рождественское утро лишь то, что ему предстоит провести с Холли не самый приятный разговор. Для неё будет наверняка шоком, что Блейн откажется от выступления, ведь раньше он посещал всевозможные мероприятия и был недоволен тем, что у него так мало работы. Блейн бы не назвал себя заядлым трудоголиком, но он делал всё, чтобы стать значимой фигурой в мире музыки.       Приняв душ, позавтракав и немного прибравшись в квартире, Блейн уже хотел было позвонить Курту, но, вовремя одумавшись, не стал этого делать — Курт мог ещё спать. Он говорил, что по выходным любит поваляться в кровати подольше, а в Рождество — тем более. Вообще Блейн с самого утра не мог выкинуть мысль из головы, что ему придётся звонить Холли и завуалировано говорить о том, что он, бесхребетный, не может разделить работу и отношения (которых, впрочем, ещё даже нет). Но когда часы показали полдень, Блейн нехотя набрал номер своего агента и начал вслушиваться в противные монотонные гудки.       — Алло, привет, — вяло поздоровался Блейн, когда Холли взяла трубку.       — Привет. Как-то ты, я смотрю, не слишком радуешься Рождеству, — насторожилась она. — Что-то случилось?       — Ну… — Блейн выдохнул и помолчал пару секунд. — Понимаешь, тут такое дело… Я не смогу сегодня приехать.       — Блейн, милый, именно этого я и боялась, — будто бы подвердив свою теорию, произнесла она. — Из-за Курта, да?       — Я должен этот день провести с ним. Курту совсем не с кем отмечать Рождество, а для меня это шанс, понимаешь?       Через какое-то время Холли спокойной произнесла:       — Буду честной и скажу, что я предполагала такой расклад. Но я знаю тебя не первый год, поэтому надеюсь, что это первый и последний раз, правда?       После того как Блейн заверил, что этого действительно больше не повторится и ему правда стыдно за самого себя, Холли уже твёрже добавила:       — Но заказчики будут очень недовольны и нам придётся вернуть им аванс.       — Да, конечно, я сегодня перешлю тебе на карточку нужную сумму.       Блейн уже хотел попрощаться, но Холли мягко сказала:       — На самом деле, я понимаю, каково тебе сейчас. Безответная любовь — это всегда ужасно, к тому же для доминанта, к тому же — для состоятельного мужчины твоего возраста, влюблённого в ещё совсем юного парня. Но я верю в силу родственных душ, поэтому верю в ваше будущее и надеюсь, что в этот день ваши отношения сдвинутся с отметки «просто друзья». Сегодня Рождество как-никак, а ты до сих пор веришь в волшебство. А оно случается с теми, кто его ждёт.       — Да, наверное, я перечитал Гарри Поттера, — уклончиво ответил Блейн, улыбнувшись. — Счастливого Рождества, Холли Холидей. Я рад, что ты есть у меня.       — Взаимно, Блейн Андерсон.

***

      25 декабря, этот день обещал быть замечательным. Курт решил сегодня выспаться, чтобы оставаться бодрым как можно дольше, поэтому проснулся только в первом часу дня. Кто знает, до которого часу они будут отмечать Рождество. Правда, у Курта совершенно не было идей, куда они пойдут, а Блейн говорил, что они обязательно что-нибудь придумают.       25 декабря — сегодня Курт должен встретить свою родственную душу. Вчера он долго не мог уснуть — волнение перед самым важным событием в его жизни дало о себе знать. Если бы Курт не догадывался, что сегодня должно произойти, он бы вполне мог остаться дома, но сегодня он сделает всё, чтобы найти своего соулмейта.       Когда Курт, проснувшись и умывшись, спускался на первый этаж, чтобы позавтракать, родители уже собирались уезжать к тётушке.       — Парень, я надеюсь, ты на нас не слишком обижаешься, — немного виновато сказал Бёрт.       — Да, Курт, — неловко улыбнулась Элизабет, сдув со лба светлую чёлку. — Я надеюсь, на следующий год такое не случится.       — Всё в порядке, — успокоил их Курт, поставив чайник кипятиться. — Я проведу этот день с друзьями, они не дадут мне заскучать.       Ему не хотелось говорить, с кем именно он будет отмечать Рождество, ведь мама наверняка будет волноваться. И почему она так настроена против Блейна? Может, дело было в том, что они ни разу не общались, да и вообще Элизабет знала Блейна лишь по одним рассказам Курта. Несмотря на всё хорошее, что он успел рассказать о нём, её мнение о Блейне, напротив, сложилось довольно скептическое.       — Хорошо, — кивнул Бёрт. — Бэт, я пойду заведу машину, ты одевайся и выходи.       Попрощавшись с Куртом, он вышел за дверь, а Элизабет подошла к сыну и положила ладонь на его плечо.       — Я помню о двух вещах: несмотря на то, что мы с отцом уезжаем, мы всё равно приготовили тебе подарок. Он лежит под ёлкой.       — Под ёлкой? — Оторвавшись от намазывания маслом тоста, Курт приподнял бровь и весело взглянул на маму. — Мне же не пять лет, мам.       — А по-моему, это мило, — заметила она. — И второе: я помню, что значит для тебя сегодняшний день.       Элизабет взглянула на правую руку Курта и перевела взгляд на сына, искренне улыбаясь.       — Поверь, я не меньше твоего волнуюсь. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты был счастлив.       Курт помнил, что в первую очередь открылся маме, совершив каминг-аут. Он знал, что она его примет любым, но всё равно жутко волновался в тот день. Курт думал, что мама скажет примерно такие слова: «Может, мне и не по душе, что ты гей, но ты мой сын и я буду любить тебя таким, какой ты есть», и Курту было бы этого достаточно. Но вместо этого она мягко улыбнулась и сказала, что ей всё равно, гей ли её сын, натурал, фиолетовый или динозавр. Курт замечательный человек, и это главное. Лишь через несколько дней он, взяв маму за руку, признался и отцу, не встретив негатива и с его стороны.       — Мы завтра приедем, и ты мне всё расскажешь. Я хочу знать, кто этот красавец, — подмигнув, Элизабет напоследок потрепала Курта по голове и пошла обуваться.       — Пока, мам. Надеюсь, тётушка не испортит Рождество своим ворчанием, — закатил Курт глаза и продолжил готовить себе завтрак.       — Родственников не выбирают, — весело сказала Элизабет. — Ну, всё, я пошла. Пока, милый, не скучай.       Как только дверь закрылась, Курт отложил тосты с маслом на тарелку и побежал наверх за телефоном. Ему не терпелось позвонить Блейну и договориться, где и во сколько они встретятся. Курт не придумал ничего лучше, чем днём посмотреть какой-нибудь рождественский фильм, а ближе к полуночи выйти на главную площадь, где соберётся бо́льшая часть города и будет отсчитывать секунды до наступления рождественской ночи. По сути, там он и должен встретить свою родственную душу.       — Доброе утро и с Рождеством! — нараспев сказал Курт. Он зажал телефон между ухом и плечом, чтобы продолжить приготовление завтрака — Рождество Рождеством, а кушать хочется.       — Курт, уже второй час дня, — рассмеялся Блейн. — И это ты называешь утром?       — Я решил сегодня поспать подольше, да и вообще люблю на выходных отсыпаться, ты же знаешь.       — Ладно, тут я тебя понимаю. Значит так: твои родители уже ушли? — чуть понизив тон, заговорчески поинтересовался Блейн, на что Курт усмехнулся.       — Только что. Не хочешь меня навестить?       — Как бы сказала одна прекрасная леди, «я уже думал, ты не попросишь».       — Отлично, — обрадовался Курт. — Во сколько тебя ждать?       — Думаю, через час я буду у тебя. Идёт?       Как только Курт ответил согласием, напомнив Блейну, чтобы он не забыл подарок — Курт уже был знаком с рассеянностью парня, — он сразу же принялся за завтрак. Быстро умяв тосты, он отправился в свою комнату, чтобы подобрать наряд — сегодня он должен выглядеть неотразимо. Дело было не в том, что придёт Блейн. Сегодня всё-таки праздник и тот самый день, которого он ждал много лет — встреча со своей родственной душой. Ещё был вариант, что сегодня он поцелуется со своим соулмейтом, но это было практически невозможно: Курт был не из тех, кто целуется с парнем в первый день знакомства.       Немного смущал тот факт, что с ним будет Блейн. То есть, конечно, Курт был рад, что этот день он не проводит в одиночестве, но что подумает его будущий соулмейт, если увидит Курта и Блейна вместе? Можно предположить, что они с Блейном точно не выглядят как пара хотя бы потому, что между ними визуально заметна разница в возрасте.       Курт был уверен, что сразу почувствует связь, если взглянет на своего истинного доминанта.       Когда до прихода Блейна оставалось около пятнадцати минут, а Курт, будучи готовым, прибирался на кухне, на тумбе зазвонил его мобильный. Как оказалось, Себастиан не забыл о своём лучшем друге и счёл нужным поздравить его. Конечно, и он не обошёл стороной главную для Курта тему — встреча его соулмейта.       — Я заметил, что в честь этого события моей персоне стали уделять слишком много внимания, — фыркнул Курт. — Если об этом и Блейн заговорит, то я взвою, потому что и без этого ужасно волнуюсь.       — Когда это он успел пронюхать дату?       — Славу богу, не успел, но не удивлюсь, если он случайно заговорит об этом.       — Так, Курт, подожди, — перебил его Себастиан. — Только не говори, что это Рождество ты отмечаешь с Блейном.       — Это Рождество я отмечаю с Блейном, — невозмутимо произнёс Курт, хотя очень хотелось рассмеяться. — А с кем мне ещё его отмечать? Родители уехали, а ты с Хантером.       — Эй, ты бы мог присоединиться к нам, ты нам не будешь мешать.       — А вы мне будете! Вы же и минуты не продержитесь без приставаний друг к другу. В общем, счастливого Рождества, сейчас Блейн должен подойти с минуты на минуту.       — Обещай, что всё расскажешь! — упрямо воскликнул Себастиан.       — Хорошо-хорошо, пока, — торопливо сказал Курт и сбросил вызов. Он любил Себастиана, но позвонил тот слегка не вовремя. Курт сам не понимал, почему он так волнуется перед приходом Блейна и лезет из кожи вон, чтобы и в квартире было безупречно чисто и убрано, и чтобы он сам выглядел неотразимо. Курт то и дело посматривал в зеркало, убеждаясь, что эта голубая рубашка действительно хорошо смотрится с красным галстуком-бабочкой и его новыми брюками, а причёска лежала как никогда идеально.       Но Курт не мог про себя не отметить, что ему приятна эта суета. В Рождество всегда так: вроде бы с вечера приготовил ужин, нарядил ёлку, везде прибрался, продумал свой праздничный наряд, но наутро непременно найдутся какие-то дела, о существовании которых ты даже не подозревал. Удивительное, суматошное и волнующее рождественское утро.       Курт вздрогнул от неожиданности, когда в дверь позвонили, а после пропели отрывок из «Jingle Bells». Естественно, Курт не мог не узнать голос Блейна, которым он был очарован с самой первой песни, который тот пел в «Лайма Бин». В этот раз Блейн был пунктуален и пришёл даже на пять минут раньше.       — Счастливого Рожд… Вау, Курт, — восхищённо произнёс Блейн, оглядывая Курта, как только тот открыл ему дверь. — Ты… ты потрясающе выглядишь.       Курту стало немного неловко под столь изучающим взглядом, но он даже самому себе не мог признаться, что Блейн буквально пожирал его взглядом. Курт всё же искренне поблагодарил Блейна, но тот никак не отреагировал, продолжая изучать тело Курта.       — Может, пройдёшь? — поинтересовался Курт, когда это странное молчание затянулось неприлично долго.       — Оу, да, конечно, — Блейн неловко переступил порог квартиры и потянулся к Курту, чтобы обняться. — А ты ещё и вкусно пахнешь.       Холодный после улицы Блейн прижался к тёплому телу Курта, но это, вопреки здравому смыслу, ощущалось для Курта великолепно. В объятьях Блейна было всегда невероятно приятно и хорошо, как бы странно это для Курта ни было. Даже с отцом, который был доминантом, Курт не испытывал такого сильного чувства защиты, как с Блейном. Наверное, Курт бы хотел обниматься с ним как можно чаще, но тот явно этого не оценит, так что приходилось упиваться этими несчастными секундами, которые, увы, не могли длиться вечно.       Но в этот раз всё было немного по-другому: руки Блейна в этот раз покоились на талии Курта, прижимая к себе его тело чуть крепче, чем обычно, да и сам Блейн пока не желал отстраняться. Курт чувствовал, что ему становится жарко в своей плотной рубашке, и списал это на качественный обогреватель. Интересно, как Блейн в своём пальто ещё не покрылся испариной?       — А я для тебя подарок приготовил. — Курт понимал, что нужно идти и хоть что-нибудь делать, а не стоять и обниматься с Блейном, которого, кажется, ничего не смущало.       — Я тоже, — еле слышно сказал Блейн куда-то в шею Курта, после чего вдохнул его запах.       Курт поспешил выбраться из объятий — для него это уже было слишком. Сердце колотилось неимоверно быстро, кровь прилила к щекам, а в воздухе стало душно. Но Курт, собравшись с мыслями, наверняка нервно улыбнулся и промямлил:       — Ты пока раздевайся, а я схожу за подарком, он в моей комнате.       Курт, даже не подозревая, насколько неприличные мысли посетили голову Блейна, поспешил в свою комнату. После того как он в ней оказался, Курт закрыл дверь и прижался к ней спиной, ненадолго прикрыв глаза. Что это сейчас было между ним с Блейном? Они обнимались так, будто… были парой? Именно об этом подумал Курт, когда услышал низкий хрипловатый и даже возбуждающий голос Блейна, который шептал ему в шею самые обыденные слова, после чего провёл по ней носом. Курт в тот момент покрылся стаей мурашек, поэтому посчитал правильным прекратить объятья.       Когда Курт, держа подарок за спиной, спустился в гостиную, то обнаружил Блейна, рассматривающего что-то на полках около телевизора. Как и многие, кто видел Курта и Элизабет, он отметил, насколько они похоже, разве что нос Курт унаследовал от отца. «Картошкой», — добавил Курт, на что Блейн успокоил Курта и сказал, что его «картошка» — одна из милых «картошек», что Блейну доводилось видеть.       Стараясь выкинуть из головы всё то, что произошло несколькими минутами ранее, Курт улыбнулся как можно более искренне и сказал:       — Блейн, я знаю, что мы знакомы не так давно, но ты уже стал мне другом, которому я, думаю, могу доверять. Знаю, может, это немного поспешный вывод, но я уверен, что ты не способен на нечто плохое. Ещё я знаю, что ты веришь в силу слова и любишь сладости, поэтому мой подарок тебе может прийтись по душе.       С этими словами Курт вынул из-за спины красивую коробку в обёрточной бумаге и протянул её Блейну.       — Вау, Курт… — Брови Блейна были приподняты, рот в восхищении приоткрыт, а глаза будто светились. Курт был бы рад простой улыбке и «спасибо», но такая реакция, несомненно, льстила.       Блейн поспешил к дивану, чтобы было удобнее распаковывать подарок, а открыв его, пришёл в ещё больший восторг.       — Ты сделал их специально для меня?! Печеньки с предсказаниями! Это же потрясающе!       Сейчас он был похож на маленького мальчика, которому подарили его любимую игрушку. Курт даже не думал, что это вызовет такую радость, ведь, чёрт, это было простое печенье. Кусочки муки с сахаром, которые приводили Блейна в безграничный восторг.       — Так, посмотрим. — Блейн вынул одну из мешочка и, разломив на две части, достал клочок бумажки. — «На этой неделе исполнится твоё желание».       Блейн приподнял свои густые брови и вопросительно взглянул на Курта, будто ища подтверждения в предсказании. Курт лишь пожал плечами, находя поведение Блейна очень милым и смешным — в общем-то, как и всегда.       — Я очень надеюсь, что это будет пророческое предсказание.       — Расскажешь, о чём мечтаешь? — полюбопытствовал Курт.       — О том, чтобы ты не был разочарован в моём подарке, конечно же, — Блейн хитро улыбнулся и вытащил из заднего кармана джинс небольшой свёрток. Курт ещё не знал его содержания, но уже был готов безустанно благодарить Блейна. — На самом деле, никакой подарок мира не выразит той радости, которую я испытываю, лишь находясь в твоём обществе. Но, надеюсь, ты это оценишь.       Блейн протянул Курту свёрток и стал с нетерпением смотреть, как Курт его осторожно разворачивал, чтобы не повредить сам подарок. На ощупь это была какая-то мягкая картонка или жёсткая бумага. У Курта не было ни единой мысли, что же это может быть — от Блейна можно ожидать чего угодно. В хорошем смысле, конечно.       — О. Мой. Бог… — едва пролепетал Курт, когда увидел в руках билеты на концерт Coldplay в Чикаго.       Курт поднял взгляд на Блейна, сдерживаясь, чтобы не задушить его в объятьях. Курт помнил, как они обменивались плеерами и один день слушали музыку друг друга. У Курта было более трёхсот песен, приличную часть которых составляли песни его любимой группы Coldplay. Курт уже и не помнил, как и когда полюбил их музыку, потому что это происходило постепенно. Но сейчас о более щедром и шикарном подарке от Блейна он и мечтать не мог.       — С Рождеством, — просто сказал Блейн.       Наверное, Курт до конца следующего года будет рассыпаться в благодарностях. Если Блейн был так признателен Курту в том, что он всего лишь приготовил для него торт, то за билеты на концерт, да ещё и в Чикаго, Курт должен приготовить по меньшей мере десять таких тортов. И не принять подарок нельзя — его мама всегда говорила, что это грубый жест в сторону дарителя.       — Ты мой Санта Клаус, который не приходил ко мне больше десяти лет, — признался Курт. — Спасибо. Я уже было оставил надежду сходить на их концерт в ближайшие годы.       Несмотря на то, что Курт ещё помнил то неловкое чувство, когда нос Блейна так старательно изучал его шею, он не мог не обнять Блейна снова. Но уже через пару секунд Курт легко отстранился, и Блейн спросил:       — То есть ты не против, чтобы я поехал с тобой? Там два билета, но если ты захочешь взять кого-нибудь из своих друзей…       — Блейн, — мягко перебил Курт и с укором взглянул на парня, — не говори ерунды. Я хочу, чтобы ты поехал со мной.       И он действительно этого хотел. Удивительно, но он мог разговаривать с ним так же легко, как и с Себастианом, даже с учётом того, что с Блейном было всё по-другому. Может, потому, что он был доминантом, или старше, или опытнее, но Курт ни разу не испытал дискомфорта рядом с ним. Блейн никогда не пытался поучать — он был с Куртом на равных, несмотря на разницу в социальном положении и возрасте.       — Тогда ты должен согласиться поехать со мной ещё в одно место, — увидев вопрос в глазах Курта, Блейн добавил: — В Колумбус, сегодня. Не сказать, что там как в Нью-Йорке, но по крайней мере лучше, чем в Лайме, да и ехать всего около часа.       «Ты должен» — и Курт безропотно подчинился, ответив согласием. По-другому он и не мог, ведь сопротивляться своей природе не то что было неправильно, но и элементарно не хотелось. Курт бы хотел, чтобы Блейн почаще говорил нетерпящем возражений тоном, но в этом было неловко признаться даже самому себе.       И правда, пятьдесят минут на такси — и они оказались в столице Огайо. Курт до последнего настаивал на том, чтобы разделить плату за проезд в такси пополам, но Блейн, не говоря ни слова, покачал головой, отдал нужную сумму таксисту и вышел из машины. Курту ничего не оставалось, кроме как возмущённо фыркнуть и пойти за Блейном — не отнимет же он половины суммы у таксиста, чтобы обменять на свои деньги.       Пока они бездумно гуляли по городу, иногда заглядывая в торговые центры, Курт заметил странность: до полуночи было ещё семь часов, но было такое чувство, будто полгорода закупаются продуктами для праздничного ужина или подарками родным и друзьям прямо сейчас, в само Рождество. Курт не знал ни одного человека, который бы покупал всё необходимое за несколько часов до самого праздника. Блейн же нисколько не удивился подобной суматохе:       — Я заметил одну закономерность: чем меньше город, тем больше горожане подготовлены к Рождеству. Не знаю, почему так получается. В Нью-Йорке, например, нужно простоять огромную километровую очередь абсолютно в любом супермаркете, чтобы сделать покупки в Рождество. Поэтому я предпочитаю всё делать заранее.       — И откуда ты такой умный? — резонно спросил Курт.       Колумбус, конечно, в корне отличался от Лаймы, здесь будто дышалось по-другому. Курт как-то раз бывал в этом городе лет в семь, но смутно его помнил. В Лайме не было такой беготни и суеты, и это делало Колумбус живым. Может, Курту повезло попасть сюда в Рождество, а может, город сам по себе был таким — ярким и едва ли не метафорическим, как с картинки.       Блейн говорил чистую правду: в магазинах и правда яблоку негде было упасть. Они гуляли уже более двух часов и решили, что неплохо было бы перекусить. Но, что самое странное, в тех кафе, куда они заходили, так же было не протолкнуться.       — Думаю, всё дело в том, что именно сегодня здесь продают всякие вкусности за копейки, — пояснил Блейн, когда они выходили из очередного кафе, так ничего не купив и не заказав. — Никто не хочет готовить сам, для многих проще купить. О, пошли туда, там мы можем хотя бы кофе с пирожным купить.       Блейн указал на кофейню-ларёк, что стоял неподалёку. Как и всё в этом городе, он тоже был украшен разноцветной гирляндой и горел красивыми огнями. Конечно, в Лайме так же многие дома и заведения были подготовлены к празднику, но в Колумбусе в разы острее ощущался дух Рождества. Если бы Курт не знал о существовании Нью-Йорка и Амстердама, то несомненно влюбился бы в Колумбус.       Несмотря на то, что не так давно Блейн угощал Курта вкусным колумбийским зерном, тот всё равно отдавал предпочтение зелёному чаю. «Видимо, не моё это», — пожимал Курт плечами и шёл заваривать свой любимый чай. Но сейчас Курт люто хотел горячего шоколада, который он часто пил дома на Рождество, приготовленный его мамой. Так что, взяв по пирожному, Блейн не изменил своему вкусу и выбрал ароматный кофе, а Курт стаканчик горячего шоколада.       До полуночи они успели побывать и съездить в самые красивые места города. Колумбус так увлёк Курта своим рождественским очарованием, что он напрочь позабыл, что сегодня должен встретить свою родственную душу. Как, кстати, и о подарках от родителей, что так и лежали в Лайме неоткрытые.       Блейн говорил, что пару раз был здесь, поэтому мог хоть немного ориентироваться в городе. К тому же у него в айфоне была карта, так что всё обошлось без происшествий. Куда бы они ни пошли, в какой троллейбус бы ни сели, Курт полностью полагался на Блейна и знал, что с ним он не потеряется. Это было невероятно приятное чувство, хоть и пока немного смущающее. Курт боялся влюбиться в Блейна, потому что в таком случае его чувства будут не взаимны. Кто в тридцать четыре года меняет сексуальную ориентацию?       Когда до двенадцати часов оставалось около трёх минут, они с Блейном вышли с троллейбуса на остановке и помчались к главной площади, где собралась немалая часть города. Отсчитывание секунд до наступления рождественской ночи хором со всеми — что может быть захватывающее? Курт ни разу не упускал этой американской традиции, поэтому всегда с друзьями или родителями шёл на улицу, а после полуночи крепко обнимал самых близких ему людей — это было настолько потрясающе, что в такие моменты его щёки сводило от неугасающей улыбки.       — Они уже начинают считать! — прокричал Блейн, который бежал чуть впереди Курта. Благо до площади оставалось около двадцати метров. Блейн чуть сбавил скорость и, пару мгновений подождав Курта, взял его за руку. Наконец добежав до толпы, они, не размыкая ладоней, остановились и счастливо улыбнулись друг другу.       — Шесть! — бушевала толпа. Боже, здесь было не меньше тысячи людей.       — Пять, — в унисон произнесли они, параллельно пытаясь отдышаться и смотря друг на друга.       Сердце Курта заходилось в бешеном ритме, и непонятно, от чего больше: от недавней пробежки или чувства безграничного счастья.       — Четыре. — Блейн выглядел не менее восторженным. Даже через его бороду можно было разглядеть раскрасневшиеся щёки; кудри были взлохмачены от ветра, а глаза красиво блестели в свете огней. Сейчас Блейн был очарователен, что заметил Курт только сейчас. — Три…       Курт облизнул губы, и где-то на краю сознания пролетела мысль, что из-за отсутствия гигиенической помады его губы скорее всего обветрятся. Курт чётко уловил поменявшийся взгляд Блейна, который опустился на его губы.       — Два, — прошептал Курт. Блейн молчал, его глаза бегали от глаз до губ Курта, а их ладони всё ещё были соединены.       Курт не успел сказать «один». Лицо Блейна приближалось будто в замедленной съемке; правда, Курт и шевельнуться не мог, чтобы отстраниться. Ему до последнего не верилось в то, что произошло спустя четверть секунды: Курт почувствовал на губах тёплое дыхание, следом — нежный поцелуй и колючую бороду на своём подбородке. Губы Блейна были очень мягкими — дыхание перехватывало. В голове туман, кровь стучала в ушах, отчего Курт не слышал воплей окружающих и их счастливые крики. Казалось, будто бы в голове намеренно убавили звук, чтобы Курт слышал лишь свои мысли, которые не удавалось собрать воедино, чтобы предпринять хоть какие-то действия. Ответить на поцелуй или оттолкнуть?       Интересно, сколько времени прошло? Пару секунд? Минут? Часов? Курт приоткрыл глаза – он ещё никогда не видел лицо Блейна так близко. Так близко и так неправильно.       Курт поспешил разорвать поцелуй и, выпустив ладонь Блейна из своей, оттолкнул парня в грудь. Даже слов не находилось, чтобы выразить всё то, что он испытывал. Блейн смотрел на него так нежно и отчаянно, но Курт всё ещё не мог понять его порыва.       — Блейн… — прошептал Курт, глядя ему в глаза. Он отказывался верить в то, что только что произошло. Кажется, их так называемая «дружба» с треском надломилась у самого основания. Развернувшись, Курт поспешил укрыться от тёплых глаз Блейна, расталкивая толпу перед собой. Лишь единственный раз он услышал настойчивое «Курт» у себя за спиной, но на сегодня с него хватит Блейна Андерсона.